Русский поэт с трудной судьбой

И возможно ли русское слово
Превратить в щебетанье щегла,
Чтобы смысла живая основа
Сквозь него прозвучать не могла?
Н. Заболоцкий

Неужели же нет первозданных, осмысленных слов?
Неужели же в сущности всё оказалось неверным?
Даже месяц, что плыл меж березовых белых стволов,
Был подвешен на нитке, раскрашенным был и фанерным.

Неужели же нет первозданных, осмысленных слов,
Чтоб пресыщенный мозг задевали и били по нервам?
Неужели всё было игрой? И всего-то делов,
Что, взойдя на подмостки, кривляться фигляром манерным?

Неужели же нет первозданных, осмысленных слов,
И всего-то делов, что ночами торчать по тавернам
У залитых вином и запачканных пеплом столов
И заумные вирши гундосить каким-нибудь стервам?

Неужели же нет первозданных, осмысленных слов,
И всей жизни улов оказался до жути мизерным?
И со свалок журнальных гремит щебетанье щеглов,
И бездарная заваль себя называет модерном!

***

Порядок творенья обманчив,
Как сказка с хорошим концом.
Пастернак

Уже ты подводишь итоги.
Стоишь на последней черте.
А помнишь плиту на дороге
И надпись на темной плите?

Таинственно и величаво
Плита средь высокой травы
Гласила: «Пойдешь ты направо –
Тебе не снести головы.

А если направишься прямо –
Схоронишь родных и друзей,
Там ждет тебя черная яма
И все твои милые в ней.

А если свернешь ты налево –
Дорогу забудешь назад».
Величием древнего гнева
Слова на распутьи горят.

И хочешь не хочешь, а надо,
Какой-нибудь путь выбирай.
И выбрал ты с первого взгляда,
А выбрал – уже не пеняй!..

Пошла твоя жизнь по-иному.
Хоть ты порывался потом
Дорогу отыскивать к дому,
Да сам ты не знаешь, где дом.

Идешь ты по жизни с опаской,
Идешь с постаревшим лицом,
А всё еще веришь, что сказка
Должна быть с хорошим концом.

***

Так бывает, что от мыслей горьких
Места не могу себе найти.
Пропадаю где-то на задворках,
Сбился окончательно с пути.

Впрочем, сокрушаться я не вправе:
Есть домишко, есть лежанка, печь...
Ну, а если возмечтать о славе –
Можно храм какой-нибудь поджечь.

Будет ласковый дождь, будет запах земли.
Щебет юрких стрижей от зари до зари,
И ночные рулады лягушек в прудах.
И цветение слив в белопенных садах;
Огнегрудый комочек слетит на забор,
И малиновки трель выткет звонкий узор.
И никто, и никто не вспомянет войну
Пережито-забыто, ворошить ни к чему
И ни птица, ни ива слезы не прольёт,
Если сгинет с Земли человеческий род
И весна… и Весна встретит новый рассвет
Не заметив, что нас уже нет.

Русский поэт, друг Пушкина, один из самых значительных русских поэтов первой половины XIX века.

Происходил он из древнего польского рода Боратынских, с конца XVII века жившего в России. Отец Абрам Андреевич Баратынский (1767—1810) — свитский генерал-лейтенант Павла I, мать — фрейлина императрицы Марии Фёдоровны.
Пушкин, высоко ценивший Баратынского, так сказал о нём: «Он у нас оригинален — ибо мыслит. Он был бы оригинален и везде, ибо мыслит по-своему, правильно и независимо, между тем как чувствует сильно и глубоко».
Современники же видели в Баратынском талантливого поэта, но поэта прежде всего пушкинской школы; его позднее творчество критика не приняла. Литературоведение второй половины XIX века считало его второстепенным, чересчур рассудочным автором. На такую репутацию оказали влияние противоречивые (иногда одного и того же стихотворения) и одинаково безапелляционные оценки Белинского. Так в ЭСБЕ (литературная редакция Семёна Венгерова) оценивает его так: «Как поэт, он почти совсем не поддаётся вдохновенному порыву творчества; как мыслитель, он лишён определённого, вполне и прочно сложившегося миросозерцания; в этих свойствах его поэзии и заключается причина, в силу которой она не производит сильного впечатления, несмотря на несомненные достоинства внешней формы и нередко — глубину содержания…»
Пересмотр репутации Баратынского был начат в начале XX века русскими символистами. Он начал восприниматься как самостоятельный, крупный лирик-философ, стоящий в одном ряду с Тютчевым; в Баратынском при этом подчёркивались черты, близкие самим символистам. О Баратынском тепло отзывались практически все крупнейшие русские поэты XX века.

ЗВЕЗДА

Взгляни на звезды: много звезд
В безмолвии ночном
Горит, блестит кругом луны
На небе голубом.

Взгляни на звезды: между них
Милее всех одна!
За что же? Ранее встает,
Ярчей горит она?

