|
Война глазами военнопленных
|
|
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.05.41 | Сообщение # 1 |
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Война глазами военнопленных
Красноармейцы в немецком плену в 1941-1945 гг.
(по рассекреченным документам советской контрразведки,
хранящимся в Государственном общественно-политическом архиве Пермской области)
http://rudocs.exdat.com/docs/index-354404.html
Война глазами военнопленных. Красноармейцы в немецком плену в 1941-1945 гг. (по рассекреченным документам советской контрразведки, хранящимся в Государственном общественно-политическом архиве Пермской области): Сборник документов. – 2-е изд., с изм. и доп. – Пермь: «Пермское книжное издательство», 2008. – 752 с.; илл. 32 с.
В сборнике впервые опубликованы документы из ранее засекреченных проверочно-фильтрационных дел бывших военнопленных – в основном, уроженцев Пермской области или тех, кто был призван в ряды Красной Армии с территории нашего края и в ходе боев был пленен противником. Подвергнутые госпроверке бойцы и командиры РККА должны были дать обстоятельный и правдивый отчет об их пребывании в плену, объяснить, при каких обстоятельствах они попали в руки неприятеля. В их безыскусных рассказах, повествующих о личных судьбах фронтовиков, проступает неприкрашенная правда войны. Сборник адресован преподавателям вузов и школ, студентам, учащимся, всем, кто интересуется отечественной историей.
Благодарим за предоставленные материалы А.А. Бахматова, Л.В. Коротаеву, А.М. Кривощекова, за помощь в подготовке воспоминаний к публикации – В.С. Колбаса и Л.В. Масалкину.
Издание осуществлено при финансовой поддержке ^ Юрия Николаевича Вознярского.
ISBN 978-5-904037-01-7
© ГОУ «Государственный общественно-политический архив
Пермской области», 2008
© Коллектив авторов, предисловие, вводные статьи, 2008
© Н. Коновалова, оформление, 2008
© Пермское книжное издательство, 2008
^ ОТЛОЖЕННЫЕ ТАЙНЫ
Прячет история в воду концы.
Спрячут, укроют и тихо ликуют.
Но то, что спрятали в воду отцы,
Дети выуживают и публикуют.
Опыт истории ей показал:
Прячешь – не прячешь,
Топишь – не топишь,
Кто бы об этом ни приказал,
Тайну не замедляешь – торопишь.
Годы проходят, быстрые годы,
Медленные проплывают года –
Тайны выводят на чистую воду,
Мутная их не укрыла вода.
И не в законы уже,
А в декреты,
Криком кричащие с каждой стены,
Тайны отложенные
И секреты
Скрытые
Превратиться должны.
Борис Слуцкий
Предисловие
В этом сборнике документов помещены записанные в середине сороковых годов XX века рассказы – общим числом 233 – командиров и красноармейцев, волею военной судьбы оказавшихся в германском плену, но выживших и вернувшихся на родину. Все они были уроженцами Пермской (а с 1940 г. – Молотовской) области или выходцами из других регионов, проживавшими накануне войны на территории Прикамья и призванными на воинскую службу местными военными комиссариатами. Всего в Государственном общественно-политическом архиве Пермской области учтены более 14,5 тыс. бывших военнопленных, снятых по прошествии времени с оперативного учета органов госбезопасности. Среди них нет тех военнослужащих т.н. «туземных», а впоследствии русских, формирований германской армии, которые не прошли процедуры реабилитации.
Поместив в самом начале книги эту маленькую фактическую справку, сразу следует сделать некоторые уточнения. Собеседники бывших военнопленных – вовсе не психологи, журналисты, или социологи. Их допрашивали, как правило, в специальных фильтрационных лагерях следователи ГУКР «Смерш». Так они исполняли постановление ГКО от 27 декабря 1941 г., согласно которому бывших военнопленных полагалось размещать в специальные сборно-пересыльные пункты, чтобы обеспечить работу Особых отделов «по проверке бывших военнослужащих Красной Армии и выявления среди них изменников родине, шпионов и дезертиров»1. Известно, что приказы отдавать легче, нежели их исполнить. Летом 1945 г. с территории Германии, Франции, Норвегии, Финляндии и других западных стран хлынули потоки военнопленных, численностью приближающиеся к 2 млн человек2. Кроме них – сотни тысяч перемещенных лиц: мобилизованные в Германию рабочие, беженцы, переданные союзниками солдаты РОА и «восточных батальонов», казаки. «Смерш» уступил часть своих полномочий территориальным органам НКВД, предоставив им право разбираться с бывшими военнопленным, так что следователи были разные – офицеры «Смерш» и сотрудники райотделов НКГБ, позднее МГБ, Молотовской области.
Красноармейцами, а уж тем более командирами, допрашиваемых называть также было бы неточно. В официальных документах все они именуются «бывшими военнослужащими». По действовавшим правилам без вести пропавшие бойцы РККА учитывались как «безвозвратные потери»3. Их имена вычеркивались из списочного состава вооруженных сил. Командование не было осведомлено о том, кто из них остался бездыханным на поле боя («когда идут в атаку писаря/ о мертвых не приходят извещения», – писал и печатал в годы войны Сергей Гудзенко), кто оказался в плену, а кто ударился в бега из действующей армии. Воюющие стороны, несмотря на все усилия Международного Красного Креста, не обменивались списками военнопленных1.
Попадание в плен влекло за собой не только увольнение из армии, но и утрату воинского звания. Кроме того, «семьи военнослужащих, попавших в плен, неправильно лишались весь период войны денежных пособий и всех установленных льгот, независимо от причин и обстоятельств пленения этих военнослужащих», – сообщалось в официальном документе, адресованном ЦК КПСС2.
Часто цитируемое высказывание Сталина – у нас нет пленных; только предатели – является, скорее всего, апокрифом, но таким, который передает действительное отношение властей к командирам и красноармейцам, предпочетшим плен смерти на поле боя. В одном из спецсообщений, подписанном Л.П. Берия, где докладывается о репрессиях против членов семей «…командиров и политработников, срывающих с себя знаки различия во время боя и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу», все эти люди без обиняков называются «изменниками родины»3. Сообщение датировано июнем 1942 года. К этому времени специальные Einsatzkomanden в немецких концентрационных лагерях уже уничтожили десятки тысяч этих командиров и политработников, признанных вредными и нежелательными элементами для III рейха. «Были … в большинстве своем расстреляны в течение нескольких недель в Бухенвальде 8483, в Заксенхаузене 18000, в Маутхаузене – свыше 4000, в Дахау около 14 000 человек. […] В октябре – ноябре 1941 г. в Освенцим прибыло 13 000 военнопленных, из них в июне 1942 года остались в живых только 150 человек», – сообщает немецкий историк4.
До сих пор продолжается дискуссия об общей численности советских военнопленных. По немецким данным, опирающимся на отчетность соответствующего управления OKW, на восточном фронте в плен было взято 5,7 млн. человек1. Советские генералы настаивали на численности в 4 млн2. По мнению Б. Соколова, все эти данные занижены: «Общее число советских военнопленных я оцениваю в 6,3 млн. человек»3. Какие бы методики расчетов не принимать, все равно остается непреложным факт: Красная Армия потеряла военнопленными огромное количество людей, соотносимое с численностью вооруженных сил СССР накануне войны4. Причем, не менее половины всех этих потерь приходится на первые полгода боевых действий.
Такое количество военнопленных может быть сегодня объяснено, как минимум, двумя основополагающими факторами: масштабностью боевых действий, в которых участвовали миллионы военнослужащих по обе стороны фронта, и характером этих действий, их хаотичностью, ожесточенностью, внезапными сменами обстановки, господством неодолимых стихийных сил, то есть всем тем, что лишало отдельного бойца возможности контролировать ситуацию, выстраивать свою военную судьбу.
Вот только одно из событий войны, запечатлевшееся на многие годы в памяти одного из участников. Дело происходило в январе 1943 г. на завершающем этапе Сталинградской операции. «Эсэсовская дивизия, сохранившая только семь танков после разгрома под Тацинской, столкнулась в своем отступлении с нашей дивизией, сохранившей по 10 – 12 пехотинцев в полку и ни одного бронебойного снаряда». Автору воспоминаний удалось избежать гибели на поле боя или в плену и выйти из полуокружения. Многие его товарищи были менее удачливыми5.
Следует признать, что «…огромное число советских пленных в первые два года войны было следствием германского превосходства на поле боя»6.
Советская военная пропаганда, естественно, должна была всеми силами противостоять такому пониманию ситуации. В агитационных материалах первых лет войны красноармеец, попавший в плен, — это либо тяжело раненый боец, подвергающийся изощренным пыткам и бесчеловечному издевательству вражеских солдат, либо подлый трус, покаранный своими товарищами при попытке сдаться в плен, либо недобитый враг, используемый оккупантами для истребления советских людей. Во всех случаях тема плена оставалась маргинальной в военном повествовании.
Советское военное руководство, состоявшее из людей, знающих толк в пропаганде, было достаточно трезвым, чтобы не верить тому, что писалось в газетах. Оно никак не могло отождествлять немецкие лагеря для военнопленных с гигантскими полевыми лазаретами, куда свозились тысячами тяжелораненые и контуженые красноармейцы. В приказах Ставки Верховного Главнокомандования речь идет о другом: «о позорных фактах сдачи в плен врагу», о панике, трусости, дезертирстве, о «неустойчивых, малодушных, трусливых элементах» в составе действующей армии – и «не только среди красноармейцев, но и среди начальствующего состава», а также о недостатке «порядка и дисциплины» в воинских частях и подразделениях1. Судя по этим документам, в глазах советского военного руководства, военнопленные — люди трусоватые, малодушные, неустойчивые и ненадежные. Они сродни дезертирам, убегающим с поля боя, только хуже, поскольку передаются в руки заклятых врагов. И отношение к ним должно быть соответствующим. «В изданных в годы войны Постановлениях ГОКО и приказах Верховного Главнокомандующего вопросы, связанные с отношением к лицам, вернувшимся из плена или вышедшим из окружения, рассматривались односторонне, — утверждается в официальной «Записке», подготовленной комиссией Г.К. Жукова, – с позиции всемерного развязывания репрессий против них и их семей»2.
Дело осложнялось тем, что германские власти в первые месяцы 1942 г. приняли решение о массовом применении труда советских военнопленных в военной промышленности рейха3. Несколько раньше полевые командиры вермахта приступили к пополнению поредевших воинских частей за счет т.н. «добровольных помощников», или Hilfswillige, из числа советских военнопленных. Одних использовали в качестве водителей автомашин, механиков, ремонтников. Другие выполняли саперные работы, обслуживали полевые кухни и склады. Военнослужащими вермахта Hilfswillige не считались: присягу не принимали, знаков различия не имели. По оценкам немецкого военного историка И. Гофмана, в мае 1943 г. «в штате немецких частей имелось 400 тысяч (возможно даже 600 тысяч) добровольных помощников»4. Одновременно начинается формирование отдельных т.н. «туземных частей» из военнопленных: легионов, отдельных рот, русских батальонов в составе вермахта и войск СС. По подсчетам современного исследователя, к концу войны «численность граждан Советского Союза, служивших весной 1945 г. в разнообразных военных формированиях на стороне Германии, могла составлять не менее 700 – 800 тысяч чел., что составляет в среднем 10% от общей численности (7 млн. 830 тыс.) мобилизованных в тот момент в германские вооруженные силы»1.
Моральные оценки, содержавшиеся в директивных документах, дополнялись правовыми нормами. Согласно статье 193 УК РСФСР, добровольная сдача в плен считалась тяжким воинским преступлением, за которое была предусмотрена высшая мера наказания – расстрел с конфискацией имущества. Измена родине – в соответствии с 58 статьей УК – также каралась многолетними сроками заключения (с 1943 г. – каторгой) или тем же расстрелом.
Таким образом, диалоги между сотрудниками ГУКР «Смерш» и бывшими военнопленными были частью розыскных мероприятий по выявлению изменников родины, немецких шпионов и диверсантов. Оперативные работники пытались уличить своих собеседников, а те, в свою очередь, стремились оправдаться с тем, чтобы поскорее освободиться из фильтрационного лагеря – условия содержания в нем не отличались от тех, которые были в исправительно-трудовых учреждениях – и не получить нового срока, или, во всяком случае, избежать самого худшего – расстрела, или многолетних каторжных работ.
Алгоритм допроса был выстроен по единой методе: жизнеописание, разделенное на две части: гражданскую и военную; обстоятельства пленения, рассказ о содержании в плену, условия освобождения и занятия после плена. На всех этапах были расставлены ловушки. Первая касалась происхождения: не из кулаков ли? Другая – образования. Чем выше, тем больше степень ответственности. Самым опасным был вопрос о контактах с немецкими контрразведывательными органами: подвергался ли испытуемый допросу в немецком плену, кем, когда и по какому поводу. Любой контакт означал возможность вербовки. Указания на их отсутствие также наводили на подозрение. Кроме того, нужно было назвать имена людей, с кем находился в плену, или попал в него, а также имена предателей. С подвохом были вопросы и о работе в лагере. Если был занят на военном заводе, значит, помогал врагу делом. Если трудился подмастерьем у ремесленника, значит, имел какие-то заслуги перед немецким командованием и т.д. и т.п.
Бывшие военнопленные, как представляется, в большинстве своем вполне отдавали себе отчет о происходящем и вели себя соответственно. В своих ответах они ориентировались, как умели, на установленные образцы, созданные советской военной пропагандой: употребляли устойчивые обороты: «превосходящие силы противника», «гитлеровские автоматчики» и пр., делали акцент на необоримых внешних обстоятельствах, перекладывали ответственность на командиров, большей частью безымянных, которые исчезали из расположения части или приказывали красноармейцам разойтись и спасаться, кто как может; очень скупо рассказывали о работе на военном производстве, охотно вспоминали о голоде, холоде и унижениях, которым подвергались в лагере. В общем, защищались, как могли и как умели. В поединке со следователем на кон была поставлена жизнь, так что ожидать от людей, прошедших лагеря, полной откровенности было бы неразумно. И тем не менее, сквозь неумелую риторику, возникавшие тут и там фигуры умолчания, оправдательные мотивы в рассказах красноармейцев проступает правда войны: многодневные марши к полям сражений, трагические столкновения мало обученных наскоро сбитых частей с германской военной машиной, беспорядочное отступление, равнодушие местных жителей, отягощенное иной раз корыстолюбием, иной раз – злорадством, тяжкая безнадежность и опустошенность голодных дней и ночей, плен, и новые марши в сборные пункты, лагерный быт, тяжкая работа, освобождение… Или в других вариантах, слепая военная судьба, стечение обстоятельств, оборачивающиеся трагедией плена. Это не изнанка войны, это ее особый пласт, сохранившийся в непосредственной – сейчас бы сказали оперативной – памяти ее участников.
Большинство бывших военнопленных свой поединок выиграло, вернулось по месту жительства под неусыпный контроль вездесущих органов. И только в 1956 году те из них, кто все-таки был осужден за сдачу в плен противнику, были амнистированы1. Полная реабилитация пришла спустя почти четыре десятилетия.
* * *
Настоящее издание представляет собой пофондовую публикацию, включающую документы одного фонда – «Проверочно-фильтрационные дела», хранящегося в Государственном общественно-политическом архиве Пермской области (ГОПАПО). Документы данного фонда поступили на госхранение в 1993-1997 гг. из УКГБ РСФСР (РУ ФСБ РФ) по Пермской области в количестве 5348 единиц хранения. Первоначально они были учтены в фонде № 3 Государственного архива по делам политических репрессий Пермской области (ГАДПРПО). С 2001 г., после объединения ГАДПРПО и Государственного архива новейшей истории и общественно-политических движений Пермской области, данному фонду во вновь образованном ГОПАПО был присвоен № 645/3. В фонде одна опись – № 1. Все документы, переданные на госхранение, рассекречены фондообразователем. Их хронологические рамки – 1942-1956 гг.
Проверочно-фильтрационные дела (ПФД) – до настоящего времени мало изученный вид документального источника. Они представляют собой одну из важных групп архивных документов органов федеральной службы безопасности, относящихся к судьбам советских военнопленных, которые по возвращении на Родину проходили специальную государственную проверку (фильтрацию).
При подготовке сборника был просмотрен весь фонд проверочно-фильтрационных дел. Главное внимание было уделено документам в отношении двух групп бывших военнослужащих Красной Армии, проходивших фильтрацию: 1) попавших в окружение и вышедших из него; 2) находившихся в плену у противника (последних – большинство). Из этих дел для публикации были отобраны документы, охватывающие в совокупности весь период Великой Отечественной войны (с 22 июня 1941 г. по март 1945 г.), относящиеся к рядовому и офицерскому составу красноармейцев, воевавших на разных фронтах и в разных родах войск, находившихся в плену не только в Германии, но и на территории союзных с ней государств, заключенных в концлагеря и использовавшихся на принудительных работах в промышленности и сельском хозяйстве, судьбой которых после репатриации «проверяющие органы» распорядились тоже неоднозначно.
К наиболее информативным видам документов, входящих в состав ПФД и отобранных для публикации, относятся следующие:
- протоколы допросов бывших военнопленных, составленные в отделах контрразведки «Смерш» воинских частей или проверочно-фильтрационных лагерей, в штабах рабочих батальонов, спецкомендатурах и отделах по борьбе с бандитизмом областных отделов МВД, паспортных отделах городских управлений милиции и т.п.;
- автобиографии и объяснительные записки об обстоятельствах пленения и нахождении в плену, написанные по требованию органов, проводивших фильтрацию;
- анкеты и опросные листы, составленные в ПФП НКВД СССР после репатриации бывших военнопленных;
- постановления (заключения) проверочно-фильтрационных комиссий, выносившиеся по результатам госпроверки (об освобождении из лагеря, демобилизации, направлении на работу по «вольному найму» с закреплением к определенным предприятиям, о переводе на режим спецпоселения, о направлении в действующую армию, в штурмбатальон, к месту жительства, о передаче командованию воинской части «для использования по нарядам с последующей разработкой по месту работы» и т.п.).
Иногда в фильтрационных делах граждан, подвергшихся дополнительной проверке, встречаются документы, полученные из мест их послевоенного пребывания. В сборник вошли письма родным об условиях жизни вне дома после возвращения из плена; агентурные донесения о поведении и «образе мыслей» бывшего военнопленного после прохождения им фильтрации; письма-жалобы, адресованные руководителям советского правительства, по поводу увольнения с предприятий в виду нахождения в плену в годы войны и др.
В целом по проверочно-фильтрационным делам можно судить об обстоятельствах, при которых военнослужащие попадали в плен, об их отношении к действиям своих командиров в момент окружения или пленения, о режиме и трудовом использовании советских военнопленных в фашистских лагерях, проводившейся в их среде оперативной работе, о предпринимавшихся попытках вырваться из плена и оказать посильное сопротивление врагу. Кроме того, данные документы дают представление о том, как проходил процесс репатриации советских граждан: пути возвращения их на Родину, сроки и места прохождения госпроверки, степень объективности органов внутренних дел и госбезопасности при вынесении заключения о наличии или отсутствии компрометирующих материалов, отношение государства к своим гражданам, пережившим нацистский плен.
Помимо ПФД для публикации в сборнике было отобрано 4 документа из фонда № 641/1 «Архивные уголовные дела на лиц, снятых с оперативного учета в ИЦ УВД Пермского облисполкома» (протоколы допросов военфельдшера Т.М. Малыгина, бежавшего из немецкого плена и осужденного в 1942 г. за «измену Родине»), а также 7 личных регистрационных карточек на бывших военнопленных, которые заполнялись на армейских сборно-пересылочных пунктах, в спецлагерях или на проверочно-фильтрационных пунктах НКВД сразу же по прибытии туда репатрианта (после войны они рассылались по местам рождения или призыва бывшего военнопленного). В приложение № 1 включены воспоминания одного из фигурантов ПФД Г.В. Сажина, хранящиеся в фонде № 704/7 «Архивная коллекция документов граждан, пострадавших от политических репрессий после 1917 года, бывших военнопленных периода Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.». Среди иллюстраций – немецкие фронтовые листовки из фондов № 641/1 и № 643/2 («Архивные уголовные дела на лиц, реабилитированных по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 16.01.1989 г. и Закону РСФСР от 18.10.1991 г.»), а также трофейные материалы из фонда № 659/4 «Дела с трофейными немецкими карточками» (данные карточки велись немцами в лагерях и рабочих командах, были захвачены советскими войсками в ходе войны или по окончании военных действий, а после войны рассылались по местам хранения дел госпроверки или местам призыва, рождения бывших военнопленных). Архивно-следственные дела на граждан, репрессированных по политическим мотивам (их в ГОПАПО более 27 тысяч ед. хр.), дела с трофейными немецкими карточками (40 дел, 6620 карточек), регистрационные карточки на военнопленных (всего 2598 шт., учтены в качестве научно-справочного аппарата) поступили в архив в 1990-х годах одновременно с проверочно-фильтрационными делами из регионального управления федеральной службы безопасности РФ, т.е. имеют одного фондообразователя.
Систематизация документов в сборнике – хронологическая, но не по дате документа, а по дате события (времени попадания военнослужащего в плен или в окружение). Составители сочли такой принцип систематизации оптимальным, позволяющим наиболее точно воссоздать общую картину развития событий. Все публикуемые материалы разделены на несколько разделов (по годам): «1941 год», «1942 год», «1943 год», «1944-1945 годы» (два последних года войны объединены в один раздел из-за незначительного количества имеющихся на хранении и отобранных для публикации документов). Дата события указана перед заголовком к документу, в то время как дата составления документа – на обычном месте, то есть после заголовка. В тех случаях, когда несколько документов касаются одного лица, дата события указана перед заголовком только к первому документу.
Систематизация документов закреплена их общей порядковой нумерацией.
В сборнике применен научно-критический прием издания текстов документов. Тексты документов печатаются с сохранением их стилистических особенностей, но в соответствии с правилами современной орфографии. При необходимости проводилось деление текста на предложения. Общепринятые сокращения в тексте не унифицированы, их варианты внесены в список сокращений. Сокращения, не являющиеся общепринятыми, восстановлены в квадратных скобках; при повторении их в пределах одного документа они не раскрываются. Понятные и не имеющие двоякого толкования сокращения слов оставлены без раскрытия. Сохранены отдельные обороты речи и слова, характерные для данного периода времени, вошедшие в словарный состав языка. Сокращенные названия учреждений, организаций, должностей в тексте сохранены; различные сокращения наименований одних и тех же учреждений и должностей не унифицированы, их полное написание дается в списке сокращений.
Часть документов сборника публикуется в извлечении. Извлечения из документов касаются, главным образом, анкетных данных военнопленного (чаще всего они включаются в биографическую справку и выносятся в подстрочные примечания) и сведений о лицах, бывших вместе с ним в плену. Все извлечения оговорены в заголовке предлогом «из», а в тексте отмечены отточием в квадратных скобках. Опущены также фамилии лиц, скомпрометировавших себя в годы войны, и авторов агентурных донесений (они обозначены буквой N).
Пропущенные в тексте и восстановленные по смыслу слова и части слов воспроизведены в квадратных скобках. Незначительные погрешности в тексте, понятные читателю, не исправлены. При изложении автором документа явно ошибочных сведений в подстрочном примечании указано: «Так в документе». Подлинные подписи воспроизведены курсивом, в копиях – прямым шрифтом. В текстах анкет и опросных листов вопросы, напечатанные типографским способом, воспроизведены курсивом, а ответы на них – прямым шрифтом.
При передаче текста документов были исправлены допущенные неточности в написании ряда географических названий – в основном крупных городов, областей (без оговорок в подстрочных примечаниях). Названия других географических пунктов, а также лагерей, расположенных за пределами СССР, уточнить которые не удалось, воспроизведены в соответствии с первоисточником. Если встречались разночтения в написании географических названий в тексте одного и того же документа, то предполагалось, что это описка, и составители сочли возможным унифицировать написание географических названий.
