|
Stalag Luft 2 Litzmannstadt
|
|
| AgniWater71 | Дата: Пятница, 09 Октября 2020, 18.12.18 | Сообщение # 2551 |
Группа: Администратор
Сообщений: 15569
Статус: Отсутствует
| Цитата MSDNO_17 (  ) охарактеризовал как сравнительно безвредного полицая
Сложный вопрос...
"... господа полицейские". В нашем бараке их было трое: Толстокулаков, Лубко и Шпарток. Старшим среди них был Толстокулаков. Бил он пленных наотмашь, и я, например, после одного из его ударов трое суток болел. Садист Лубко, входя в азарт, избивал свою жертву до полусмерти. Не отличался от них и Шпарток. Низкорослый, с кривыми зубами и перекошенной усмешкой, он часто повторял: "Мне велено бить. Хоть ты мой брат, все равно изобью!"
https://www.molodguard.ru/heroes31.htm#gl6 Гл. 5
Сложно. Многие "в теме" очень давно. А я с проблемой столкнулась (вдруг) совсем недавно, в теме "Geheimnisträgerlager (Тайны Шталага X C в документах из NARA)". Уж там-то вроде и ясные доки есть. Но когда читаешь карты с именами и адресами жён, матерей... Взгляд смещается. А уж когда ясности нет... Но что же делать: обходить "углы", не изучать, не смотреть?
Ольга, Новокузнецк
Молчат гробницы, мумии и кости, - Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте Звучат лишь письмена (И. Бунин)
Сообщение отредактировал AgniWater71 - Пятница, 09 Октября 2020, 21.08.38 |
| |
| |
| MSDNO_17 | Дата: Пятница, 09 Октября 2020, 18.17.19 | Сообщение # 2552 |
Группа: Эксперт
Сообщений: 1615
Статус: Отсутствует
| Цитата AgniWater71 ( ) Сложный вопрос...
Достаточно сложный, чтобы судить и осуждать кого-либо из упомянутых вообще, основываясь в том числе только на субъективных воспоминаниях.
Четверть наших пропавших без вести лежит в наших архивах...
Сообщение отредактировал MSDNO_17 - Пятница, 09 Октября 2020, 18.17.48 |
| |
| |
| AgniWater71 | Дата: Пятница, 09 Октября 2020, 20.05.45 | Сообщение # 2553 |
|
Группа: Администратор
Сообщений: 15569
Статус: Отсутствует
| Цитата MSDNO_17 ( ) второй "перебдевший"
Цитата MSDNO_17 ( ) лепил кольца всем, у кого хотя намеком было пребывание в шталаг III (независимо от литер и филиалов). "А потому что инструкция".
1. Не факт, что была такая инструкция касательно записей о Шталагах III (пожалуйста, предъявите, если знаете наверняка).
Думаю, не ошибусь в предположении, что я видела на порядки меньше карт пленных, чем Вы. Возможно, Вы наблюдали подобную закономерность, но я не встречала. (В случае с армией Власова фигурирует несколько примеров.)
2. "Перебдевший" едва ли читал воспоминания пленных о лагерной полиции. Перед нами уже два независимых источника. Согласна, что их достоверность - не факт. Поэтому Геннадий не утверждает, а исследует и предполагает, о чём и сообщает.
Ольга, Новокузнецк
Молчат гробницы, мумии и кости, - Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте Звучат лишь письмена (И. Бунин)
Сообщение отредактировал AgniWater71 - Пятница, 09 Октября 2020, 20.51.59 |
| |
| |
| MSDNO_17 | Дата: Пятница, 09 Октября 2020, 20.25.49 | Сообщение # 2554 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 1615
Статус: Отсутствует
| AgniWater71, Цитата AgniWater71 ( ) Геннадий не утверждает, а исследует и предполагает, о чём и сообщает
Геннадия я знаю подольше и поболе вашего. Как и то, что он "исследует,предполагает и сообщает". Мне посредники в толковании его сообщений не требуются:)
Цитата AgniWater71 ( ) "Перебдевший" едва ли читал воспоминания пленных о лагерной полиции.
Перебдевший штамповальщик не читал воспоминаний бывших пленных, он всего лишь статист в меру "собственной испорченности". Человек маленький, что начальство указало, то и исполнял. А вот оно имело дело не с воспоминаниями, а с показаниями бывших пленных.
Цитата AgniWater71 ( ) Перед нами уже два независимых источника.
Не стану читать вам лекцию, что значит "независимые источники", и об источниках вообще. Вы пока не готовы к восприятию этой информации.
Цитата AgniWater71 ( ) Не факт, что была такая инструкция касательно записей о Шталагах III
Для вас - не факт. Для тех, кто работает по проблемам плена, вопросам реабилитации, преступлениям нацизма и тп исследованиям, давно известная истина. Выше, в сообщении № 2566, как пример вопрошаемой вами инструкции, скан обложки источника.
В России подобные сборники до сих пор грифованы.
Четверть наших пропавших без вести лежит в наших архивах...
Сообщение отредактировал MSDNO_17 - Суббота, 10 Октября 2020, 17.23.08 |
| |
| |
| AgniWater71 | Дата: Пятница, 09 Октября 2020, 20.42.13 | Сообщение # 2555 |
|
Группа: Администратор
Сообщений: 15569
Статус: Отсутствует
| Цитата MSDNO_17 ( ) что значит "независимые источники", и об источниках вообще
Уважаемая MSDNO_17!
Лекции про независимые, подлинные и достоверные источники можете приберечь для Ваших студентов. Я же не читаю Вам "филологические" лекции о том, что принято вычитывать авторефераты любых (кандидатских) диссертаций на предмет многочисленных грубых пунктуационных ошибок. "Мелочи" многое говорят об отношении к научной работе.
Цитата MSDNO_17 ( ) начальство указало, то и исполнял. А вот оно имело дело не с воспоминаниями, а с показаниями бывших пленных.
Собственно, этого аргумента я от Вас и ожидала, поэтому не стала приводить его сама. Следовательно, по "синему кругу" на ЗК можно предполагать ещё и наличие иных источников, что только увеличивает их количество.
Цитата MSDNO_17 ( ) кто работает по проблемам плена, вопросам реабилитации, преступлениям нацизма и тп исследованиям
уважаю без лишних слов
Предмета для спора нет: абсолютно согласна с Вами, что в таких вопросах нужна предельная аккуратность.
Ольга, Новокузнецк
Молчат гробницы, мумии и кости, - Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте Звучат лишь письмена (И. Бунин)
Сообщение отредактировал AgniWater71 - Воскресенье, 11 Октября 2020, 04.21.29 |
| |
| |
| MSDNO_17 | Дата: Пятница, 09 Октября 2020, 21.14.58 | Сообщение # 2556 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 1615
Статус: Отсутствует
| AgniWater71, Цитата AgniWater71 ( ) Я же не читаю Вам "филологические" лекции о том, что принято вычитывать авторефераты любых (кандидатских) диссертаций на предмет многочисленных грубых пунктуационных ошибок. "Мелочи" многое говорят об отношении к научной работе и невольно подрывают доверие к учёному.
Вы таким хитрым способом подыскиваете вакантную должность корректора? Не знаю, вряд ли чем смогу помочь. Попробуйте через объявление в городской газете. Возможно, кому и потребуется ваша услуга по вычитке авторефератов.
Цитата AgniWater71 ( ) Следовательно, по "синему кругу" на ЗК можно предполагать ещё и наличие иных источников, что только увеличивает их количество.
По "синему кругу", помнится,тема была в другом разделе форума. Право, вам нравится плодить сущности.
Рискну пояснить еще раз. Штамповальщик лепил кольца всем, у кого видел в документах лагерь с римской III. Потому что ему везде мерещились Вустрау, Луккенвальде и Дабендорф. Именно мерещились. Бдел потому что.
Четверть наших пропавших без вести лежит в наших архивах...
Сообщение отредактировал MSDNO_17 - Суббота, 10 Октября 2020, 17.24.31 |
| |
| |
| СОВА | Дата: Пятница, 09 Октября 2020, 21.33.11 | Сообщение # 2557 |
Группа: Поиск
Сообщений: 273
Статус: Отсутствует
| Геннадий, несколько месяцев не была на форуме. И что я вижу, Геннадий?! Да ты волокита похлеще Пушкина будешь с берегов Невы холодной!!!
|
| |
| |
| AgniWater71 | Дата: Пятница, 09 Октября 2020, 21.45.58 | Сообщение # 2558 |
|
Группа: Администратор
Сообщений: 15569
Статус: Отсутствует
| Цитата MSDNO_17 ( ) Штамповальщик лепил кольца всем, у кого видел в документах лагерь с римской III.
Пожалуйста, подтвердите конкретными примерами карт. Никто не против фактов.
Цитата MSDNO_17 ( ) По "синему кругу", помнится,тема была в другом разделе форума.
"Синий круг" здесь "в тему", поскольку присутствует на карте пленного, чья судьба интересна теме "Литцманнштадт".
Повторюсь: предмета для спора нет. Полностью согласна с Вами насчёт осторожности в подобных сложных вопросах.
Ольга, Новокузнецк
Молчат гробницы, мумии и кости, - Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте Звучат лишь письмена (И. Бунин)
Сообщение отредактировал AgniWater71 - Воскресенье, 11 Октября 2020, 04.22.51 |
| |
| |
| Саня | Дата: Пятница, 09 Октября 2020, 21.49.54 | Сообщение # 2559 |
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Цитата MSDNO_17 ( ) Достаточно сложный, чтобы судить и осуждать кого-либо из упомянутых вообще, основываясь в том числе только на субъективных воспоминаниях.
К воспоминаниям всегда надо относится осторожно, как к мнению одного человека.
Тут далеко ходить не надо, стоит почитать на форуме воспоминания служивших в СГВ срочную службу. Сто человек и сто мнений. Оторвавшийся от домашней кухни родной матери, считает что голодом был чуть ли не заморен солдатским пайком.
Кто-то и поверит, кто норм армейского пайка не знает.
Всё познается в сравнении.
И по поводу назначаемых старшими в армии. Это особо болезненный момент. Без старших армия не живет, но отношение к их требованием у всех разное. Осуждаем всегда за неадекватное применение физической силы назначенных.
Назначенных немцами и применявших физическую силу тем более осуждаем. Но никто еще в воспоминаниях не отрицал , что порядок должен быть в любой ситуации вообще, включая плен.
Назначение полиции (комендантской службы) и старших в бараках (казармах), это обычная армейская практика в любой армии.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Пятница, 09 Октября 2020, 23.14.46 | Сообщение # 2560 |
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Попытка установить имена пленных советских летчиков.
http://forum.patriotcenter.ru/index.p....g523749
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 13 Октября 2020, 10.07.07 | Сообщение # 2561 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| "
Смольский Николай Тимофеевич
Я родился 6 января 1923 года в деревне Яньково Стародубского района Брянской области в семье рабочего, выходца из крестьян, бывшего матроса-краснофлотца Балтийского флота. Мать, уроженка г. Стародуб, из мещан.
В годовалом возрасте меня привезли в Москву, где работал отец. В семь лет я пошел учиться в среднюю школу № 13 Дзержинского района Москвы, а в 1939 году после окончания 9-го класса поступил в аэроклуб нашего района. Как-то я заметил, что один из товарищей куда-то стал исчезать. «Серега, где ты пропадаешь?» — «Я учусь в аэроклубе». — «А что это такое?» — Он рассказал. «А где он находится?» — «В районе Сретенки. Если пройдешь медкомиссию, то тоже поступишь». — «А что?! Пойду!» Пошел, но меня забраковали из-за высокого давления: «Приходите через несколько дней, мало ли, давление скачет». Через несколько дней я пришел вместе с одноклассником, и он прошел тест вместо меня. Вот так я поступил в аэроклуб.
Учился в десятом классе и одновременно постигал основы теории и практики летного мастерства. В июне 1940 года закончил школу и одновременно курс обучения в аэроклубе, налетав самостоятельно около двенадцати часов на самолете У-2.
Мне предложили поступить в военную авиационную школу пилотов. Поскольку мне еще не было 18 лет, я написал заявление о добровольном вступлении в ряды Красной Армии. В июле 1940 года в группе учлетов Дзержинского аэроклуба, прибыл на станцию Поставы в Западной Белоруссии, близ границы с Литвой. На территорию, которая только несколько месяцев тому назад была освобождена от польской и литовской властей и вошла в состав СССР.
Наша Поставская военная авиационная школа пилотов была только что образована и состояла из двух отрядов. 1-й отряд был сформирован из солдат срочной службы, призванных в армию из разных областей страны. Наш 2-й отряд был сформирован из выпускников Дзержинского и Таганского аэроклубов Москвы и по своему образовательному уровню был выше, чем 1-й отряд, так как состоял из выпускников 10-х классов школ, техникумов и студентов 1-го и 2-го курсов вузов Москвы. С первым отрядом мы не очень были дружны. У нас был разный, как теперь говорят, менталитет.