Нет! утешает свет ее
Расставшихся друзей:
Их взоры, в синей вышине,
Встречаются на ней.

Она на небе чуть видна,
Но с думою глядит,
Но взору шлет ответный взор
И нежностью горит.

С нее в лазоревую ночь
Не сводим мы очес,
И провожаем мы ее
На небо и с небес.

Себе звезду избрал ли ты?
В безмолвии ночном
Их много блещет и горит
На небе голубом.

Не первой вставшей сердце вверь
И, суетный в любви,
Не лучезарнейшую всех
Своею назови.

Ту назови своей звездой,
Что с думою глядит,
И взору шлет ответный взор,
И нежностью горит.

Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.
1912

Ты всегда таинственный и новый,
Я тебе послушней с каждым днем,
Но любовь твоя, о друг суровый,
Испытание железом и огнем.

Запрещаешь петь и улыбаться,
А молиться запретил давно.
Только б мне с тобою не расстаться,
Остальное все равно!

Так, земле и небесам чужая,
Я живу и больше не пою,
Словно ты у ада и у рая
Отнял душу вольную мою.

* * * * * * * *

Приходи на меня посмотреть.
Приходи. Я живая. Мне больно.
Этих рук никому не согреть,
Эти губы сказали: "Довольно!"

Каждый вечер подносят к окну
Мое кресло. Я вижу дороги.
О, тебя ли, тебя ль упрекну
За последнюю горечь тревоги!

Не боюсь на земле ничего,
В задыханьях тяжелых бледнея.
Только ночи страшны оттого,
Что глаза твои вижу во сне я.

Советский поэт-фронтовик

В 1939 г. поступил в ИФЛИ и переехал в Москву. В 1941 г. добровольцем ушёл на фронт, в 1942 был тяжело ранен. После ранения был фронтовым корреспондентом. Первую книгу стихов выпустил в 1944 г. После окончания Второй мировой войны работал корреспондентом в военной газете.

...Гудзенко умер от старых ран. Последствия контузии, полученной на фронте, медленно убивали его. По воспоминаниям Евгения Долматовского, последние месяцы жизни поэта — это "новый подвиг, который по праву можно поставить рядом с подвигом Николая Островского, Александра Бойченко, Алексея Маресьева: прикованный к постели поэт, точно знающий о том, что его недуг смертелен, продолжал оставаться романтиком, солдатом и строителем. У его постели собирались друзья, чтобы говорить с ним не о недугах и лекарствах, а о борьбе вьетнамского народа за свою независимость, о строительстве на Волге и Днепре, о новых изобретениях и открытиях, и конечно, о стихах. В последние месяцы своей жизни Семен Гудзенко, уже не могший писать сам, продиктовал три стихотворения, которые, несомненно войдут в золотой фонд советской поэзии". Вдова поэта впоследствии стала женой Константина Симонова.

ПЕРЕД АТАКОЙ

Когда на смерть идут — поют,
а перед этим
можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою —
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв —
и умирает друг.
И значит — смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед,
За мной одним
идет охота.
Будь проклят
сорок первый год —
ты, вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв —
и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже
не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был короткий.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей
я кровь чужую.

1942

ОТДЫХ

Из боя выходила рота.
Мы шли под крыши,
в тишину,
в сраженьях право заработав
на сутки позабыть войну.

Но у обломков самолета
остановился первый взвод.
И замерла в песках пехота
у красных
обожженных звезд.

...Осколки голубого сплава
валялись на сухом песке.
Здесь все:
и боевая слава,
и струйка крови на виске,
и кутерьма атак
и тыла,
ревущая,
как «ястребок».

Нам отдых сделался постылым
и неуютным городок.

Апрель 1942

На снегу белизны госпитальной...

На снегу белизны госпитальной
умирал военврач, умирал военврач.
Ты не плачь о нем, девушка,
в городе дальнем,
о своем ненаглядном, о милом не плачь.

Наклонились над ним два сапера с бинтами,
и шершавые руки коснулись плеча.
Только птицы кричат в тишине за холмами.
Только двое живых над убитым молчат.

Это он их лечил в полевом медсанбате,
по ночам приходил, говорил о тебе,
о военной судьбе, о соседней палате
и опять о веселой военной судьбе.

Ты не плачь о нем,
девушка, в городе дальнем,
о своем ненаглядном, о милом не плачь.
..Одного человека не спас военврач -
он лежит на снегу белизны
госпитальной.

1945, Венгрия

Страницу и огонь, зерно и жернова,
секиры острие и усеченный волос —
Бог сохраняет все; особенно — слова
прощенья и любви, как собственный свой голос.

В них бьется рваный пульс, в них слышен
костный хруст,
и заступ в них стучит; ровны и глуховаты,
затем что жизнь — одна, они из смертных уст
звучат отчетливей, чем из надмирной ваты.

Великая душа, поклон через моря
за то, что их нашла, — тебе и части тленной,
что спит в родной земле, тебе благодаря
обретшей речи дар в глухонемой вселенной.