Археографическая подготовка документов проведена в соответствии с действующими «Правилами издания исторических документов в СССР» (М., 1990). Каждый документ снабжен редакционным заголовком. Во всех заголовках кроме фамилии бывшего военнопленного указаны его воинское звание, а также название и номер части, в которой он служил до пленения. Учитывая, что документы, публикуемые в сборнике, относятся к более позднему периоду (периоду фильтрации), правильнее было бы писать, например, так: «... бывший рядовой ... стрелкового полка ... дивизии ...». Во избежание многократных повторов слово «бывший» в заголовках опущено. В тех случаях, когда подряд публикуются несколько документов об одном лице (не связанных между собой по номинальному признаку), используются сокращенные заголовки; в них воинское звание и место службы опускаются и одновременно в подстрочнике делается отсылка к предыдущим документам, посвященным этому лицу.
Место составления документов не указано в тех случаях, когда установить его не удалось (это касается, в частности, дислокации воинской части или местонахождения спецлагеря, где проходил проверку бывший военнопленный). У ряда документов место составления обозначено как «действующая армия» (если указание на это есть в самом публикуемом документе или в других документах дела). Установленные составителями места написания документов, даты заключены в квадратные скобки.
Содержание документов в заголовках, как правило, не отражается в виду того, что каждый вид документа ПФД (будь то протокол допроса, анкета или опросный лист) имел вполне определенную структуру, представлял собой перечень стандартных вопросов, на которые фиксировались ответы проверяемого. Исключение составляют объяснительные записки, письма, заявления, агентурные донесения, заключения проверочно-фильтрационных комиссий, на которые составлялись развернутые заголовки. Географические наименования в заголовках приводятся в их исторической форме; в примечаниях же их написание не унифицировано, дается в соответствии с источником информации.
Групповые заголовки к нескольким документам составлены в тех случаях, если эти документы связаны между собой по номинальному признаку (например, протоколы допросов) и при этом относятся к одному лицу.
Археографическая легенда (контрольно-справочные сведения о документе) содержит поисковые данные (причем, в связи со спецификой пофондового издания архивный шифр приводится в сокращенном виде – номер дела и листа), указание на подлинность и способ воспроизведения. Исключение составляют легенды к отдельным публикуемым документам из других фондов, где указаны номера фондов (№ 641/1, 704/7) и описей.
Научно-справочный аппарат издания состоит из предисловия, вводных статей к каждому разделу, списка сокращений, терминологического словаря, примечаний по тексту и содержанию, именного и географического указателей, оглавления (с перечнем публикуемых документов). Оба вида примечаний, небольшие по объему, помещены в подстрочнике. Биографические справки, как правило, сопровождаются ссылками на печатные источники, послужившие основой для их составления (кроме сведений о бывших военнопленных, взятых из проверочно-фильтрационного дела, архивный шифр которого указан в легенде к документу). В список сокращений включены сокращения, встречающиеся в текстах документов и введенные составителями. Степень подробности пояснений в географическом указателе зависит от наличия соответствующей информации в документах сборника и возможности ее установления по другим источникам. Подавляющее большинство документов публикуется впервые (копии составляют чуть более 3%).
Дополнительные материалы по теме издания содержатся в двух приложениях. В первом даны воспоминания бывших военнопленных, часть из которых хранится в фондах архива, а другие были получены в период подготовки сборника путем инициативного комплектования или перепечатаны из малотиражных изданий. Воспоминания, написанные в середине 1990-х – 2006 гг., хотя и представляют собой позднейшее описание событий военного времени, тем не менее ценны тем, что отражают индивидуальное восприятие фактов прошлого, передают личный взгляд на вещи и вследствие этого являются хорошим дополнением к официальным документам проверочно-фильтрационных дел. Во втором приложении опубликованы некоторые законодательные акты, касающиеся военнопленных.
В качестве иллюстраций помещены фотографии и документы из проверочно-фильтрационных и архивно-следственных дел, а также трофейные материалы: анкеты, опросные и регистрационные листы, агитационные листовки, справки, удостоверения, пропуска, немецкие рабочие книжки, трофейные немецкие карточки и т.п. Часть из них дополняет текст документов (в этих случаях даются ссылки на номера документов сборника), другие (их большинство) несут самостоятельную информационную нагрузку. Особый интерес представляют фотографии из личных архивов краеведов А.А. Бахматова, В.С. Колбаса и семейных архивов бывших военнопленных Г.В. Акинфиева, А.Н. Коротаева, Г.М. Матвеева, Н.В. Салова.
Выявление документов, их археографическое оформление, комментирование осуществила главный специалист ГОПАПО Г.Ф. Станковская; помощь в отборе документов оказал д.и.н., профессор ПГТУ О.Л. Лейбович; в составлении примечаний по тексту и содержанию участвовали ведущие специалисты ГОПАПО Т.В. Бурнышева и И.Ю. Федотова; редактирование и унификацию археографического описания документов, контроль за соблюдением правил передачи текста документов осуществила зам. директора ГОПАПО Т.В. Безденежных.
Вводные статьи к разделам сборника написали О.Л. Лейбович; д.и.н., профессор ПГПУ А.Б. Суслов; к.и.н., доцент ПГУ Л.А. Обухов; к.и.н., доцент ПГТУ А.С. Кимерлинг; к.и.н., директор ГОПАПО М.Г. Нечаев.
Предисловие составили: историческую часть – О.Л. Лейбович, археографическую – Т.В. Безденежных.
Документы для приложений отобраны Г.Ф. Станковской.
Список сокращений, терминологический словарь, географический указатель подготовили Г.Ф. Станковская, И.Ю. Федотова, Т.В. Бурнышева, содействие оказал ведущий специалист ГОПАПО И.В. Папулов; именной указатель составили Т.В. Бурнышева, И.Ю. Федотова.
Набор текстов документов на компьютере провели Т.В. Бурнышева, И.Ю. Федотова, Е.В. Берсенева; компьютерную верстку в гранках – Т.В. Бурнышева.
Отбор иллюстраций сделан Г.Ф. Станковской, их сканирование – Т.В. Бурнышевой и главным специалистом ГОПАПО С.А. Оноховым, аннотирование – Г.Ф. Станковской и Т.В. Безденежных.
Ответственный составитель – Г.Ф. Станковская.
Научный руководитель – О.Л. Лейбович.
Сборник предназначен для распространения исторических знаний о Великой Отечественной войне среди широкого круга читателей, интересующихся отечественной историей. Публикуемые документы проверочно-фильтрационных дел – это новый, непривычный для многих взгляд на, казалось бы, хорошо известные события 1941-1945 гг., взгляд глазами военнопленных. В качестве массового исторического источника эти документы еще ждут своего исследователя.
http://rudocs.exdat.com/docs/index-354404.html
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.07.51 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Воспоминания попавших в плен, естественно, отражают обстоятельства пленения, а они, в свою очередь, связаны с поражениями Красной Армии. В 1942 г. поражения были связаны не только с военной мощью противника, но еще в большей степени с ошибками военно-политического руководства. Предложенный Генеральным штабом во главе с Б.М. Шапошниковым план глубокой обороны на летнюю кампанию был отвергнут. На совещании в ГКО в марте 1942 г. И.В. Сталин заявил: «Не сидеть же нам в обороне сложа руки и ждать, пока немцы нанесут удар первыми!»1. Сталин при поддержке маршалов С.К. Тимошенко и К.Е. Ворошилова настоял на проведении крупных наступательных операций весной – летом 1942 г. Решение Ставки Верховного Главнокомандования одновременно обороняться и наступать продемонстрировало порочность постановки таких несовместимых задач. Кроме того, Сталин просчитался с прогнозом направления главного удара гитлеровцев, полагая, что их главные силы вновь будут направлены на Москву. Все это, наряду с другими просчетами, повлекло за собой провал Крымской и Харьковской наступательных операций, которые привели к окружению и пленению больших группировок советских войск, а также ряд других военных неудач.
С января 1942 г. наращивается концентрация советских войск в западной оконечности Керченского полуострова. При подготовке наступления было достигнуто значительное превосходство над противником. Однако 8 мая, упреждая удар, фашистские войска начали наступление, прорвали советскую оборону и 15 мая взяли г. Керчь. В плен попало около 150 тыс. человек2. Вот как передает эти события один из них: «… на утро 13.5.42 г. командования уже в подразделениях не было и приказов никто не отдавал… 14 мая немцы подтянули резерв и снова наши подразделения оттеснили в г. Керчь… в порту один офицер предупредил, что никакой посадки не будет и никого переправлять не будут… видя такое положение, вынул из винтовки затвор, бросил в море, патроны закопал, а винтовку спрятал за камень, встал из окопа и пошел навстречу немцам сдаваться в плен» (док. № 147).
Падение Керчи серьезно осложнило оборону Севастополя. В начале июня, после интенсивнейшей авиационной и артиллерийской подготовки, началось мощное наступление немецких и румынских войск на Севастополь, встретившее ожесточенное сопротивление уступавших в количестве и техническом оснащении советских частей. Советские бойцы отчаянно сражались, даже почти полностью израсходовав боеприпасы. Но силы не были равными, Севастополь, державшийся 250 дней, был обречен, 1 – 3 июля защитники оставили город. Однако, даже когда Советскому командованию стало ясно, что Севастополь не удержать (26 – 28 июня), эвакуировать войска оно не планировало, предпочитая придерживаться Директивы 00201/ОП от 28 мая 1942 г. военного совета Северо-Кавказского фронта, которому подчинялся Севастопольский оборонительный район. В директиве, в частности, содержался приказ «Предупредить весь командный, начальственный, красноармейский и краснофлотский состав, что Севастополь должен быть удержан любой ценой. Переправы на кавказский берег не будет...». Ночью 1 июля самолетами и подводными лодками было вывезено командование и руководители города, а также небольшое количество раненых. Остальные защитники Севастополя, около 80 тыс. солдат и офицеров, из них около 36 тыс. раненых, без артиллерии, боеприпасов, медикаментов, продовольствия и воды, оказались прижатыми немцами к берегу Херсонесского мыса и бухтам Стрелецкая, Камышовая, Казачья. Они были брошены на произвол судьбы, отступать им было некуда, а сражаться нечем. Большая часть советских солдат оборонялась до 3 июля, а отдельная часть солдат – до 9 – 12 июля. Советские потери составили убитыми и пропавшими без вести 200 тыс. человек и 95 тыс. пленными1.
А.С. Вавилов так описывает безысходность положения бойцов, защищавших позиции до последней возможности: «Ввиду численного превосходства и перевеса техники противника [немцы] постепенно прижали нас к береговой полосе Херсонского полуострова, а затем ввиду недостатка, можно сказать, окончательного расхода боеприпаса, не говоря о продовольствии, мы вынуждены были спрятаться под скалы, где и ожидали прихода кораблей. С вечера 3 июля 1942 г. противник бросил на нас всю свою технику и живую силу. И ночью 4 июля 1942 г. после непродолжительной рукопашной схватки противник при поддержке моторных катеров сжал нас в кольцо и я был пленен с группой бойцов и командиров на берегу Черного моря вблизи Херсонского маяка» (док. № 165).
Просчеты командования стали главным фактором провала Любанской операции. Ее замысел заключался в прорыве блокады Ленинграда силами наступающих навстречу друг другу Ленинградского и Волховского фронтов. Авантюризм плана заключался в первую очередь в том, что 59-я и 2-я Ударная армии за две недели до назначенного наступления находились в пути к месту сосредоточения. В войсках не хватало автоматического оружия, боеприпасов, транспорта, средств связи и продовольствия. Войска Ленинградского фронта испытывали нехватку продовольствия, теплой одежды и были измотаны оборонительными боями. Наступление планировалось проводить в условиях господства в воздухе неприятельской авиации против создавших прочную оборону немецких дивизий. Кроме того, действия на различных участках оказались несогласованными по времени. Развить начавшееся наступление и завершить окружение противника советским войскам не удалось. В январе – марте немецкое командование подтянуло резервы, что позволило нанести мощные контрудары по флангам 2-й Ударной армии и отрезать ее от остального фронта. 27 марта удалось пробить 3 – 5 км горловину, соединившую 2-ю Ударную армию с фронтом, однако положение армии оставалось сложным. Начавшаяся весенняя распутица усугубила положение. Но Ставка, не считаясь с реальной обстановкой, продолжала настаивать на развитии наступления, которое прекратилось только 30 апреля. Тем не менее, 2-я Ударная армия до лета вела оборонительные бои, удерживая захваченный выступ. Опасность ситуации Верховное Главнокомандование осознало поздно: лишь в конце мая поступил приказ об отступлении. Тогда же последовало назначение нового командующего 2-й армией – генерал-лейтенанта А.А. Власова, зарекомендовавшего себя в боях под Киевом и под Москвой. Через неделю противнику вновь удалось взять армию в кольцо. 24 июня окруженные войска попытались прорваться. Однако они не получили обещанной командованием фронта поддержки. В районе поселка Мясной Бор их встретил мощный перекрестный огонь. Уцелели немногие. Вырваться из окружения смогло не более 16 тысяч человек.
Один из выживших в Мясном Бору рассказывает: «28 июня 1942 г. нас, таких же отбившихся от части, собралось 5 человек и мы пошли искать пути, чтобы пробраться к своим… решили перейти через болото, но оно оказалось глубокое. Тогда мы из болота вышли на сухое место и в это время метров за 50 от нас появились немцы 10 чел., которым мы и сдались в плен» (док. № 160).
Наступательная операция под Харьковом закончилась настоящей катастрофой. Ставка санкционировала наступательные действия на узком участке фронта в отсутствие резервов. 12 мая советские войска начали наступление севернее и южнее Харькова, стремясь захватить город двусторонним охватом и развить это наступление в оперативный прорыв. Немецкая оборона была прорвана, но советские войска оказались в ловушке, так как немецкое командование, располагавшее подготовленными к наступлению крупными танковыми силами, использовало создавшееся положение, чтобы нанести сокрушительный удар. 17 мая ударная группа немецких войск начала наступление с рубежа Славянск, Александровка и сразу же глубоко вклинилась в русский фронт. Опасаясь удара с тыла, Тимошенко приостановил наступление. Но потребовались отчаянные усилия, чтобы советские войска смогли пробиться от Лозовеньки к Северскому Донцу, так как немецкий клин все дальше продвигался к Балаклее, а немецкие и румынские дивизии, располагавшиеся вокруг харьковского выступа, в свою очередь также перешли в наступление. 25 мая значительная часть двадцати стрелковых, семи кавалерийских дивизий и четырнадцати танковых бригад была окружена западнее Северского Донца. В сводке германского верховного командования сообщалось о взятии в плен 240 тыс. человек, а также об уничтожении или захвате 2026 орудий и 1249 танков. Советское руководство, против обыкновения, с необычной откровенностью признало неудачу, указывая на огромное превосходство немцев в живой силе, артиллерии и авиации, и сообщало о потере 5 тыс. человек убитыми и 70 тыс. пропавшими без вести1.
В передаче военнопленными события могли выглядеть следующим образом: в мае 1942 г. «во время моего сна немцы прорвали линию обороны и, зайдя танковой колонной, разбили все наши укрепления… дот был разрушен и меня там присыпало. Не успев соскочить и убежать, я был взят немцами в плен» (док. № 151); «10 июля, не доходя до деревни Донцевки Белолуцкого района Ворошиловградской области, на нас внезапно наскочили немецкие танки, и там я был пленен немецкими автоматчиками» (док. № 182) и т.п.
В конце июня фашистские войска начинают продвижение, направленное на Волгу и Кавказ, в июле подходят к Сталинграду, в августе прорываются на Кавказ. Однако пленных в ходе этого наступления было захвачено уже намного меньше, чем в кампаниях 1941 г. и начала 1942 г. Советское командование ценой горьких ошибок уже научилось избегать окружения крупных группировок. Но от плена никто не был застрахован. В качестве примера можно привести случившееся с С.В. Балмашевым: «Участвуя в боях с немцами в р-не Сталинграда, в августе 1942 года при занятии одной высоты я был направлен для разведки высоты. Перед рассветом 29 августа 1942 года мы зашли в тыл к немцам, где в балке были замечены немцами и после схватки я был пленен немцами» (док. № 198).
Окружение и пленение в личной судьбе военнопленных, безусловно, стали событиями первой величины. О причинах попадания военнослужащих в плен мы можем судить по их показаниям органам госбезопасности («Смерш», НКВД), поэтому, возможно, искаженным. Однако, в ряде случаев создается впечатление, что проходящие фильтрацию рассказывают следователю все «как на духу», сообщая весьма неприглядные, в ментальности того времени, детали своего поведения.
Большая часть проходящих проверку показала, что они попали в плен ранеными или контужеными. Но значительная часть не скрывала сдачу в плен в связи с бессмысленностью сопротивления превосходящим силам противника.
Попадание в плен всеми, без сомнения, расценивается как преступление. Иные оценки вряд ли были возможны, учитывая действовавшие тогда правовые и моральные нормативы. В случае прямого вопроса следователя военнопленные безоговорочно признавали свою вину: «Я признаю, что нарушил присягу, оказался у немцев живым в плену, тем самым изменил Родине» (док. № 173), «я своими действиями, выразившимися в добровольной сдаче в плен к противнику, работе на немцев, изменил присяге Сов. Армии и своей Родине, за что я должен понести суровую ответственность» (док. № 191) и др. Некоторые бывшие военнопленные пытались скрыть свое пребывание в плену, что являлось следствием очевидно негативной маркировки плена в общественном сознании: «Я не хотел, чтобы знали о моем пленении немцами, и боялся того, что если я расскажу, что был в плену, меня все сослуживцы по работе могут презирать» (док. № 145).
Подавляющее большинство военнопленных сообщает о том, что, попав в плен или почувствовав такую возможность (в ситуации окружения и т.п.), они уничтожили свои документы и знаки различия. По всей видимости, такое поведение отчасти диктовалось существовавшим в то время императивом секретности, в рамках которого поведение, приведшее к попаданию в руки врага, к примеру, партийного билета, приравнивалось к разглашению секретных сведений. В ряде случаев, скрывая свою должность, партийность или службу в особого рода войсках (например, в десанте), военнослужащие стремились обезопасить себя, зная о многочисленных случаях зверских расправ с политруками, коммунистами, морскими пехотинцами и т.д. Такое отношение зафиксировано в док. № 165. А.С. Вавилов свидетельствует: «Я был избит до потери сознания, ибо на голове у меня оказалась пилотка с морской эмблемой».
Сведения о пребывании в плену в показаниях бывших военнопленных весьма схематичны, они позволяют нам разглядеть лишь некоторые строки трагических страниц жизни наших соотечественников. В частности, многие указывают на плохое содержание, на недостаток питания. Например, С.Ф. Чечкин говорит: «Питались мы по существу один раз в день, получали 250 гр. хлеба на день и один раз суп в обед, а утром и вечером был только один чай без хлеба и сахара» (док. № 153). О том же вспоминает П.Е. Ежов: «На завтрак выдавали хлеб из деревянной муки 200 грамм. Сыр гнилой с червями тоже около 200 грамм. Иногда выдавали 50 грамм порченного маслозаменителя. На обед давали суп-баланду из деревянной муки…, на ужин давали то же самое, что и в обед… Суп никто не кушал, выпивали только воду» (док. № 157). Я.К. Лысков свидетельствует: «Кормили очень плохо, за все время (4 суток – А.С.) дали только вареной картошки по три штуки» (док. № 172).
Военнопленные, как правило, привлекались к разного рода работам: ремонт дорог, погрузка-разгрузка, подсобные работы, добыча полезных ископаемых в шахтах, иногда – сельскохозяйственные работы у фермеров, если пленные им передавались, в сущности, как рабы. Иногда этот труд был вполне посильным, особенно, у частных «хозяев», но чаще весьма интенсивный – по 12 и более часов в день.
Так или иначе, об этих сторонах жизни военнопленных можно было прочитать и в советское время в ряде мемуаров и художественной литературе. В то же время публикуемые документы открывают нам некоторые малоизвестные подробности жизни в плену. К ним, в частности, относится свидетельство об освобождении из плена инвалидов (док. № 152).
Неожиданным оказывается и то, что попавшие в плен далеко не всегда допрашивались немцами. О том, что допросы не проводились, заявляет достаточно большое число проходивших фильтрацию.
В публикуемых документах можно найти любопытные сведения о вербовке военнопленных в Русскую освободительную армию и другие формирования немецкой армии. Любопытно уже то, что вербовка была не столь частым явлением, как нам могло казаться: из 70 человек (дела которых были изучены), попавших в плен в 1942 г., о предложениях перейти на службу к немцам сообщают лишь 5 человек. Некоторые из них такое предложение приняли. О мотивах мы можем судить со слов допрошенных; принимать их на веру или нет – решать читателю. Например, один из коллаборационистов заявил: «Так как в лагере русских военнопленных кормили очень плохо, я был вынужден добровольно изъявить желание вступить в ряды власовской армии, потому что там лучше кормили и создавали другие условия для власовцев» (док. № 189).
В док. № 174 можно найти любопытные сведения о способах вербовки военнопленных для «борьбы с большевиками». Тот же документ открывает перед нами занимательные подробности работы «Политической школы СС по подготовке русских активистов», которые, между тем, требуют дополнительной проверки.
Судя по документам, диверсантами или пропагандистами становились лишь немногие, перешедшие на службу к немцам. Большая часть принимала присягу и работала в рабочих батальонах, получая небольшую зарплату – около 37 марок (см. док. № 140, 160).
Судя по словам бывших военнопленных, многие из них предпринимали попытки побега, которые часто заканчивались успешно. Чаще всего пленным удавалось бежать в первые дни после пленения, когда еще не было хорошо организованной охраны и когда линия фронта была не очень далеко (док. № 137, 157, 173). Бежавших из лагеря задерживали чаще. В таком случае их, как правило, избивали и помещали на несколько суток в карцер (док. № 138, 196). В док. № 165 сообщается любопытный факт наличия лагерного суда, который, в частности, судил бежавших и приговорил их к 7 суткам карцера. Если верить показаниям бывших военнопленных, желание бежать возникало почти у всех. В этом отношении характерны слова П.Е. Ежова: «Наши военнопленные в большинстве настроены убежать из плена, но боятся» (док. № 157).
В целом публикуемые документы являются живыми и часто неожиданными свидетельствами событий, которые далеко не в полной мере освещаются другими типами источников.