Поначалу много времени тратили на то, чтобы самих себя обеспечить и жильем, и питанием, и дровами. Так что учеба была на первых порах чуть ли не второстепенной. Курсанты школы несли караульную службу, охраняя стоянку самолетов, бензохранилище, продовольственные и вещевые склады, мастерские, здания казарм и дома начальствующего состава. В программе занятий была также строевая и стрелковая подготовка. Тем не менее за зиму прошли теорию, матчасть Р-5 и СБ. В мае 1941-го теоретические занятия были прекращены, и оба отряда занялись только полетной практикой, для чего мы перебазировались из зимних казарм в летние палаточные лагеря близ селения Михалишки, где находился основной аэродром, отстоящий от железнодорожной станции Поставы на 60 км. К 22 июня мы практически закончили программу на Р-5 — она была не очень большая, поскольку Р-5 не так уж сильно отличался от У-2.
22 июня 1941 года все курсанты с утра были на аэродроме. В 11 часов услышали по радио о нападении Германии на СССР. Полеты были прекращены. Мы стали дооснащать самолеты вооружением, крепили бомбодержатели, завершали ремонтные работы, заправляли баки бензином, маслом, водой.
Всего на самолетной стоянке находилось около 50 самолетов У-2, Р-5 и СБ. Они стояли двумя рядами, как обычно в мирное время. В военное время самолеты должны быть рассредоточены по всему периметру аэродрома и замаскированы. Ничего этого, по непонятным причинам, сделано не было. Думаю, дело в том, что наш начальник училища, полковник Тимофеев, был стреляный воробей. Он ждал указаний сверху о рассредоточении самолетов, боясь самостоятельно принять решение. В то время за это могли посадить.
Около самолетов работали два отряда курсантов (около 200 человек), а также инструкторский и технический состав (около 100 человек). В 17 часов мы услышали гул моторов. Все повернули головы в сторону гула и увидели девятку двухмоторных самолетов, летевших на высоте около 1000 метров. Так как никаких сигналов воздушной тревоги не было, все решили, что это возвращаются наши бомбардировщики после налета на немцев. Мы даже не заметили кресты на крыльях самолетов. А это были Ю-88, немного похожие на наши СБ. За первой девяткой следовала вторая, а за ней, шестерка самолетов. Мы стояли, разинув рты, как завороженные. Никаких криков или паники не было. Я понял, что это немцы, только когда увидел отделяющиеся от самолета бомбы. Сразу упал на землю, и тут же началась жуткая какофония. Когда все стихло, я поднял голову и понял, что остался цел и невредим. Горело 20–25 самолетов, остальные были уничтожены или повреждены. Позже только один СБ и один У-2 смогли взлететь. Кругом раздавались крики и стоны. Все курсанты и техники, оставшиеся невредимыми, стали вытаскивать раненых из-под горящих самолетов, которые периодически взрывались.
Поступил приказ складывать отдельно мертвых, отдельно раненых. Подъехали несколько грузовиков, и мы погрузили раненых на эти машины. В качестве сопровождающих на них сели курсанты и офицеры. Они уехали на ближайшую железнодорожную станцию Гудогай. Немцы вечером того же дня выбросили на станцию десант, и судьба раненых и сопровождавших их сослуживцев нам неизвестна. Мертвых мы закопали на краю аэродрома, а вечером оставшиеся около 80 человек курсантов, техников и офицеров двинулись в путь к своим казармам, находившимся от аэродрома приблизительно в 60 км. Шли всю ночь и только к 16 часам 23 июня добрались до нашей основной базы в Поставах. Командование сообщило, что, если подадут вагоны, мы отправимся в глубь страны. Если же вагонов не будет, придется защищаться с помощью винтовок. Я бы не сказал, что морально мы были подавлены. Мы считали, что это просто оплошность и мы все равно победим, но немножко приуныли, когда нам сказали, что пока не будет эшелона, надо рыть окопы. Информация о том что, если пойдут танки, их пропускать, а уже пехоту, которая идет за танками, шпокать из наших винтовок, тоже не радовала. Делать нечего — начали рыть окопы. Днем 24 июня на станцию Поставы прибыл паровоз и около 15 пустых вагонов и платформ, на которые очень быстро было погружено все оборудование и имущество, хранившееся на складах нашей школы. Мы удрали буквально из-под носа приближающихся немцев, преследуемые артиллерийской стрельбой и гулом танковых моторов.
Дальний путь изобиловал бомбежками, особенно на крупной станции Орша, где во время воздушной тревоги наш эшелон стоял рядом с эшелоном с горючим. Была такая каша! Как мы бежали!
Наконец мы прибыли в город Чкалов. Здесь из остатков разбитых и эвакуированных из западных областей авиационных школ была сформирована 3-я ЧВАШП (Чкаловская военная авиационная школа пилотов). Нас сначала поместили в здание, которое занимала 1-я ЧВАШП. Мы там пожили недели две-три или больше. Помню, чтобы быть более или менее прилично одетым, когда идешь в увольнение, приходилось собирать у кого сапоги, у кого брюки… Когда вернешься, все раздашь, и останутся на тебе какие-то обноски…
Обмундирование получили, когда нашу школу разместили в двух селах Чкаловской области Чебенки и Черный отрог. Зимой 41-го начали программу СБ. Дали немного теории, и начали летать на лыжах. Что сказать о СБ? Хороший самолет. Больше запомнились проблемы с кормежкой. Те, кто идет на полеты, получают дополнительный паек, а если ты в карауле — тебе ничего. Когда этот паек привозили, все старались прорваться и ухватить то, что там давали.
В марте 42-го года закончили программу, налетав самостоятельно на СБ примерно двадцать часов.
Нас, выпускников-сержантов, направили в 34-й запасной авиационный полк, находившийся в Ижевске. В нем мы должны были пройти переучивание на самолет Ил-2. Переучивание шло очень медленно. Сначала следовало научиться летать на учебном спортивном самолете УТ-2, а затем пересесть на спарку, которых было всего две или три, и только потом на боевой Ил-2. С апреля и до ноября я ни разу не летал. Мы только ходили на теоретические занятия, но в основном несли караульную службу и выполняли хозяйственные работы. Можно было просидеть там года полтора или два, да так и отвоевать там всю войну. Был у нас дальний, километрах в пяти от казарм, караул. Там было бензохранилище и, самое главное, картофельный склад. При заступлении в этот караул караульным выдавали сухой паек на трое суток, в который входила, ко всему прочему, картошка. Они ее не брали, отдавали ребятам, которые оставались в казарме, а сами с этого склада воровали. И вот однажды я был назначен начальником караула. Пришли туда. Ну что?! Первым делом надо идти за картошкой. Открываем замок, набираем ведро картошки, приносим и начинаем чистить. Вдруг нагрянул начальник гарнизона, полковник со свитой штабников. Кто-то из штабников цап помойное ведро, куда мы чистили картошку, и прямо под нос начальнику гарнизона: «Здесь богато живут, видишь, как не экономно чистят. Эти очистки еще есть можно. Где брали картошку?» — «С собой принесли». — «Где остальная картошка?» Я уже не помню, что лепетал. «Кто нес картошку?» — «Никто». — «Чего ты нам мозги вкручиваешь?! Вы воруете картошку, вы расхищаете социалистическую собственность!» И меня, как начальника караула, на гауптвахту бессрочно до суда. Проходят сутки, двое….
Появился начальник гарнизона. Я говорю: «Разрешите обратиться?» — «Обращайся, что у тебя?» — «Зачем доводить до суда? Мне все равно, как защищать Родину — летчиком или с винтовкой в руках. Спишите меня как негодного к летной работе, пусть меня направят на фронт». — «Нет, таких негодяев, как ты, надо судить. Ишь, захотел убежать на фронт!» Короче говоря, дело кислое. Проходит еще несколько дней. Нас на гауптвахте собралось человек восемь. И вдруг приходит из штаба какой-то человек и говорит: «Мы вам устроим Беломорканал. Если будете работать хорошо, то с вас снимут вашу вину и забудем об этом». Что делать? «Будете заниматься лесозаготовкой». — «Хорошо». Меня опять делают старшим. Посадили на трактор, дали брезентовые руковицы, топоры, пилы и поехали. Нужно было подготавливать дрова для гарнизона на зиму. Время уже октябрь. Начинаются холода. Первые дней пять все работали нормально. Потом ребята начали разлагаться. Кто-то раздобыл самогон, кто-то к девчонкам пошел и так далее. Короче говоря, я понял, что тут еще хуже погорю. Все-таки мы какую-то норму выполняли и бревна отправляли в гарнизон. Так продолжалось около трех недель. Вдруг приезжает из гарнизона Володя Ермаков (мы потом с ним вместе были в боевом полку): «Ребята, грузите, что нарубили, и сами садитесь». Привез нас в гарнизон, а там сняли с нас вину. Вот тут я начал искать возможность вырваться на фронт. Я тогда так думал: «Ведь спросят меня дети, а что ты делал, папа, когда все воевали? Что я скажу?..» В штабе ЗАПа в писарях сидел один из моих однокашников, и, когда составлялись списки отправляемых на фронт, я упросил его включить меня.
В начале ноября 1942 года мы прибыли в действующую армию в 6-й бомбардировочный авиаполк, базировавшийся в районе железнодорожной станции Балабаново между Москвой и Калугой. Этот полк был разбит в пух и прах, как, впрочем, и вся 204-я бомбардировочная дивизия. Кроме командира полка, оставалось примерно четыре экипажа.
По дивизии был выпущен приказ, запрещающий бомбометание с пикирования. По рассказам, получилось так. Пришла на цель девятка. Самолеты растянулись и пикируют поодиночке. А точка ввода в пикирование одна. Первого пропустили, но по нему зенитчики пристрелялись и второго срубили, за ним третьего, четвертого… Только девятый сообразил и сбросил бомбы с горизонтального полета. Вернулись домой два самолета — первый и последний. Поэтому была по дивизии команда — пикирование отменить, бомбить в группе. Стали знакомиться с Пе-2. Причем спарок не было. Обучение происходило так: обучаемый сидел за спиной летчика и смотрел за манипуляциями, которые тот проделывал. Летчик, в свою очередь, комментировал свои действия. Сначала пробежки, поднятие хвоста, потом три-пять полетов (взлет сложный — чуть-чуть один мотор сильнее работает, тут же его повело). Ломали самолеты и на взлете, и на посадке, но без жертв. Жертвы начались позже. Первый случай произошел, когда начали учиться летать строем. Один мой товарищ, с которым мы вместе прибыли, Калмыков Сережа, после взлета стал пристраиваться к ведущему. Догнал самолет, не рассчитал и крылом сшиб одну шайбу. Испугался, штурвал от себя, чтобы уйти вниз, а высота-то 150 метров! Грохнулся. Самолет вдребезги, сам погиб и стрелка убил. А ведущий с отбитой шайбой сделал круг, нормально сел. Второй случай был после боевого вылета. Группу распустили, и один из лётчиков перепутал направление захода на посадку. Зашел по ветру. Снижается, снижается, а до земли не может коснуться. Дал газ на второй круг, но уже не хватило высоты. Врезался в самолетную стоянку, экипаж погубил, убил кого-то из технарей. Два самолета вышли из строя. И такие потери были…
Вообще, Пе-2 строгий в управлении самолет, особенно на взлете и посадке. Зато в воздухе очень хорошо слушается рулей.
На первый боевой вылет в конце февраля 43-го года я пошел, имея примерно часов 30–40 часов общего налета на СБ и Пе-2. До того как раскис аэродром, мы сделали примерно четыре-пять вылетов на бомбардировку коммуникации, в основном железнодорожных узлов — Брянск, Рославль, Унеча. Летали обычно девяткой, строем «клин», иногда — восьмеркой, один раз ходили шестеркой — не хватало летчиков. Всего я выполнил 11 вылетов, в которых мы потеряли пять самолетов в основном от зенитного огня. Немцы хорошо прикрывали узлы и великолепно «брали высоту» — даже первые разрывы снарядов всегда были на высоте полета наших самолетов. Вообще они не страшные. Ты не слышишь взрывов, ты слышишь шум моторов, а это вроде какие-то хлопушки.
В апреле мне присвоили звание младший лейтенант, а в конце мая за десять вылетов наградили орденом Красной Звезды. Кроме того, я стал командиром звена.
В середине мая на аэродроме произошел трагический эпизод, в результате которого я мог погибнуть. Из боевого вылета вернулась соседняя 1-я эскадрилья нашего полка. Командир эскадрильи зарулил к своей стоянке. Его самолет окружили технари, подошел кое-кто из летного состава, в том числе и я. Мне любопытно было посмотреть, много ли пробоин имел самолет. Я еще обратил внимание, что бомбовый люк закрыт неплотно. Экипаж только что выключил моторы, но находился еще в самолете, собираясь сойти на землю. Бегло оглядев самолет, я пошел к стоянке своего самолета. Сделав всего 15–18 шагов, я услышал за спиной характерный звук открываемого бомболюка и вслед за ним сильный взрыв. Оказывается, в бомболюке осталась бомба, выпавшая, когда кто-то из техников дернул за створку неплотно закрытого бомболюка. Восемь человек погибло и десять было ранено. При этом я получил небольшой осколок в спину.
— Приходилось пользоваться пулеметами, стоявшими у летчика?
— В последнем боевом вылете, о котором я еще расскажу, стрелял, но неприцельно.
— Как вы оцениваете Пе-2?