июль 1989

"Я - русский писатель (и поэт), но певец Абхазии".

Монолог старого физика

Склероз бывает благородный,
Душе таинственно угодный.
Забылась, слава Богу, каста.
Мой мозг, и это не секрет,
Освободился от балласта
Всех баллистических ракет.
Я не находка для шпиона,
Скорей подпорка для пиона.
Не помню меры своей лепты:
Все формулы ушли в рецепты.
Да, в наше время всякий физик
Был в дамском обществе маркизик...
Как там? Де Сад? Или Садко?
Чтобы ходить недалеко.
Сейчас в науке рубят суку,
На коей двигали науку.
Науку опустили в люк.
Должно быть, бериевский трюк.
К чертям! Податься бы на юг!
Но некуда. По слухам, балты
Отгородились вплоть до Ялты.
Нельзя сказать народу: — Мал ты!-
Но и нельзя сказать: — Велик ты! –
Всё это, знаете, реликты.
Народ отнюдь не богоносец.
Ему вредна такая лесть.
Другое дело — богопросец —
Такому и окажем честь.
Но актуальнее сейчас
“Критическая масса” масс.
Народ не радует реформа
Без ясной формулы прокорма.
Хранят ее какие сейфы?
Напрасно дразните гусей вы!

Пейзаж России после битвы,
Хотя снега не замели,
Понять возможно, если кит вы
Или китиха на мели.
А что же, если вы не кит?
Просить у Запада кредит?
Или с дистанции ума
Сойти, но не сойти с ума?
Всё это значит — сильный ум
Устал быть пулею дум-дум.
...Да, видел на экране Думу,
Как бы умов народных сумму.
Но Менделеева таблица
Лишь одному могла присниться.
Вот ключик к этому замочку:
Всяк думающий — одиночка.
Стал забывать среди людей
Сначала имена вождей.
Потом начальников своих.
Как звать его? как их?
Иван Иваныч или как там?
А ведь встречались позже как-то.
Он всё переходил на спич
И зажигался, словно спичка
Он был начальник-невеличка
Ну, как его? Иван Ильич?
А может быть, Илья Иваныч?
Мне вредно напрягаться на ночь.
Был в наше время в моде Беккет.
Теперь другой. Какой-то Рэкет
В любом киоске, говорят.
Опасный автор для ребят.
Сулят такие тиражи
Неслыханные мятежи!

Любовь и дисциплина

Средь споров мировых и схваток
Себя вдруг спросишь: — Назови
На чем стоит миропорядок?
На дисциплине? На любви?
Но здесь от страха гнутся спины
Или кнуту не прекословь!
Где мощный мускул дисциплины,
Там изгоняется любовь.
Сойдись любовь и дисциплина,
Создай порядок и покой!
Где золотая середина?
Нет середины никакой!
Меж дисциплиной и любовью,
Который год, который век,
Порой отхаркиваясь кровью,
Метаться будет человек?
И лишь пророки-исполины
Напоминают вновь и вновь,
Что жизнь без всякой дисциплины
Дисциплинирует любовь.

Всё начинается с Любви:
И Бог, и жизнь, и даже смерть.
Вокруг одной её оси
Летит земная круговерть.

Всё начинается со слов
Признанья слабости своей,
С Её Высочества послов,
Стрелами ранящих людей.

Любовь даруется, как страсть,
И обрывается, как нить,
Её тайком нельзя украсть,
И невозможно объяснить.

И всё, что есть — отдать не жаль,
Чтоб лишь увидеть у окна
Её прозрачную вуаль
Из золотого волокна.

Кто Райских кущ плоды вкушал,
И кто отведал соль земли,
Тот знает сам, как ждёт душа
Прикосновения Любви.

И я, под небом голубым,
Вновь эту жизнь благословлю,
Не потому, что я любим,
А потому, что сам люблю!

Всё начинается с Любви!

Виктор Третьяков

"Ваше Величество, Женщина"

Тьмою здесь все зановешено
И тишина, как на дне,
Ваше Величество Женщина,
Как вы решились ко мне?

Тусклое здесь электричество,
С крыши сочится вода.
Женщина, Ваше Величество,
Как вы решились сюда?

О, ваш приход, как пожарище,
Дымно и трудно дышать,
Ну, заходите, пожалуйста,
Что ж на пороге стоять.

Кто вы такая? Откуда вы?
Ах, я - смешной человек -
Просто вы дверь перепутали,
Улицу, город и век.

Так любить, чтоб замирало сердце,
Чтобы каждый вздох - как в первый раз,
Чтоб душою только отогреться
У огня любимых, милых глаз.

Так любить, чтоб за минуту счастья
Можно было жизнь свою отдать,
Чтобы, несмотря на все ненастья,
Все равно надеяться и ждать.

Чтобы каждый взгляд - как откровение,
Каждый поцелуй - как Божий дар.
Чтобы и волос прикосновение
В сердце разжигало бы пожар.