^ А. Б. Суслов,
доктор исторических наук,
профессор
1941 год
Рассказ о судьбе военнопленных 1941 года хочется предварить цитатой из официального документа более позднего времени. В феврале следующего 42-го года Управление военной экономики при германском главном командовании сухопутных сил подготовило меморандум, отмеченный грифом «Совершенно секретно». В нем шла речь о проблемах, вставших перед народным хозяйством рейха в связи с наметившимся затяжным характером войны. В меморандуме были помещены выдержки из доклада высокопоставленного чиновника д[окто]ра Мансфельда: «Сегодняшние трудности с применением рабочей силы не возникли бы, если бы мы вовремя приняли решение о широкомасштабном использовании русских военнопленных. В нашем распоряжении было 3,9 миллиона русских, из которых сейчас пригоден только 1,1 млн. Только с ноября 1941 по январь 1942 г. умерло 500 000 русских».1
Помещенные под открытым небом, либо в наскоро вырытых землянках, дощатых бараках они погибли от истощения, от голода и холода без надлежащей медицинской помощи в лагерях, подчиненных вермахту. Так обстояло дело не только в прифронтовой местности, что, процитирую немецкого военного историка Гофмана, «частично объясняется крахом транспортной системы на восточном театре военных действий», но и «в лагерях военнопленных в Генерал-губернаторстве, где не было значительных транспортных проблем, и даже в лагерях на территории рейха».2
Те военнопленные 1941 года, которые спустя 4 – 5 лет давали показания следователям ГУКР «Смерш», были людьми удачливыми. Они смогли пережить «трагедию величайшего масштаба» – именно так оценил происшедшее в лагерях рейхсминистр А. Розенберг в письме фельдмаршалу Кейтелю, отправленном 28 февраля 1942 г.3
Миллионы советских военнопленных, упоминаемые в докладе Мансфельда, – неоспоримое свидетельство военной катастрофы РККА, – катастрофы, перечеркнувшей все предвоенные стратегические планы советского военного командования. Трудно оспорить мнение Г. Померанца: «В 1941 году советская армия была разгромлена. Остатки отступали в хаосе, но в этом хаосе отдельные части продолжали сопротивление … и продержали немцев до жестоких морозов».1
Современные историки объясняют это поражение объективными причинами. Читаем у А. Исаева: «Везде действовал один и тот же неумолимый механизм, оборона растянутых по фронту войск прорывалась, и за спиной дивизий и армий смыкались стальные клещи танковых дивизий вермахта. Ранним утром 22 июня артиллерийская подготовка вермахта обрушилась на приграничные части РККА, на нескольких ключевых направлениях фронт был прорван, и в глубь СССР устремились танковые клинья, танки, артиллерия и мотопехота на грузовиках. Удержать эти танковые клинья части у границ в силу своей низкой плотности построения не могли. С военной точки зрения главная причина поражений 1941 г. – это разорванность РККА на три эшелона без оперативной связи друг с другом. Над каждым из эшелонов (войска у границы, выдвигающиеся к границе «глубинные» дивизии округов и, наконец, второй стратегический эшелон) немцы имели численное превосходство. И каждый из эшелонов имел плотность построения, непригодную ни для обороны, ни для наступления. Соответственно, вермахт поочередно перемалывал эти три «забора» на своем пути. То есть сначала войска у границы, потом, пройдя 200–300 км, «глубинные» дивизии округов, потом второй стратегический эшелон на рубеже Зап. Двины и Днепра. Каждый из эшелонов в силу расстояния в несколько сотен км от других эшелонов ничем помочь им не мог, как и не могли помочь дивизии ВСЭ [второго стратегического эшелона – О.Л.] «глубинным» дивизиям особых округов, а «глубинные» дивизии, в свою очередь, ничем не могли помочь избиваемым у границы войскам «армий прикрытия». Научно это называется «упреждение в развертывании», по такому же механизму происходил разгром Польши в 1939 г. […] Причина поражения – это низкие плотности войск у границы вследствие незавершенности сосредоточения, развертывания и мобилизации»2.
То, что под пером военных историков напоминает анализ неудачно проведенного дебюта гроссмейстерской шахматной партии, в глазах красноармейцев и младших командиров РККА выглядит совсем иначе.
«В течение 5 – 6 часов [мы] держали оборону заставы № 9, – рассказывает пограничник Орехов. – В первый же день войны около 11 часов дня я был ранен минным осколком в ногу. После чего из-за отсутствия подхода подкрепления к заставе из погранотряда или регулярных воинских частей Советской Армии я был взят в плен немецкими войсками в бессознании» (док. № 4).
«В плен я попал 22/VI-41 года в окрестностях гор. Брест-Литовска, – вспоминает красноармеец 131 артиллерийского полка Е.А. Кошкин. – В первый день войны немцы из артиллерии начали обстреливать наши казармы, появилась паника. [Все] разбежались, кто куда мог, а большинство погибло от огня противника, остальных немцы взяли в плен» (док. № 5).
Отставших от своих разбитых частей красноармейцев после долгих блужданий по лесам задерживали местные жители – белорусы, литовцы, украинцы, латыши – и сдавали германским патрулям, или прямо отводили на сборные пункты, случалось, что и просто туда отправляли. Красноармеец Саранин рассказывал, как он с товарищами по несчастью неделю провел на хуторе у одного литовца, который их у себя приютил, кормил даже. «После этих 6 дней он нам дал записки и отправил в штаб немецкой воинской части. Без сопровождающих мы пришли в этот штаб. Когда мы пришли в штаб, нас допросил [немец], но показания не фиксировал» (док. № 66). Бывало и по-другому. Красноармеец Елькин: «Немцы эшелон полностью взяли в плен. Вернее, они эшелон разбомбили, а после стали собирать раненых. Немцы нас отправили в госпиталь» (док. № 11).
Здесь необходимо сделать маленькое отступление. Гитлер планировал нападение против СССР как расовую, идеологическую войну: «Мы должны отрешиться от идеи солдатского товарищества. Никогда коммунист не будет нам товарищем. Речь идет о войне на уничтожение». Соответствующие приказы отдавались в войска. «Войну нужно вести с неслыханной жестокостью», - указывалось в директивном документе, подготовленном в штабе 4 танковой группы генерала Э. Гепнера в мае 1941 г. В этом духе воспитывали солдат: «Русские только для уничтожения. Не только победить их, но уничтожить».1 В 1941 г. немецкая военная пропаганда объявляла «всякого русского и в особенности нерусского советского солдата человеком «низшего» происхождения».2
Надо сказать, что далеко не все военнослужащие вермахта усвоили новые правила, не сразу пришло и ожесточение. В показаниях красноармейцев встречаются упоминания о первой медицинской помощи, оказанной им на поле боя или в госпитале для военнопленных. «Меня раненого взяли в плен, увели в больницу в местечко Малые Ракишки и положили на коечное лечение, где я находился с 27 июня по 17 июля 1941 года» (док. № 12). «После того, как я был подобран раненым в бессознательном состоянии, то сначала был привезен в м. Острув-Маз[овецка] в лазарет, где находился около 9 месяцев. Здесь мне сделали 2 операции» (док. № 37). О раненых по приказу офицеров вермахта заботились также и пленные советские медицинские работники (док. № 52).
Большинство попавших в плен красноармейцев – бойцы разбитых частей и соединений, рассеянных в сражении и деморализованных, брошенных своими командирами. «Капитан нам сказал, что мы находимся в глубоком окружении, все поблизости занято немцами, спасайтесь, кто как хочет. И после этого он с лейтенантом ушел, и больше [они] к нам не возвращались» (док. № 34). «Командование наше скрылось, неизвестно куда. Тогда солдаты и младшие командиры спасались, кто как может» (док. № 14).
Красноармейцы, призванные из Пермской (Молотовской) области, попадали в плен под Брестом, под Киевом, под Ленинградом, в Умани, в Крыму, под Вязьмой, в общем, по всему откатывающемуся на восток советско-германскому фронту. Большинство из них составляют пехотинцы, как кадровые, находящиеся на службе с 1939 года, так и вновь мобилизованные и после короткого пребывания в запасном полку отправленные в действующую армию. Иногда их даже не успели вооружить: «Когда нас еще везли поездом, не доезжая до гор. Великие Луки, нас высадили и вели пешком километров тридцать. Мы еще начальство спросили, когда будем получать оружие. Нам ответили, что пройдем еще километра три и тогда будем получать оружие. Прошло еще немного времени, смотрим – сзади нас уже оказались немцы, и тут же нас окружили и взяли в плен» (док. № 75).
Некоторые из них до пленения участвовали в боях, другие, как процитированный выше М. Симанов, не сделали ни одного выстрела. Кто-то был израненным подобран на поле боя солдатами вермахта: «В плен попал я у г. Невель 3/VII-41 г., будучи ранен в руку и глаз. [Я] лежал на поле боя, а когда пришел в чувство, пытался скрываться во ржи. Но двое автоматчиков, немцы, [меня] задержали и направили в г. Невель, поместили в школьную ограду, обнесенную проволокой. Через неделю нас направили в м. Глубокое, сделали мне операцию и через 10 дней перевели в Молодечно» (док. № 56). Кто-то, израсходовав боекомплект, отбросил винтовку и поднял руки, кто-то вообще был безоружным: «Наш расчет – четыре человека – никакого оружия не имели» (док. № 71). Кто-то раненый и беспомощный ждал немцев, на всякий случай бросив оружие. Вот что рассказывал на следствии боец 112 стрелковой дивизии Аннушкин: «За несколько дней до пленения в батальоне у себя я исполнял должность повара и на вооружении из личного оружия имел один наган. Когда же меня контузило, то я этот наган зарыл под сосной, где ожидал помощи. […] Помощи от немцев я не ждал, но был готов к приходу их. С этой целью я и зарыл наган, когда увидал приближение немцев» (док. № 58). Кто-то был застигнут врасплох: «В июле 1941 г. 126-й артполк 32-го СК, в котором я служил в должности нач. аптеки, самостоят[ельными] группами стал выходить из окружения. Я в группе 3х ч[еловек] зашел в сарай в д. Орлово, чтобы дождаться ночи и ночью продолжать выход из окружения. Но нас в сарае захватили 3 немецких солдата спавшими» (док. № 54). Кто-то был брошен санитарами: «Нас, раненых, оставили на опушке леса, и 25 июля к нам прошли немцы и взяли раненых в плен» (док. № 60).
Дальше начиналась другая история. Лагеря. Этапы. Новые лагеря. Военные заводы. Сельские хутора. Работа под бомбежками. Побеги. Наказания. И непреходящее чувство голода.
Всем им, конечно же, повезло: вовремя эвакуировали с театра военных действий, переправив в шталаги, расположенные на территории Германии, Франции, Норвегии, генерал-губернаторства. Но кроме удачи, было и другое – огромная воля к жизни, способность удержаться на самом краю: не умереть от голода, не заразиться тифом, не погибнуть от воспаления легких, с достоинством принять судьбу и не надеть форму вражеской армии. Закаленные, все испытавшие, несломленные люди.
Затем пришло освобождение и встреча с сотрудниками органов госбезопасности – армейскими и территориальными. А потом затянувшееся на долгие годы возвращение в мирную жизнь.
^ О.Л. ЛЕЙБОВИЧ
доктор исторических наук,
профессор
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.09.51 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 1
Протокол допроса Е.Ф. Шардакова ,
рядового 184 го стрелкового полка 56 й стрелковой дивизии,
в Сталинском ГО НКГБ Кемеровской области
12 июля 1946 г.
г. Сталинск
Кемеровской области
Шардаков Евгений Федорович, 1918 года рождения, уроженец Молотовской области, Верещагинского р-на, п. Верещагино, из рабочих, русский, образование высшее, б/партийный, не судим, проживает [в] г. Сталинск Кем[еровской] обл., Сад-город, шахта Резанова Северная, барак № 2, работает забойщиком шах[ты] Резанова Северная.
Об ответственности за дачу ложных показаний и за отказ от показаний по ст. ст. 92 и 95 УК РСФСР предупрежден.
Шардаков
Вопрос: Расскажите, при каких обстоятельствах, когда и где попали в плен?
Ответ: В плен я попал 22 июня 1941 года [в] первый день войны в Гродненской области на границе. Мы были направлены на укрепление границы. Но в 4 часа утра 22го июня 41 года наша местность бомбилась немцами. Мы в это время спали. По бомбежке мы поднялись, быстро собрались, поделили патроны, вышли на нейтральную зону и заняли основной рубеж. Но в нашем направлении противник не показался. Он прошел по другим дорогам, и нам было сообщено, что немец нас уже опередил и что связь уже с тыловыми частями порвана. Командир роты разбил [нас] повзводно, чтобы исследовать, где можно пройти к своим частям. Командир взвода [нас] разбил по отделениям для того, чтобы узнать, где нет немца, и наладить связь.
Когда разбились по отделениям, то наше отделение перешло дорогу, и друг друга мы уже растеряли, и нас осталось двое. Мы пошли по направлению, т.е. по течению реки, но идти было невозможно, потому что по правую сторону реки была немецкая артиллерия, а по левую сторону немцы ходили в полный рост. В это время я решил спрятать миномет и документы. Профсоюзный билет, комсомольский билет и военное удостоверение спрятано в болоте все вместе. И решили дождаться темноты, залегли в болото в кусты.
Часов [в] 7 – 8 вечера немцы вели поить лошадей. Я начал наблюдать за ними, а с другой стороны нас немец заметил, закричал своим, и нас окружили и взяли в плен. И сразу нас провели в штаб, где было еще трое с нашего батальона. [Нас] привели в городок Сувалки, где было много пленных.
^ Вопрос: Вызывался ли в гестапо, СД, жандармерию, полицию?
Ответ: Вызывался в гестапо после побега.
Вопрос: О чем у вас спрашивали в гестапо?
Ответ: Первый вопрос мне задался, как [я] попал в запретную зону в лагерь СД. Второй вопрос задался, почему бежали из военнопленного лагеря. Потом начали расспрашивать, как доставали продукты питания, не грабили ли крестьян, куда бежали по направлению. Но когда попал в плен в 1941 году 22 июня, я допрашивался русскими, с которыми были немцы, которые допрашивали, когда попал в плен, где, какая часть, какое звание или рядовой.
^ Вопрос: Как освободился из плена?
Ответ: Я из концлагеря сам перешел в лагерь военнопленных, где организовали батальон военнопленных, где поставили военную дисциплину. Расстановлены [мы] были в деревне по частным квартирам, по крестьянам. Выдали нам оружие, и мы наблюдали за порядком. Ловили немцев, которые не проходили англо-американскую комендатуру. Мы их забирали и направляли в англо-американскую комендатуру. Затем наш батальон перешел в лагерь Фаллингбостель. Из этого лагеря нас передали на советскую территорию, где были организованы также батальоны, [мы] занимались военной подготовкой. Нас уже снабжали газетами, радио было, и мы ходили уже вольно куда потребуется.
^ Вопрос: Что можете дополнить к своим показаниям [кроме того], что у вас спрошено?
Ответ: Дополнить к своим показаниям я ничего не могу.
В протокол допроса с моих слов записано правильно.
Шардаков
Допросил: п/оперуполномоченного Сталинского ГО НКГБ
Алексеенко
Д. 4901. Л. 3 – 4. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.19.15 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 2
Из протокола допроса В.П. Колупаева, рядового 89 го стрелкового полка,
в отделе контрразведки «Смерш» 77 го запасного стрелкового полка
21 й запасной стрелковой дивизии
20 июня 1945 г.
1945 года июня месяца 20 дня я, оперуполномоченный ОКР «Смерш» 77 го ЗСП лейтенант Мелехин, допросил бывшего военнопленного, находившегося в плену у немцев
Колупаева Василия Прокопьевича, 1920 года рождения, уроженца д. Верховка Чернушинского района Молотовской области, из крестьян, колхозник, б/п, образование 4 класса, русского, не судимого.
Вопрос: Расскажите об обстоятельствах Вашего пленения.
Ответ: Я служил при батарее ПТО 89-го стрелкового полка рядовым. 22 июня 1941 года наш полк стал отступать с литовской границы. Я был ранен и был с расчетом отрезан от своих, и был подобран немцами.
Вопрос: Расскажите, в каких лагерях военнопленных пребывали и чем занимались.
Ответ: С первого дня моего пленения немцами я находился в лагере Иоганнесбург (Восточная Пруссия), при лазарете лагеря лечился с 22 июня 1941 года до ноября 1941 года. После был переведен в лагерь Алленштайн (Восточная Пруссия), находился в бараке слабых до ноября месяца1942 года, на работу не посылался. Потом был отправлен на шахты [в] лагерь Кляйн Росми (Лотарингия), где работал в угольной шахте чернорабочим до сентября месяца 1944 года. При отступлении немцев с запада при наступлении союзников нас всех с шахты 2 сентября 1944 года из лагеря Кляйн Росми (Лотарингия) эвакуировали в лагерь Рорба (Лотарингия). Из лагеря [нас] посылали под усиленной охраной на строительство оборонительных сооружений. Там я пробыл дней 20 и был отправлен в лагерь Саргемин (Лотарингия), работал на отрывке окопов, траншей и других сооружений. Проработал дней 15, с голоду заболел и был направлен в лазарет при лагере, где находился на излечении до 11 декабря 1944 г. С приходом союзных войск был освобожден.
У американцев пребывал при лагере Туль, находился [там] в течение месяца и был отправлен на излечение [в] Нанси (фр[анцузский]), и пролежал [там] месяца полтора. [Потом] был отправлен в Шалигальма, где был до апреля 1945 года. После был переведен в лагерь Септен, г. Марсель, и 14 мая 1945 г. был отправлен на Родину. В запасной полк прибыл 28 мая 1945 года из Одессы.
^ Вопрос: Расскажите, кто пребывал с вами в лагере военнопленных.
Ответ: Со мной вместе в лагере военнопленных в плену у немцев были Кононенко Семен, Григорьев Семен, Максименко Николай, Воропаев Иван, Банников Федор. […]1
Протокол с моих слов записан правильно, и мной лично прочитан.
Колупаев2
Допросил оперуполномоченный ОКР «Смерш» 77-го ЗСП
лейтенант Мелехин
Д. 2535. Л. 2 – 3. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.20.26 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 3
Протокол допроса И.Г. Окладникова ,
рядового 92 го пограничного отряда войск НКВД,
в Щучье Озерском РО МГБ Молотовской области
7 августа 1948 г.
с. Чад
Щучье-Озерского района
Молотовской области
Я, нач. Щ[учье]-Озерского РО МГБ капитан Михайлов, допросил репатрианта
Окладникова Ивана Григорьевича, 1921 г. рождения, ур. д. Куклиян Щ.-Озерского р-на Молотовской обл., русского, из крестьян-середняков, не судимого, образование 4 класса, колхозник к-за «8 Марта», военнообязанного нестроевика, находившегося в плену у немцев с 22 июня 1941 года по 20 апреля 1945 года, освобожденного французскими войсками, в настоящее время работает в качестве молокосборщика, проживает в д. Куклиян Щ.-Озерского р-на.
Об ответственности за отказ от дачи показаний и за ложные показания предупрежден по ст. ст. 92 и 95 УК РСФСР.
Окладников
Вопрос: Расскажите, при каких обстоятельствах, когда и где вы попали в плен к немцам.
Ответ: Пленен немцами 22 июня 1941 г. при следующих обстоятельствах. Я проходил службу в Советской Армии в войсках НКВД рядовым в 92-м погранотряде в 3-й резервной комендатуре. 21 июня вместе с пограничником Корякиным Дмитрием выехали на погранпост в село Залеская воля и вернулись на 10-ую заставу 92-го погранотряда НКВД, дислоцировавшегося в гор. Перемышль. В 4 часа 22 июня 1941 г. в связи с наступлением немецких войск мы вступили в бой против немецких войск. Через час в момент боя меня ранило пулей в ступню левой ноги. Я уполз в блиндаж, немного пострелял, и патронов не стало более. Немцы обошли блиндаж и нас закидали гранатами. При этом меня ранили в правую ногу в бедро и в правую руку. Я потерял чувство и находился без памяти. Оказался таким образом плененным немцами, которые перевезли [меня в лазарет]. И через восемь дней, вошедши в память, я оказался в городе Ярослав (б. Польша) на реке Сан, где я находился на излечении в лазарете до апреля месяца 1942 года. Вместе со мною был тоже раненый Шубин из Ивановской области, у которого была оторвана рука ниже локтя и нога ниже колена.
Вопрос: Расскажите, в каких лагерях военнопленных вы находились и чем занимались.
Ответ: Из Ярослава [меня] перевезли в гор. Перемышль Львовской обл. в лагерь военнопленных. [Я] ничем не занимался, ходил на костылях, а в июне 1942 года [меня] перевезли в гор. Замостье (Польша) в инвалидный лагерь военнопленных.
Из этого лагеря я в числе 6-ти человек совершил побег. Со мною бежало 5 человек, фамилии их не знаю. Они все убежали, а меня задержали двое, один из них был полицейский. Меня конвоировал полицейский до лагеря в/пл. в Замостье. За этот побег мне дали немцы наказание – 25 плеток и арест [на] 16 дней. После отбытия наказания, в августе 1942 г. отправили меня в числе ста человек военнопленных в штрафной лагерь в Понятова (Польша). Здесь [мы] ничем не занимались. А в октябре м-це 1942 года [меня] в числе 15 человек в/пленных перевезли в г. Варшаву и поместили в лагерь «Цель 24». В этом лагере находился до июля 1944 года, работал на кухне посудником.
С наступлением советских войск на Варшаву нас, военнопленных, из Варшавы вывезли на расстояние 70 – 75 клм, а через неделю нас увезли в лагерь [№] 5 в Штуттгарт, лагерь находился около этого города. [Я находился там] примерно до ноября 1944 г., ничего не работал. Вместе со мною в 5 лагере были: Козлов Тихон Иванович из Воронежской обл. и Хлобустин Михаил из Ростовской области. В ноябре 1944 г. нас вывезли в числе 25 человек в гор. Оберндорф. Козлов и Хлобустин были вместе со мною. Работали в лесу на свалке леса. 20 апреля 1945 года были освобождены французскими войсками.
Перед освобождением за сутки, вернее ночью на 20-е апреля, я в числе пяти человек бежал в лес, а как появились танки с французскими войсками, мы вышли к ним. Со мной вместе были Петров Василий из Киевской области, Хлобустин Михаил из Ростовской области, Козлов Тихон Иванович из Воронежской области.
^ Вопрос: Сколько раз вы совершали побег из лагерей в/пленных за время пребывания плену?
Ответ: Совершил всего два побега: первый из Замостья (Польша), как уже показывал выше, а второй из Оберндорфа 19 апреля 1945 г.
Вопрос: А в Люксембурге вы были?
Ответ: В Люксембурге я не был.
Вопрос: А почему в опросном листе в 306 лагере 11 сентября 1945 года записано, что вы были еще в Люксембурге?
Ответ: В Люксембурге я не был. Вероятно, лагерь вблизи Штуттгарта назывался так. Наподобие этого города на карте я находил город Людвигсбург. Возможно, вкралась путаница.
Вопрос: Сколько раз вы подвергались допросам органами гестапо?
Ответ: Допрашивали [меня] четыре раза.
Первый раз1 допрашивали в Ярославе в марте 1942 года. Допрос производил немец за произведенную мною кражу одной брюквы. Допрос длился 5 – 10 минут, допрос фиксировался. [Допрашивавший меня немец] записал установочные данные и адрес места рождения, задал вопрос, что голоден что ли я. После этого моим же костылем несколько раз ударил по мне. Я упал с ног, даже у меня потекла кровь из рта и носа. Допрос происходил в карцере в присутствии еще одного русского, тоже военнопленного, посаженого за кражу. Допрашивающий меня немец был в гражданской форме. Видел я его в лагере 3 раза, ходил он с бумагами. После побоев меня из карцера вытолкнул.
Второй раз [я] допросу подвергался в Замостье в июле 1942 года за побег из лагеря в числе 6 человек. Я был шестой. Допрашивал гестаповец, фиксировал содержание допроса, опрашивал установочные данные, в каких лагерях был. Спрашивал, где служил. Я сказал, что строили доты. [Спрашивал], знаешь ли кого-либо из коммунистов, находящихся в лагере. Также спрашивал, кто есть из командиров Советской Армии, и кто высказывает антинемецкие настроения из числа военнопленных советских граждан. На эти вопросы я ничего не отвечал положительного для гестаповца, хотя гестаповец [приказал] меня накормить обедом, давал закурить сигарету. Если, говорил, не выявишь названных лиц, то посажу в карцер.
В результате меня выдержали в карцере 16 суток. На допрос меня приводили один раз. На протоколе допроса я не расписывался, а приложил пальцем оттиск мизинца. В карцере я находился один все шестнадцать суток. После отбытия [наказания] меня в числе 100 человек, главным образом тифозно-больных, отправили в Понятову в штрафной лагерь.
Третий раз допрашивался в Понятове в сентябре 1942 года за проданные мною свои брюки за две пайки хлеба. Допрашивал комендант лагеря, немец. [Он] записал полные установочные данные, предъявил претензию за проданное обмундирование. Спрашивал, где служил, после чего побил плетью и бросил на кухне к стене. В комендатуру не вызывал. Под записями я не расписывался. Допрос происходил на чистом месте у проволочного ограждения.