— Хороший самолет. Кабина удобная, но несколько тесноватая. Все необходимые для пилотирования приборы были. Отказов техники у меня не было — двигатели работали нормально. Оборонительное вооружение — крупнокалиберный пулемет БТ у стрелка вниз, у штурмана — вверх и ШКАС у стрелка. Это слабовато, особенно против «Фокке-Вульфа».
— Сколько брали бомб?
— Шестьсот килограмм. Если недалеко и можно взять меньше горючего, то брали до тонны. В девятке обязательно были экипажи, выполнявшие фотоконтроль.
— Какая была окраска самолета?
— Самолет был зеленого цвета. Никаких рисунков на нем не было.
— Экипажи были постоянными?
— Да. Конечно, иногда могли быть какие-то замены, кто-то прихворнул, в силу каких-то других обстоятельств. Отношения в экипаже были как между сослуживцами. В нашем полку получилось так, что вскоре после прибытия нашей группы прибыла группа штурманов. Их просто назначили в экипажи. Стрелками чаще всего летали кто-то из мотористов. Так что в моем экипаже поначалу офицеров вообще не было — все сержанты, и только в апреле нам со штурманом присвоили звания.
Последний, одиннадцатый, боевой вылет я совершил на аэроузел Сеща. Утром встали, позавтракали, пришли к самолетам — ждем команды. После обеда пришло распоряжение готовиться к вылету. Сказали, что это аэроузел, а не просто аэродром. Там будет сильное зенитное и истребительное прикрытие. Настраивали на то, чтобы не расслаблялись. Штурманы принялись прокладывать маршрут, намечать ориентиры. Наше дело простое — ориентироваться по ведущему. Наше звено должно было быть правым. Я хоть был аттестован на командира звена, но в вылете шел как рядовой летчик. В голову полезли разные мысли: «Черт его знает, какая там тебе участь уготована…» Сказать, что был особый мандраж, — нет, не было. От линии фронта до Сещи по прямой было около 200 км, а с учетом проложенного маршрута набиралось 250–280 км. Удар был назначен на 20 часов 10 июня 1943 года. В боевом вылете участвовало по одной эскадрильи от всех пяти полков нашей 204-й авиадивизии. Наша эскадрилья была замыкающей в колонне. Этому вылету, имевшему катастрофические последствия для всей эскадрильи, предшествовали следующие события. В апреле нам прислали майора Агеева, снятого с должности командира полка ночных бомбардировщиков По-2. Полеты на Пе-2 он освоил уже в нашем полку. Перед этим вылетом он совершил два-три боевых вылета на Пе-2. Можно сказать, что у него практически не было опыта вождения групп самолетов. За несколько дней до вылета мы получили три новые машины, и все звено управления вместе с командиром село на эти машины.
Вылет проходил нормально. Шли плотным строем, так чтобы крыло своего самолета было немножко сзади хвоста впереди идущего и чуть в сторону, чтобы в спутную струю не попасть. Держишь строй, больше ни о чем не думаешь. Подошли к цели на высоте 4000 метров, рассредоточились. Огонь был сильный, но мы отбомбились, не потеряв ни одного самолета. Поскольку у истребителей запас горючего был небольшой, они ушли с первыми девятками. Ведущий Агеев прошел еще немного вперед и «блинчиком» стал разворачиваться на свою территорию, а надо было бы энергичнее… Как только мы встали на обратный курс, как на нас навалилась группа немецких истребителей, «Фокке-Вульф-190». Ведущий попытался оторваться от истребителей пользуясь тем, что его самолет имел более мощные моторы. Фактически он стал удирать, бросив остальную группу. Девятка превратилась в кишку. Немецкие истребители сначала разделались с левым звеном, сбив один за другим три самолета Игнатова, Корпачева и командира звена Зайцева. Потом они срубили моего крайнего правого. Я шел в правом звене, но левым внутренним… И тут началось… Истребитель дал очередь, попал по правому мотору, палка встала. Я стал отставать. Два или три снаряда разорвались в кабине. Осколками мне рассекло губу и левую бровь. Штурман Петр Кукушкин рухнул на пол. Его здорово покалечило: один глаз был выбит, второй мог смотреть, но подрезало какие-то нервы и не поднималось веко. Вместо левого плеча куски мяса… Командир нашего звена Володя Волков уходит вперед… Я дал штурвал от себя и пошел вниз. Под каким углом, черт его знает. Во время перехода в пикирование возникла невесомость и штурман, лежавший на полу, всплыл. А у него оба глаза закрыты, и он инстинктивно схватился за ручку аварийного срыва колпака. Фонарь сорвало, меня чуть не высосало из кабины.
Уже никаких немецких истребителей. Пожара тоже нет. Земля близко, надо выводить. Какая высота?! Приборная доска разбита! Я потянул штурвал на себя. Вывел чуть ли не над самыми деревьями. Идем над лесом на одном двигателе со снижением. Вдруг, на мое счастье, впереди засветлела поляна! Я сразу зажигание левого мотора выключил. Машина просела. Плюхнулись. Крылом саданул по одиночному дереву. Потерял сознание. Когда открыл глаза, надо мной стояли стрелок Виктор Масоха, три женщины и ребятишки. Это они вытащили меня и штурмана из кабины. Самолет с разбитым крылом лежал метрах в пятнадцати. Женщины сказали, что эта территория занята немцами и до линии фронта 30–35 км. Они посоветовали зайти в сарайчик, стоявший на окраине небольшого хутора на краю поляны, и перевязать раны. Мы так и сделали, взяв с собой бортпаек. Принесли ведро воды. Я говорю: «Дождемся темноты, пойдем на восток». Закурили — у нас были маленькие тоненькие папиросы. Сидим. Штурман лежит, стонет. Закурили по второй. Рассуждаем, что делать с Петей. И ведь не сработала голова, что к месту падения самолета приедут или придут. Вдруг тарахтит автомашина. Смотрим в щель — бог ты мой! Выпрыгивают — кто в немецкой форме, кто в телогрейках — полицаи. Обегают сарайчик, залегли в траву. «Что будем делать, командир?» — спрашивает стрелок. «Будем отстреливаться. Последнюю пулю себе». Мы так были воспитаны. Полицаи кричат: «Для вас война окончилась, выходите, сопротивление бесполезно, вы окружены! Так для вас будет лучше». Мы молчим. Проходит 5 минут. Они кричат: «Выходите, будем стрелять!» Мы молчим. Начинается стрельба — пока пугают, стреляют выше сарая. Потом началось — полетели щепки. Я выстрелил в щель три или четыре раза. Но, когда пуля попала мне в бедро, думаю, сейчас попадут в живот, я через сутки в муках сдохну. Зачем ждать? Я приложил пистолет к виску и нажал на спусковой крючок, но выстрела не произошло. Случилось то, что случалось иногда в тире, когда я стрелял по мишеням. Движущиеся части пистолета ТТ не дошли до крайнего переднего положения. Я жал на курок изо всех сил, позабыв, что надо стукнуть ладонью по затыльнику пистолета, и можно будет стрелять до следующей задержки. Стрелок схватил меня за руку: «Николай, не надо». И я безвольно опустил пистолет. В это время дверцы сарайчика распахнулись. Раздались крики: «Руки вверх!» Я говорю стрелку: «Вставай. Все! Отлетались». — «Не могу. Обе ноги перебиты». Обыскали, сорвали с меня орден Красной Звезды. Стрелка и штурмана положили на брезент и понесли. Я самостоятельно дошел до машины. Нас привезли в пехотную прифронтовую часть. Ввели в деревенскую избу. Время ужина. Все сидят, едят что-то. Нам тоже сразу предложили по котелку, но мы отказались. Ночью нас погрузили на машину, и в Смоленск. Там был большой лагерь, а в бывшей школе был устроен госпиталь, в котором работали русские врачи. Прошло пару дней, лежим в палате, нас человек семь-десять. Смотрю, вводят в рваном комбинезоне нашего командира, Агеева. Сделал вид, что его не знаю. Встал и пошел в туалет. Через некоторое время он вышел. Я говорю: «Так вы не долетели?» — «Нет, у самой линии фронта меня последнего сбили». На этом мы расстались.
Примерно через месяц меня выписали из санчасти в общий лагерь. Условия были относительно сносные, но голодали. Пришлось сапоги променять на хлеб и какие-то ботинки..
https://www.litmir.me/br/?b=161347&p=15
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 13 Октября 2020, 10.08.38 | Сообщение # 2562 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Вскоре сформировали команду из летного состава и отправили в Лодзь в лагерь люфтваффе. В нем было с десяток бараков общего лагеря, два карантинных барака, несколько отдельно от общего лагеря стоял барак для старшего офицерского состава и барак перебежчиков. Все они были окружены колючей проволокой. Между бараками перебежчиков и бараками общего лагеря было основательное ограждение, а между карантином и общим лагерем просто проволока. Нас сначала определили в карантин. Туда заглядывали власовцы. Вели пропаганду. Приносили колоды карт, свои газеты. Вели себя очень лояльно и хотели понравиться. Потом нас перевели в общий лагерь.
Там я встретил летчика Литвиненко из 10-го Дальнего разведывательного полка. Он рассказал, что, когда эскадрилья исчезла, был большой шум. Никто не знал, куда мы делись. Его послали посмотреть, не перелетели ли мы к немцам. Он пролетел один аэродром, его обстреляли, а на втором аэродроме срубили, попал в плен. Встретил я и командира звена Володю Волкова. Отдельно, за колючей проволокой, стоял барак перебежчиков. Мы гуляли с Володей и видим — Мишин! Штурман из соседней эскадрильи. Володя говорит: «Слушай, как ты сюда попал?! Это барак перебежчиков!» — «Вы бы оказались в той ситуации, я бы на вас посмотрел». — «Чем твоя ситуация отлична от нашей?» Поцапались и разошлись. Весной 45-го мимо аэродрома, где стоял мой полк, гнали колонну освобожденных пленных. В штаб забежал человек, говорит: «Ребята, это какая часть? А то я без документов». Ему сказали. Говорит: «Я Смольский. Дайте мне мою летную книжку». Короче говоря, ему отдали мою летную книжку. Это был Мишин. Ермакова в то время в полку не было. Когда он приехал, ему описали приходившего человека, но прошло-то больше полутора лет, и он не вспомнил. Но у него засело, что Смольский из той девятки остался жив. Только в 91-м году он нашел меня. А что стало с Мишиным, я не знаю…
В Лодзи меня допрашивали. Никаких там мучений, никаких пыток не было, но психологическое давление оказывали: «Вам было бы лучше говорить всю правду, мы будем задавать вопросы, если вы будете вилять, говорить неправду, это будет учтено не в вашу пользу. Мы знаем о вас очень много». — «Я рядовой летчик. Только что прибыл в полк. Что я могу сказать?» — «С какого аэродрома вы вылетали?» — И дают мне карту. Я показываю на свой ложный аэродром. «Нет. Вот этот ведь ваш аэродром». Показывают на наш, но я настаиваю, что они не правы. Меня два раза на допрос вызывали, но я им был не интересен, ничего не знал. А вот майор Агеев им, видимо, был интересен. Он жил в отдельном бараке. Вообще, летчики в звании от майора и выше жили отдельно. Что он там говорил, шут его знает, но мы с Володей Волковым осудили его между собой.
А потом мы с Володей попали в разные команды, и пути наши разошлись. Знаю, что он бежал, его поймали и кончили. Встретился в лагере и познакомился с Героем Советского Союза Валентином Ситновым. Как-то он говорит: «Николай, тут намечается побег. Будешь участвовать?» — «Конечно». Они решили сделать подкоп из уборной. В эту вонючую жижу поставили через очко табуретку, начали копать. Но грунт осыпался и просел. Немцы заметили, нашли табуретку, которые были пронумерованы. Выстроили барак, которому принадлежала табуретка. «Кто?» Молчок, все стоят. «Будете наказаны. Лишаем вас питания». Никто не выдал! Мы понемножку помогали им, от себя отщипывали. Продержали их двое или трое суток, а потом стали кормить. А Ситнов сказал: «Я все равно уйду». И действительно, он и еще двое ушли через проволоку. Привели их через день. Говорят: «Они будут расстреляны за побег». Но я не знаю, расстреляли их или нет.
Старшим по бараку у нас был Алексей Ляшенко. Уже после освобождения я его встретил в проверочном лагере в России. Я об этом позже расскажу.
В октябре 43-го сто пятьдесят человек летного состава были отправлены на работы в город Регенсбург. Везли нас в трех вагонах по 50 человек в каждом. В процессе переезда из соседнего вагона бежал примерно 21 человек. Немцы обозлились, начали лупить оставшихся, а потом перевели в разряд штрафной команды.