Так любить, чтоб каждое желание
Воплощалось в жизнь. И их - не счесть...
Чтобы каждый день как заклинание
Повторять:"Спасибо, что ты есть".

Как неразгаданная тайна,
Святая прелесть дышит в ней.
Мы смотрим с добрым ожиданьем
Hа тихий свет ее очей.
Земное ль в ней очарованье,
Иль неземная благодать?
Душа открылась ей признаньем,
И сердце рвется обожать...

Я- Женщина, с которой тяжело,
Но без которой во сто крат сложнее...
Таящая в себе добро и зло
В роду которой кошки, львы и змеи...

Я - женщина, умеющая ждать
И ненавидящая люто ожиданье...
Дающая тебе мужскую стать...
Награда я. И я же - наказанье...

Я - Женщина. Похожих в мире нет
Я- женщина, с которой лестно рядом...
Я - Женщина, хранящая секрет,
Как покорять мужчину с полувзгляда...

Умеющая строить и ломать,
Смеяться искренне, и лживо слезы прятать...
Которую порою не понять,
Но постигать которую приятно...

Я -Женщина. Резва, мудра, хитра...
Живущая по собственным законам...
Готовящая зелья у костра
С невинным взглядом едких глаз зеленых...

Коснись меня - и рук не оторвешь...
Я - Женщина с атласно-гладкой кожей...
Вонзающая в сердце острый нож...
Ты без него отныне жить не сможешь...

Я - Женщина, которой для Тебя
Не жаль сжигать мосты и рушить стены...
Я - Женщина, которая, любя,
ТЕБЯ предпочитает всей Вселенной...

Я - женщина, идущая к тебе...
И не собьют с пути жара и вьюги...
Я - ЖЕНЩИНА... Смеюсь в лицо Судьбе...
И не боюсь ее... Ведь с нею мы - Подруги...

Татьяна Геката

Отцы умчались в шлемах краснозвездных.
И матерям отныне не до сна.
Звенит от сабель над Россией воздух.
Копытами разбита тишина.

Мужей ждут жены. Ждут деревни русские.
И кто-то не вернется, может быть...
А в колыбелях спят мальчишки русые,
Которым в сорок первом уходить.

1

Заслышав топот, за околицу
Бежал мальчонка лет шести.
Все ждал: сейчас примчится конница
И батька с флагом впереди.

Он поравняется с мальчишкой,
Возьмет его к себе в седло...
Но что-то кони медлят слишком
И не врываются в село.

А ночью мать подушке мятой
Проплачет правду до конца.
И утром глянет виновато
На сына, ждущего отца.

О, сколько в годы те тревожные
Росло отчаянных парней,
Что на земле так мало прожили,
Да много сделали на ней.

2

Прошли года.
В краю пустынном
Над старым холмиком звезда.
И вот вдова с любимым сыном
За сотни верст пришла сюда.

Цвели цветы. Пылало лето.
И душно пахло чебрецом.
Вот так в степи мальчишка этот
Впервые встретился с отцом.

Прочел, глотая слезы, имя,
Что сам носил двадцатый год...
Еще не зная, что над ними
Темнел в тревоге небосвод,

Что скоро грянет сорок первый,
Что будет смерть со всех сторон,
Что в Польше под звездой фанерной
Свое оставит имя он.

...Вначале сын ей снился часто.
Хотя война давно прошла,
Я слышу: кони мчатся, мчатся.
Все мимо нашего села.

И снова, мыкая бессонницу,
Итожа долгое житье,
Идет старушка за околицу,
Куда носился сын ее.
«Уж больно редко,— скажет глухо,
Дают военным отпуска...»

И этот памятник разлукам
Увидит внук издалека.

Андрей Дементьев

ПОСЛЕДНЯЯ ЯГОДА.

Пора единственная,
самая любимая,
когда случается,
что тихо - тихо так
одна - единственная
ягода рябинная
еще качается
в заснеженных ветвях.
Она чуть с подчернью,
она уже не яркая,
темно - бордовая,
с морщинистым бочком,
совсем непрочная,
а изморозь ноябрьская
ее подернула
своим седым пушком.
Она не тешится.
Она над зимней слякотью,
такая маленькая,
знает обо всем :
что не удержится,
что тайна поздней сладости
умрет под валенками,
или колесом.
К ней не дотянешься.
Она одна , заветная,
в порывах стонущих
над сучьями торчит.
Нет, не обманешься,
но на губах заветренных,
губах беспомощных
все ж чуточку горчит...

В жизни всякое может случиться,
И, коль дружба у вас крепка,
Из-за глупого пустяка
Ты не дай ей зазря разбиться.

Если ты с любимою в ссоре,
А тоска по ней горяча,
Это тоже еще не горе,
Не спеши, не руби с плеча.

Пусть не ты явился причиной
Той размолвки и резких слов.
Встань над ссорою, будь мужчиной!
Это все же твоя любовь.