Четвертый раз допрашивался в г. Варшава, куда я прибыл в числе 15-ти человек. Допрос проводился по поводу того, что я совершил кражу картофеля и калеги, наполнил один противогаз из2 … у барака. Это произошло в октябре месяце 1942 года. Допрашивал комендант лагеря – немец – с переводчиком, которые спрашивали, откуда прибыл и где служил, в какой части. На этот вопрос я ответил, что я строил доты в качестве плотника. Комендант с переводчиком спрашивали еще о том, где находятся секретные документы, служил ли при штабе. Я сказал, что не знаю ничего.
Вопрос: Вы показали, что совершили лишь один побег. А при опросе 11 сентября 1945 г. показали, что четыре раза допрашивался гестаповцами за побеги. Уточните.
Ответ: Я из лагеря убегал один раз, о чем дал показание выше. А что касается записи в опросном листе от 11 сентября 1945 г., то я не говорил, что «допрашивался четыре раза гестапо за побеги». Признаю, что я говорил допрашивавшему меня майору, что я допрашивался четыре раза за побег и кражи, а он записал иначе. Расписался я в опросном листе, не прочитав содержание записей по своей малограмотности.
Вопрос: Кто может подтвердить ваши показания?
Ответ: Может подтвердить Козлов Тихон Иванович из гор. Воронеж, быв. рабочий резинового завода, и Хлобустин Михаил из Ростовской области, с которыми я находился вместе с 1942 года до 20 апреля 1945 г., с которыми я расстался в Оберндорфе.
Вопрос: После освобождения французскими войсками вы подвергались опросам и допросам?
^ Ответ: Ни допросам и ни опросам не подвергался.
Вопрос: Когда вы были переданы советскому командованию?
Ответ: [Мы] были переданы советскому командованию в городе Мельк (Австрия). Нас приняли от американцев, которые нас, приняв от французов, сопровождали в эшелоне до г. Мельк в течение 8-ми дней. Все эти 8 суток мы были в пути. В Мельке побыли одни сутки, а затем [нас] перевезли в г. Вену, а из Вены в гор. Брук, в котором прожили до 22 августа 1945 г., а затем находились в лагере [№] 306 в Австрии.
Вопрос: Кого вы знаете из изменников Родине?
Ответ: Знаю изменника Родине по имени Анатолий из Московской области. [Он] был переводчиком в лагере «Цель 24» в Варшаве. Других данных о нем не знаю.
Вопрос: Вы сколько времени были у американцев?
Ответ: Во [время] сопровождения эшелона американцами [мы] были [с ними] пять суток, до гор. Мельк (Австрия).
^ Вопрос: Вас допрашивали американские представители?
Ответ: Нет, не допрашивали, а просто сопровождали для передачи советскому командованию.
Вопрос: Чем дополните свои показания?
Ответ: Дополнить ничем не могу.
Показания с моих слов записаны верно. Протокол опроса прочитал лично
Окладников
Допросил Михайлов
Д. 3509. Л. 2 – 6. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.22.20 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 4
Протокол допроса В.Ф. Орехова,
рядового 91 го пограничного отряда внутренних войск НКВД,
в Орском отделении транспортного отдела МГБ
Оренбургской железной дороги
12 ноября 1946 г.
г. Орск
Оренбургской области
Я, зам. нач. ОТО МГБ майор Новаженин, допросил в качестве свидетеля
Орехова Владимира Федоровича, 1920 года рождения, уроженца Молотовской обл., Верхне-Муллинского р-на, дер. Баские, происходит из крестьян-середняков, по национальности русский, б/партийный, образование 4 группы, женат, не судим, работает слесарем стройцеха Т № 3, ст. Орск, проживает – гор. Орск, Набережная ул., д. № 2.
Об ответственности за дачу ложных показаний предупрежден по ст. 95 УК РСФСР, мне объявлено.
^ Орехов
Вопрос: Когда и как вы были пленены немецкими войсками?
Ответ: На военную службу в действующую Советскую Армию я был призван в сентябре м-це 1940 года Верхне-Муллинским райвоенкоматом и служил при 91-м погранотряде внутренних войск МВД1 [с] расквартированием в гор. Рава-Русской.
С началом Отечественной войны с немецкими захватчиками 22го июня 1941 года погранотряд, в котором я находился на военной службе, с первых же минут вступил в бой с немецкими войсками. В течение 5 – 6 часов [мы] держали оборону заставы № 9. В первый же день войны около 11 часов дня я был ранен минным осколком в ногу. После чего из-за отсутствия подхода подкрепления к заставе из погранотряда или регулярных воинских частей Советской Армии я был взят в плен немецкими войсками в бессознании. И только через некоторое время, очнувшись в госпитале, я увидел двух товарищей с заставы, также раненных.
Вопрос: В каких лагерях вы находились, сколько времени и допрашивались ли немецкими властями?
Ответ: После пленения немецкими войсками я находился на излечении в госпитале при гор. Замостье (Польша) в течение 3½ м-цев. Затем при общем лагере находился до глубокой осени 1941 года, откуда был перевезен в лагерь военнопленных [в] гор. Ченстохова (Польша). Пробыв [там] до апреля м-ца 1942 г., этапом вывезен в лагерь Штаргард (Германия), откуда я в числе 35 ч[елове]к направлялся на полевые сельхозработы к пану (фамилию пана и название местности не помню). [Я] проработал на полевых работах месяца 2, затем взят был обратно в лагерь Штаргард, и осенью 1942 года [меня] вывезли этапом в Норвегию в лагерь Киркенес. [Там] я работал на строительстве аэродрома, прожив зиму 1942/43 г., и к весне 1943 г. [меня] вывезли в лагерь Альта, [где] прожил 3 м-ца, работал при порту. После чего в команде 90 человек был переведен в порт Боссекоп, работая при порту и на сооружении бомбоубежищ при саперных и строительных немецких воинских частях, побыв [там] до осени 1944 года. Затем как рабочий-военнопленный я в числе 17 человек был придан к немецкой воинской части по ее обслуживанию в хозяйстве. [Я был] вывезен в местечко Теннес, побыв [там] до мая м-ца 1945 года. Воинская немецкая часть строила оборонительные сооружения военного характера. И 3го мая 1945 г. я при этой же воинской немецкой части вывезен был в гор. Ларвик, где находился при немецкой части до конца капитуляции Германии 9го мая 1945 года.
Вопрос: Расскажите, как вас зачислили в рабочую команду при воинской немецкой части и какое с вас брали обязательство о соблюдении военной тайны.
Ответ: Из лагеря Боссекопа я по счетному отбору немецким командованием был придан команде по обслуживанию немецких воинских частей, разъезжая с ней до конца капитуляции Германии. Никаких обязательств о сохранении военной тайны я никогда никому не выдавал.
Вопрос: Находясь в плену у немцев, вызывались ли вы на допросы немецким командованием?
^ Ответ: Будучи в плену у немцев, я на допросы немецким командованием не вызывался.
Вопрос: Принадлежали ли вы к немецким формированиям?
Ответ: К немецким формированием я не принадлежал.
Вопрос: Кого вы знаете из бывших военнопленных, находившихся вместе с вами в плену, и где они находятся?
Ответ: Из бывших военнопленных, прибывших для работы на Оренбургскую железную дорогу вместе [со мной], по лагерям я хорошо знаю Зайцева Якова и Гончарова Николая. Где они работают на Оренб[ургской] ж. д., я не знаю.
Протокол составлен с моих слов верно, мне прочитан. Записано правильно.
Орехов1
Допросил зам. нач. ОТО МГБ ст. Орск
майор Новаженин
Д. 3527. Л. 2 – 3. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.37.40 | Сообщение # 7 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 5
Из протокола допроса Е.А. Кошкина ,
рядового 131 го артиллерийского полка 6 й стрелковой дивизии,
в Юго Осокинском РО МГБ Молотовской области
27 февраля 1947 г.
с. Юго-Осокино
Юго-Осокинского района
Молотовской области
Начат в 21 час 20 мин.
Окончен в 22 час. 45 мин.
[…]2 Вопрос: Когда и каким райвоенкоматом Вы были призваны в Советскую Армию?
^ Ответ: В Советскую Армию я был призван 23/X-1940 года Чердынским райвоенкоматом Молотовской обл.
Вопрос: В каких воинских частях Вы служили?
Ответ: После призыва я один месяц служил в 140-м инженерном батальоне, позднее до момента пленения служил разведчиком в 131-м артиллерийском полку 6-й стрелковой дивизии, дислоцировавшейся в окрестностях гор. Брест-Литовска.
Вопрос: Когда и где Вы были пленены немцами?
^ Ответ: В плен я попал 22/VI-41 года в окрестностях гор. Брест-Литовска.
Вопрос: При каких обстоятельствах Вы были пленены?
Ответ: В первый день войны немцы из артиллерии начали обстреливать наши казармы, появилась паника. [Все] разбежались, кто куда мог, а большинство погибло от огня противника, остальных немцы взяли в плен.
^ Вопрос: Где жили и чем занимались в немецком плену?
Ответ: С июня 1941 г. по 31/VIII-42 г. был в рабочем лагере [в] гор. Седлец (Польша), работал на разных работах. С сентября 1942 г. по 22/IX-42 г. – лагерь [в] гор. Гамерштейн (Германия), нигде не работал. С октября 1942 г. по 17/I-44 г. – лагерь [в] гор. Боде (Норвегия), работал на постройке аэродрома. С января 1944 г. по 8/XI-44 г. – лагерь [в] гор. Рогнан (Норвегия), работал на постройке аэродрома. С ноября 1944 г. по 12/II-45 г. – лагерь [в] гор. Хенефосс (Норвегия), работал также на постройке аэродрома. С февраля 1945 г. по 9/V-45 г. – лагерь [в] гор. Лиллехаммер (Норвегия), [работал] на разных работах. Из плена освобожден английскими3 войсками.
Вопрос: Немцы Вас допрашивали?
Ответ: Нет, не допрашивали. […]
Вопрос: Что желаете дополнить?
Ответ: Дополнить ничего не желаю.
Протокол допроса мною полностью прочитан, записано с моих слов все верно.
Е. Кошкин
Допросил: опер. упол. Юго-Осокинск[ого] РО МГБ
ст. л-т В. Черкасов
Д. 2674. Л. 13 – 14 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.39.24 | Сообщение # 8 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 6
Из протокола допроса П.И. Воробьева1,
рядового 91 го пограничного отряда,
в Сивинском РО МГБ Молотовской области
24 декабря 1946 г.
с. Сива
Сивинского района
Молотовской области
[…]2 Вопрос: Когда вы были призваны в Красную Армию и где походили службу?
Ответ: В Красную Армию я призван в 1940 году Сивинским РВК и проходил службу в 91-м погранотряде на западной границе, в районе города Рава-Русская. В июне месяце 1941 года при нападении немецко-фашистских захватчиков на СССР я был пленен немецкими войсками.
Вопрос: Расскажите подробно обстоятельства пленения.
Ответ: 22 июня 1941 г. в 4 часа утра немецкие войска обстреляли наш участок границы. Между нами и немцами завязался бой, в котором немцы разбили наш отряд, и [они] перешли нашу границу. Я с начальником заставы мл. лейтенантом3 … в деревне Дахново спрятались в стог соломы с таким расчетом, [чтобы] дождаться ночи и продвигаться на восток, т.к. днем двигаться не было возможности – немцы наш район обошли. Часов [в] 6 вечера по доносу одной украинки из деревни Дахново, фамилию я ее не знаю, нас немцы из стога соломы вытащили и взяли в плен. И направили в лагерь военнопленных в Польше в 7 километрах от реки Зап[адный] Буг, в поле, где я находился месяца три, т.е. до сентября м-ца 1941 года.
После был вместе с другими военнопленными переведен в центральный лагерь военнопленных в Германии (лагерь стоял в поле, месторасположения сейчас не помню), где находился до апреля месяца 1942 года, нигде не работал. После был переброшен в лагерь военнопленных [в] город Гамбург, работал на разных работах. В мае месяце 1943 года [я] вместе с военнопленными этого же лагеря Рузайкиным Павлом и другим военнопленным по имени Андрей из лагеря бежали с целью попасть в Россию, находясь в побеге шесть дней. Нас немецкая полиция в лесу задержала. После меня направили в лагерь военнопленных [около] дер. Профиль, находящийся в 7 километрах от гор. Лейпциг по направлению [на] юго-восток. А моих товарищей, Андрея и Рузайкина Павла, направили в другие лагеря. Больше я их не видал. В лагере около дер. Профиль я содержался до мая месяца 1945 года, т.е. до момента освобождения нас американскими войсками.
После освобождения американскими войсками я вместе с другими военнопленными был передан советским войскам, где я прошел проверку и был зачислен [в] 524-й стрелковый полк, где и служил до демобилизации, т.е. до апреля месяца 1946 года.
Вопрос: Вы подвергались допросам немецкими военными властями после того, как были взяты в плен в июне месяце 1941 года?
^ Ответ: После того, как я был пленен немецкими войсками в 1941 году, никаким допросам не подвергался.
Вопрос: Где и когда Вы подвергались допросам немецкими властями, находясь в лагерях военнопленных?
Ответ: В 1943 году в мае месяце при задержании меня немецкой полицией я подвергался допросу, где меня допрашивал немецкий офицер по вопросам: когда и откуда, т.е. из какого лагеря военнопленных, бежали и куда бежите, – где я дал показания, что я бежал из лагеря военнопленных города Гамбург, идем в Россию, побег совершили потому, что мы голодные. После допроса дали двадцать одни сутки ареста, которые я отсидел. После меня направили в лагерь военнопленных, расположенный в 7 километрах от города Лейпциг.
Вопрос: Рузайкина Павла и второго [военнопленного] по имени Андрей также подвергали допросу или же вас одного допрашивали?
^ Ответ: Допросам подвергались все трое, т.е. Рузайкин Павел и Андрей.
Вопрос: Рузайкин Павел и Андрей вместе с вами были направлены в лагерь военнопленных вблизи Лейпцига, или же они были направлены в другой лагерь?
Ответ: После допроса нас всех троих посадили на 21 сутки в тюрьму. После того, как мы отсидели указанный выше данный нам арест, меня одного направили в лагерь, а Рузайкин и Андрей остались в тюрьме. Куда их направили, я не знаю.
^ Вопрос: В лагере военнопленных в районе гор. Лейпциг вы не подвергались допросам?
Ответ: Допросу в лагере военнопленных в районе гор. Лейпциг я не подвергался.
Вопрос: На какой работе вы работали, будучи в лагере военнопленных в дер. Профиль в 7 километрах от гор. Лейпциг?
Ответ: Первоначально я работал на погрузке-разгрузке железа (утильсырья) краном, после работал в мастерской шахты на ремонте агрегатов, [там я работал] до момента освобождения американскими войсками.
Вопрос: Что еще желаете дополнить?
Ответ: Дополнить больше ничего не могу.
Протокол с моих слов записан правильно и мною прочитан, в чем и расписуюсь.
Воробьев
Допросил: оперуполномоченный Сивинского РО МГБ
ст. лейтенант Бабкин
Д. 1544. Л. 4 – 6 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.40.26 | Сообщение # 9 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 7
Протокол допроса И.И. Казанцева,
рядового 91 го пограничного отряда,
в Сивинском РО МВД Молотовской области
17 января 1947 г.
с. Сива
Сивинского района
Молотовской области
Начат в 10 час. 00 мин.
Окончен в 11 час. 30 мин.
Я, нач. Сивинского РО МВД лейтенант Кропачев, допросил в качестве1 …
1. Фамилия, имя и отчество – Казанцева Ивана Ивановича.
2. Год рождения – 1922. 3. Место рождения – д. Паленово Сивинского с/сов. Сивинского района Молотовской обл.
4. Адрес – д. Паленово Сивинского района Молотовской обл.
5. Парт[ийность] – чл. ВЛКСМ [с –] года. 6. Национ[альность] – русский.
7. Гражд[анство] – СССР.
8. Паспорт или другие документы – в[ременное]/удостоверение, выданное Сивинским райвоенкоматом 14 декабря 1946 г.
9. Образование – 10 классов ср. школы.
10. Профессия и должность – не имеет.
11. Род занятий – не работает.
12. Состав семьи – мать Казанцева Анна Егоровна, 1900 [года рождения]; сестра Анна Ивановна, 1930 [года рождения]; брат Павел Иванович, 1932 г. рож. Проживают [в] д. Паленово Сивинского с/с.
13. Кто из близких родственников находится или находился в период Отечественной войны на службе в Красной Армии или Военно-Морском флоте – никто не служит и не служил.
14. Социальное происхождение – из крестьян-середняков.
15. Обществ[енная] и политическая деятельность в прошлом – не занимался.
16. Правительственные награды – не имеет.
17. Военное или специальное звание – нет.
18. Отношение к воинской повинности – в/обязанный.
19. Участие в Отечественной войне – участвовал, 91-й погранотряд 12-й заставы под г. Рава-Русская.
20. Имеет ли ранения и контузии – имеет два ранения.
21. Был ли на территории, оккупированной противником – с 1941 по 1945 год находился в немецком плену.
22. Участвовал ли в бандах, антисоветских организациях и восстаниях (где, когда) – не участвовал.
23. Судимость – со слов не судим.
Об ответственности за ложные показания предупрежден по ст. 95 УК РСФСР.
И. Казанцев
Показания обвиняемого (свидетеля) Казанцева
Вопрос: Расскажите, когда и каким райвоенкоматом вы призваны в Красную Армию и в каких воинских частях служили и кем.
Ответ: В Красную Армию я призван 27 сентября 1940 года Сивинским райвоенкоматом и направлен был в 91-й погранотряд 12-й заставы, где служил под гор. Рава-Русская рядовым бойцом до момента моего пленения немецкими войсками, т.е. до 22 июня 1941 г.
^ Вопрос: Расскажите обстоятельства вашего пленения: где, когда, при каких обстоятельствах.
Ответ: Я служил в погранотряде 91-м, и в момент вторжения немецких войск на советскую территорию при защите своей границы 22 июня 1941 года был ранен двумя пулями в спину и шею. Дальнейшее сопротивление немецким войскам оказывать был не в состоянии, после чего был взят немецкими войсками в плен. В плен был я взят один, других бойцов нашей заставы в количестве пяти человек я встретил уже в плену [в] г. Замостье.
Вопрос: Расскажите, в каких странах вы находились в немецком плену и что делали?
Ответ: Первое время, когда меня взяли в плен, отправили в г. Замостье (Польша), где [я] находился в госпитале на излечении до 20 июля 1941 года, откуда по излечению был выписан и отправлен в лагерь в/пленных.
30 июля 1941 года [меня] отправили в Германию в лагерь военнопленных № 10 Д около г. Мюнстер, в котором находился до 13 сентября 1941 г., нигде не работал. [Потом меня] отправили в гор. Мюнстер в рабочий лагерь. [Я] работал на лесозаготовках и ремонте дорог. 14 февраля 1942 года отправили в г. Гамбург и поместили в лагерь военнопленных «Вольтерхоф», где работал в порту на разгрузке песка, откуда 17 июня 1942 года [меня] отправили в лагерь в/пленных № 10 Д около г. Мюнстер. [Там я] нигде не работал ввиду слабого состояния здоровья, откуда 6 августа 1942 года отправили на работу к помещику вблизи гор. Шлезвиг, где работал в числе 20 военнопленных на сельхозработах до момента моего освобождения английскими войсками, т.е. до 5/V-45 года.
Вопрос: Расскажите, вы подвергались арестам, допросам со стороны немецких властей?
^ Ответ: Я содержался в немецком плену с 1941 по 1945 год и арестам или допросам со стороны немецких властей не подвергался.
Вопрос: Скажите, вы подвергались арестам или допросам со стороны союзных нам властей?
Ответ: Из немецкого плена я освобожден 5 мая 1945 года английскими войсками и 7 июня 1945 года в группе эшелона передан советским войскам. Репрессиям, арестам, допросам со стороны союзных нам властей я не подвергался.
Вопрос: Расскажите, когда и откуда вы возвратились к постоянному месту жительства, причины возвращения.
Ответ: Я по возвращению из плена был зачислен в ряды Красной Армии, и 23 ноября 1946 года меня демобилизовали из 883-го стр. полка 22-й мех. дивизии.
Вопрос: Скажите, в каких местах вы походили проверку?
Ответ: Проверку я проходил в 218-м армейском запасном стрелковом полку в г. Косоноц (Нижняя Силезия). Вторично – при 883-м полку 22-й мех. дивизии [в] г. Заган.
Протокол допроса записан с моих слов верно и мною почитано, в чем и расписуюсь.
И. Казанцев1
Допросил нач. РО МВД
лейтенант Кропачев
Д. 2270. Л. 3 – 4 об. Подлинник2.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.42.41 | Сообщение # 10 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 8
Регистрационная карточка Н.Н. Федосеева,
младшего сержанта 59 го стрелкового полка
85 й стрелковой дивизии 3 й армии,
составленная во 2 м учебном стрелковом полку
47 й учебной стрелковой дивизии
6 июля 1945 г.
ст. Суслонгер
Марийской АССР
1. Фамилия – Федосеев.
2. Имя – Николай. 3. Отчество – Николаевич.
4. Год и место рождения – 9.01.1917 [г.], д. Юла, Косинск[ий] р-н Молотовской обл.
5. Национальность – коми. 6. Партийность – ВЛКСМ.
7. Профессия и специальность:
а) военная – стрелок.
б) гражданская – счетовод.
8. Последнее местожительство до призыва в армию – с. Коса, ул. Ленина, [д.] 49, Молотовская обл.
9. Воинское звание – мл. сержант.
10. С какого года в Красной Армии и каким военкоматом был призван – 3.01.40 г., Кочевским РВК.
11. Когда и где был пленен – 22.06.41 г. под г. Гродно.
12. Наименование воинской части, род войск и последняя занимаемая должность – 59-й стр. полк, 85-я ордена Ленина стр. дивизия, 3-я армия, пехота, ком. отделения.
13. Находился в плену (с какого года, в какой стране, в каком лагере и что делал) – с 22.06.41 г. в Норвегии, лагерь № 330, [работал] на общих работах.
14. Когда и откуда прибыл на арм. СПП или в спец. зап. часть НКО, в спецлагерь или на проверочно-фильтрационный пункт НКВД – 3.07.45 г. из Норвегии, личный № 962.
15. № и название арм. СПП, спец. зап. части НКО, спецлагеря или проверочно-фильтрационного пункта НКВД – 2-й учебный стрелковый полк 47-й УСД, ст. Суслонгер, Марийская АССР.
16. Регистрационный номер
17. Дата и место убытия – 10.09.45 г., ст. Челябинск.
Правильность записанных на меня сведений подтверждаю
Федосеев
Подпись сотрудника, заполнившего карточку1
ГОПАПО. Проверочно-фильтрационная картотека. Подлинник1.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.43.20 | Сообщение # 11 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 9
Из протокола допроса Ф.И. Мелешина ,
политрука 314 го отдельного батальона связи при 184 й дивизии
Литовского национального корпуса,
в 7-м отделении особого отдела НКВД Подольского спецлагеря
17 января 1942 г.
г. Подольск
Московской области
[…]3 Вопрос: Расскажите, где Вы попали в окружение и как оттуда выходили.
Ответ: До начала войны я находился в лагерях в Литовском корпусе [в] гор. Ораны. На второй день войны 23 июня в тылу нашего корпуса уже был противник, и мы были окружены. В корпусе поднялась неразбериха и перестрелка, часть командного состава из литовского офицерства ушла на сторону противника.
Я в это время находился на коммутаторе, где находилось 7 литовских красноармейцев и 2 человека с восточных областей. Приказа отступать не было, и я досидел до того времени, что был полностью окружен танками, бронемашинами и автоматчиками. В этот момент мы вместе с политруком Семеновым уничтожили свои партбилеты. Личного оружия у меня не было, винтовки у бойцов были без патронов, так что сопротивляться было нечем. Когда немцы окружили коммутатор, их было около 50 человек, и нас, всего группу в 9 человек, взяли в плен. После тщательного обыска нас повели в близлежащий лагерь, где уже было много пленных.