Через неделю нас опять в вагонах перевезли в местечко Фильцек (Бавария), где закладывался фундамент какого-то завода. Работа была тяжелая, питание плохое, и мы стали слабеть, превращаться в доходяг. Первое время, когда мы приехали, не было эсэсовцев. Работали еле-еле. Два человека берут одну доску и несут от вагонов штабелевать. А потом пришли эсэсовцы с палками и плетками… Тут уже не двое одну доску несут, а один две доски. И темп! По-русски: «Побыстрей, побыстрей». Я старался увильнуть от работы. Бывало, зайду в сарай вроде по делу, залезу подальше и лежу, холодно, правда. Учитывая скудное питание и тяжелую работу, стал доходить, слабеть. В феврале у меня окончательно развалились ботинки, и я не вышел на работу. Вошел начальник охраны: «Что такое?!» Стукнул мне раза три по загривку и погнал в строй. Он отдал команду идти на работу, а мне говорит: «Сейчас я тебя обую». Ведет меня в каптерку, где у них какая-то обувь и одежда. Там были деревянные долбленые башмаки. В принципе достаточно удобные, но у меня большой подъем и 45-й размер, а там только маленькие — 43-й. Я одеваю, говорю: «Малы». Он начал мне сапогом сверху ногу заталкивать, и острые грани обуви содрали кожу чуть не до кости, но запихнул. Вторую так же. Раны стали кровоточить. Он говорит: «Иди на работу». Дали охранника и пошли. Иду, хромаю. Отошли от лагеря. Охранник говорит: «Садись». Сняли эти башмаки, он вынул нож и стал подрезать выемку под пятку и острую грань на подъеме: «Попробуй». Лучше, конечно, но дело было сделано — раны кровоточили. Так мы несколько раз останавливались. А я уже доходил, и мне как-то уже было безразлично. Думаю: «Какая разница? Сейчас будет заражение крови, помучаюсь и сдохну. Чего тянуть?» Я тогда ему говорю (по-немецки немножко понимал и сам мог составить фразу): «Застрели меня. Я сойду с дороги и пойду в лес, а ты скажешь, что пытался бежать». — «Нет! Нет! Садись, будем отдыхать». Эти два километра до работы мы шли часа два. На входе в рабочую зону стояли два эсэсовца и два солдата: «Почему опоздали?» Ответил конвоир: «Он болен. Просил, чтобы его застрелил». Старший эсэсовец, самый лютый, по-моему, наркоман: «Ты хочешь, чтобы тебя застрелили?» — «Да». Он дает команду солдату, который стоял рядом с ним, изготовиться. «Иди». Я думаю: «Слава богу! Сейчас все кончится». Пошел. Десять шагов — выстрела нет. Двадцать шагов — выстрела нет. Тридцать… Я думаю: «Промажет, попадет в живот, опять мучиться». Прошел шагов пятьдесят. Окрик: «Цурюк!» Возвращаюсь. Думаю: «Мучения будут продолжаться». Эсэсовец говорит тому солдату, который меня привел: «Веди его к старшему, пусть ему легкую работу дадут». Так я стал истопником печурки, к которой подходили наши ребята и немецкие рабочие, чтобы погреть руки, воды вскипятит
Прошло около семи дней. Раны на ногах не заживали, ноги опухали, но я вынужден был ходить на работу. Грязные портянки усугубляли положение. Я был форменный доходяга. Голова ничего не соображала. Я ждал смерти. И вдруг нам назначили нового начальника лагеря. Вечером, когда мы приходили с работы, у нас отбирали всю верхнюю одежду и уносили в другое помещение. Мы оставались в нижнем белье. Это делалось для предотвращения побегов, хотя окна помещений были заделаны колючей проволокой, двери на ночь запирали на замок и вокруг бараков ходили часовые. Команда была штрафной, и с нами не церемонились. Новый начальник лагеря, пожилой человек, решил пройти по трем комнатам нашего барака и посмотреть нам в лицо. С ним были два солдата и переводчик. Мы выстроились около своих двухэтажных нар. В комнате было жарко, и многие, в том числе и я, были в одних кальсонах. Вид у меня был такой, что, поравнявшись со мной, он спросил: «Что с ним?»
Переводчик из наших пленных сказал, что я плохо хожу, ослабел и не могу работать. Начальник сказал, что завтра меня надо отвести к врачу и пусть он даст направление в шталаг. Шталаг — это интернациональный лагерь, там можно выжить!
На следующий день нас троих привели к врачу. Врач стоял на площадке 2-го этажа, а мы у входной двери 1-го этажа. Я по дороге говорю конвоиру: «Фельдфебель сказал: меня в шталаг. Вы скажите врачу, что меня в шталаг». — «Я! Я! Скажу». Врач вышел, ему объяснили, что с нами «Три дня освобождения». И вдруг в разговор вклинивается этот солдат и говорит, что фельдфебель вчера на обходе сказал, что этот работать не может, его надо отправить в шталаг. Врач согласился. Все! Я получил индульгенцию! На следующий день с этим же солдатом меня повезли в шталаг. В шталаге размещались все военнопленные, кроме советских. Советских военнопленных использовали только для обслуживания лагеря, на работах по кухне, разгрузке вагонов и так далее. Они жили в двух отдельно стоящих бараках, отделенных от лагеря колючей проволокой. Там же находилась и санчасть. Военнопленные интернационального лагеря не работали.
Помню, я иду по лагерю, смотрю, везет работяга тачку с картошкой, никто на него не пикирует, чтобы украсть! Окурки лежат — и их никто не подбирает! Да это рай на земле! Конечно, интернациональный лагерь… У них там бассейн, волейбольные, баскетбольные площадки, они там не работают.
Меня поместили в санчасть. Начали лечить ноги, но самое главное, еды было вдоволь — недоеденные остатки баланды приносили из иностранного лагеря. Я просыпаюсь, около меня стоит полный котелок вполне питательной баланды. Я его съем и опять засыпаю. Уже через пару недель такой режим дал результаты — меня перевели в общий русский блок, я уже мог работать. Сначала работал на кухне, а потом попал в портновскую мастерскую. Поначалу в лагере была только сапожная. В ней наши пленные делали ботинки, тапочки и тайно продавали пленным иностранцам. Монетой были сигареты. Пачка американских сигарет была эквивалентна двум пачкам французских сигарет. За пачку французских сигарет можно было получить на воле небольшую буханку черного хлеба. Немцы старались, чтобы мы с иностранцами не контактировали, очевидно боясь коммунистической агитации, хотя у нас даже таких мыслей и не было. Уже при нас организовалась портновская мастерская. Собрали нас человек тридцать летчиков и сказали: «Будете портными». Кто-то сразу сел за машинку (машинки у них уже были с электрическим приводом, а не как у нас, ножным). Я хоть и не попал на машину, но все равно научился шить. И первое, что я сделал, когда вернулся домой, это сшил себе брюки. Меня и еще троих поставили на «тряпочки» — нам привозили тюки одежды, снятой с убитых или раненых. Сортировали нижнюю одежду, верхнюю, гимнастерки, кителя. Что-то можно подремонтировать, а та, которая уже не годна для ремонта шла, на заплатки. Ее нужно распороть. Естественно, сразу же стали шить «калым» на продажу — трусы, брюки, рубашки. Главным по сбыту стал я. Обедать мы ходили в свой блок мимо калитки, которая вела в иностранный лагерь. Конвоир шел впереди, а после обеда он же вел нас обратно мимо той же самой калитки в мастерскую. Моя задача, как спекулянта, была незаметно спикировать в иностранный лагерь — проскочить в эту калитку, быстро продать и вернуться обратно, когда наши будут возвращаться с обеда. Это было рискованным делом, но зато я имел треть от продажи. Конечно, мы подобрали себе французскую одежду, чтобы не отличаться от иностранцев, и все же один раз меня поймали. Был в охране интернационального лагеря одноглазый унтер-офицер, фронтовик. Только я в калиточку нырнул, тут он мне навстречу: «Иди сюда. Ты русский?» Я что-то залепетал. Он мне рукояткой пистолета раз, два. Привел меня в дежурку, там еще несколько раз приложил. Говорит: «Если еще раз я тебя поймаю, на тебя пишу рапорт, чтобы тебя послали в концлагерь, потому что ты ходишь агитировать». Ему невдомек, что мне до лампочки вся агитация, но после этого я стал осторожнее.
Наступил 45-й год. Немцы уже понимали, что война проиграна. Помню, один из наших конвоиров, когда его спрашивали, что он будет делать, когда наши придут говорил, что залезет на дерево и будет отстреливаться до последнего. Мы потом над ним пошутили: обычно он вешал шинель на две петельки, пришитые под плечами. Мы гвозди загнули так, что сразу шинель не снять. Ох он ругался!
К весне стали над нами пролетать самолеты союзников. Начали объявлять воздушные тревоги. Выкопали щели около барака. Освободили нас американцы 22 апреля. У ворот появился танк, с него спрыгнули два-три человека. Старший офицер лагеря построил охрану, подошел к американцам, отрапортовал. Мы хлынули наружу. Американцы перевели нас в находившиеся неподалеку казармы, а лагерь стали набивать пленными немцами. Поменялись местами… Я бы не сказал, что появилось желание отомстить. К самим немцам ненависти не было. Наоборот, я проникся уважением к их пунктуальности, аккуратности, к тому, как они относятся к труду. Но, конечно, мы зажили вольной жизнью. Стали ходить на грабежи. Кто понахальней, заходили в дома, требовали еду, одежду. Я стырил велосипед, который стоял прислоненным к стене дома. Раздобыли оружие. Дня через три после освобождения пошли брать склад. Нам сказали, что в нем полно тканей. А американцы стали вводить немецкую полицию, у которой были только дубинки. Немцы приехали на машине, хотели навести порядок, наши их обстреляли. Они смотались. Вдруг на джипах мчатся американцы. Несколько выстрелов вверх, ребята испугались. Собрали митинг. Сказали: «Все! На этом ставим точку. Если будут подобные случаи, будем подавлять самым безжалостным образом. Вы должны разделиться на батальоны, роты, взводы, выбрать командиров и навести порядок». Летчики, которые и так держались вместе, назначили старшего, создали взвод. В конце мая американцы подогнали около 200 «Студебеккеров». Началась посадка. А все же обарахлились! Сначала грузим свое барахло, а потом сами, как туристы-мешочники, поверх скарба садимся. Тронулись. Впереди идет «Виллис», а сзади санитарная машина. Водители-негры гонят страшно. Ехали несколько часов. Привезли нас в Чехословакию, в Чешские Будеевицы, входившие в зону оккупации советских войск. Там нам говорят: «Завтра пойдете пешком в Австрию. Идти около 100 километров». Мы приуныли. Как же так? У нас чемоданы, всякое барахло мы везем на Родину. Разгрузились, повыбрасывали лишнее. Оставили только одеяла и продукты. Шли пешком в Австрию около трех суток. Пришли в местечко Цветль. Обустроили себе лагерь. По прошествии двух или трех недель нас частями отправили в пассажирских вагонах на Родину.
Вышли мы из поезда под городом Невель на железнодорожной станции Опухлики. Вроде играет оркестр, нас хорошо встречают, построились и пошли. Смотрим, колючая проволока, часовые по углам — опять попали в лагерь! Мы, летчики, так и держались вместе и тут попали в одну землянку, как сформированное подразделение. Ничего плохого о проверочном лагере не могу сказать, издевательств не было. Конечно, и кормили неважнецки, и жили в сырых землянках. Начались основательные допросы, с повторами. Мы должны были писать показания друг о друге — как он вел себя в таком-то лагере, что из себя представлял, можешь ли ты за него поручиться. Давали понять, что если что-то скроешь, то тебя самого накажут. Я был чистым, ни в какие сговоры с немцами не вступал. Главное, все этапы моего плена могли подтвердить свидетели: с кем-то я был в Смоленске, с кем-то на работах и так далее. А вот помнишь, я говорил, у нас старший по бараку в Лодзи был Лешка Ляшенко? Он искал кого-то кто мог подтвердить его пребывание в Лодзи, и ко мне тоже приставал. Я ему говорю: «Знаешь, Лешка, вроде ты парень ничего, хороший, но тебя сделали старшим по бараку. У немцев очень строгая субординация. Они старшими назначали только старших по званию. У нас в бараке было четыре капитана, а ты старший лейтенант. Тебя сделали старшим по бараку. Почему? За какие заслуги? Тем более что вас вызвали куда-то, проводили беседы, интересовались, кто что говорит и так далее. Так что, Леша, насчет Лодзи я писать ничего не буду. Зачем мне свою голову подставлять?»
Выбрался я из этого лагеря в числе первых где-то в ноябре 1945 года, пробыв в нем два-три месяца. Когда освободился, дали документ о том, что прошел проверку, чтобы явился в военкомат. В 43-м мать получила на меня похоронку. Всей девятке написали, что погибли, сражаясь за Родину. Так что она смогла получить какое-то пособие. Командиры в этом плане молодцы были, если бы написали «пропал без вести», то никакого пособия. Сам я ей не писал, даже будучи в проверочном лагере, — понимал, что дело может кончиться плохо. Так что мое появление было весьма неожиданным.
Я понимал, что после плена я человек второго сорта. По объявлению пошел в школу мастеров пенициллинового производства, которое было на территории московского мясокомбината. Но все равно рвался в авиацию. Когда закончил школу мастеров пенициллинового производства, послал документы в Сасово Рязанской области в школу гражданских летчиков. Там меня забраковали по кровяному давлению. Председатель комиссии говорит: «Я могу вас сейчас зачислить, ваше давление 140 на пределе. Война окончилась. Если вы попадете в авиацию, то каждые полгода будут медосмотры, и через год-два вас спишут, и надо будет устраиваться в жизни. Какое у вас образование?» — «Десять классов». — «Знаете что, идите и учитесь». Приехал из Сасово, говорю родителям: «Потянете, если я пойду учиться?» — «Да». И я поступил в Московский химико-технологический институт мясной и молочной промышленности.
https://www.litmir.me/br/?b=161347&p=15
http://www.sgvavia.ru/forum/140-670-510650-16-1446400699
Смольский, Николай Тимофеевич.