В жизни всякое может случиться,
И коль ваша любовь крепка,
Из-за глупого пустяка
Ты не должен ей дать разбиться.

И, чтоб после себя не корить
В том, что сделал кому-то больно,
Лучше добрым на свете быть,
Злого в мире и так довольно.

Но в одном лишь не отступай:
На разрыв иди, на разлуку,
Только подлости не прощай
И предательства не прощай
Никому: ни любимой, ни другу!

Эдуард Асадов

Флоты - и то стекаются к гавани.
Поезд - и то к вокзалу гонит.
Ну, а меня к тебе и подавней
- Я же люблю -
Тянет и клонит.
Скупой спускается пушкинский рыцарь
Подвалом своим любоваться и рыться.
Так я
К тебе возвращаюсь, любимая.
Мое это сердце,
Любуюсь моим я.
Домой возвращаетесь радостно.
Грязь вы с себя соскребаете, бреясь и моясь.
Так я к тебе возвращаюсь, -
Разве,
К тебе идя,
Не иду домой я?!
Земных принмает земное лоно.
К конечной мы возвращаемся цели.
Так я
К тебе
Тянусь неуклонно,
Еле расстались,
Развиделись еле.

Владимир Маяковский.

Из цикла "Стихи о любви"

К самому красивому тюльпану
Тянется рука сама собой.
Самый смелый погибает рано:
Первым он вступает в смертный бой...

Затмевать других мне не хотелось,
Думал я, что проживу, как все, -
В меру проявляя ум и смелость,
Не завидуя чужой красе.

Но в то лето - лето нашей встречи -
Жизнь, переместясь, пошла вверх дном.
Самому себе противореча,
Я мечтаю только об одном:

Лучшее в себе хочу взрастить я,
Что таил до времени, пока...
Понял я закон самораскрытья
И людей, и каждого цветка.

Разгадал сокрытую причину
Буйного прилива свежих сил:
"Лучше быть!" - таков закон единый
Тех, кто всей душою полюбил.

***
Двустишия Кугультинова, замечательные по краткости и отточенности мысли, продолжают традиции восточных поэтов.

Сбить масло из воды не смог бы сам Всевышний.
Пустая голова — советчик никудышный.

За то, что зла не совершил, ты не проси наград,
коль ты добра не совершил на этом свете, брат.

Если в правде своей убежден, то не бойся хулы,
если в ней сомневаешься сам, то страшись похвалы.

Жизнь, если цели нету в ней, -
Телега без лихих коней.

Росту тела есть в годах граница,
рост ума — до смерти сохранится.

***
Как деревянный ножик ни точи, -
Его железо резать не заставишь,
Как дурака тупого не учи, -
Ума ему наукой не прибавишь.

Как мне тебе понравиться?
Стать мрачным и непонятным?
А может быть, вдруг прославиться
Поступком невероятным?

Или вдруг стать мятежным,
Порывистым и упрямым?
А может быть, нежным-нежным
И ласковым самым-самым...

А то вдруг лукаво-мглистым,
Сплетающим ловко сети?
Иль простодушно-чистым,
Доверчивым, словно дети?

Иль стать искушенным в жизни,
Солидным и мудрым очень,
Так, словно бы между прочим
Роняющим афоризмы?

Разгневать тебя мне, что ли,
Поссорясь с тобой всерьез?
Иль рассмешить до колик,
До радостно-глупых слез?

Богатым прийти иль бедным,
С подарками или без?
Словом ли вдруг хвалебным
Поднять тебя до небес?

Что делать? Куда направиться:
К другу или врагу?
Откуда решенье явится?
Как мне тебе понравиться,
Понять уже не могу!

А ты даже будто рада
Терзать меня, как юнца.
Но только любовь не надо
Испытывать без конца.

Запомни мое пророчество:
Когда-нибудь, как во сне,
Страдая от одиночества,
Ты снова придешь ко мне.

И, бросивши спесь красавицы,
Скажешь: - Встречай, чудак!
Я с сердцем не а силах справиться.
Ну, как мне тебе понравится? -
А я улыбнусь: - Никак.

Эдуард Асадов

Русский поэт, славянофил

ВЕСНА

Великолепный день! На мягкой мураве
Лежу,- ни облачка в небесной синеве!
Цветет зеленый луг; чистейший воздух горный
Прохладой сладостной и негой животворной
Струится в грудь мою,- и полон я весной!
И вот певец ее летает надо мной,
И звуки надо мной веселые летают!
И чувство дивное те звуки напевают
Мне на душу; даюсь невольно забытью
Волшебному, глаза невольно закрываю:
Легко мне, так легко, как будто я летаю
Летаю и пою, летаю и пою!

ВЕСЕННЯЯ НОЧЬ

Татьяне Дмитриевне

В прозрачной мгле безмолвствует столица;
Лишь изредка на шум и глас ночной
Откликнется дремавший часовой,
Иль топнет конь, и быстро колесница
Продребезжит по звонкой мостовой.