Вопрос: Кто с Вами разговаривал из немцев?
Ответ: Как во время пленения, так [и] за все время нахождения в плену у немцев никто со мной не разговаривал, и допросам я не подвергался.
Вопрос: Сколько времени Вы находились в плену у немцев и чем занимались?
^ Ответ: В плену у немцев в лагере я находился 21 день: с 23 июня по 14 июля 1941 года; за этот период я сидел и ничего не делал.
Вопрос: Кого-нибудь вызывали на допрос?
Ответ: Я лично не видел, чтобы кого-нибудь вызывали на допрос, так как в лагере было очень много пленных, около 40000 человек.
Вопрос: Расскажите об обстоятельствах побега из плена.
Ответ: Вечером 14 июля самолеты Красной Армии начали бомбить близлежащую бензобазу между ст. Ораны и нашим лагерем, часть бомб попала на территорию лагеря. Охрана лагеря, побросав оружие, бросилась бежать. В этот момент я бежал из лагеря вместе с большой группой военнопленных, около 400 человек.
Я зашел на первый хутор, попросил покушать и на опушке леса пролежал до вечера, а вечером продвигался на восток. Так я двигался по направлению на г. Минск в обмундировании, обошел г. Вильно, Ошмяны, Гольшаны, Воложин, Минск, Борисов, Оршу, Смоленск и в первых числах сентября я уже был под г. Ельня, где хотел перейти линию фронта.
Вопрос: Кто вместе с Вами находился в плену из Ваших знакомых, и с кем Вы из них бежали из плена?
Ответ: Вместе со мной в плену были красноармейцы Якимов и Сидоров Александр из нашего батальона, политрук Семенов. Из плена со мной никто из знакомых не бежал. Я отделился от общей группы бежавших из плена и шел все время один.
Вопрос: Вы все время шли в форме до самого выхода из окружения или переодевались?
^ Ответ: От самого побега из плена до окончательного выхода из окружения я шел в форме.
Вопрос: В пути Вы задерживались немцами?
Ответ: В пути до самого выхода из окружения я немцами нигде не задерживался.
Вопрос: С кем и когда Вы вышли из окружения?
Ответ: Из окружения я вышел 26 сентября 1941 года в районе между Глуховым и Шостка, деревня Березка, вместе со ст. политруком Сидоровым Алексеем.
Вопрос: Чем Вы питались в пути следования?
^ Ответ: В пути следования я заходил в деревни, где питался.
Вопрос: Вы шли в форме, заходили в деревни за питанием, и Вас ни одного раза нигде не задерживали немцы. Как, где и когда Вы шли?
Ответ: Проходил я всегда проселочными дорогами днем и ночью, в деревню заходил в большинстве [случаев] к вечеру и, таким образом, ни одного раза не задерживался немцами, и даже близко не встречался с ними.
Вопрос: Какого числа сентября месяца Вы были под Ельней и сколько шли до места перехода линии фронта?
Ответ: Под Ельню я пришел 12 – 13 сентября. Три дня находился в деревне Бантутино вместе с мирным населением в поле, которое немцы выгнали из окрестных деревень. К месту перехода линии фронта я шел с вечера 14 сентября по 26 сентября, в пути следования я нигде не задерживался – все время шел.
Вопрос: Сколько километров примерно Вы прошли от Ельни до места перехода линии фронта?
Ответ: От Ельни я пошел на города Рославль, Мглин, Унеча, Стародуб, Новгород-Северский, Шостка и, не доходя [до] г. Глухов 7 км, я перешел [линию] фронта в деревне Березка. Всего по моим подсчетам я за это время прошел около 300 км.
Вопрос: Вы говорите неправду. За 12 суток Вы не могли пройти от Ельни до Глухова. Расскажите, где и как Вы выходили из окружения.
Ответ: Я подтверждаю свои показания о том, что с 14 по 26 сентября я прошел от г. Ельня до г. Глухов.
Допрос прерывается. Протокол записан с моих слов правильно и мне прочитан.
Мелешин1
Допросил: ст. оперуполномоч. 7 от-ния ОО НКВД
лейтенант госбезопасности Суязов
Д. 482. Л. 5 – 6 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.45.28 | Сообщение # 12 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 10
Протокол допроса П.М. Сердюка ,
рядового 8 го батальона 142 го стрелкового полка,
в УМВД по Калининградской области
17 октября 1946 г.
п. Ляут
Гурьевского района
Калининградской области
Я, сотрудник УМВД по Калининградской обл. ст. лейтенант Смирнов, допросил проверяемого:
Сердюк Платон Михайлович, 1913 года рожд., урож. Молотовской обл. Коми-Пермяцкого округа Кочевского района Отопковского с/совета дер. Отопкова, коми-пермяк, гр-н СССР, со слов ранее не судимый, женат, проживает – поселок Аизен Круг, райКЭЧ; в 1940 г. 10 июня был призван в ряды Красной Армии на действительную службу Кочевским райвоенкоматом. 23/VI-41 года пленен в гор. Каунас Литовской ССР.
Будучи предупрежден по ст. 95 УК РСФСР за ложные показания
^ Сердюк
Вопрос: Кем и когда были призваны в ряды Красной Армии и в какую часть были зачислены?
Ответ: 10-го июня 1940 года я был призван на действительную воинскую службу в ряды Красной Армии Кочевским райвоенкоматом Коми-Пермяцкого округа Молотовской области и был направлен в особый батальон связи на полустанок Алкино Башкирской Республики, где находился до июля м-ца 1940 г. Откуда 10-го июля 1940 года был направлен [в] 142-й стрелковый полк, 8-й батальон, в пулеметный взвод пулеметчиком № 1 и служил в г. Каунас до мая месяца 1941 года. В мае м-це 1941 г. был направлен в составе того же полка в укрепрайон на границу В[осточной] Пруссии и Литвы.
При начале войны Германии с Россией наша часть была разбита. Я [в составе группы] в количестве 3-х человек: [я], старшина роты и ст. сержант Бобков – отошли по направлению [на] Каунас. В гор. Каунас были пленены литовцами и переданы немцам, которые поместили нас в крепость № 2, где я находился около одного месяца.
Вопрос: Где и в каких лагерях содержались, будучи пленными?
Ответ: Первое время содержался в л[агере]/военнопленных в крепости гор. Каунас, один м-ц. И затем был направлен в л/военнопленных [в] В. Пруссии, где находился до августа м-ца 1941 года, название лагеря не знаю. С августа по сентябрь 1941 г. содержался в г.г. Торн и Данциг, а затем был направлен на работы в л/военнопленных [№] 54 в мест. Мевель, где находился до мая м-ца 1942 г. После чего был направлен на работу к помещику в с. Пельплин в районе Гершау, у которого работал два месяца. С работы сбежал, но обратно был пойман и направлен в лагерь в/пленных № 213 в гор. Данциг, где и находился до XI-1942 г. В ноябре м-це 1942 года был направлен в гор. Эссен, местечко Альтенэссен, где и находился до марта 1945 года. В марте м це 1945 года бежал из лагеря и находился до 31 III 45 г. в бегах.
А 31 марта 1945 года был освобожден в гор. Людвингхаузен американскими войсками и направлен в лагерь «Лето», где находился до 18 VII 45 г., а 18 VII 45 г. [мы] выехали и были переданы частям Красной Армии в гор. Рибнитц. После этого меня и других [бывших военнопленных] направили в гор. Дойч-Кроне на уборку урожая, где и работал до января м-ца 1946 года ездовым. В январе месяце 1946 года я был направлен в гор. Штеттин, а затем в Инстербург, где находился два дня. А после был послан на работу в Нойхаузенское райКЭЧ, где и работаю по настоящее время бригадиром ремонтной строительной группы.
Больше показать ничего не могу.
Записано с моих слов верно и мне прочитано.
Сердюк1
Допросил: сотрудник УМВД по Калининградской области
ст. лейтенант Смирнов
Д. 4118. Л. 5 – 7. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.46.15 | Сообщение # 13 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 11 – 13
Из протоколов допросов Н.А. Елькина,
рядового авиадесантной части № 4041
28 декабря 1945 г. – 1 апреля 1948 г.
№ 11
28 декабря 1945 г.1
Я, ст. оперупол. к/р ст. лей-т Галеев, сего числа допросил
Елькина Николая Александровича, 1921 г. рожд., ур. Молотовской обл., Ворошиловского р-на, дер. Лубянка, из кр[естья]н, б/п, рус[ский], обр[азование] 5 кл., не судим, в плену с 1941 г.
За дачу ложных показаний [по] ст. 90 УК УССР об ответственности предупрежден.
Н. Елькин
Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах вы попали в плен?
Ответ: 26 июня 1941 году под гор. Ракишки попал в плен при следующих обстоятельствах. Как только немцы углубились на нашу территорию, наша часть вышла им навстречу, и мы стали наступать. Во время боя я был ранен и погружен в эшелон. Немцы эшелон полностью взяли в плен. Вернее, они эшелон разбомбили, а после стали собирать раненых. Немцы нас отправили в госпиталь. Пролежал 17 дней, после чего отправили в Германию. В Германии я работал на фабрике в гор. Эрфурт слесарем.
Вопрос: Когда вы были освобождены и кем?
Ответ: 12 апреля 1945 года был освобожден англо-американскими войсками. Передан частям Красной Армии в мае 20 дня 1945 года. За период пребывания у союзников я нигде не работал.
Вопрос: Подвергались ли вы репрессиям?
Ответ: Нет.
Вопрос: Что вы можете дополнить к своим показаниям?
Ответ: Дополнить ничего не могу.
Н. Елькин2
Допросил: Галеев
Д. 1975. Л. 3. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.47.00 | Сообщение # 14 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 12
В Бардымском РО МГБ Молотовской области
31 марта 1948 г.
с. Барда
Бардымского района
Молотовской области
Я, ст. о/уп. Бардымского РО МГБ капитан Сапегин, допросил Елькина Николая Александровича […]1.
Вопрос: Расскажите о вашей трудовой деятельности.
Ответ: С 1929 года по 1936 год учился в школе и проживал совместно с родителями в дер. Лубянка Ворошиловского р-на Молотовской области. Отец Елькин Александр Петрович, с 1886 г. рожд., работал в колхозе и сейчас работает на дорожном строительстве рабочим. Мать Елькина Маремьяна Ивановна, 1882 года [рождения], домохозяйка. Брат Елькин Михаил Ал[екса]ндрович, с 1927 года [рождения], служит в Советской Армии на ДВК в морфлоте, полевая почта № 02761. Брат Елькин Петр, 1930 года [рождения], проживает совместно с родителями. Сестра Елькина-Мальцева Евдокия Ивановна с 1938 г. замужем, проживает в гор. Березники Молотовской обл. Муж ее, Мальцев Федор Ал-ндрович, работает бойцом на бойне.
По окончании учебы в семилетке я начал работать в колхозе письмоносцем. Проработав год, перешел работать на бойню в гор. Березники бойцом. Забивал скот до ухода в Советскую Армию в марте м-це 1941 года.
Вопрос: Расскажите с службе в Советской Армии.
Ответ: В Советскую Армию я был призван Ворошиловским райвоенкоматом, и был направлен в гор. Троицк Челябинской области. Пробыв там около двух недель, нас перевели в гор. Миасс. Также пробыв [там] около двух недель, перевезли в гор. Двинск. В городе Двинске в составе авиачасти № 4041 простояли по 20 июня 1941 г., а 20 июня 1941 [г.] пошли на литовскую границу. В походе 21 июня2 1941 г. мы узнали, что находимся в состоянии войны с Германией, и сразу же начали принимать участие в боевых действиях и отступали. 27 июля3 [в] местечке Малые Ракишки Литовской ССР в бою я был ранен в руку (в пальцы), а в левую [руку] выше локтя осколком от снаряда и еще был ранен в плечо тоже осколком снаряда, но ранения были легкие. И я раненым попал в плен к немцам.
Вопрос: Расскажите о подробностях вашего пленения.
Ответ: В плен к немцам я попал при следующих обстоятельствах. В ночь с 26 на 27 июня 1941 года нас в составе 11 человек направили в разведку под командой политрука, фамилии его я не знаю, отвезли километра три на автомашине. И мы высадились около завода, название его я не знаю. Осмотрев около завода, мы пошли дальше. Спустившись под горку от завода, нас немцы осветили ракетой и начали артиллерийский обстрел. Меня в то время ранило осколком снаряда в левую руку выше локтя и в плечо и в правую руку в пальцы. Троих из нашей группы убило. Двоих – меня, командира отделения, фамилии его не знаю, – [ранило], и мы все остались тут до утра.
К утру наши части отбили немцев и приехали за нами на автомашине. Посадив нас, двоих раненных, на автомашину, привезли на ж.-д. ст. Малые Ракишки. И раненых погрузили в один вагон, и я заснул. Когда пробудился, [увидел, что] поезд стоит и железнодорожная линия разбита с немецких самолетов бомбами.
Вопрос: Сколько вы отъехали от ст. Малые Ракишки, когда вы проснулись и поезд стоял?
^ Ответ: От ст. Малые Ракишки поезд отошел всего метров триста.
Вопрос: Продолжайте ваши показания.
Ответ: Когда я проснулся, санитарки открыли двери и стали выносить раненых и перегружать в стоящие на тракту автомашины. Я сошел с вагона и тоже ушел к автомашинам и остановился с военврачом. Тогда снова налетели немецкие самолеты и разбомбили автомашины, а мы с военврачом успели упасть в канавы возле тракта. Меня в это время еще ранило осколком бомбы в грудь. Машинист паровоза пришел, поднял меня и сказал, что иди на станцию, сейчас отремонтируют путь и поедем. Я отошел на жел.-дор. станцию Малые Ракишки. Когда пришел в станцию, там было двое солдат (охрана). Пробыв на ст[анции] минут 15, пришли немцы, и меня и одного [солдата] из охраны забрали в плен, а другой убежал.
Вопрос: Зачем вы пошли на ту станцию обратно, откуда уже отступили?
Ответ: На станцию я пошел по совету машиниста в ожидании, пока исправят линию. А машинист вперед меня убежал на станцию. А когда я пришел на станцию, я его уже больше не видел.
Вопрос: Вам известны инициалы этого машиниста?
^ Ответ: Инициалов машиниста и откуда он, я не знаю.
Вопрос: Кто из вашей части и вообще был с вами в момент вашего ранения и пленения, которые могут подтвердить рассказанное вами?
Ответ: Момент ранения может подтвердить командир нашего взвода лейтенант Свечников (имени и адреса его я не знаю). Он в то время подошел и записал меня. Еще были Арапов Павел (отчества не знаю, с 1921 г. рождения, из гор. Березники), Ворошнин Александр (отчества не знаю, 1921 года рождения, из поселка Усолье Ворошиловского р-на Молотовской обл.). Момент моего пленения на станции Малые Ракишки подтвердить никто не может, так как был я один. Если и был еще один боец охраны, то он был нерусский и по-русски совершенно не говорил.
Вопрос: Расскажите о вашей деятельности в плену у немцев.
Ответ: Как немцы меня раненого взяли в плен, увели в больницу в местечко Малые Ракишки, и меня положили на коечное лечение, где я находился с 27 июня по 17 июля 1941 года.
Вопрос: Когда немцы вас взяли в плен, допрашивали?
^ Ответ: Нет, меня не допрашивали, так как я был ранен, и после выздоровления меня тоже не допрашивали.
Вопрос: Кто вместе с вами находился в больнице на излечении из бойцов Советской Армии?
Ответ: В больнице со мной был один летчик. Он был в бессознательном состоянии, и я не знаю, кто он и откуда. А больше никого из военных не было.
Вопрос: Продолжайте ваши показания.
Ответ: После того как я излечился, пришел в больницу солдат и отвел меня в лагерь военнопленных Малые Ракишки. Ночевав одну ночь в этом лагере, нас, военнопленных, погрузили в вагоны и повезли на Запад. Не доезжая пяти километров до города Тильзит (Восточная Пруссия), нас выгрузили прямо на поле [в] огороженный лагерь. Пробыв в этом лагере по октябрь м-ц 1941 года, [нас] отправили в распределительный лагерь Занчу или Залгу (точно не помню). Прожив здесь две недели, [меня] направили в лагерь [в] местечко Мебельсбург, где мы работали на фабрике по выработке колодок подошвенных и для пошива обуви. На этой фабрике я проработал по день освобождения нас американцами, по 12 апреля 1945 года.
Вопрос: Кто был вместе с вами в перечисленных вами лагерях?
Ответ: Были вместе со мной в лагере Мебельсбурга Романов Иван Павлович, 1911 года [рождения], из города Тулы, ул. Кирова, дом № 15; Галуза Александр Павлович, 1921 г. [рождения], уроженец и житель дер. Красница Новошмелевского р-на Киевской области; Паньков Александр Афанасьевич, 1909 г. [рождения], из дер. Чикуны Камышловского р-на Свердловской области. Были еще и другие, но точных инициалов и адресов их я не помню.
Вопрос: Побеги из плена вы совершали?
Ответ: Да, я совершал два побега из немецкого плена. Первый побег был в июле м-це 1943 года из лагеря Мебельсбурга. Сбежали мы при следующих обстоятельствах. Между нами – я, Романов Иван Павлович из гор. Тулы и Кузнецов Петр, 1914 г. [рождения], из гор. Ленинграда, точного адреса не знаю – была договоренность о побеге заранее. Мы достали щипцы для разрезания проволоки. Ключи к замкам, на которые нас закрывали, мы подделали. И вечером, еще до переклички, перед тем, как закрывать нас на замок, мне удалось уйти в уборную, и там я сидел, пока прошла вечерняя проверка. Часовой закрыл комнаты, а сам ушел к себе в квартиру. Я этим временем пришел с ключами и открыл двери комнат. И мы втроем – Романов, Кузнецов и я – убежали, перерезав проволочное заграждение щипцами, и пошли в направлении к границе Чехословакии с намерением перейти в Чехословакию.
Прошли две недели. Не дойдя 8 километров до границы, в лесу [из] избушки, к которой мы неосторожно подошли, вышли два вооруженных немца с собакой и задержали нас, привели в деревню (название ее не помню) и сдали полицаю. Последний нас направил в французский лагерь. Переночевав ночь, нас направили в сборный лагерь бежавших в гор. Айзенах, где мы сидели в тюрьме около месяца, где допрашивались. Допрашивал поляк на русском языке почти через день, все допрашивали и избивали на допросах.
Вопрос: Что вас спрашивали на допросах?
Ответ: Спрашивал он меня, что меня заставило бежать из плена, кто отрыл нам двери, где была охрана, чем питались во время побега, сколько съели гусей, кур. И за все это бил.
^ Вопрос: Что вы отвечали?
Ответ: Я рассказал все, как было: как мы подделали ключи, как открыли комнаты, что питались картофелем и яблоками.
Вопрос: Фамилии и имени вы не изменяли?
Ответ: Нет, за период пребывания у немцев фамилии и имени я не изменял.
Вопрос: Какое обязательство вы дали немцам за время нахождения вас в тюрьме и на допросах?
^ Ответ: Я лично дал обязательство немцам на допросах, что больше не [буду] совершать побегов и [буду] лучше работать, где заставят.
Вопрос: Какие обязательства вы еще дали немцам?
Ответ: Еще я дал обязательство на допросах выявлять среди военнопленных коммунистов, недовольных немецким строем, людей, пытающихся совершить побеги, и лиц, вредивших на производстве. О всех выявленных лицах или действиях сообщать коменданту лагеря, хоть устно, хоть письменно.
Вопрос: Если сообщать коменданту лагеря письменно, то как вы условились подписывать материал?
^ Ответ: Условности о подписке материалов между нами не было, очевидно. В памяти эти подробности я восстановить не могу.
Вопрос: Текст данного обязательства немцам вы помните?
Ответ: Обязательство было написано на отдельном листке. Его содержание было такое: что я, Елькин Николай Александрович, обязуюсь помогать немецкому руководству выявлять среди военнопленных коммунистов, лиц, недовольных немецким строем и намеревающихся совершать побеги, и людей, проводивших вредительские действия на производстве. Кроме того, сам обязался не совершать больше побегов и хорошо относиться к работе.
Вопрос: Что вами сделано по выполнению данного обязательства-подписки немцам?
Ответ: По данному мной обязательству немцам я никакой работы не проводил и материалов не давал. После допросов нас сразу по истечении месяца отправили в штрафную команду [в] лагерь Фишбах [на] каменный карьер, где, проработав три месяца, [мы] были снова переведены в лагерь Мебельсбург.
Вопрос: Вы не могли не работать на немцев, дав им обязательство. Расскажите правдиво и подробно об этом следствию.
Ответ: Я еще раз поясняю, что во исполнение данной мной подписки-обязательства немцам я никакой работы не проводил и ни с кем не встречался. В каменном карьере в штрафной команде № 41 ко мне по этому вопросу никто не обращался, и по приезду в лагерь Мебельсбург все начальство, комендант и охрана были новые, и также ко мне по этому вопросу никто не обращался.
Вопрос: Вы служили в немецкой армии?
Ответ: В немецкой армии я не служил.
Вопрос: А во власовской армии вы служили?
^ Ответ: Нет, не служил.
Вопрос: В полиции или жандармерии у немцев работали?
Ответ: В полиции и жандармерии у немцев не работал.
Вопрос: На каких курсах или в каких учебных заведениях вы учились у немцев?
^ Ответ: Ни на каких курсах и ни в учебных заведениях я у немцев не учился.
Вопрос: Когда вас освободили американские войска, вас допрашивали американцы?
^ Ответ: Американцы нас еще не освободили, а я сам убежал к американцам из колонны, когда нас погнали вглубь Германии.
Вопрос: Расскажите подробно об обстоятельствах вашего вторичного побега из немецкого плена.
Ответ: Когда американцы начали приближаться, нас собрались немцы конвоировать вглубь Германии. Часть из лагерей, а часть в пути следования из лагеря убежали. В том числе из лагеря убежали и мы с Паньковым Александром Афанасьевичем. Добежав до деревни, [мы] сидели в сарае. А в этот день в деревню зашли американские танки, и мы вышли из сарая. Американцы нас сразу же направили в лагерь (название его не помню). Пробыв в этом лагере с 12 апреля до половины мая 1945 года, нас передали Советской Армии.
Вопрос: Где вы проходили фильтрацию?
Ответ: Фильтрацию первый раз я проходил на территории Германии в городе Заган и работал около месяца на фильтрационном пункте регистратором. Вторичную проверку проходил в городе Кривой Рог на руднике Артемова, куда я был направлен после первой фильтрации на работу в шахты.
Вопрос: При фильтрации в первом и втором случае вы рассказали, что давали немцам обязательство?
^ Ответ: При фильтрации я все рассказал так же, как здесь.
Вопрос: Почему вы сбежали с работы из шахты и когда?
Ответ: В ноябре м-це 1946 года мне предоставили месячный отпуск. Я приехал домой в дер. Лубянка Ворошиловского р-на к своим родителям и обратно к месту работы не поехал. […]
Вопрос: Следствие еще раз предлагает вам рассказать о работе, которую вы выполняли во исполнение данного вами обязательства немцам?
Ответ: Я уже говорил, что никакой работы во исполнение данной мой подписки-обязательства немцам я не проводил.
Показания записаны с моих слов верно и мной прочитаны полностью
Елькин
На допросе присутствовал пом. прокурора по Бардымскому району
Гайнуллин
Допросил: ст. о/уп. Бардымского РО МГБ
капитан Сапегин
Верно1
Д. 1975. Личное дело. Л. 7 – 9. Заверенная копия. Машинопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.48.02 | Сообщение # 15 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 13
В Бардымском РО МГБ Молотовской области
1 апреля 1948 г.