Интенсификация процесса консервирования свиных крупонов [Текст] : Автореферат дис. на соискание ученой степени кандидата технических наук / М-во высш. и сред. спец. образования РСФСР. Моск. технол. ин-т мясной и молочной пром-сти. - Москва : [б. и.], 1962. - 22 с.; 20 см.
https://search.rsl.ru/ru/record/01008438753
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 13 Октября 2020, 11.27.58 | Сообщение # 2563 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий ( ) В Лодзи меня допрашивали. Никаких там мучений, никаких пыток не было, но психологическое давление оказывали: «Вам было бы лучше говорить всю правду, мы будем задавать вопросы, если вы будете вилять, говорить неправду, это будет учтено не в вашу пользу. Мы знаем о вас очень много». — «Я рядовой летчик. Только что прибыл в полк. Что я могу сказать?» — «С какого аэродрома вы вылетали?» — И дают мне карту. Я показываю на свой ложный аэродром. «Нет. Вот этот ведь ваш аэродром». Показывают на наш, но я настаиваю, что они не правы. Меня два раза на допрос вызывали, но я им был не интересен, ничего не знал. А вот майор Агеев им, видимо, был интересен. Он жил в отдельном бараке. Вообще, летчики в звании от майора и выше жили отдельно. Что он там говорил, шут его знает, но мы с Володей Волковым осудили его между собой.
ID 272010602
Фамилия Агеев
Имя Иван
Отчество Георгиевич
Дата рождения/Возраст 25.12.1907
Место рождения Крымская АССР
Дата пленения 10.06.1943
Место пленения Киров
Лагерь в/пл. Луфтваффе 2
Лагерный номер 2438
Судьба попал в плен
Последнее место службы 6 бап
Воинское звание майор
Название источника донесения ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров
https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272010602
ID 1978151062
Фамилия Агеев
Имя Иван
Отчество Георгиевич
Дата рождения/Возраст 25.12.1907
Место рождения Крымская АССР
Дата пленения 10.06.1943
Место пленения Киров
Лагерь шталаг XX A, шталаг XIII
Лагерный номер 2438
Судьба попал в плен
Последнее место службы 6 бап
Воинское звание майор
Название источника донесения РГВА
Номер фонда источника информации 517
Номер описи источника информации 1
Номер дела источника информации 92381
https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=1978151062
Агеев Иван Георгиевич
Учетно-послужная картотека
Дата рождения: 25.12.1907
Место рождения: Крымская АССР, Феодосийский р-н, г. Старый Крым
Дата поступления на службу: 23.10.1929
Воинское звание: майор
Наименование воинской части: 140 сбап ОрВО,615 нбап,6 бап
Дата окончания службы: 28.02.1946
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Номер шкафа: 652
Номер ящика: 689
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1907
Агеев Иван Георгиевич
Учетно-послужная картотека
Дата рождения: 10.10.1907
Место рождения: Крымская АССР, Феодосийский р-н, г. Старый Крым
Дата поступления на службу: __.10.1929
Воинское звание: майор
Наименование воинской части: 140 сбап,6 авп
Дата окончания службы: 28.02.1946
Награды: Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»,Медаль «За оборону Москвы»
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Номер шкафа: 2
Номер ящика: 32
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1907
Агеев Иван Георгиевич
Картотека награждений
Орден Красного Знамени
Орден Отечественной войны II степени
10.12.1942
Орден Отечественной войны II степени
10.12.1942|26.07.1947
Дата рождения: __.__.1907
Воинское звание: майор
Картотека: Картотека награждений
Информация об архиве -
Архив: ЦАМО
Расположение документа: шкаф 1, ящик 26
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1907
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 13 Октября 2020, 12.04.21 | Сообщение # 2564 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий ( ) Штурман Петр Кукушкин рухнул на пол. Его здорово покалечило: один глаз был выбит, второй мог смотреть, но подрезало какие-то нервы и не поднималось веко. Вместо левого плеча куски мяса…
Судьба штурмана неизвестна: по плену и среди освобожденных из плена не значится.
Дата окончания службы по УПК совпадает с датой пропажи без вести.
Кукушкин Петр Николаевич
Учетно-послужная картотека
Дата рождения: 22.08.1915
Место рождения: Челябинская обл., Троицкий р-н, г. Троицк
Дата поступления на службу: 13.08.1939
Воинское звание: мл. лейтенант
Наименование воинской части: 165 равп ЗабВО,6 бап
Дата окончания службы: 10.06.1943
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Номер шкафа: 665
Номер ящика: 1024
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1915
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 13 Октября 2020, 12.35.50 | Сообщение # 2565 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий ( ) Потерял сознание. Когда открыл глаза, надо мной стояли стрелок Виктор Масоха
Он точно был в плену (немецких документов не обнаружено), из плена освобожден 9 февраля 1945 года, попал в 161-й армейский запасной стрелковый полк, но 1 марта 1945 года умер от отравления метиловым спиртом.
Мосоха Виктор Иванович
Донесение о безвозвратных потерях
Дата рождения: __.__.1920
Место рождения: г. Киев
Воинское звание: ст. сержант
Последнее место службы: 204 бомб. ад
Дата выбытия: 10.06.1943
Причина выбытия: пропал без вести
Место выбытия: Смоленская обл., Сеща, в районе
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Фонд ист. информации: 58
Опись ист. информации: 18001
Дело ист. информации: 874
https://pamyat-naroda.ru/heroes....8%D1%87
Масоха Виктор Иванович
Документ, уточняющий потери
Дата рождения: __.__.1920
Дата и место призыва: 25.06.1941 Киевский ГВК, Украинская ССР, Киевская обл., г. Киев
Воинское звание: ст. сержант
Последнее место службы: 6 гауб. п 204 д 1 А (правильно 6 бомб. авиаполк - Г.Кушелев)
Дата выбытия: 10.06.1943
Причина выбытия: попал в плен (освобожден)
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Фонд ист. информации: 58
Опись ист. информации: 18003
Дело ист. информации: 1406
https://pamyat-naroda.ru/heroes....8%D1%87
Масоха Виктор Иванович
Донесение о безвозвратных потерях
Дата рождения: __.__.1920
Место рождения: г. Киев
Дата и место призыва: Чкаловский РВК, г. Киев
Воинское звание: рядовой
Последнее место службы: 13 А 161 азсп
Дата выбытия: 01.03.1945
Причина выбытия: умер
Первичное место захоронения: Германия, г. Зорау, военный городок
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Фонд ист. информации: 58
Опись ист. информации: 18003
Дело ист. информации: 447
https://pamyat-naroda.ru/heroes....8%D1%87
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 13 Октября 2020, 16.44.40 | Сообщение # 2566 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий ( ) Встретил я и командира звена Володю Волкова. Отдельно, за колючей проволокой, стоял барак перебежчиков. Мы гуляли с Володей и видим — Мишин! Штурман из соседней эскадрильи. Володя говорит: «Слушай, как ты сюда попал?! Это барак перебежчиков!» — «Вы бы оказались в той ситуации, я бы на вас посмотрел». — «Чем твоя ситуация отлична от нашей?» Поцапались и разошлись. Весной 45-го мимо аэродрома, где стоял мой полк, гнали колонну освобожденных пленных. В штаб забежал человек, говорит: «Ребята, это какая часть? А то я без документов». Ему сказали. Говорит: «Я Смольский. Дайте мне мою летную книжку». Короче говоря, ему отдали мою летную книжку. Это был Мишин. Ермакова в то время в полку не было. Когда он приехал, ему описали приходившего человека, но прошло-то больше полутора лет, и он не вспомнил. Но у него засело, что Смольский из той девятки остался жив. Только в 91-м году он нашел меня. А что стало с Мишиным, я не знаю…
Нет, это не Мишин взял летную книжку Смольского. Мишин был приговорен Военным Трибуналом 65 Армии к высшей мере наказания и расстрелян еще 13 декабря 1944 года. А вот каковы обстоятельства того, что он оказался в бараке перебежчиков, неизвестно - он не летчик, а штурман. Из единственной его зеленой карты не видно, что он перебежчик ("перелетчик"). Неизвестно и каким образом он к декабрю 44-го попал в трибунал. Что ему могли инкриминировать доказательно, мы уже никогда не узнаем, пожалуй.
Мишин Михаил Дмитриевич
Приказ об исключении из списков
Дата рождения: __.__.1918
Воинское звание: мл. лейтенант
Последнее место службы: 6 бап 204 бад
Дата выбытия: 19.08.1943
Причина выбытия: убит
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Фонд ист. информации: 33
Опись ист. информации: 11458
Дело ист. информации: 61
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1918
Мишин Михаил Дмитриевич
Донесение о безвозвратных потерях
Дата рождения: __.__.1918
Место рождения: Тульская обл., Бобриковский р-н, дер. Уткино
Воинское звание: мл. лейтенант
Последнее место службы: 204 бомб. ад
Дата выбытия: 19.08.1943
Причина выбытия: убит
Место выбытия: п. Алферово, около
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Фонд ист. информации: 58
Опись ист. информации: 18001
Дело ист. информации: 649
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1918
Мишин Михаил Дмитриевич
Документ о военнопленных
Дата рождения: 08.12.1918
Место рождения: Тульская обл.
Воинское звание: мл. лейтенант
Последнее место службы: 8 ап
Судьба: попал в плен
Место пленения: Алтерова
Лагерь: в/пл. Луфтваффе 2
Лагерный номер: 2988
Дата пленения: 22.08.1943
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Фонд ист. информации: Картотека военнопленных офицеров
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1918
Мишин Михаил Дмитриевич
Приказ об исключении из списков
Дата рождения: __.__.1918
Воинское звание: мл. лейтенант
Последнее место службы: 6 бап 204 бад
Дата выбытия: 13.12.1944
Причина выбытия: ВМН
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Фонд ист. информации: 33
Опись ист. информации: 595608
Дело ист. информации: 4
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1918
Мишин Михаил Дмитриевич
Учетно-послужная картотека
Дата рождения: 08.12.1918
Место рождения: Тульская обл., Белевский р-н, Бобриковский с/с, д. Уткино
Дата поступления на службу: 21.11.1939
Воинское звание: мл. лейтенант
Наименование воинской части: 165 равп ЗабВО,23 зап,1 маршевой бап,штаб 1 ВА,6 бап
Дата окончания службы: 13.12.1944
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Номер шкафа: 668
Номер ящика: 1125
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1918
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| MSDNO_17 | Дата: Вторник, 13 Октября 2020, 16.54.26 | Сообщение # 2567 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 1615
Статус: Отсутствует
| Геннадий, Цитата Геннадий ( ) был приговорен Военным Трибуналом 65 Армии к высшей мере наказания и расстрелян еще 13 декабря 1944 года.
Судя по документу, приговор был заочным. Обратите внимание на даты.
П.С.:
ваша просьба исполнена:) http://www.sgvavia.ru/forum/150-10148-807403-16-1602453387
Четверть наших пропавших без вести лежит в наших архивах...
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 13 Октября 2020, 17.03.49 | Сообщение # 2568 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Цитата MSDNO_17 ( )
Признателен! Уже видел.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 13 Октября 2020, 17.08.46 | Сообщение # 2569 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Цитата MSDNO_17 ( ) Геннадий,
Цитата Геннадий ()
был приговорен Военным Трибуналом 65 Армии к высшей мере наказания и расстрелян еще 13 декабря 1944 года.
Судя по документу, приговор был заочным. Обратите внимание на даты.
Вы имеете в виду, что документ 1951 года? Да, не указано, что приговор приведен в исполнение. Но почему он осужден военным трибуналом общевойсковой армии? И по УПК дата окончания службы тоже 13 декабря 44-го.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 13 Октября 2020, 18.33.06 | Сообщение # 2570 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий ( ) ...Встретил я и командира звена Володю Волкова...
А потом мы с Володей попали в разные команды, и пути наши разошлись. Знаю, что он бежал, его поймали и кончили...
Доступна лишь его единственная зеленая карта. К сожалению, фото в УПК отсутствует. Дата окончания службы10.06.1943г.
Требуется проверка по базам данных концлагерей.