Как я люблю приют мой одинокий!
Как здесь мила весенняя луна:
Сребристыми узорами она
Рассыпалась на пол его широкий
Во весь объем трехрамного окна!

Сей лунный свет, таинственный и нежный,
Сей полумрак, лелеющий мечты,
Исполнены соблазнов... Где же ты,
Как поцелуй насильный и мятежный,
Разгульная и чудо красоты?

Во мне душа трепещет и пылает,
Когда, к тебе склоняясь головой,
Я слушаю, как дивный голос твой,
Томительный, журчит и замирает,
Как он кипит, веселый и живой!

Или когда твои родные звуки
Тебя зовут - и, буйная, летишь,
Крутишь главой, сверкаешь, и дрожишь,
И прыгаешь, и вскидываешь руки,
И топаешь, и свищешь, и визжишь!

Приди! Тебя улыбкой задушевной,
Объятьями восторга встречу я,
Желанная и добрая моя,
Мой лучший сон, мой ангел сладкопевный,
Поэзия московского житья!

Приди, утешь мое уединенье,
Счастливою рукой благослови
Труды и дни грядущие мои
На светлое, святое вдохновенье,
На праздники и шалости любви!

ПЕСНЯ

Всему человечеству
Заздравный стакан,
Два полных - отечеству
И славе славян,
Свободе божественной,
Лелеющей нас,
Кругом и торжественно
По троице в раз!

Поэзии сладостной,
И миру наук,
И буйности радостной,
И удали рук,
Труду и безделию,
Любви пировать,
Вину и веселию
Четыре да пять!

Очам возмутительным
И персям живым,
Красоткам чувствительным,
Красоткам лихим,
С природою пылкою,
С дешевой красой,
Последней бутылкою -
И всё из одной!

Кружится, склоняется
Моя голова,
Но дух возвышается,
Но громки слова!
Восторгами пьяными
Разнежился я.
Стучите стаканами
И пойте, друзья!

Я, кажется, всю жизнь чего-то жду –
Когда с работы папа возвратится,
Когда я в школу, наконец, пойду,
Хотя и глупо в школу торопиться...

Потом на перемену жду звонка,
Конца уроков, четверти... Каникул!
И хоть зелёную срываю я пока,
Жду всё-таки я спелую клубнику

Всё лето жду как дура сентября,
Каникулы равняя с наказаньем,
Поскольку одноклассника любя,
Скучаю по нему я (не по знаньям)...

Как все девчонки жду я выпускной –
Мне мама сшила розовое платье!
Я однозначно буду в нём "звездой" –
Уже учусь на каблуках шагать я!

Я жду, когда повесят результат
Вступительных экзаменов на стенку,
А папа будет страшно горд и рад
Всем сообщать, что я уже – студентка!

Жду появленья "алых парусов",
С годами расширяя гамму цвета:-)
Я лет с пяти, наверно, жду Любовь,
А лет с шести корю себя за это...

Сначала жду, когда же он придёт,
Потом – когда освободит мне ванну,
А как пройдёт совместной жизни год –
Когда глаза поднимет от экрана

Жду объявления посадки в самолёт,
Зачем-то жду полётные закуски,
Жду – по-английски, может быть, уйдёт,
Не дожидаясь, что пошлю по-русски...

Зимой жду лета, летом – Новый год,
Жду выходных, аванса и зарплату,
Когда "созреет" мой "запретный плод",
Хотя его, возможно, ждать не надо...

Жду, чтоб ему наскучило играть,
Чтоб понял, прогнозируя потери,
Что виртуозно он умеет врать,
Лишь потому, что я умею верить...

Я жду "помиловать" сильнее, чем "казнить",
В кино и в жизни жду я "хэппи эндов",
Когда же мне приспичит позвонить,
Доступности я жду от абонентов!

Жду премию за годовой отчёт,
На светофоре жадно жду зелёный,
В кафе – горячее, а чуть позднее – счёт
Со жвачкой апельсиново-лимонной

Жду искренне при взгляде на еду,
Что буду к ней предельно равнодушна,
Вы б только знали, как я сильно жду,
Когда вернётся мода на толстушек:-)

Маниакально жду порой звонка,
На телефон воздействуя гипнозом...
Жду прочности от замков из песка
И точности – от метеопрогнозов

Жду часа своего, а может – дня,
С недавних пор я жду зачем-то Музу...
И жду Того, кто будет ждать меня,
Не редактируя по собственному вкусу...

Я жду, когда Он сам меня найдёт
И увезёт на белом пароходе...
Нет, я не жду, что жизнь моя пройдёт.
Я просто жду. А жизнь, увы, проходит...

Жду счастья я, а чаще – ерунду...
Пускай и так! Ведь день, когда мне черти
Подкинут мысль, что ничего не жду,
И станет полноценной датой смерти...