с. Барда
Бардымского района
Молотовской области
Вопрос: Кроме указанного вами вы были еще где-либо на допросах у немцев?
Ответ: Кроме того, как когда мы сидели за побег в тюрьме в лагере Айзенах и допрашивались, я на допросах после этого больше нигде не был. […]2
Вопрос: Когда вы дали подписку-обязательство о сотрудничестве с немцами, то какой вам был дан инструктаж и с кем вы были должны поддерживать связь, т.е. кому передавать письменные и устные донесения?
Ответ: Когда я дал подписку-обязательство о сотрудничестве с немцами, то допрашивающий инструктажа мне не дал, а сказал, что все донесения – как письменные, так и устные – передавать коменданту лагеря по месту нахождения.
Вопрос: Расскажите, каким образом вы держали связь с комендантом, будучи в лагере Фишбах на каменном карьере и в лагере Мебельсбург?
Ответ: По прибытию в лагерь связи с комендантом я не поддерживал. Комендант меня не вызывал, и я сам к нему не ходил, потому что мне самому к коменданту пойти было нельзя, так как был конвой.
Вопрос: Кроме коменданта из числа военнопленных вы с кем-либо имели связь по этой работе?
^ Ответ: Нет, не имел. […]
Вопрос: Вы восстановили в памяти, какой фамилией-кличкой вы условились подписывать даваемые вами материалы в письменном виде?
Ответ: На допросе, когда я дал обязательство сотрудничать с немцами, материал подписывать между нами было обусловлено и записано в подписке-обязательстве кличкой «Шлингерг».
Показания записаны с моих слов верно, мне прочитаны вслух полностью, в чем и расписуюсь.
Елькин
На допросе присутствовал пом. прокурора по Бардымскому р-ну
Гайнуллин
Допросил: ст. о/уп. Бардымского РО МГБ
капитан Сапегин
Верно1
Д. 1975. Личное дело. Л. 10 – 10 об. Заверенная копия. Машинопись.
27 июня 1941 г.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.48.53 | Сообщение # 16 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 14
Из протокола допроса М.И. Бояршинова ,
рядового 2 го батальона 1 го мотострелкового полка войск НКВД,
в Оханском РО МГБ Молотовской области
19 ноября 1946 г.
г. Оханск
Молотовской области
1946 года ноября 19 дня я, ст. о/уполномоченный Оханского РО МГБ лейтенант Васев, допросил:
Бояршинов Михаил Иванович, 1918 года рожд., уроженец и житель д. Лариха Дубровского с/сов. Оханского района Молотовской области, б/партийный, русский, гр-н СССР, образование 5 классов, профессии не имеет, работает в колхозе им. Молотова, бригадир полеводческой бригады № 2; состав семьи: жена Бояршинова Зинаида Андреевна, 1923 г. [рождения], мать Бояршинова Матрена Григорьевна, 62х лет, сестра Бояршинова Александра Ивановна, 1928 г. [рождения] – проживают в д. Лариха; Бояршинов Федор Иванович, 1922 года рож., прожив[ает] [в] д. Лариха; происходит из крестьян-середняков, правительственные награды не имеет3, военное звание – пулеметчик4, [был вооружен пулеметом] Дегтярева1, не военнообязан – по болезни; [в] Отечественной войне участвовал с 22/VI-41 г. по 27/VI-41 года, Литовская ССР, г. Уцяны, в/часть – 1-й мотострелковый полк войск МВД2, пулеметчик; ранений и контузий не имеет, на оккупированной советской территории проживал с 27/VI-41 г. по 8/VII-41 года, Литовская ССР, в бандах не участвовал, со слов не судим.
Об ответственности за ложные показания предупрежден по ст. 95 УК РСФСР.
М. Бояршинов
Вопрос: Где и когда, каким райвоенкоматом вы были призваны в Красную Армию и в какую воинскую часть были зачислены?
Ответ: По призыву Оханским РВК в январе м-це 1940 г. был направлен [в] 1-й мотострелковый полк войск НКВД, 2-й батальон, 5-я рота, 2-й взвод, пулеметчиком, [в] г. Белосток. С 26/VI-40 года в этом же подразделении служил в гор. Каунас до начала Отечественной войны 22/VI-41 года.
Вопрос: При каких обстоятельствах был пленен, где и когда?
Ответ: 22 июня 1941 года в ночь на 23/VI-41 года мотострелковый полк, в котором я служил, поехал по приказанию командования на охрану и сопровождение литовского правительства, которое эвакуировалось вглубь СССР. Доехали до гор. Двинска (Латвия), где остановились на привал. 23/VI-41 года вечером, пробыв несколько времени, по тревоге наш 2-й батальон 1-го мотострелкового полка был направлен обратно на подкрепление в город Каунас. Доехали до города Уцяны (Литовская ССР), где приняли бой с немцами, где держали оборону до 27/VI-41 года. А 27/VI-41 года немец бросил войска всех родов (пехота, артиллерия и танки), где наши части разбил, где получилась паника. Командование наше скрылось, неизвестно куда. Тогда солдаты и младшие командиры спасались, кто как может. Немецкие танки, окружив наши войска отставшие, взяли [их] в плен.
Я и два солдата (старшина Шведов Иван, отчества не знаю; солдат Хоменко Иван, отчества не знаю, уроженец гор. Киева) убежали в лес и хотели перерезать шоссе и выйти к войскам Красной Армии. Прошли километров около тридцати и на опушке леса около какой-то станции ж. д., сейчас не помню, были задержаны полицейскими, по национальности литовцами, [которые] имели на рукавах гражданской одежды красные повязки. Их было 3 чел., вооруженные винтовками. И [они] увели [нас] в подвал на эту станцию, где [мы] сидели 3 суток. И после [нас] увезли в числе 100 челов[ек] в/п в гор. Вильно в лагерь в/пл., где пробыли 2 суток. И после этого сформировали колонну из в/пл., около 1000 человек, и повели в гор. Сувалки (Германия) в лагерь в/пл., № не помню, где пробыли 8 суток.
Я со старшиной Шведовым Иваном совершили побег из лагеря в ночное время по канаве, которая шла от отхожего помещения. Пройдя примерно 10 суток и прибыв в гор. Гродно утром рано, [мы] попросились в дом, где жил по национальности поляк, который нас накормил. И в то же время его дочь, годов 15-ти, куда-то ушла. Мы, быстро покушав, и ушли. Дошли до реки Неман, примерно отошли от дома 200 метров, и тут нас немцы поймали. Вместе с немцами был хозяин, у которого кушали. Это было примерно в конце июля м-ца 41 г.
Увели в гор. Гродно, посадили в тюрьму, [где мы] пробыли 3½ суток. И увели в этот же город [в] лагерь в/пл., номер не знаю, где на вторые сутки сформировали колонну около 1000 чел. и отправили в/п [в] лагерь. По пути остановились ночевать [в] местечке Сейми (Польша). В сарае стены [были] каменные, но в эту ночь я и старшина Шведов Иван и еще 2 солдата, их не знаю, совершили побег. Шли по направлению Минска, шли только в ночное время, а днем находились в лесу или во ржи. Дошли до гор. Волковыск (Польша)1, где остановились около города в поле во ржи. И во время облавы немцами их собаки нас обнаружили. И в этот момент старшина Шведов куда-то скрылся, и больше [я] его не видал. А меня и двоих солдат взяли немцы и посадили в тюрьму в гор. Волковыск. Это было в сентябре 1941 года. Просидев двое суток, после этого [меня] вместе [с] этими 2 солдатами увезли и посадили в тюрьму в гор. Белостоке, где просидел до 6/II-42 года. Эти два солдата были посажены в другие камеры, и больше [я] их не видел.
6/II-42 года из тюрьмы [я] в числе в/пл., примерно 300 – 400 человек, были увезены в лагерь заключенных [в] гор. Люблин, лагерь Майданек. Работали около лагеря: строительство и рыли ямы для картофеля, который возили из города для заключенных. [Здесь] пробыл до октября 1943 года. После чего в числе заключенных 600 чел. эшелоном увезли [в] гор. Слесанбург [в] концентрационный лагерь, где [мы] использовались на работе по добыче камня из гор. Пробыв [тут] до апреля 1944 г., в числе заключенных был перемещен в концентрационный лагерь, № не з[наю], [в] гор. Георгийштат (Германия). Работали до 15/IV-45 года на погрузке и разгрузке вагонов [со] сломью2 железа. 15/IV-45 года из лагеря в числе всех заключенных, около 400 чел., увезли вглубь Чехословакии. Доехали до города Терезин (Чехословакия), где был освобожден чешскими партизанами и передан [в] Красный Крест.
А после, через 3е суток, подошли войска Красной Армии и взяли нас. Здоровых сразу брали в армию, а больных направляли в госпиталь. [Меня] в числе истощенных и больных в числе 24х человек привезли в госпиталь в гор. Терезин. [В] госпитале, № не помню, пробыл на излечении один месяц. [Потом] был переведен в госпиталь гор. Прага № 2466, где пробыл по 28/IX-45 года. После чего по болезни был отправлен на место [на] Родину в распоряжение Оханского РВК.
Вопрос: Во время задержания вас в числе 3х человек полицейскими в июле м-це 1941 года почему вы не оказали сопротивление полицейским?
Ответ: Сопротивление полицейским оказать не могли, потому что у нас оружия совершенно никакого не было, так как оружие свое бросили, когда выходили из окружения в лесу. Кроме того, полицейские взяли нас врасплох на опушке густой рощи.
Вопрос: Сколько времени вы находились в лагерях в/пл. на оккупированной советской территории и где?
Ответ: На оккупированной советской территории я находился примерно 3 дня [в] Литве, [в] г. Вильно. Нигде не работал, в/пл. никого не знаю, знакомых не было.
Вопрос: Сколько времени находился в лагерях в/пленн. за границей, где и что делал?
Ответ: За границей в лагере в/пл. находился 8 дней, в конце июля или же начале сентября 1941 года, работы никакие не выполнял (г. Сувалки, Германия). Остальное время находился в концлагерях, как уже показывал выше. […]1
Вопрос: За что вы содержались в концентрационных лагерях, будучи в плену?
Ответ: В лагерях концентрационных содержался за побеги и агитацию среди населения во время побегов. Говорил, что русские все равно победят, а поэтому вы не помогайте немцам, подрывайте их сооружения, не давайте хлеба, мяса, нужно прятать скот, чтобы он не попадал [к] немцам.
Вопрос: Каким путем немцы узнавали ваше разъяснение гражданам?
Ответ: Проводимое разъяснение передавали вольные граждане, у которых [мы] останавливались покушать. И они же содействовали немцам в поимке нас.
Вопрос: Сколько раз вы допрашивались полицией и органами гестапо, находясь в концентрационных лагерях?
Ответ: Допрашивали меня офицеры гестапо 3 раза, после каждого побега. Кроме того, еще допрашивался несколько раз, когда находился в концентрационных лагерях.
Вопрос: Подробнее расскажите о ваших допросах офицерами гестапо: где, когда и по каким вопросам?
Ответ: Первый раз меня допрашивал офицер гестапо через переводчика, [который был] по национальности русский, фамилию, имя, отчество его не знаю, среднего роста, худощавый, остальные приметы не помню, в гор. Сувалки (Германия). [Допрос проводился] по вопросам: фамилия, имя, отчество, год рождения и место рождения, партийность, происхождение, национальность, семейное положение, место работы до армии, в какой воинской части служил, чин, вооружение в/части, [фамилии] командиров части. На все вопросы [я] давал ответы. По автобиографическим данным давал положительные [ответы]; [сведения о] месте работы до армии, службе в армии, вооружении в/ч давал неточно: был в пехоте, имел винтовку; а [про] фамилии командиров части говорил, [что] не знаю и все. И все последующие допросы были по этим же вопросам, где [я] давал ответы путаные, неточные.
Вопрос: В период ваших допросов кого вы помните хорошо [из] переводчиков, офицеров гестапо из числа русских?
Ответ: Допросы производили офицеры гестапо через переводчиков поляков или же чехов, за исключением одного раза, когда допрос был [в] г. Сувалки.
Вопрос: Какую вы давали подписку офицерам гестапо во время вашего допроса или же после?
Ответ: Подписку офицерам гестапо в момент допросов и после никакую не давал; а также и офицер гестапо, допрашивавший [меня], также не предлагал мне о даче какой-либо подписки.
Вопрос: Допрашивавший вас офицер задавал вам вопрос о причине вашего побега?
Ответ: Да, офицер гестапо задавал вопрос о причине побега из лагерей. На что [я] отвечал, [что] питание плохое и хочется ближе к Родине.
Вопрос: Во время допроса вас избивали немецкие солдаты или же офицеры гестапо?
Ответ: Да, при каждом допросе меня избивали до потери сознания, а после уносили в камеру; после этого ставили в карцер на пять суток в холодную воду, натравляли собак, которые в один раз изорвали [у меня] брюки и пальто. После всех пыток требуемых вопросов [я не раскрывал], показаний не давал, отвечал: «Я не знаю, куда хотите девайте».
Вопрос: Кого знаете из советских граждан как изменников Родине, предателей и пособников?
Ответ: Из советских граждан как изменников Родине, предателей никого не знаю. Во время нахождения [в] концлагере [в] г. Слесанбурге охрана лагеря была исключительно из украинцев, но их я не знаю.
Вопрос: Что еще вы можете дополнить?
Ответ: Дополнить больше ничего не имею.
Протокол допроса записан с моих слов верно, мне зачитан, в чем и расписуюсь.
М. Бояршинов
Фильтрацию проходил во время нахождения [в] госпитале № 2466 [в] Праге.
М. Бояршинов
Д. 1341. Л. 3 – 5 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.57.07 | Сообщение # 17 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 15
Протокол допроса З. Минязова ,
рядового 164 го стрелкового полка 33 й дивизии
Прибалтийского особого военного округа,
в Щучье Озерском РО МГБ Молотовской области
7 января 1946 г.
с. Чад
Щучье-Озерского района
Молотовской области
Я, оперуполномоченный Щ[учье]-Озерского РО МГБ Сельков, допросил
Минязова Загофранта,
1921 года рождения, уроженца и жителя д. Большой Сарс Малосарсинского с/совета Щ.-Озерского р-на Молотовской обл., из крестьян, гражданина СССР, б/партийного, образование 4 класса, холостого, со слов не судимого, по национальности татарина, работающего в колхозе «Кр[асный] Сарс» кормовозом и охранником фермы.
Об ответственности за дачу ложных показаний по ст. 95 УК РСФСР предупрежден.
^ Минязов
Вопрос: Когда, каким РВК вы были призваны в Красную Армию и в каких частях проходили службу?
Ответ: 24 сентября 1940 года я был призван Щ.-Озерским РВК, после чего попал в 164-й стрелковый полк 33-й дивизии Прибалтийского особого военного округа, 1-я пулеметная рота, рядовым, где и прослужил до 28 июня 1941 года.
Вопрос: При каких обстоятельствах вы попали в плен?
Ответ: В ночь с 21 июня на 22е я стоял на посту у хозяйственного склада, а наша часть ушла с прежнего местопребывания неизвестно куда. Так как нам никакого приказа дано не было об отходе или оставлении поста, то я оставался на прежнем месте, неся караульную службу до 11 часов дня 22 июня. После чего я в числе 24-х других бойцов подожгли склад и ушли с целью догнать свою часть. Во время разыскивания своей части нас окружили немцы, и мы приняли бой, после которого осталось в живых 3 человека; и в этом составе мы были вынуждены сдаться в плен за неимением боеприпасов. Немцы, захвативши нас в плен, забрали у нас станковый пулемет и отправили в лагерь около местечка Казлу-Руда, где [мы] пробыли 8 дней.
После 8 дней нас собрали группу в 800 человек и отправили на станцию пешком в 30 километрах от границы. На станции погрузили в эшелон и повезли в город Штаргард, оттуда в гор. Гамбург, где простояли одну ночь. Утром [нас] погрузили на пароход, и 19-го августа 1941 года [мы] приехали в город Нарвик (Норвегия). После прибытия нас поместили в лагерь в/пленных № 5009.
Вопрос: Расскажите, в каких лагерях военнопленных вы содержались и чем там занимались.
Ответ: В лагере в/пл. г. Нарвик я пробыл с 19 августа 1941 г. по март 1945 года. За время пребывания в лагере я работал на ремонте шоссейных дорог. В Нарвике нам объявили забрать свои вещи, после чего погрузили на пароход и вывезли в Данию, город Оргуз В городе Оргус я и другие находились в лагере, но на работу не ходили. И так до 6-го мая 1945 года.
Вопрос: Когда вы были освобождены из лагеря?
^ Ответ: 6/V-45 года я с группой в 400 человек был освобожден английскими войсками1.
Вопрос: Чем вы занимались после освобождения?
Ответ: После освобождения нас передали в распоряжение Дании, где мы пробыли 2 месяца. За период 2-х месяцев я нигде не работал до приезда гв. капитана Бровкина, который приехал вывезти советских в/пленных на советскую территорию. В связи с большим количеством в/пленных выехать сразу не удалось. Тогда под руководством капитана Бровкина были организованы военные занятия, которые продолжались 1,5 месяца. По окончанию полутора месяцев мы были вывезены в Германию, город Рибнитц, где я состоял в пожарной охране и пробыл 1,5 месяца. За период пребывания в г. Рибнитц я походил фильтрацию, после чего в группе 1500 ч[еловек] был отправлен через Польшу в Советский Союз, город Ковель. После пребывания в городе Ковель нас направили в Донбасс, г. Никитовка, где и работал в шахте 9 месяцев, и оттуда был направлен на постоянное место жительства в д. Б. Сарс.
Вопрос: Вызывались ли вы англичанами на беседы и были ли вы на допросах?
^ Ответ: Англичанами я не допрашивался, а также ни на какие беседы не вызывался.
Вопрос: Что можете дополнить?
Ответ: Дополнить больше ничего не могу.
Протокол допроса составлен с моих слов верно и мне прочитан
^ Минязов
Допросил: оперуполномоченный Щ.-Озерского РО МГБ
Сельков
Д. 3188. Л. 3 – 4 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 20.57.54 | Сообщение # 18 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 16
Протокол допроса Г. Факарова ,
курсанта полковой школы
89 го стрелкового полка 23 й стрелковой дивизии,
в Щучье Озерском РО МГБ Молотовской области
9 апреля 1947 г.
с. Чад
Щучье-Озерского района
Молотовской области
1947 года апреля 9 дня я, оперуполномоченный Щучье-Озерского РО МГБ Сельков, допросил в качестве свидетеля Факарова Гайсу.
Факаров Гайса, 1920 года рождения, уроженец деревни Мавлекаева Малосарсинского с/с Щучье-Озерского р-на Молотовской области, по национальности татарин, образование 4 класса, беспартийный, гр-н СССР, холост, по соц[иальному] происхождению из крестьян-середняков, не судим, в настоящее время проживает в дер. Мавлекаева Малосарсинского с/совета Щучье-Озерского р-на Молотовской области и работает в колхозе им. Калинина рядовым колхозником.
Об уголовной ответственности за дачу ложных показаний по ст. 95 УК РСФСР предупрежден.
Г. Факаров
Вопрос: Когда и каким райвоенкоматом вы были призваны в Советскую Армию?
^ Ответ: 26 сентября 1940 года я был призван Щучье-Озерским райвоенкоматом.
Вопрос: В каких частях вы проходили службу и какой период времени?
Ответ: После призыва в Советскую Армию я был направлен [в] 89-й стрелковый полк 23-й стрелковой дивизии, где и прослужил с 1-го ноября 1940 года по 28 июня 1941 года в качестве курсанта полковой школы. С 28 июня 1941 года по 5 мая 1945 года находился в плену у немцев. По освобождении из плена обратно проходил службу в Советской Армии в следующих воинских частях: с сентября 1945 года по 11 ноября 1945 года служил в качестве рядового в 5-м запасном стрелковом полку 11-й армии, с 11 ноября 1945 года по 19 апреля 1946 года служил в качестве заместителя командира отделения с воинским званием младший сержант в 12-м гвардейском стрелковом полку 5-й гвардейский дивизии.
Вопрос: Где, когда и при каких обстоятельствах вы попали в плен?
Ответ: До объявления войны наше отделение с 16 июня до объявления войны находилось в карауле по охране продуктов питания, которые вывозились для нашей части в укрепрайон. На половине дороги мы вместе с автомашинами остановились и выгружали продукты с целью, чтобы вывезти остальные продукты со склада из Латвии. Перевозка продуктов полностью была еще не закончена, а нас известили о начале войны с Германией, и наша часть к нам больше не вернулась. Тогда находившийся с нами политрук, временно исполняющий обязанности начальника караула, дал приказ выйти на прежнее местопребывание нашего полка. После получения такого приказа я вместе с отделением пошел на старое место пребывания.
И, дойдя до озера, которое нужно было форсировать, мы разбились на группы. При движении к этому озеру по дороге к нам присоединялись другие товарищи, которые также хотели найти свою часть. После того, как мы разбились на группы, со мной попал один красноармеец не из нашего отделения, фамилии, имени этого красноармейца я не знаю. Дойдя до берега озера, мы увидели лодку, на которой решили переплыть на противоположную сторону озера. Не успели мы еще поместиться в лодку, как к нам выбежало пять человек в гражданской форме, вооруженные винтовками и наганами, которые после назвались литовскими партизанами. Они нас схватили и увели в свой штаб, что произошло 28 июня 1941 года.
Вопрос: Вы допрашивались в штабе литовских партизан после прихода? Если да, то какие вопросы вам задавали?
^ Ответ: В штабе литовских партизан никаким допросам я не подвергался.
Вопрос: Где, в каких лагерях, какой период времени вы содержались на советской оккупированной территории, чем там занимались?
^ Ответ: На советской оккупированной территории я ни в каких лагерях не был, а сразу был вывезен на территорию Норвегии через Германию.
Вопрос: Где, в каких лагерях, какой период времени вы содержались на территории Германии или других воюющих с СССР стран и чем там занимались?
Ответ: Из штаба литовских партизан я был вывезен на автомашине в г. Каунас, где нас погрузили в железнодорожный эшелон и привезли в Германию, в город Штаргард, откуда я был вывезен на пароходе [в] Норвегию, город Нарвик, Шталаг № 330. В этом Шталаге я проработал разнорабочим с 19 августа 1941 года по 16 февраля 1943 года. Из этого Шталага я был перевезен в лагерь в/пленных от этого же Шталага № 330 в местечко Сетермуен в 80 клм от города Нарвик. В лагере местечка Сетермуэн я находился с 16 февраля 1943 года по 16 февраля 1945 года, где работал разнорабочим.
Вопрос: Вы подвергались допросам со стороны немцев за период пребывания в лагерях в/пленных?
^ Ответ: За период пребывания в лагерях в/пленных я никаким допросам не подвергался.
Вопрос: Вы проходили обучение или курсы в лагерях в/пленных? Если да, то когда, где, какой период времени и чему обучались?
^ Ответ: В лагерях в/пленных я никакого обучения, а также курсов не проходил.
Вопрос: Где, когда и при каких обстоятельствах вы были освобождены и чьими войсками?
Ответ: После освобождения советскими войсками1 Финляндии от оккупации немцев нас немцы эвакуировали из лагеря местечка Сетермуен и погнали на юг Норвегии в порт в 45 клм от города Осло, где мы были погружены на пароход и доставлены в Данию, город Оргус. В то время в г. Оргус произошло что-то наподобие восстания, и из среды этих восставших мы были освобождены 5 мая 1945 г. датскими солдатами и коммунистами.
Вопрос: Вы вызывались освободителями на беседы или допросы?
Ответ: На беседы или допросы со стороны датских коммунистов и солдат я не вызывался. Но по их указаниям нас опрашивали и записывали [показания] у лиц из среды в/пленных по следующим вопросам: фамилия, имя, отчество, домашний адрес, чем занимался в СССР, в каком роде войск служил и в каких частях. По окончании этих опросов кому были переданы эти списки, мне не известно.