Волков Владимир Николаевич
Орден Красной Звезды
Наградной документ
Дата рождения: __.__.1922
Дата поступления на службу: __.__.1940
Воинское звание: мл. лейтенант
Воинская часть: 6 авп 204 бад
Даты подвига: 01.08.1942, 10.09.1942, 04.12.1942, 16.12.1942, 17.12.1942, 01.01.1943-03.05.1943
Наименование награды: Орден Красной Звезды
Дата документа: 28.05.1943
Приказ подразделения
№: 10/н от: 28.05.1943
Издан: 204 бад
Информация об архиве -
Архив: ЦАМО
Фонд ист. информации: 33
Опись ист. информации: 682526
Дело ист. информации: 564
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1922
ID 272049932
Фамилия Волков
Имя Владимир
Отчество Николаевич
Дата рождения/Возраст 05.12.1922
Место рождения Березок
Дата пленения 10.06.1943
Место пленения Брянск
Лагерь шталаг Луфтваффе 2
Лагерный номер 2824
Судьба попал в плен
Последнее место службы 6 ббап
Воинское звание мл. лейтенант
Название источника донесения ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров
https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272049932
Волков Владимир Николаевич
Приказ об исключении из списков
Дата рождения: __.__.1922
Место рождения: Белорусская ССР, Витебская обл., Суражский р-н, с. Романовка
Воинское звание: сержант
Последнее место службы: 204 бад 6 бап
Дата выбытия: 10.09.1942
Причина выбытия: пропал без вести
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Фонд ист. информации: 56
Опись ист. информации: 12220
Дело ист. информации: 69
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1922
Волков Владимир Николаевич
Донесение о безвозвратных потерях
Дата рождения: __.__.1922
Место рождения: БССР, д. Романовка
Воинское звание: мл. лейтенант
Последнее место службы: 204 бомб. ад
Дата выбытия: 10.06.1943
Причина выбытия: пропал без вести
Место выбытия: Смоленская обл., Сеща, в районе
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Фонд ист. информации: 58
Опись ист. информации: 18001
Дело ист. информации: 874
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1922
Волков Владимир Николаевич
Донесение о безвозвратных потерях
Дата рождения: __.__.1922
Место рождения: Витебская обл., Суражский р-н, с. Бомановка
Воинское звание: сержант
Последнее место службы: 204 бад
Дата выбытия: 10.09.1942
Причина выбытия: пропал без вести
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Фонд ист. информации: 58
Опись ист. информации: 818883
Дело ист. информации: 1604
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1922
Волков Владимир Николаевич
Учетно-послужная картотека
Дата рождения: __.__.1922
Место рождения: Белорусская ССР, д. Романовка
Дата поступления на службу: __.__.1940
Воинское звание: мл. лейтенант
Наименование воинской части: 6 бап
Дата окончания службы: 10.06.1943
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Номер шкафа: 656
Номер ящика: 789
https://pamyat-naroda.ru/heroes....%3D1922
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 13 Октября 2020, 22.26.00 | Сообщение # 2571 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| " И девяткой перелетели на Воронежский фронт, где вошли в состав 81-го гвардейского бомбардировочного полка, став его третьей эскадрильей. 5 июля я совершил свой первый боевой вылет...
— Большие были потери в полку?
— Потери на Курской дуге в полку были, но незначительные, но за те два года, что я воевал, полк трижды обновлялся. Вскоре после Курской дуги я был назначен командиром звена. Помню, я вел звено, загорелся мой правый ведомый. Стрелок-радист выскочил кверху и рано раскрыл парашют и зацепился за хвостовой оперение. Самолет горит, падает, а он висит, ничего не может сделать. Летчик и штурман выскочили, в плен попали, в полк они не пришли…"
https://www.litmir.me/br/?b=161347&p=31
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 13 Октября 2020, 22.53.37 | Сообщение # 2572 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Кабаков Иван Иванович
Я родился на Ставропольщине в селе Сергеевка Александровского района в 1922 году. В четыре года остался сиротой и воспитывался в детском доме, находившемся в селе Благодарное. Лет в пять меня взял в приемыши крестьянин, у которого было свое хозяйство: корова, лошадь, куры. Он посылал меня в ночное и, помню, порол за то, что я не хотел молиться. Но характер у меня уже тогда был сильный, и я, несмотря на побои, продолжал отказываться от молитвы. Вскоре, поняв, что я ему не родной, убежал от него в школу, а там попросил отправить меня обратно в детдом к своим друзьям-товарищам. Конечно, жизнь и там была не сахар — после революции особо не зашикуешь, ели что найдем (макуха (жмых) считался деликатесом!). Помню, на чердаке ребята в поисках еды нашли коровью шкуру. Она же несъедобная, но мы ее отварили, потом резали на ленточки и каждому давали. Проглотить ее было невозможно — сидели, высасывали из нее жиринки.
Окончив семь классов, решил пойти в кавалерийское училище, но тут к нам в детдом пришел летчик. Мы на него смотрели, как на инопланетянина! Я тут же переменил свое решение и захотел пойти учиться на летчика, но как реализовать свою мечту — пока было не понятно.
После детдома меня определили в Ставрополь в артель «Фотоработник». Поскольку я был еще несовершеннолетним, эта артель должна была меня научить профессии и, соответственно, взять на содержание. В 1938 году в городе открылся аэроклуб. Набирали в него по объявлению в газете. Что такое аэроклуб, понятия я не имел, но решил пойти, узнать. Пришел. Мне сразу говорят: «Давай, проходи медкомиссию». Прошел медкомиссию, а что дальше делать, не знаю. Так и ушел… Потом меня вызывают: «Почему ты не являешься на занятия? Мы тебя зачислили в аэроклуб, учиться на летчика». Вот так я начал учиться. Поначалу в аэроклубе самолета не было. Мы изучали теорию и матчасть по схемам. А потом один самолетик У-2 нам доставили. Естественно, что обучение шло в ущерб моей работе (я занимался в основном позитивной ретушью). Директор артели начала меня укорять: «Мы должны тебя кормить, обеспечивать жильем, а ты не работаешь». Я сказал: «Все ясно, но для меня сейчас важнее освоение летного дела». Ушел из этой артели. Питался базаром, а проще говоря, воровал. Жил на вокзале. Обносился, обуви нет. В первый самостоятельный полет на У-2 вылетал босиком. Начальник аэроклуба говорит: «В истории авиации такого еще не было! Как ты будешь летать?» Но старые инструктора, подумав, выпустили меня. Я взлетел и запел. Наконец я — свободная птица! Какая была радость! Я сам лечу! Без «попки»-инструктора! Сделал полет. Доложил. Меня спрашивают: «Почему ты босиком?» Вкратце рассказал, что из детдома, находился при артели «Фотоработник», что меня фактически прогнали. Через некоторое время директор артели меня нашла: «Работай сколько можешь, только не убегай». Видимо, получила втык по партийной линии. Инструктора в складчину купили мне пальто и сапоги — стал выглядеть прилично. Окончил аэроклуб в 1939 году. Экзамены у нас принимали инструктора из Ейска. Все экзаменационные перипетии прошел — свободный, вольготно гуляю. Решил «зайцем» съездить в Грозный. Вернулся. Вдруг встречается начальник аэроклуба Пономарев: «Ты что здесь гуляешь?! Все уже в училище!» — «А я откуда знаю? Мне никто не говорил». — «Срочно иди в военкомат, бери документы и в Ейск!» Приехал в Военно-морское авиационное училище имени Сталина, экспромтом сдал экзамены. На мандатной комиссии меня спросили, в какой род авиации я бы хотел попасть. А я об авиации имел самое поверхностное представление. Только из разговоров с курсантами училища узнал, что есть истребительная, бомбардировочная. Я попросился в бомбардировочную авиацию. Они посмотрели на меня, а я же роста небольшого, меня и потом в полку «маленький Чкалов» называли: «Ты же из-под стола еле-еле выглядываешь? Тяжело тебе будет». — «Освою самолет, на трудности жаловаться не буду». — «Если будет тяжело, тогда переведем в истребительную авиацию».
Моя группа уже летала на Р-5. Сажусь за изучение матчасти, сдаю экзамены, догоняю группу и вылетаю самостоятельно чуть ли не первый! Инструктора, который меня обучал, я потом встретил в немецком лагере под Красноармейском. Он летал на Ил-2. Взрывом его выбросило из кабины. Парашют полностью не раскрылся, и он при приземлении сильно ударился. Пожил три дня и умер… хороший инструктор был… Когда на СБ начали летать, он даже завидовал тому, как у меня виражи получались.
Окончил училище на СБ в мае 1941-го. Немного задержался, ожидая назначения, а тут война. Мы, юнцы, стали проситься на фронт, и вскоре я получил назначение в 40-й БАП ВВС ЧФ. Полк базировался в Джанкое. Матчасти фактически не было. Только одна эскадрилья летала на СБ. Из Херсона на Пе-2 прилетел капитан Цурцулин. Ему было поручено переучить нас на этот самолет. Для этого отобрали группу человек семь, в том числе и меня. Капитан вывез командира полка, но второй или третий «курсант» разбил самолет на посадке. Конечно — новый самолет! Если на СБ садились на 180–200 километров в час, то здесь посадочная скорость 280 километров в час!
В июле нас, безлошадных молодчиков, направили в 1-й ЗАП в город Саранск. Туда же прибыл на переучивание и пополнение 73-го БАП ВВС КБФ, командовал которым Герой Советского Союза Анатолий Крохалев. Полк понес большие потери, и летного состава в нем было дай бог одна эскадрилья. Меня зачислили в 3-ю эскадрилью этого полка. Обучение шло тем же методом, что и в Крыму, — спарок не было. Вывозил командир полка. Он летает, я сижу на штурманском сиденье, наблюдаю. Сели, он меня спрашивает: «Понял?» — «Ничего не понял». — «Ничего, сынок, захочешь жить, сядешь». Я взлетел. Скорость 350 километров в час по кругу, кренчик не более 15 градусов, такой радиус получился, что чуть не потерял аэродром, тем более что дело было уже зимой и ориентироваться на засыпанных снегом просторах было крайне сложно. Решил зайти на второй круг и на посадку, сел. Вечером командир полка строит полк: «Сержант Кабаков, выйти из строя». Я вышел. «За отличное освоение новой техники объявляю Вам благодарность». — «Служу Советскому Союзу!»
Закончив переучивание в январе 1942 года, полк наземным путем поехал в Иркутск на завод, получать новые самолеты. К этому времени самостоятельный налет на «пешке» у меня был порядка пяти часов. Получили 32 самолета. Командиру полка вручили именной самолет, собранный на деньги МОПР (московская организация помощи революционерам). Маршрут от Иркутска до Ленинграда по полетному времени был в несколько раз длиннее, чем мой общий налет на этом типе самолетов! До Казани летели по «компасу Кагановича» — вдоль железной дороги. Обслуживание трассы было очень примитивным. Запасных аэродромов практически не было, метеорологическое обслуживание было слабым. Во время перелета полк потерял два самолета. Один загорелся под Красноярском. Экипаж погиб. Второй самолет сел в Канске с убранным шасси. Но можно сказать, что мы справились с перелетом. Следом за нами летел полк армейской авиации. Так они только пятнадцать самолетов догнали до Казани.
Из Казани два самолета надо было перегнать в 40-й БАП ВВС ЧФ, базировавшийся в Краснодаре. Полетели мой командир звена и я. Перелет был полон приключений. Под Сталинградом нас, приняв за Me-110, обстреляли зенитки. Сели под Ростовом, перекусили, заправились и полетели дальше. В районе Тихорецка стрелок говорит: «Справа две приближающие точки». — «Понял. Смотри внимательно. Будь готов к отражению атаки». Тот перезарядил пулемет Березина. Думаю: «Добавлю скорость, посмотрю на их поведение. Может быть, это наши истребители И-16 дежурят». Действительно, самолеты отстали. Садимся на бетонку военного аэродрома. Стрелок пулемет на предохранитель не поставил, и от вибрации произошел самопроизвольный выстрел. Пуля разнесла хвостовое колесо. Я самолет удерживал до конца полосы, но потом пришлось воспользоваться тормозами, и он выкатился. На стойке дорулил до места стоянки. Финишер побежал докладывать командующему, не уточнив, в каком состоянии самолет. Дали команду: «Срочно лететь в Анапу». Потом — в Геленджик. Потом — отставить. Я говорю: «У меня самолет не исправен. Как я полечу?» Нашли дутик от СБ (они идентичные). Заменили. Карта у нас кончилась. Спросили у инженеров, которые машину восстанавливали, как лететь. Те махнули рукой: «Полетите туда, а там тригонометрический знак, и возле него аэродром». Полетели на юго-запад. Вскоре увидели зеленое поле, выложен белый знак «Т». Раз ведущий садится, я за ним. Оказалось, это ложный аэродром! Хорошо, что сели вдоль пропаханных борозд, а если бы поперек, то нам бы хана. Вскоре перелетели в Елизаветинскую, где стоял 40-й БАП. Две недели там просидели, в полк нас так и не зачислили. Потом пришел приказ возвращаться в свой полк. Через Москву добрались до Ленинграда. Тут же дали самолет, и на боевой вылет. Летели бомбить военно-морскую базу у города Хельсинки. Я в Ейске над морем летал, но что такое Азовское море — болото! А тут Балтика… Высота три тысячи метров, а кажется, что оно прямо под тобой. Я ничего не понял в этом вылете. Ни зениток, ни вражеских кораблей не заметил. Потом вылеты пошли своим чередом. Полк базировался на аэродроме Русская Гражданка рядом с Пискаревским кладбищем. Летное поле представляло из себя наскоро утрамбованные огороды местных жителей. Раскисал он мгновенно, и часто приходилось взлетать порожняком, лететь за бомбами на аэродром Приютино, где стояли 1-й Гв. МТАП и 51-й МТАП.