Оксана Чиповская

кто ты,
вошедшая под ребро? –
ангел ли….демон ли…. птица…..зверь ли?
звери ведь тоже творят добро –
не сомневайся - а просто верь им…..
даже, разлив ненароком кровь,
думай о том,
что в тебя входила
вместе с холодным клинком клыков
тайным причастием чья-то сила -
точно……расчитанно от и до…
боги устали меняться в лицах..
кто ты,
вошедшая под ребро? –
ангел ли….демон ли….зверь ли….птица?
птицам ведь тоже бывает мал
плен небосвода без новых песен,
если никто никогда не рвал
пулей горячей навылет сердце….
если не падало вниз перо,
вензель кровавый чертя по небу..
кто ты,
вошедшая под ребро? –
ангел ли….птица ли…зверь ли…демон?
демон ведь тоже бывает свят -
гол……беззащитен……несчастен….тонок…
вечно творящий свой личный ад,
как заплутавший в ночи ребёнок….
льющий небесное серебро
в чан преисподней горячей лавой…
кто ты? -
вошедшая под ребро? -
демон ли……птица ли……зверь ли….ангел?
ангелы тоже хотели б знать –
что означает:
быть Божьим сыном?
как это:
плакать….. любить…..страдать….
быть ненавидимым…..и любимым?
что означает творить добро,
если и зло безусловный лекарь….
кто ты? –
вошедшая под ребро
слабому, смертному человеку?

Анна Савина

Вы сегодня нежны,
Вы сегодня бледны,
Вы сегодня бледнее луны...
Вы читали стихи,
Вы считали грехи,
Вы совсем как ребенок тихи.

Ваш лиловый аббат
Будет искренно рад
И отпустит грехи наугад...
Бросьте ж думу свою,
Места хватит в раю.
Вы усните, а я вам спою.

В синем и далеком океане,
Где-то возле Огненной Земли,
Плавают в сиреневом тумане
Мертвые седые корабли.
Их ведут слепые капитаны,
Где-то затонувшие давно.
Утром их немые караваны
Тихо опускаются на дно.
Ждет их океан в свои объятья,
Волны их приветствуют, звеня.
Страшны их бессильные проклятья
Солнцу наступающего дня...

Александр Вертинский. 1927.
Польша, Краков

Чужие сны, чужие роли,
Досадно, что ни говори…
Не размножаются в неволе
Поэты, барды, бунтари.

Они рождаются, бесспорно,
Живут, бывает, и горят,
Но не хотят свистеть задорно,
В шеренге стоя или в ряд.

В любой – пусть самой лучшей – клетке
Начнут грустить, страдать, болеть.
И не спасут тогда таблетки,
А также пряник или плеть.

И только купол небосвода
Способен души излечить.
В обмен на всё…одну свободу
Они мечтают получить.

И бросят жизнь на кон монетой,
Стоять не будут за ценой…
Куплетом песни недопетой
Заставят плакать шар земной.

На смерть пойдут, но рабской доли
Не примут. Клетку отвори!
Не размножаются в неволе
Поэты, барды, бунтари.

Не всем стоять на пьедистале
Но недозволено забыть
Как важно в мире след оставить
Еще важней не наследить

Оставить след добра и счастья
Любви большой оставить след
Не наследить неся несчастье
Точа точило многих бед

Оставить след в сознаньи многих
В сознаньи тех кого встречал
Чтобы когда уйдешь с дороги
Тебя бы каждый вспоминал

Не наследить дурною славой
Ни пошлым словом, ни пером
Не углубляй ты след кровавый
Своим ты пошлым языком

Не всем стоять на пьедестале
Не все для бронзы рождены
Не отливай свой след в метале
В душе людей запечатли

Отто Вендель

Я солнце пил, как люди воду,
Ступая по нагорьям лет
Навстречу красному восходу,
Закату красному вослед.

В краю вершин крутых и гордых,
Где у сердец особый пыл,
Я звезды пил из речек горных,
Из родников студеных пил.

Из голубой небесной чаши
В зеленых чащах и лугах
Я жадно воздух пил сладчайший,
Настоянный на облаках.

Я пил снежинки, где тропинки
Переплелись над крутизной.
И помню:
таяли снежинки,
В пути пригубленные мной.

Я весны пил,
когда о севе
В горах пекутся там и тут.
Где крепок градусами Север,
Я пил мороз, как водку пьют.

Когда я грозы пил, бывало,
Чья слава землям дорога,
Как будто верхний край бокала,
Сверкала радуга-дуга.

И вновь шиповник цвел колючий,
Сочился хмель из темных скал.
Я, поднимавшийся на кручи,
Хмельные запахи вдыхал.

Земной красой я упивался,
Благословлял ее удел.
Не раз влюблялся, убивался
И песни пил, как песни пел.

Людской души сложна природа,—
Я пил с друзьями заодно
В час радости — бузу из меда,
В час горя — горькое вино.

И если сердцем пил,
то не пил
Забавы ради и утех.
Я Хиросимы видел пепел,
Я фестивалей слышал смех.