Вопрос: Вы находились под ведомством англичан или американцев после освобождения?
Ответ: Под ведомством англичан и американцев я не находился. Но когда я находился в помещении школы на отдыхе, то нас отпускали в город, где я видел англичан, но разговоров с ними я не имел.
Вопрос: Вы знаете кого-либо из среды русских в/пленных, которые помогали немцам, или их переводчиков и полицаев?
Ответ: Из среды русских в/пленных помощников немцев, переводчиков, полицаев я никого не знаю, потому что переводчики у нас были немцы, охраняли нас также они.
Вопрос: Что вы можете дополнить к своим показаниям?
^ Ответ: Дополнить к своим показаниям больше ничего не могу.
Протокол с моих слов записан верно и мне прочитан
Г. Факаров
Допросил: оперуполномоченный Щучье-Озерского РО МГБ
Сельков
Д. 4570. Л. 3 – 4 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 21.00.16 | Сообщение # 19 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 17
Письмо Н.В. Конькова ,
рядового 1 го батальона 193 го стрелкового полка,
родителям в Молотовскую область о пребывании в плену
и условиях жизни после возвращения из плена
18 марта 1946 г.
г. Каменск
Ростовской области
Пишу письмо в 1946 года 18го марта
Добрый день.
Здравствуйте, мои дорогие родители.
Во первых строках моего письма спешу передать свой чистосердечный привет и желаю всего хорошего в вашей настоящей жизни.
Во-первых, папаше, мамаше и младшему брату Петру.
Самое главное, я ваше письмо получил 18го марта 46 г., которое, Петя, вы писали 3го марта 46 года. Петя, очень я вас благодарю за то, что вы мне написали ответ. И, самое главное, вы дома, живы и здоровы. И желаю жить по-старому, как жили до фашистской германской войны.
Папа, мама и Петя, [произошли] очень большие изменения и потери за эти прошлые годы, например, за четыре года войны. Но ничего не поделаешь. Это не мы виноваты; те люди виноваты, которые это задумали.
Папа, я тоже перенес очень тяжелые годы, вот, например, эти четыре года, как только началась проклятая война. Я как служил недалеко от германской границы в Западной Белоруссии в городе Бельске. Эта война началась 22го июня в 5 часов утра. Мы сразу же вступили в бой. Только побыл шесть дней в бою и сразу же попал в плен к немцам. С первых дней очень много попало в плен потому, что наши все отступали, а он выбрасывал десанты с самолетов. И таким образом и я попал в окружение, то есть в плен.
Все находился в плену с 29го июня 41 года до 45 года марта месяца. Жил очень плохо. Я совсем и не думал, что останусь жив. Кто попал в плен в 1941 году, осталось [в живых] если 30 процентов, то хорошо; то все с голоду и с холоду и от немецкого издевательства все погибли. Но я не знаю, как остался жив, и даже был в побеге и под пистолетным огнем. Но все же такое мое счастье – остался жив. Когда был у немца в плену, в то время ничего не видел хорошего; только и думаешь, как бы покушать или украсть.
А когда меня и также других товарищей освободила Америка, то все же пожили мы и повидали, что есть на белом свете, и как все страны жили и живут. Побывал в Германии, в Франции, в Лотарингии, в Чехословакии, в Венгрии, в Румынии и видел, кто такие люди американцы, англичане и сербы, итальянцы и эти самые черный народ американский – негры. Все, что хотишь, у американцев есть. Когда я у них при воинской части работал, что хотишь, то и есть; верней сказать, что твоя душа желает.
А мы в настоящее время живем [так]: только работаешь, получки нет, получаем по карточкам только хлеб 500 гр., а приварок только один раз в сутки, и то одна капуста и больше нет ничего есть. Запас, привезенный из Германии (рубашка, брюки или кальсоны), продашь, купишь молока, и на том и живешь. Если нет, то сиди, как хочешь, и домой никак не отпускают. Не знаю, как жить в дальнейшем времени.
Пока писать нечего. Остаюсь жив и здоров и того и вам желаю. Пишите ответ.
Ростовская обл., г. Каменск, Каменское «Волокно», завод № 515.
Коньков1 Ник[олай] Вас[ильевич]
Д. 2572. Л. 12 – 13. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 21.02.48 | Сообщение # 20 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 18
Из протокола допроса К.С. Хлопина ,
рядового 224 го зенитно артиллерийского полка,
в Уинском РО МГБ Молотовской области
6 марта 1947 г.
с. Уинское
Уинского района
Молотовской области
[…]3 Об ответственности за дачу ложных показаний предупрежден по ст. 95 УК РСФСР.
^ Хлопин
Вопрос: Когда, где и при каких обстоятельствах вы попали в плен к немцам?
Ответ: 22 июня 1941 года наша часть – 224-й зенитно-артиллерийский полк, в котором я служил рядовым, вступила в бой с немцами в р-не станции Варена Литовской ССР. Числа 25 или 26 июня 1941 г., дату точно не помню, при совершении марша в направлении [на] г. Минск на наше подразделение напали немецкие танки и нас рассеяли по 2 и 3 человека. После этого нас собралось около роты из разных подразделений, и мы шли все в направлении [на] г. Минск.
25 июня 1941 г. в одном населенном пункте на территории Зап. Белоруссии командир нашей группы, лейтенант, фамилию которого я не помню, ушел в деревню с одним бойцом, чтобы разыскать продукты. Но л-т долгое время, примерно около 1 часу, не возвращался, и меня один ст. л-т из танковых войск послал на розыск командира нашей группы. Не найдя в деревне л-та, я вернулся в лесок, где отдыхала наша группа, но уже тут никого не было. Мы с одним бойцом, которого я встретил на пути при возвращении из деревни, искали группу, но уже никого не нашли. Тогда мы с ним двое пошли по направлению к г. Минску.
27 июня 1941 [г.] у нас польская бандитская группа отобрала винтовки. Мы сопротивление не оказали, потому что не было патронов. 30 июня 1941 года на берегу реки Неман нас задержала литовская полиция. Солдата, который шел со мной, при задержании убили.
Вопрос: Куда вас направила полиция после задержания?
Ответ: Меня направили в немецкую комендатуру, расположенную в одном населенном пункте в 70 км от города Сувалки. В комендатуре меня обыскали. Немецкий офицер допросил по вопросам: где наша часть, какой я национальности. Я ответил, что части я своей не знаю, и правильно ответил о том, что я русский. После этого заполнили какую-то небольшую карточку, на которой я положил отпечатки большого и указательного пальца правой руки.
Вопрос: В каких лагерях военнопленных вы содержались?
Ответ: Лагерь военнопленных без номера в гор. Граеве (Польша) с 3 июля 1941 года по 3 августа 1941 г., работ никаких не выполнял; Шталаг № 315 в Германии с августа 1941 г. по ноябрь 1941 года, работы никакой не выполнял. В ноябре 1941 [г.] в числе 1000 человек меня увезли в Финляндию на станцию Урсалим, где работали на постройке железной дороги до января 1942 года. Лагерь Курва – до марта 1942 года, работал тоже на дороге. С марта 1942 [г.] до декабря 1943 года – лагерь Копдалы, работал на дороге. С декабря 1943 [г.] до апреля 1944 года – лагерь Лакурки, работал на очистке снега. С апреля 1944 года до марта 1945 г. был в Норвегии, где работал по очистке автодорог от снега, № [у] лагеря не было. Из Норвегии провезли в Данию, а из Дании в Чехословакию. И в г. Ольник освободили советские войска в мае 1945 г.
Вопрос: Немцами вы арестовывались?
Ответ: Не арестовывался. […]
Вопрос: Сколько раз допрашивались немцами?
Ответ: Один раз в комендатуре, о чем я уже говорил.
Вопрос: Кого вы знаете из гр-н СССР как изменников и предателей родины?
^ Ответ: Таких лиц никого не знаю.
Вопрос: Проходили ли госпроверку в советских органах?
Ответ: Проходил в гор. Ольник.
Вопрос: Что можете еще дополнить?
Ответ: Дополнить больше ничего не могу.
Протокол мне прочитан и с моих слов записан верно.
Хлопин1
Допросил: оперуполномоченный Уинского РО МГБ
Сафин
Д. 5311. Л. 3 – 4 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 21.03.33 | Сообщение # 21 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 19
Из протокола допроса Г.М. Матвеева ,
рядового 225-го отдельного саперного батальона,
в Тумском РО МВД Рязанской области
30 июля 1946 г.
п. Тума
Тумского района
Рязанской области
1946 г., июля мес. 30 дня, 10 час. 45 мин. Я, нач. Тумского РО МВД, допросил в качестве свидетеля
1. Фамилия – Матвеев. 2. Имя – Герман. 3. Отчество – Михайлович.
4. Дата рождения – 19/II-1921. 5. Место рождения – г. Березники Молотовской области.
6. Местожительство – ст. Песташинная Бельковского р-на.
7. Национ[альность] и гражд[анство] (подданство) –– русский, гр-н СССР.
8. Паспорт – не имеет.
9. Род занятий – грузчик Куршинского МЛП.
10. Социальное происхождение – из семьи служащего.
11. Социальное положение (род занятий и имущественное положение):
а) до революции – отец до революции ничего не имел;
б) после революции – жили на жалование отца.
12. Состав семьи – в гор. Молотове мать – Суворова Валентина Павловна, ул. Светловская, д. № 15, кв. 2.
13. Образование (общее, специальное) – 7 классов и 3 курса нефтяного техникума.
14. Партийность(в прошлом и настоящем) – беспартийный.
15. Каким репрессиям подверался: судимость, арест, приводы и др. (когда и в качестве кого и за что):
а) до революции – нет;
б) после революции – не подвергался.
16. Категория воинского учета запаса и где состоит на учете – не состоит.
17. Служба в Красной Армии (красн. гвардии, в партизан. отрядах), когда и в качестве кого, отношение к воинской повинности – с апреля 1941 года по 1 июля 1941 г., т.е. по день пленения.
18. Служба в белых и др. к-р. армиях (когда и в качестве кого) – не служил.
19. Участие в бандах, к-р. организациях и восстаниях – не участвовал.
Об ответственности за ложные показания по ст. 95 УК предупрежден.
^ Показания обвиняемого (свидетеля):
В армию я был призван на действительную военную службу в апреле месяце 1941 года Кагановичским горвоенкоматом гор. Молотова.
Служил в 225-м отдельном саперном батальоне и строил вторую линию обороны в Волынской области, Гороховский район.
В плен к немцам попал 1 июля 1941 года в гор. Луцке (Западная Украина). В тот момент, когда я пытался выйти из окружения противника к своим войскам, но был задержан немецкими украинскими ставленниками, т.е. полицаями, и передан немецким войскам. За время нахождения в плену мне пришлось побывать в след. лагерях:
Несколько дней в г. Луцке.
В Польше, гор. Холм, до октября 1941 года, т.е. три месяца.
Германия, Нейбранденбургский лагерь, с октября 1941 г. по ноябрь месяц 1942 г. Работал на аэродроме и в с/х.
Германия, лагерь в гор. Борт, до декабря месяца 1942 г.
Финляндия, лагерь у гор. Порн, до февраля месяца 1943 г.
Финляндия, лагерь Пойкоярви, до октября мес. 1943 г. Работали в лесу, пилили дрова.
Норвегия, лагерь Ставангер, до августа месяца 1944 года. Работали по бетонированию дороги на аэродромах.
Норвегия, лагерь в гор. Гардемон, где был до конца войны, т.е. до капитуляции Германии. […]1
Больше показать ничего не могу. Показания читал. Записано с моих слов правильно.
Матвеев
Допросил: Нач. Тумского РО МВД
майор2
Д. 3099. Учетное дело. Л. 9 – 10 об. Подлинник.3
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 21.05.01 | Сообщение # 22 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 20
Из протокола допроса И.И. Сивова,
рядового мотопехотного полка,
в УНКГБ по Камчатской области Хабаровского края
20 ноября 1945 г.
г. Петропавловск-Камчатский
Камчатской области
Хабаровского края
20 ноября 1945 года я, ст. о/уполномоченный УНКГБ КО лейтенант Ромашихин, допросил:
Сивов Иван Иванович, 1917 года рождения, уроженец с. Уинское Уинского р-на Молотовской области, по национальности русский, по соц[иальному] происхождению из крестьян-середняков, по соц. положению рабочий, образование 4 класса, б/партийный, женат, [жена] Совина Мария Ивановна, проживает [в] г. Невьянск, работает учеником токаря СРВ, проживает – Нагорная слободка, д. 25.
За дачу ложных показаний [об] ответственности предупрежден по ст. 95 УК РСФСР, статья мне разъяснена, в чем и расписуюсь.
^ Сивов
Вопрос: Где и в качестве кого Вы работали до призыва в РККА?
Ответ: В 1938 году 5 ноября был осужден к 2 годам ИТЛ по ст. 74, часть 2 УК РСФСР. Отбывал срок наказания 6 м-цев в Кунгурской тюрьме, затем на Дальнем Востоке около озера Хасан. Освободился из лагеря 28 октября 1940 года. Поступил работать конюхом в Уинскую аптеку, где работал до 3 мая 1941 года. 3 мая 1941 года был призван в РККА Уинским райвоенкоматом и зачислен был в мотопехоту. Полк я не знаю, но адрес полевой почты 7410. Стояла данная часть [в] 12 клм от Волковыска. Служил в армии рядовым мотоциклистом.
Вопрос: Где, каким образом Вы попали в плен?
Ответ: В начале войны наша часть стала передвигаться на передовую позицию. 23 июня 1941 года вышли из Волковыска по направлению к Барановичам. Когда прибыли на место, выбрали позицию, окопались в лесу, где лежали в окопах сутки. Затем нас немцы стали делать обстрел из минометов, на эти выстрелы пошли в атаку. Результатов атака никаких не дала. [Мы] вернулись обратно на старую позицию, где 7 человек было убито, где пробыли часа 2. Получили приказ о отступлении, стали отступать на Минск. Прошли примерно километров 40. Ночевали ночь, на утро опять [начали] отступать. Во время отступления попали под бомбежку, где потерял я свою часть, потому что все разбежались. Я присоединился к другой части. Данная часть стала атаковать одно село, название которого я не знаю. От всей части после атаки нас осталось человек 50 с младшим лейтенантом, фамилию которого я не знаю. Стали отступать через реку, где выехал сам, а остальных оставил на другой стороне. Мы разделись и бродом перешли эту реку и пошли дальше к Минску.
Примерно около 60 клм от Барановичей в хуторе, название которого не знаю, были взяты в плен при [следующих] обстоятельствах. В часов 11 дня [мы] стали переходить дорогу. В это время шла танкетка, мотоциклист, автомашины. Нас было в это время 11 чел[овек], фамилии я их не знаю, так как люди были не из нашей части. Звать их было Вася, Петр, Михаил. [Было это] 3 июля 1941 года.
После [того], как попали в плен, на этих же машинах нас привезли в г. Барановичи в тюрьму, где пробыл я там 14 суток. На допрос не вызывался. После этого увезли в 316 лагерь, Польша, деревня Бяла-Подляска. Здесь был я до 31 ноября 1941 года, работать нигде не работал.
31 ноября 1941 года эшелоном вывезли в Германию, в Штангорд, [в] лагерь, который размещался около города, где пробыли 6 суток. [Нас] сводили в баню, переодели, на допрос [я] также не вызывался. [Нас] разбили на команды по 60 – 40 – 30 чел., и [мы] стали работать на разных работах у панов. Я работал в лагере Нойндорф 22 месяца. […]1 6 августа 1943 года нас этапом вывезли на пароходе в Норвегию в лагерь пересылочный, где прошли сортировку, а затем в лагерь Гультвик, где [я] работал на постройке туннеля до 1945 года. Затем заболел и переведен был работать в баню в газокамере. В бане работал я 5 месяцев до последнего дня [войны, до] капитуляции. 8 мая 1945 года нам объявили о дне капитуляции, выпустили из лагеря 10 мая 1945 года, а вывезли в СССР 1 августа. И 12 [августа мы] были в Муроме.
Вопрос: Во время нахождения в лагерях Вы вызывались на допрос?
^ Ответ: За время, сколько я находился в плену и в лагерях, на допросы никуда не вызывался.
Вопрос: Делали ли вы побеги или попытки к побегам, то с кем и как подготавливались они?
Ответ: Побеги я сам не пытался делать, а также и из плена не бежал. Участие принимал в подготовке к побегу. Это было в лагере в Гульдвике [в] 1944 году в июле месяце. Под руководством Воркунова Сергея нас набралось 18 человек: я, Мальцев Кузьма, по фамилии я его забыл, а по имени Анатолий, Александр Мусин, Бойко, последнее время записался в армию РОА, и других не помню. К побегу был приготовлен компас, карты местности, патроны, динамит, шнуры, оружия не было. Данный побег не состоялся ввиду того, что знал о побеге полицай N2, который выдал все это. И тех лиц, которые думали бежать, отправили в другой лагерь, а нас оставили на месте и дали по 9 дней [наказания]: день работать, а ночь стоять на ногах. […]
Вопрос: Где ваши родители и родственники?
Ответ: Мои родители до войны проживали – село Уинское, Уинский р-н Молотовской области. Мать домохозяйка, а отца у меня нет, он умер в 1939 году. Брат один, Василий, был в РККА [в] г. Белосток в погранохране НКВД, а второй брат, Дмитрий, был дома. Жена проживала в Невьянске. В настоящее время где кто живет, я не знаю, так как переписку с ними не восстановил.
Протокол допроса с моих слов записан верно, мною прочитан, в чем и расписываюсь
Сивов1
Допросил: ст. о/уполномоченный 7 отд-я 2 отд. УНКГБ КО
лейтенант Ромашихин
Д. 4138. Л. 5 – 7. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 21.07.23 | Сообщение # 23 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 21
Протокол допроса С.А. Распопова , старшего лейтенанта
243 го гаубичного артиллерийского полка 2 й стрелковой дивизии,
в отделе по борьбе с бандитизмом
Коми Пермяцкого окружного отдела МВД
29 января 1947 г.
г. Кудымкар
Молотовской области
Я, ст. оперуполномоченный ОББ ОКРО МВД мл. л-нт Кумаланин, допросил в качестве свидетеля
Распопов Сергей Андреевич, рожд[ения] 1910 г., уроженец г. Кудымкар, улица Калинина, 26, образование 10 классов, по национальности русский, женат, детей нет, ранее не судимый, б/п.
[Об ответственности] за дачу ложных показаний предупрежден по ст. 95 УК РСФСР
Распопов
Вопрос: Расскажите подробно следствию, при каких Вы обстоятельствах попали в плен к немцам?
Ответ: Находясь в составе 243-го гаубичного полка 2-й стр. дивизии на Западном фронте, 3/VII-41 года при окружении меня в числе трех человек немцы взяли в плен. А когда привели нас на дорогу, то я увидал нашего начальника штаба полка (фамилии не знаю), командира 2-й стр. дивизии, полковника Гришина или Дюкова. Таким образом, нас собрали всех русских военнопленных человек 80.
Вопрос: Какую Вы должность занимали в Кр. Армии?
^ Ответ: Должность у меня была в армии командир 6-й батареи, звание имел ст. лейтенант.
Вопрос: Вас немецкое гестапо подвергало допросам?
Ответ: Нет, меня не допрашивали ни разу.
Вопрос: Чем Вы занимались в лагерях военнопленных?
Ответ: [В] 1941 и 1942 годах, находясь в лагере в/пленных Шталаг 13, где находились только генералы и офицеры, нас на работу не посылали. Целыми днями сидели без работы.
Вопрос: Кто из генералов был вместе с Вами в плену?
Ответ: Начальник инженерных войск РККА генерал-лейтенант Карбышев1, которого зверски немцы в 1944 – 45 году убили за то, что он шел против немецкого командования и не подчинялся полиции.
Вопрос: Фамилию свою вы изменяли в плену?
Ответ: Фамилии своей не изменял.
Дополнить больше по существу дела ничем не могу. Протокол допроса мной зачитан и с моих слов записано верно
Распопов
Допросил: мл. л-нт И. Кумаланин
За границу выехал в августе 1941 г. (Германия). Приехал обратно в СССР в VII-45 г. в г. Львов.
Д. 3936. Л. 8 – 8 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 21.09.18 | Сообщение # 24 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 22
Из протокола допроса И.К. Харина ,
рядового 159 го саперного батальона,
в отделе по борьбе с бандитизмом
Коми Пермяцкого окружного отдела МВД
13 декабря 1946 г.
г. Кудымкар
Молотовской области
[…]1 Вопрос: Расскажите подробно следствию, при каких обстоятельствах вы2 … немцами были взяты в плен.
Ответ: Находясь в составе 159-го саперного батальона с 30/III-41 г., мы находились до начала войны еще на границе, укрепляли границу (строили доты). Находясь в местечке Видзы (бывшая Польша, [а в 1941 г. –] З[ападная] Белоруссия) до 3/VII-41 года, наш батальон отступал обратно к городу Полоцку. И 3/VII-41 года, отступая групповым порядком в количестве 8 человек, мы дорогой встретились с немецкой разведкой в количестве 5 человек, которые были вооружены автоматами. Ввиду того, что у нас на батальон оружия не хватало, поэтому командование батальона выдало одну винтовку на 3 человека. На 8 человек у нас было 3 винтовки, которые были у товарищей. Поэтому, не успев произвести ни одного выстрела по немцам, они взяли без боя [нас] в плен 3/VII-41 г. и отправили в местечко Видзы.
Вопрос: Вас немцы допрашивали?
Ответ: Нет, не допрашивали ни разу.
Вопрос: Побеги с лагеря совершали?
Ответ: Нет, не совершал.
Дополнить больше ничего не могу. Протокол допроса мне зачитан, с моих слов записано верно.
Харин3
Допросил: И. Кумаланин
Д. 4661. Л. 6 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 21.10.29 | Сообщение # 25 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 23
Из протокола допроса Н.И. Борисова ,
рядового 69 го отдельного батальона связи
90 й Краснознаменной стрелковой дивизии 11 го корпуса 8 й армии,
в Чусовском РО НКГБ Молотовской области
13 июля 1945 г.
г. Чусовой
Молотовской области
Начат в 11 час. 30 мин.
Окончен в 14 час. 20 мин.
[…]1 Об ответственности за дачу ложных показаний предупрежден по ст. 95 УК РСФСР.
^ Борисов
Вопрос: Расскажите, при каких обстоятельствах, в составе какого подразделения вы попали в плен к немцам.
Ответ: Это было примерно числа 30-го июня 1941 года. Наша дивизия, 90-я КСД, была окружена и почти разбита под городом Куршаны. Бойцы оставшихся подразделений расходились в одиночку. В число такой группы из 3-х человек попал я и со мной Малицкий Федор, а второго не помню; последний, которого я не помню фамилию, от нас ушел. Мы остались вдвоем. Малицкий был ранен, и мы с ним пошли вдвоем. Дойдя до одного хутора, название которого не знаю, Малицкий остался у крестьян. Я пошел дальше, имея целью пробраться к своим. Не доходя до г. Риги 40 км, я решил отдохнуть, где и был взят [в плен] латвийскими партизанами по названию айсарги, которыми был доставлен в лагерь в/пленных в гор. Митау. И пройдя регистрацию, был направлен [в] Восточную Пруссию, гор. Кенигсберг.
В гор. Кенигсберге я пробыл в лагере в/пленных с 17 июля 1941 г. по 5 августа. А потом за саботаж и неподчинение охране и командованию лагеря нашу секцию численностью в 1000 человек расформировали и отправили вглубь Германии по концлагерям. Я попал в гор. Нейбранденбург в лагерь в/пленных и находился [там] до декабря 1941 года. А потом в числе 280 человек сделали побег, в число их вошел [и] я. И пройдя до Польши группой [из] 2-х человек, за рекой Висла [мы были] пойманы польскими полицаеми. После чего были направлены обратно в лагерь военнопленных в гор. Штеттин в Германию.