В мае нам дали бомбить Ивановские пороги. Повел группу командир полка. Приказано было бомбить с горизонтального полета «по ведущему». Звено Крохалева чуть раньше сбросило бомбы, и они попали по своим, а остальные сбросили с небольшой задержкой, и они разорвались на немецких позициях. Видимо, командир полка «хорошо» попал — его сняли и куда-то отправили, а нам прислали бывшего командира штурмового полка подполковника Курочкина.
К августу месяцу от полка осталось четыре машины. 11 августа полку была поставлена задача помочь наземным войскам прорвать немецкую оборону в районе Синявинских болот.
Для этого оставшиеся самолеты должны были взять по десять «соток», встать в круг на высоте 1000 метров и сбрасывать по одной бомбе за заход. Делалось это с целью отвлечения зенитных средств от групп штурмовиков, которые также должны были нанести удар. Сразу после взлета у одной из машин забарахлил мотор, и она вернулась. Полетели втроем. Прикрывали нас десять «Харрикейнов» из 3-го ГИАП. На седьмом заходе нас атаковали истребители. Двоих они сбили. Ранили стрелка-радиста. Один снаряд попал в двигатель — палка встала, второй снес всю носовую часть, так что ноги с педалями почти на улице оказались. Сижу, как в аэродинамической трубе. И ведь, как на грех, очки не взял — думал, летим недалеко, всего восемьдесят километров. Слезы текут, почти ничего не вижу. Вся электрика отказала, на приборной доске только компас и указатель скорости работают. Подошел к аэродрому на высоте метров семь и тут же плюхнулся прямо с бомбами, не выпуская шасси. Сразу после вылета получил разнос от командира полка за не сброшенные бомбы. А как их сбросишь? Высоты-то не было! Кстати, самолет после этого вылета восстановили.
Возобновилась наша работа только в начале сентября 1942 года. Осенью вышел приказ о единоначалии. Комиссарам пришлось вспоминать свою исходную военную специальность. В нашей эскадрильи комиссаром был бывший штурман. Мне, старшине, но уже награжденному орденом Боевого Красного Знамени, дали провезти этого капитана. Целью служил щит размером двадцать на двадцать метров, плававший посередине озера. Сначала надо было сделать промер ветра на трех курсах, чтобы рассчитать угол сноса при пикировании. Штурманские навыки у него были потеряны, и мы долго колупались, но потом вроде он сделал расчеты. Бомбили с 3000. Пока он смотрит в остекление кабины, цель видит, а в прицел найти ее не может. Все же зашли, я вошел в пикирование, а штурман должен перед сбросом шкалой электросбрасывателя вхолостую отработать, чтобы сеть получила напряжение. Он этого не сделал. Я жму на сброс, а бомбы не отделяются. Вышел из пикирования, набрал высоту, еще один заход — та же история. Говорю: «Будем бросать аварийно с горизонтального полета. Скорость максимальная, высота 1000 метров. Рассчитывайте». Рассчитал. И мы как долбанули в берег! Деревья посшибали. Хорошо, что там никого не было. Прилетели на аэродром. Он давай крыть специалистов! Пришли оружейники, все проверили, все работает. Он немножко поутих, а то, я помню, раньше все критиковал нас: «Вы, летчики, по немцам попасть не можете…» В тот же день сделали еще один вылет. Идем бомбить с 2000 метров. Говорю: «Смотрите внимательно. Сбрасывать надо между 1200 и 1000 метрами, если провороните, то воткнемся — просадка 900 метров». Первую бомбу он положил метрах в двадцати от щита. Я говорю: «Так держать. На щиту стоит бутылка водки, надо ее разбомбить». Заходим вторично — 15 метров. Прилетели. Он доволен: «Буду на фронте с тобой летать». — «Товарищ капитан, собьют нас сразу, вы навык потеряли, а у нас с Борисом Кулаковым слетанный экипаж». И точно, сбили его в первом же вылете.
Как подбирали экипаж? Начальство принимало решение. Мне, сержанту, дали Бориса, который был младшим лейтенантом. Как им командовать? Но мы с ним постоянно летали и хорошо ладили. Стрелки-радисты в экипаже менялись. Одно время со мной летал Владимир Протенко — легендарный стрелок-радист из флагманского экипажа полка Преображенского, летавший бомбить Берлин в 1941 году.
Как выполнялось пикирование? Тут много нюансов. Поначалу пикировали одиночными самолетами, растягиваясь гуськом. В ходе войны стали пикировать сначала звеном, а потом и поэскадрильно. Ввод в пикирование осуществлялся по команде штурмана, не доходя 37 градусов до цели. Тут много зависит от летчика, скорости его реакции, темпа ввода в пикирование. Один может энергично, добавив газу, другой — замедленно. Штурман должен учесть эту особенность и дать команду на градус раньше или позже. Ввел самолет в пикирование. Поначалу мы старались цель загнать в коллиматорный прицел, стоявший перед летчиком. Потом от этого отказались. Штурман рассчитывает поправку на ветер, ты оставляешь цель сбоку так, что самолет на нее сносит. Угол пикирования держали 70–80 градусов. По описанию, Пе-2 мог выйти из пикирования в 93 градуса, но, конечно, мы до такого не доводили...
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 13 Октября 2020, 23.03.03 | Сообщение # 2573 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| 
Сброс осуществлял штурман и тут же хлопал меня по плечу, чтобы я выводил. Перегрузки, конечно, значительные. На приборной панели было две лампочки: зеленая и красная.
Красная загоралась при перегрузке выше шести крат. Но тренированный летчик выдерживал такие перегрузки спокойно. У меня был такой случай. Пошли на пикирование, и вдруг откуда-то вылетает разводной ключ и летит передо мной! Думаю: «Он же при выводе обратно полетит!» Хватаю его рукой и штурману отдаю, а сам продолжаю пикировать.
Все бомбы сбрасывали в одном заходе, если не ставилась иная задача.
В январе 1943-го принимали участие в прорыве блокады Ленинграда. Нам дали цель — здание 8-й ГЭС, стоявшее на самом берегу Невы. Причем сказали, что ни одна бомба не должна попасть на лед, поскольку по нему будут переправляться войска. Я сделал четыре вылета практически с предельной нагрузкой — двумя 500-килограммовыми бомбами. Вскоре мне присвоили звание младшего лейтенанта и наградили вторым орденом Боевого Красного Знамени.
Я не хвалясь могу сказать, что летал очень хорошо. Мы летели шестеркой в сопровождении шести Ла-5 бомбить военно-морскую базу Котка под Хельсинки. Я вел звено. Еще не долетая до цели, на нас напала группа немецких истребителей. Взяли в тиски. У штурмана отказывает пулемет. Я говорю: «Стреляй из ракетницы, но только одним цветом, не делай фейерверк». Пашку Царева, моего однокурсника по училищу, сбили. Все самолеты были повреждены, один сел на вынужденную в Кронштадте, а четверо долетели до аэродрома. Подходит комиссар дивизии. А у меня на самолете ни царапины! Спрашивает меня: «Сынок, а где ты был?» — «Там же, где и они». — «Почему самолет целый?» — «Воевать надо уметь!» По сути дела, самолет был безоружен, но за счет маневра скольжения, слаженных действий экипажа сохранил самолет. «Надо всему личному составу взять на вооружение твой опыт. И хорошо бы иметь вторую ракетницу».
— Из немецких истребителей какой наиболее опасным считался?
— «Фоккер» в 42–43-м еще редко попадался. Сталкиваться приходилось в основном с «мессерами». Нам выделяли истребительное сопровождение, но поначалу это были И-16 и «Чайка». У них скорость 300, а у нас 360. Так они нам кричат: «Не бросайте нас!» Разве это защита?!
— В чем летали?
— В обычной форме. Поскольку летали над водой, полагался жилет. Жилеты были оранжевые, надувались автоматически, при попадании воды в коробку с химическим реагентом. Были и другие, наполненные морскими водорослями. В кабине стрелка радиста находилась лодка ЛАС-3 на троих.
— Чем занимались в свободно евремя?
— Девушками. Война войной, а любовь любовью, это естественная природная потребность, хочется отвлечься. В полку были оружейницы, метеослужба, официантки. Ходили в клуб на танцы. Молодость есть молодость, ни голод, ни потери не мешали… Я ведь шесть «туров» пережил. Весь личный состав перебьют, в кубрике все кроватки убраны, и я один. Какой тут сон? Лежишь и думаешь: «Ведь придет и твоя очередь…» На этой почве потерял аппетит. Обратился к полковому врачу. Он выписал мне порошки — не помогает. Перед самым заданием к самолету приносили бутерброды и кофе, а я есть не могу. Официантка плачет: «Ты же упадешь!» Тогда врач мне выписал стакан вина и порошок шиповника. После этого аппетит появился.
Привыкнуть к потерям невозможно, но смерть, как чужую, так и возможную свою, я со временем перестал воспринимать болезненно. Получаем задание, дается общая обстановка и возможное противодействие противника. Сидит личный состав, и я вижу, как люди переживают, а я почему-то всегда был спокоен.
Вот такой случай вспоминается. Полетели звеном на артбатарею, что Ленинград обстреливала. Повел нас командир эскадрильи Немченко, бывший преподаватель тактики в Молотовском техническом училище. И начал он нас перед вылетом учить: «Если видишь огонь, убирай скорость». Глупость! Надо быстрее проскакивать зону обстрела. Подошли к цели, а перед нами море заградительного огня. Курзенков Александр и я, мы добавили скорость, чтобы быстрей проскочить, а он сбавил. В итоге его подбили, и он на Лисьем Носу сел на лесную вырубку, а там пеньки. Весь экипаж погиб, а мы пришли на аэродром целыми.
— Приметы, предчувствия у вас были?
— Нет. Вот в полку штурмовиков — да. Один летчик летал в белом шарфе, другой с собачкой, третий талисман на стекло вешал. Каждый рассказывал историю, как в каком-то вылете он не взял талисман и его подбили. У нас в полку такое тоже было, но я, Фома Неверующий, считал и считаю, что от судьбы не уйдешь.
— Чему учили молодое пополнение?
— Прежде всего должен быть четкий строй. Звено — это боевая единица, прикрывающая себя единым огнем. Максимальная осмотрительность. Летчик должен видеть не только вперед, но и что творится у него сзади. Самое главное, видеть хорошо ведущего и выполнять его команды. Ну и, конечно, нужно знать особенности пилотирования самолета. Пе-2 самолет строгий, ни в коем случае нельзя терять скорость, иначе ты будешь на лопатках. Если на посадке допустил «козла», он сразу валится на левое крыло. Выправлять надо рулем поворота. Ногу дал — выправил. Нельзя отдавать ручку. Надо ее зажать в нейтральном положении, а потом досаживать, и он легко садится.
— Не посылали на штурмовку?
— Нет. Самолет совершенно не приспособлен. Чем штурмовать? ШКАС и БС? Маловато.
— Командир полка много летал?
— Нет. Летал там, где менее опасно, но бомбовую нагрузку меньше не брал.
— Как Вы относились к немцам?
— Как к противнику, противоборствующей стороне.
Надо сказать, что летный состав жил относительно неплохо — нам давали хлеба 600 грамм, были американские консервы, а вот техники голодали, я уже не говорю о простых жителях. На них страшно было смотреть — ходячие трупы. Они приходили к нам на аэродром, и мы чем могли подкармливали.
Продукты нам выдавали по талонам. Если ты их потерял, то должен составить рапорт с описанием где и по какой причине. И вот как-то, еще летом 1942 года, пришли данные, что якобы у противника на Ладожском озере появились торпедные катера. На разведку послали экипаж Боровикова. Одного, без прикрытия. Он на такую высоту забрался, что у его штурмана Гриши Давиденко пулемет замерз. Как они потом рассказывали, к ним пристроился «мессер» и на пальцах спрашивает: «Сбить с одного захода или с двух?» Ну они ему в ответ кулаком погрозили. Идут с понижением, выжимая максимальную скорость из машины. С первого захода немец вывел из строя один двигатель, со второго — другой. Приводнились в Ладожское озеро, «мессер» их добивать не стал и ушел. Стали выбираться, а колпак в полете сбросить забыли. В полете его струей воздуха легко срывает, а на земле попробуй открой! Штурман щупленький был — выскочил через турель, а Боровиков, сам парень здоровый, задержался, а тут жилет стал наполняться. Но вот что значит жить захочешь — сделаешь! Он вылез через турель штурмана! А тут в кабине талоны на питание всплыли. Он обратно! Чуть не утонул с самолетом. Спасли их рыбаки. Подобрали.
Весной 1943 года наша шестерка вывела из строя Нарвский мост, но примерно через месяц немцы его восстановили. В начале июня пришел приказ освоить полеты на Пе-2 ночью. На нем и днем не так-то просто летать, а тут ночью. Тренировались я, два комэска и командир полка Курочкин. Так четверкой в ночь с 18 на 19 июня мы и полетели. Это был мой 76-й боевой вылет. Комполка еще сказал: «Слетаем и буду представлять тебя на Героя». Отбомбились с горизонтального полета. На отходе от цели мой самолет был подбит. Шел сколько мог на одном двигателе — посадочные щитки выпущены на пять градусов, скорость в пределах 300 километров в час. Меньше нельзя — упадешь.