И, резко дунув, как на пиво,
Чтобы пустую пену сдуть,
Пил жизни суть:
она не лжива,
Она правдива — жизни суть.

Люблю, и радуюсь, и стражду,
И день свой каждый пью до дна,
И снова ощущаю жажду,
И в том повинна жизнь одна.

Пускай покину мир однажды
Я, жажды в нем не утоля,
Но людям жаждать этой жажды,
Покуда вертится Земля.

Расул Гамзатов

На что, на что мы время тратим.
Куда, куда! мы мчимся как в бреду.
С меня довольно, надоело - хватит.
Остановите землю я сойду.

Порою страшно так, что сердце замирает.
И снова день за днём, то каюсь то грешу.
На дудочке кривой я знаю кто играет.
Но всё-таки пляшу, под дудочку пляшу.

На что ж мы время тратим.
Куда мы мчимся как в бреду.
С меня довольно, надоело, хватит.
Остановите землю, я сойду.

Жить надо высоко душою звёзд касаясь.
Поскольку эта жизнь лишь эпизод в судьбе.
Из пропасти земной где правит ложь косая.
Возьми меня ГОСПОДЬ, возьми меня к себе.

На что мы время тратим.
Куда мы мчимся как в бреду.
С меня довольно - надоело хватит.
Остановите землю я сойду.

http://www.youtube.com/watch?v=0STd3zdoczc

Между мною и тобою — гул небытия,
звездные моря,
тайные моря.
Как тебе сейчас живется, вешняя моя,
нежная моя,
странная моя?
Если хочешь, если можешь — вспомни обо мне,
вспомни обо мне,
вспомни обо мне.
Хоть случайно, хоть однажды вспомни обо мне,
долгая любовь моя.

А между мною и тобой — века,
мгновенья и года,
сны и облака.
Я им и тебе сейчас лететь велю.
Ведь я тебя еще сильней люблю.

Как тебе сейчас живется, вешняя моя,
нежная моя,
странная моя?
Я тебе желаю счастья, добрая моя,
долгая любовь моя!

Я к тебе приду на помощь,— только позови,
просто позови,
тихо позови.
Пусть с тобой все время будет свет моей любви,
зов моей любви,
боль моей любви!
Только ты останься прежней — трепетно живи,
солнечно живи,
радостно живи!
Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи,
счастливо живи всегда.

А между мною и тобой — века,
мгновенья и года,
сны и облака.
Я им к тебе сейчас лететь велю.
Ведь я тебя еще сильней люблю.

Пусть с тобой все время будет свет моей любви,
зов моей любви,
боль моей любви!
Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи.
Счастливо живи всегда.

Русская советскя поэтесса, участница ВОВ 1941-1945 гг.

ХИРУРГ

Порой он был ворчливым оттого,
Что полшага до старости осталось.
Что, верно, часто мучила его
Нелегкая военная усталость.

Но молодой и беспокойный жар
Его хранил от мыслей одиноких -
Он столько жизней бережно держал
В своих ладонях, умных и широких.

И не один, на белый стол ложась,
Когда терпеть и покоряться надо,
Узнал почти божественную власть
Спокойных рук и греющего взгляда.

Вдыхал эфир, слабел и, наконец,
Спеша в лицо неясное вглядеться,
Припоминал, что, кажется, отец
Смотрел вот так когда-то в раннем детстве.

А тот и в самом деле был отцом
И не однажды с жадностью бессонной
Искал и ждал похожего лицом
В молочном свете операционной.

Своей тоски ничем не выдал он,
Никто не знает, как случилось это,-
В какое утро был он извещен
О смерти сына под Одессой где-то...

Не в то ли утро, с ветром и пургой,
Когда, немного бледный и усталый,
Он паренька с раздробленной ногой
Назвал сынком, совсем не по уставу.

А ТЫ ПРИДЕШЬ, КОГДА ТЕМНО...

А ты придешь, когда темно,
Когда в стекло ударит вьюга,
Когда припомнишь, как давно,
Не согревали мы друг друга.

И так захочешь теплоты,
Неполюбившейся когда-то,
Что переждать не сможешь ты
Трех человек у автомата.

И будет, как назло, ползти
Трамвай, метро, не знаю, что там...
И вьюга заметет пути
На дальних подступах к воротам...

А в доме будет грусть и тишь,
Хрип счетчика и шорох книжки,
Когда ты в двери постучишь,
Взбежав наверх без передышки.

За это можно все отдать.
И до того я в это верю,
Что не могу тебя я ждать,
Весь день не отходя от двери.

НЕЛЬЗЯ ЗА ЛЮБОВЬ - ЛЮБОЕ...

Нельзя за любовь - любое,
Нельзя, чтобы то, что всем.
За любовь платят любовью
Или не платят совсем.

Принимают и не смущаются,
Просто благодарят.
Или (и так случается!)
Спасибо не говорят.

Горькое... вековечное...
Не буду судьбу корить.
Жалею тех, кому нечего
Или некому подарить.