Вопрос: Что это был за лагерь? Кто в нем содержался?
Ответ: Этот лагерь считался как штрафной. Туда я прибыл в январе 1942 года и находился в нем до марта 1942 года. А поздней в составе 10 человек [мы] сделали подкоп под проволоку и бежали снова до польско-немецкой границы. Около города Бромберг [мы остановились], т. к. переход через границу был невозможным. [Мы] посоветовались с рабочими-поляками, остались в лесу до периода, пока нам не достали документы на право жительства в Германии.
Вопрос: Достав документы, где вы проживали?
Ответ: В лесу мы прожили примерно три месяца и, когда нам достали документы на право проезда в провинцию Мекленбург, район Варен (Муриц), станция Мелленхаген, имение Мелленхаген , [я поехал туда]. Там я проживал с мая 1942 года по январь 1943 года, занимался сельским хозяйством у помещика.
В январе 1943 года меня направили в гор. Гамбург на рыбную фабрику, там я работал чернорабочим по июнь этого же года. И был переброшен на ж.-д. дистанцию пути [на] штамповку шпал, где и проработал до августа 1943 года. А потом бежал из-за непосильной работы, решил изменить место жительства, за что был приговорен к тюремному заключению на 3 недели.
Вопрос: Отбыв наказание, чем вы занимались?
Ответ: Отбыв наказание, меня направили в гор. Пазевальк на металлургический завод грузчиком. Это было в первых числах октября 1943 года. На заводе я работать отказался, т. к. хотел иметь совместную жизнь с гражданкой, которая мне достала документы. Ее бывшая фамилия Разумовская, сейчас Борисова, [она] является мне женой. За отказ меня приговорили к 6-ти месячному заключению в концлагере и отправили в Эльзас – Лотарингию к французской границе на угольные копи, где я пробыл до марта 1944 года. По истечении отбытия срока наказания был направлен в гор. Гамбург на рыбную фабрику, там я проработал до октября 1944 года. И был уличен [в] слушании радиоприемника и разговорах против гитлеровского режима. Был забран полицией и направлен в Центральное гестапо Германии на следствие. И, т. к. не было основательных доказательств со стороны свидетелей, мне было дано наказание 2 месяца концлагеря и 125 розог. По истечению этого срока меня направили работать в провинцию Бранденбург, район Рейцвалк, село Шенебек к гр-ке, которая достала мне документы. Где я и проживал, работая в сельском хозяйстве с января 1945 года по май 1945 года вместе с гр-кой Разумовской, сейчас Борисовой, которая приживает в данный период в г. Чусовой и является мне женой.
Вопрос: Расскажите, как вы попали на территорию Советского Союза.
Ответ: Когда части Красной Армии освободили территорию района, в котором я проживал, то нам предложили забрать лошадей у хозяйки и ехать до ж. д. Так мы и сделали. Доехав до г. Ландсберг, получили разрешение на право следования поездом до Бреста. Приехав в гор. Брест, я находился в проверочно-фильтрационном лагере НКВД СССР, где и прошел надлежащую проверку. Получив разрешение на право проезда по месту рождения, выехал в гор. Чусовой, также захватил с собой гр-ку Разумовскую.
Протокол с моих слов записан верно, мной прочитан, в чем и расписываюсь
^ Борисов
Допросил: оперуполномоченный Чусовского РО НКГБ
Ростев
Д. 1321. Л. 4 – 5 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 21.11.13 | Сообщение # 26 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 24
Объяснительная записка П.А. Вострецова ,
рядового 7486 й моторизованной части,
в УНКВД по Сталинградской области
об обстоятельствах пленения и нахождении в плену
1 февраля 1946 г.
г. Сталинград
1. Вострецов Петр Александрович
2. Попал в плен 5 июля 1941 года под Минском. Разбитые и оторванные от своих частей и отрезанные со всех сторон от своих частей, мы должны были пробираться ночными временами и глухими дорогами на соединение со своими войсками. И мы группой в 4 человека, обходя десантные группы противника, пробирались на свою сторону. В ночь с 4 на 5 июля мы пробирались и перед рассветом решили переждать день в недалеко видневшемся леске. Уже стало серо, когда мы подошли к нему. Не доходя примерно 10 метров, к нам навстречу с автоматами наготове вышла группа немцев, и мы сразу же были окружены и растерялись. У нас сразу же отобрали имеющее[ся] при нас оружие. Оказалось, когда немного рассвело, [что] в этом лесе находилась какая-то [немецкая] часть с замаскированными автомашинами и танками. И через час мы были отправлены на сборное место, где уже пленных было около 50 человек, а к обеду были отправлены и [в] сам Минск.
3. Через 4 дня из Минска я был отправлен в тыл Германии в Шталаг IV Б. И пробыв там 3 месяца, т. е. 29 сентября 1941 г. в [составе] рабочей команды в 40 человек был отправлен на работу в каменный карьер в 2 км от города Бауцен. И проработав там до 5 мая 1942 г., [я стал] совсем ослабевший от плохого питания и от тяжелой работы. Нас 10 человек отправили на крестьянские работы в 13 км от Бауцена якобы на заработки картофеля для нашей команды, и в то же время поправить немного себя. Но, проработав обещанные нам 15 дней, мы там и остались и там и работали до 26 октября 1943 года. Совершенно почти оправившись от голодной слабости, я бежал, и с 26 октября по 14 ноября 1943 года я был в побеге. 14 ноября 1943 г. я был продан одним поляком и пойман местной полицией в 120 км от Кракова, и был отправлен в г. Тешин в тюрьму. Просидя там 4 дня, я был отправлен в концентрационный лагерь Аушвиц2, и с 18 ноября по 9 февраля я находился в Аушвице. 9 февраля 1944 г. я был назначен на транспорт и увезен в концлагерь Маутхаузен. Пробыв в Маутхаузене до 11 марта, я был отправлен на постройку нового концлагеря в Австрии Эбензее. И в концлагере Эбензее находился до 6 мая 19463 года, и был освобожден американскими войсками в полумертвом состоянии.
Режим до попадения в концлагерь был тяжелым. С раннего утра до поздней ночи под подгоном палки мы должны были работать. Для сна было время всего 5 – 6 часов. При попадении в концлагерь режим был еще строже. За всякую пустяковую провинность человеку давали по 15 – 25 плетей. И нечеловеческое, зверское отношение. Во время ночи также делались проверки и избивания. В общем, все делалось так, как заблагорассудится ихней нечеловеческой, зверской голове. Ежедневно убивались, расстреливались и сжигались сотни живых людей.
Вострецов1
Д. 1556. Л. 3 – 3 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 21.11.58 | Сообщение # 27 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 25
Из протокола допроса А.П. Ильина ,
политрука роты связи 533 го стрелкового полка
128 й стрелковой дивизии 11 й армии,
в отделе контрразведки «Смерш»
проверочно фильтрационного лагеря № 140 НКВД СССР
4 ноября 1945 г.
г. Вышний Волочек
Калининской области
Я, зам. н-ка следств. отделения ОКР «Смерш» ПФЛ [№] 140 капитан Ивашкин, допросил возвратившегося из немецкого плена бывшего в/служащего
Ильина Александра Пахомовича […]3
Об ответственности за дачу ложных показаний я предупрежден по ст. 95 УК РСФСР
А. Ильин
Вопрос: При каких обстоятельствах Вы попали в плен?
Ответ: 21 июня 1941 г. я находился вместе со своей ротой связи 533-го СП в 10 клм от немецкой границы в районе г. Калвария. Послана наша рота была туда из г. Симнас командованием полка с задачей оборудовать связью командный пункт ком. полка. Это в 30 клм от места дислокации нашего полка4 …
22 июня 1941 г. немецкие войска перешли нашу границу и продвигались вглубь советской территории. Связи со своим полком мы не имели. Передовые немецкие части быстро продвигались вперед, обошли нас другими дорогами, и мы, вернее, наша рота, оказалась уже в тылу немецких войск. Связавшись с одним из стрелковых батальонов, находившимся недалеко от нас, по телефону, мы выяснили обстановку и решили отходить вглубь своей территории в направлении г. Симнас, где находился наш полк. Попасть туда не могли, немцы отрезали нам путь. Тогда мы изменили свой путь, взяли направление юго-восточнее от Симнаса, имея намерение переправиться через реку Неман, попасть в Августовские леса1 и ими пробираться к своим, соединиться с какой-либо воинской частью Красной Армии. Пробирались мы мелкими группами [по] 5 – 6 человек. 5 июля 1941 г. в лесу в 60 клм от г. Алитус Литовской ССР я был пленен немцами.
Вопрос: При каких обстоятельствах?
Ответ: Я шел с пом. нач. штаба полка лейтенантом Ремесленниковым и еще три красноармейца с нами – одного фамилия, я помню, Зотов, а остальных не помню. Вечером 5 июля 1941 г., продвигаясь лесом в направлении реки Неман, мы встретили двух литовцев, одетых в гражданское платье; спросили их, где можно пройти, чтобы не быть обнаруженными немцами. Они показали нам путь в том направлении, где находились немцы. Мы пошли в этом направлении, наткнулись на немцев, которые нас стали обстреливать из автоматов. Мы залегли и завязали с ними перестрелку, то есть открыли ответный огонь – красноармейцы из винтовок, Ремесленников и я – из своего личного оружия. У меня было всего 3 патрона боевых в пистолете, которые я тут же израсходовал. Когда мы израсходовали все боеприпасы и прекратили огонь, немцы тоже стихли. Потом снова возобновили огонь из автоматов. Мы лежали, так как некуда было бежать, со всех сторон стреляли на нас немцы. Потом подошли к нам 5 человек немецких солдат с автоматами, наставили на нас оружие и мы все 5 человек вынуждены были сдаться в плен немцам.
Вопрос: Где Вы находились и чем занимались, будучи в плену?
Ответ: С момента моего пленения, то есть с 5 июля 1941 г., по день освобождения из плена 10 мая 1945 г. я содержался в немецких лагерях военнопленных.
Вопрос: Перечислите все лагеря, в которых Вы находились, будучи в плену.
Ответ: С 5 по 9/VII-41 г. в г. Алитус, общий лагерь в/пленных; с 9 по 10 июля 1941 г. – г. Сувалки (Восточная Пруссия); с 10/VII по 1/VIII-41 г. – г. Граево, общий лагерь в/пленных, не работал; с 1 по 15 августа – там же, в Германии, при Шталаге 315, г. Гамерштейн, не работал; с 15/VIII 1941 г. по 1/II 1942 г. – г. Ханхенгаген (Германия), работал на земляных работах под конвоем, строили шоссейную дорогу. В конце сентября 1941 г. я имел попытку убежать из лагеря, но через два дня был задержан в лесу немецким лесничим и доставлен снова в лагерь Ханхенгаген, откуда бежал.
С 2/II 1942 г. по 23/III 1945 г. я находился в общем лагере военнопленных в г. Штеттин (Германия), содержался с нашими рядовыми солдатами – военнопленными, так как в момент моего пленения немцами я выдал себя за рядового кр-ца. Находясь в Штеттинском лагере в/пленных, работал там под конвоем на судоремонтном заводе чернорабочим, копал траншеи для прокладки кабеля и [использовался на] разных других работах. Никакими привилегиями со стороны немецкой администрации лагеря я не пользовался. Работал все время под конвоем немецких солдат. Свободного хождения не имел. Получал питание по нормам, установленным для военнопленных в лагерях.
23 марта 1945 г. в связи с наступлением войск Красной Армии на г. Штеттин весь наш лагерь, в том числе и меня, немцы под конвоем отправили в направлении г. Ростока. Когда мы прибыли туда, нас поездом в закрытых вагонах отправили в Австрию, где разместили нас в сарае усадьбы одного австрийского помещика. Находились мы там всего 4 дня, с 6 по 10 мая 1945 г., а затем с приходом американских войск [я] был освобожден из плена.
Вопрос: Ремесленников, Зотов и остальные два красноармейца, попавшие вместе с Вами в плен, находились вместе с Вами все время в лагерях?
Ответ: Нет, Ремесленников после его пленения сказал немцам, что он офицер, и его отправили от меня в офицерский лагерь. С тех пор я его не видал. Зотов все время находился со мной с момента нашего пленения и до конца освобождения. Остальные два красноармейца расстались с нами в Шталаге 315, их перевели от нас в другую команду, с тех пор я их также не встречал больше.
Протокол допроса изложен с моих слов верно и мною лично прочитан, к сему
А. Ильин1
Допросил: зам. нач. след. отделения ОКР «Смерш» ПФЛ 140
капитан Ивашкин
Д. 5240. Л. 39 – 40 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 21.19.13 | Сообщение # 28 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 26
Из протокола допроса А.Е. Пыстогова ,
младшего сержанта 62 го стрелкового полка
8 й стрелковой дивизии 10 й армии,
в Кочевском РО МГБ Молотовской области
25 января 1947 г.
с. Кочево
Кочевского района
Молотовской области
[…]1 Об ответственности за ложные показания предупрежден по ст. 95 УК РСФСР
Пыстогов
Вопрос: Когда и каким военкоматом вы были призваны в Советскую Армию?
Ответ: 22 октября 1940 года я был призван в Советскую Армию Кочевским объединенным райвоенкоматом для прохождения срочной службы. 4 ноября 1940 года прибыл в 62-й стр. полк, 8-я дивизия, 10-я армия, Литовская ССР, гор. Кретинга, где нес службу до 22 июня 1941 года сначала [как] курсант полковой школы, а затем было присвоено звание мл. сержант, командовал отделением.
Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах попали в плен [к] немцам?
Ответ: С началом войны 22 июня 1941 года я находился, как уже указал выше, в 62-й стр. полку 8-й дивизии 10-й армии. Эта часть дислоцировалась в пограничном городе Кретинга Литовской ССР. В первые же дни нам пришлось вступить в бой с немецкой армией и вести тяжелые оборонительные боевые операции. Ввиду численного превосходства противника в живой силе и технике нам пришлось отходить с боями вглубь территории СССР. Таким образом до 7 июля 1941 года в составе 62-го СП отходил и я.
Когда наша часть, измотанная в беспрерывных боях, дошла до Латвийской ССР в районе гор. Тукумс, то в ней почти не осталось живой силы, не говоря уже о технике. Под этот же гор. Тукумс в лес собрались люди также и с других воинских частей. 7 июля 1941 года нас в лесу под гор. Тукумс заметили латышские эсарги, т. е. партизаны, боровшиеся против войск Советской Армии. [Они] сообщили [о нас] немцам, которые к району гор. Тукумс и к месту нашего пребывания в лесу в районе этого города подтянули значительные людские силы и технику. Методично обстреляли из артиллерии и минометов весь лес, а затем пошли в наступление.
Видя такое положение, мы приняли круговую оборону. Всех нас насчитывалось к этому моменту примерно около 50 человек, вооруженные всего лишь винтовками и часть – автоматами. Командовал этой группой политрук-пограничник, фамилию его я не помню, впоследствии [он был] расстрелян немцами. Мне был дан в этой обороне сектор обстрела, куда я и вел огонь, не имея возможности вести наблюдение за остальными товарищами. Вдруг сзади услышал окрик на немецком языке «Ауфштейн!», что значит «Встать!». Мне не осталось иного выхода, и я подчинился команде немецкого солдата, встал, где был разоружен. А затем [меня] повели под конвоем в лагерь. Оказалось, что из всей группы 50 человек нас оказалось всего лишь 7 человек.
Вопрос: Откуда вам стало известно о том, что о вашем пребывании в лесу под гор. Тукумс командованию немецкой армии сообщили латышские эсарги?
Ответ: После того, как мы уже попали в плен к немцам, тогда через местное население нам удалось узнать, что наше [местонахождение] установили и сообщили немцам эсарги.
Вопрос: Продолжайте рассказывать о дальнейшей вашей судьбе, оказавшись в плену у немцев.
Ответ: После того, как меня немцы взяли в плен, то привели в какое-то волостное управление, название не знаю. Пробыли мы здесь около 4 часов, а затем нас погрузили на поезд и увезли в гор. Ригу. В Риге поместили в лагерь военнопленных, номера не помню. В этом лагере я пробыл до 20 октября 1941 года, а затем был отправлен в Германию в 236 лагерь [в] гор. Муссайда, где пробыл до мая месяца 1942 года. В мае 1942 года я был переведен в гор. Дюссельдорф [в] отделение этого же 236 лагеря, где жил до февраля 1944 года. Работал на строительстве бараков.
В феврале 1944 года с помощью одной русской девушки Пилипенко Федоры Павловны, урож. БССР, Полесская область, Василевский район, Зеленинский с/совет, д. Зеленино, насильно угнанной немцами в рабство, мне удалось из лагеря сбежать. Через ту же девушку я достал паспорт, сделал соответствующие исправления в этом паспорте и, оказавшись Пилипенко Федором Павловичем, в городе Кельн, точнее около г. Кельн, в местечке Еш устроился работать на с/хоз. работы у бауэра Иппен Юзифа, где и находился до освобождения американскими войсками 17 марта 1945 года.
Вопрос: Где в настоящее время находится эта девушка Пилипенко Ф.П.?
Ответ: Я после того, как был освобожден из плена и служил в армии в 603-м минометном полку 40-й механиз. дивизии (ранее 15-я механиз. дивизия) Советской Армии, то писал письма ей на родину. Но подруги ее мне ответили, что она вышла замуж и уехала в Западную Белоруссию к месту жительства мужа.
Вопрос: Допрашивался ли немецкими военны[ми] властями или гестапо, будучи в плену у немцев?
^ Ответ: За все время пребывания в плену я никем не допрашивался.
Вопрос: А американскими военными властями допрашивались?
Ответ: Американскими властями тоже не допрашивался.
Вопрос: Имели ли знакомство с солдатами или офицерами американской армии?
^ Ответ: Никакого знакомства с американскими солдатами и офицерами я не имел.
Вопрос: При какой части, дивизии, армии вы прошли фильтрацию в орг. МГБ «Смерш»?
Ответ: Фильтрацию в орг. МГБ «Смерш» я прошел, когда находился в гор. Премниц в лагере репатриированных сов. граждан, после чего был передан для прохождения дальнейшей службы в Советскую Армию, 603-й минометный полк 15-й механизированной дивизии 3-й ударной армии. Номер батальона и название, где проходил фильтрацию, в красноармейкой книжке написано так: «153-й запасной батальон». […]
Вопрос: Что еще желаете дополнить к своим показаниям?
^ Ответ: Дополнить к своим показаниям ничего не имею. С моих слов записано все правильно, мне прочитано вслух, в чем и расписуюсь.
Пыстогов1
Допросил: оперуполномоч. Кочевского РО МГБ
мл. лейтенант Старцев
Д. 3908. Л. 3 об. – 5 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 21.21.13 | Сообщение # 29 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 27
Из письма рядового2 И.Е. Кучина родным
на ст. Шиши Ворошиловского района Молотовской области
об условиях его жизни после возвращения из плена
29 марта 1946 г.
г. Прокопьевск
Кемеровской области
Добрый день! Здравствуйте, многоуважаемые Маня, Сережа, сват Максим Егорович, крестник Максим, Манефа, Леня. Шлю я вам свой горячий шахтерский привет и желаю всего хорошего в вашей наилучшей семейной жизни.
Отвечаю на письмо, которое было написано вами 10/III 46 г. Я его получил 28/III 46 г. Спрашиваете, как живу. Живу не плохо и не хорошо, а по среднему. Работаю на шахте им. Сталина. Работаю по 8 часов, но времени свободного нет. Живу – 4 километра от шахты, так что [время уходит на ходьбу] с работы и на работу. Затем питание неважное. Хлеба получаю 1,200 [кг], питаюсь в столовой за свои собственные [средства]. Каждый день в столовую уходит восемь – девять руб. За февраль получил 380 руб., только что на харчи. Живем в общежитии, нужно платить 46 руб. из рук.
Но я [хочу] извиниться, что я не писал письма; но ничего, не обижайтесь. [Я] писал 3 письма на [имя] отца. Ответ только получил 19/III 46 [г.]. Пишет, что живет хорошо. Я очень доволен и рад, что Сережа дома. Но, как видите, я попал в вагон некурящих.
Ничего, как-нибудь переживем данный бушующий океан жизни. Жизнь моя полна скитанья и переживанья. Когда был бы я птицей и мог бы по свету летать, тогда сказал [бы]: «Прощай, город Прокопьевск» – и стал об нем я мечтать. Вы знаете о том, что как хочется до дому. Скоро [приеду] или долго [пробуду здесь], не могу сказать в настоящий момент. […]1
Писать больше нечего. Остаюсь и жив, и здоров, и того вам желаю. Жму руку
ваш братишка Ваня
Жду ответа.
29/III-46 год. 1 час дня
Иду на работу.
Д. 2798. Л. 4 – 4 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 23 Декабря 2013, 21.21.40 | Сообщение # 30 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| № 28
Протокол допроса И.Д. Транина ,
младшего лейтенанта 49 го отдельного саперного батальона
5 го стрелкового корпуса 10 й армии,
в 3 м отделении отдела контрразведки «Смерш»
1 й Горьковской запасной стрелковой дивизии
30 июля 1945 г.
Я, оперуполномоченный 3 отделения ОКР «Смерш» 1-й ГЗСД мл. л-т Тетерин, допросил в качестве свидетеля бывшего мл. л-та Красной Армии
Транина Ивана Дмитриевича, 1913 года рождения, уроженца Воронежской области, Мордовского р-на, с. Стрелецкое.
Об ответственности за дачу ложных показаний по ст. ст. 92, 95 УК РСФСР предупрежден
^ Транин
Вопрос: Как, где и когда Вы попали в плен?
Ответ: В начале войны я находился в 49-м отдельном саперном батальоне 5-го стр. корпуса 10-й армии в должности командира взвода.
23 июня 1941 года командир батальона Ларичев дал приказ отступать от границы (г. Замбров Белостокской обл.) При отступлении наша колонна была разбита немецкой авиацией. Задача оставшихся частей была – выход из окружения. Когда я спрыгнул с автомашины и побежал в лес, встретил группу бойцов в количестве 12 человек, в том числе и л-та Сушко. Все мы решили двигаться на восток, чтобы соединиться с частями Красной Армии. Соединившись с остатками частей Красной Армии, отступавшими на восток, под Волковыском [мы] пошли на прорыв. Здесь мы были разбиты.
Мы вновь стали выходить из окружения мелкими группами. Со мной оказалось пять человек бойцов (фамилии не помню) и этот же л-т Сушко, с которыми я пошел выбиваться из окружения. Миновали г. Волковыск. Достигли местечка Пружаны 10 июля 1941 г. и увидели немцев, которые по нам открыли огонь. Мы забежали в лес и приняли оборону. Оборонялись до последнего патрона. Когда у нас вышли боеприпасы и [мы] были окружены немцами, я дал команду ломать оружие и прятать в окопах документы. В окопах нас захватили немцы в плен, выбив из окопов прикладами.
Нас привели в деревню (названия не помню) 10 июля 1941 г. Произвели у нас обыск и сразу же, присоединив к другим военнопленным, повели по направлению на Волковыск, где офицерский состав отделили от рядового и направили в Белосток.
Вопрос: Чем занимался, будучи в плену?
Ответ: Работал в рабочей команде 10028 в местечке Обертраублинг по день освобождения из плена. Работал в цеху по сборке самолетов и на других разных работах.
Вопрос: В каких школах или курсах Вы обучались, будучи в плену?
^ Ответ: Ни в каких школах и курсах не обучался.
Вопрос: Что еще можете дополнить к своим показаниям?
Ответ: Больше дополнить к своим показаниям ничего не могу.
Протокол мне зачитан, записано с моих слов правильно, в чем и расписуюсь
Транин1
Допросил: оп. уп. 3 отд. ОКР «Смерш» 1 ГЗСД
Тетерин
Д. 4446. Л. 2 – 2 об. Подлинник. Рукопись.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