Дотянуть до линии фронта не получилось. Пришлось садиться на лес примерно в трех километрах от нее. Я экипажу сказал, что, кто желает, может прыгать. Все отказались. При посадке Бориса Куликова, который не был пристегнут, выбросило из кабины, и он сразу погиб. Я ударился головой о приборную доску и потерял сознание. Стрелок-радист Николай Смирнов вылез и ходил возле самолета. Видимо, решил, что я погиб. Когда пришел в себя, увидел, что самолет горит. Быстро расстегнул привязные ремни, снял парашют, выскочил из кабины. Только отошли метров на сто, как самолет взорвался. У меня рассечена бровь, кровь хлещет, как из барана. Как остановить? Мочой… Настроение отвратительное. Слабость. Куда идти? Где линия фронта. Сели под деревом. Снял ордена, медаль «За Оборону Ленинграда», прикопал там же вместе с документами. Оставил только комсомольский билет.
Прошло время. Решаем со стрелком-радистом, куда нам идти. Линия фронта на одном месте стоит уже не первый год, ночи белые — нам ее не перейти. Решили идти в тыл. Пошли. Вскоре за нашими спинами послышался лай собак. У Николая наган, у меня ТТ. Залегли в кустах. Несколько раз рядом с нами проходили немецкие солдаты, но нас не обнаружили. Но в конце концов собаки навели немцев на нас. Их было человек пятнадцать, но мы решили принять бой. Они стали бросать гранаты, и меня ранило в левое предплечье. Расстреляли все патроны, при этом убив двоих и ранив трех человек. Решили сдаться. Вышли. Вдруг один из немцев открыл огонь из автомата мне по ногам. Может, мы его друга убили, а может, из-за того, что я был одет в черную морскую форму. Четыре пули прошли навылет, не задев кость, а пятая застряла в ступне. Я упал.
Стрелок-радист вышел, ему дали прикладом под задницу и пешком погнали в тыл.
Меня раздели догола, так что, я остался в чем мать родила. А нам говорили, что над пленными немцы проводят экзекуции, вырезают звезды и так далее. Думаю: «Сейчас начнут!» Вместо этого мне обмотали раны бумажными бинтами. Немцы остановили проезжавшую мимо санитарную машину, положили меня туда. В ней уже были немецкие раненые. Один из них, лежавший на нижней скамье, говорит: «Ой! Иван! Гитлер капут!» А у меня мысль: «Вам всем пиздец!»
Привезли в госпиталь. Положили на пол в прихожей. Пуля, что осталась в левой ступне печет, жжет. Кручусь, крою матом немчуру. Подошла русская сестра, работавшая в этом госпитале: «Сынок ты не ругайся, а то убьют». Немецкие врачи в первую очередь оказали своим раненым помощь, а потом уже взяли на операционный стол меня. Положили на лицо маску: «Иван, считай!» — «Да пошел ты!» Молчу, а сам думаю: «Откуда они знают, как меня зовут?!» Наркоз подействовал, мне обработали раны. К вечеру пришел в себя. Посмотрел: лежу один, а у дверей фриц с автоматом. Зачем? Как я убегу с простреленными ногами?! Вскоре пришли офицер — мне показалось что полковник, и с ним подтянутый переводчик. Я лежу под одеялом. Думаю: «Сейчас будут пытать». Немец спрашивает: «Как ваше самочувствие? Как ваше здоровье?» Я молчу. В душе матерюсь. «Мы знаем, кто вы, с какого аэродрома вылетали, ваше полетное задание». — «А что вы от меня хотите?» — «Мы хотим знать, где и когда будут проводиться действия по прорыву блокады Ленинграда». — «Я солдат, мне дали команду идти в бой, и я пошел. Сказали остановиться — остановился. Где, когда и что будет, до меня командование не доводит». — «Почему спрятали ордена? Собаки их разрыли. Есть приказ фюрера награды у пленных не отбирать». — «До нас приказы фюрера не доводят». На этом наша беседа закончилась. Перевезли меня в деревню Выреца. Причем таскали на носилках два охранника! Видал, какой я пуп земли! Когда раны начали подживать, меня перевели в лагерь в Красногвардейске. Оттуда в Псков. Потом Рига, лагерь люфтваффе в Лодзи. В последнем лагере я пробыл довольно долго, наверное, до середины 1944 года. Хотя лечения, как такового, я не получал, но был молод, раны заживали быстро, и к концу 1943 года я уже начал ходить.
Офицеры жили отдельно и на работу не ходили, а рядовых гоняли. Каждую ночь немцы устраивали проверки — все ли на месте, никто не сбежал. Куда там бежать?! Сплошная колючая проволока! Раз в месяц немцы раздевали догола и каждую тряпку ощупывали — нет ли там каких неположенных вещей. Кормили ужасно. Давали хлеб, состоявший из опилок и картошки, а к нему 750 миллилитров брюквенной баланды, в которой не было ни жиринки. Как сейчас бомжи ходят, ковыряются на помойке, так и мы собирали картофельные очистки, отжимали крахмал в воду. Солдат гоняли на работу, они могли что-то прикарманить, а мы сидим без движения. Помню, приснился мне сон, как меня встретили в полку, какие яства стояли на столе… Проснулся и как будто насытился… Всем рассказал. Стукачей, что за баланду доносили, хватало. Вот один из таких и донес, что я агитацию веду. Мне дали трое суток карцера. Заперли в узенькое цементное помещение, в котором можно только стоять. Я не выдержал. Меня в лазарет. Чуть привели в чувство и опять в карцер. Раз я не досидел трое суток, значит, срок идет по новой. О чем в основном шли разговоры? О еде. О том, как бы быстрей освободиться, выйти из этого ада.
В 1944 году нас перевезли в Нюрнберг. По дороге один из пленных сбежал. Немцы построили нас и расстреляли каждого десятого. Мне повезло… Из Нюрнберга повезли нас в Судетскую область город Комутау, ныне город Хомутов. Лагерь был маленький, всего на двести пятьдесят человек. Охраняли чехи. Они относились к нам по-доброму, да и понимали, что войне скоро конец.
За день до освобождения прошли отступающие немецкие части. Конвоиры нам сказали, чтобы мы не высовывались. А 8 мая ворота лагеря открыл младший лейтенант, сибиряк. Какая же была радость! Пришла наша новая жизнь. Он говорит: «Идите в город, там уже наша власть, переоденьтесь, но не наедайтесь, а то можете умереть». Пошли в магазин, выбирали себе костюм. В подвалах колбасы, сосиски.
На следующий день, раздобыв повозки и лошадей, мы двинулись вслед за дивизией, которая нас освободила. Местные жители встречали нас по-человечески, с хлебом и солью. В один из дней на построении командир дивизии заметил нас, одетых в гражданское: «Это что за войско?» — «Мы бывшие военнопленные». — «Возвращайтесь обратно, там с вами разберутся». Через пару дней вернулись в Хомутово. В лагере уже действовала советская комендатура. Нас, несколько человек летчиков, отправили в дивизию Покрышкина. В штабе дивизии отобрали «своих», а остальным, разбив на пятерки, выдали документы до станции Алкино. Через Варшаву добрались до Москвы. По пути я встретил стрелка-радиста Колю Смирнова. Он после освобождения был зачислен в стрелковую часть и ехал с ней на переформировку.
Целый месяц мы жили в Москве, отдыхали. Помню, в нашей пятерке был летчик-истребитель Смирнов Сашка из Щелкова. Его сбили над Черным морем. Решили мы все вместе отправиться к нему домой. Идем, смеемся — пацанва. Я говорю: «Саша, ты первый в дом не врывайся. Сначала мы войдем, немножко подготовим твою маму к встрече, чтобы это не было неожиданностью для нее». Он вроде согласился, а когда стали к бараку, где его семья жила, подходить, он вдруг побежал и первым туда ворвался. Мать его увидела и упала в обморок — сын с того света вернулся. Привели ее в чувства. Она встала, опомнилась, начала причитать: «Сынок, я чувствовала, что ты жив». Достала похоронку из комода: «Вот похороночка, а тут ты появился…»
Через месяц поехали в Башкирию. Нас — за колючую проволоку, запретили свидания и переписку. В лагере в основном сидели власовцы, поэтому отношение к нам было такое же, как и к ним, — изменники, предатели Родины. Как же было обидно! Случались и самоубийства. В такой обстановке легко потерять веру… Нас гоняли на вокзал: разгрузка — погрузка. Немцы нас не гоняли! Настроение ужасное, гнетет неопределенность и неизвестность, сколько мы тут просидим. Я говорю: «Давайте писать Сталину». Пишем, а поскольку переписка запрещена, то письма бросали по дороге с работы. Видимо, нашлись добрые люди, переправили по назначению. Наконец началась собственно проверка. Меня вызвали первым. Я рассказал свою судьбу, в какой части служил, при каких обстоятельствах попал в плен, в каких лагерях находился, кто может подтвердить мои показания. Ну, конечно, спросили: «А почему ты не застрелился?» — «Если это требуется, давайте пистолет, сейчас застрелюсь». — «Ну зачем так сразу…» — «Я на что-то надеялся, на судьбу. А сейчас вы мне такие дикие вопросы задаете!»
В августе проверка закончилась. Поскольку я ничем не запятнал себя, то мне разрешили вернуться служить в свой полк. Приехал в Москву в Управление морской авиации. Там меня переодели, вернули погоны лейтенантика, повесили ордена. Приехал в свой 12-й гвардейский полк. Командовал им тогда полковник Усенко, который в 1943-м пришел лейтенантом. Курочкин командовал дивизией. Я пришел к нему, доложился. Он говорит: «Сынок, живой! Мы знали, что ты в плену, но ходили слухи, что ты немцев на Пе-2 летать обучаешь». — «Если бы они мне доверили, я бы уже давно улетел». Дали мне отдохнуть. Прошел медицинскую комиссию. Восстановил летные навыки и был назначен командиром звена, хотя, когда меня сбили, уже был замкомэска.
В начале мая 1948 года приходит посыльный из штаба дивизии: «Срочно явиться в штаб». А там приказ на демобилизацию. Я к майору-особняку: «В чем дело?» — «Если бы на тебе хоть одно пятно было, я бы тебе житья не дал. Сейчас идет сокращение армии и в первую очередь за счет бывших военнопленных. Ну, дорос бы ты до командира эскадрильи, дальше бы тебе роста не было». — «Мне бы долетать еще бы полгодика, чтобы военную пенсию получать. У меня семья, дочь». — «Нет!» Поехал в Главное управление ГВФ, а там в очереди годами стоят — идет массовая демобилизация. Правдами и неправдами я попал на прием к начальнику отдела кадров, а оттуда в Казахстан летчиком По-2. Так и летал до 1981 года сначала на По-2, потом на Ан-2, а потом командиром корабля Ан-24. За сорок три года в авиации налетал 22 тысячи часов.
https://www.litmir.me/br/?b=161347&p=33
"Боевой летчик Иван Кабаков
Председатель городской Думы Вера Галушко встретилась с участником войны Иваном Ивановичем Кабаковым.
Самый дорогой гость.
Жители Комсомольского микрорайона гордятся, что рядом живет Иван Иванович Кабаков, ветеран Великой Отечественной войны, боевой летчик, который участвовал в тяжелых боях, защищая небо непокоренного Ленинграда. Несмотря на уважаемый возраст, Иван Иванович - частый гость на встречах со школьниками и студентами, где он делится дорогими воспоминаниями о проявленном героизме защитников и о мужестве жителей блокадного Ленинграда.
Только несколько строк биографии.
Иван Иванович родился 11 августа 1922 года в селе Сергеевка Александровского района Ставропольского края. В 4-летнем возрасте остался без родителей и был определен в Александровский детский дом. Окончив 9 классов вечерней школы, поступил в Ейское военно-морское авиационное училище. В 1941 году Иван Кабаков получил назначение в 40-й полк ВВС, базировавшийся в Джанкое. В начале войны его направили в 73-й авиационный полк Краснознаменного Балтийского флота. В феврале 1942 года его полк перебазировался под Ленинград. При защите города Иван Кабаков совершил 100 боевых вылетов, был трижды сбит и получил 11 ранений.
В одном из воздушных боев его самолет был подбит, Ивану Ивановичу пришлось совершать вынужденную посадку ночью. Из горящего самолета его спас стрелок-радист, и через несколько мгновений самолет взорвался. Почти два года Иван Иванович провел в лагерях для военнопленных. В мае 1945 года его освободили советские войска, и он был направлен в фильтраци-онный лагерь в Уфу. После серьезных и тщательных проверок в 23-м запасном стрелковом полку 12-й запасной стрелковой дивизии он вновь был направлен в свой полк.
В 1952 году его направили в Краснодар на должность пилота 241-го авиаотряда. За 43 года в авиации он налетал 22 тысячи часов.
Памятный знак.
С 75-летием со дня полного освобождения от блокады Ленинграда ветерана приехали поздравить председатель городской Думы Вера Галушко и глава Карасунского округа Николай Хропов. Они вручили Ивану Ивановичу памятный знак «В честь 75-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады». Многочисленные ордена и медали в этот день украшали грудь заслуженного боевого летчика.
- 75-летие полного снятия блокады Ленинграда - великая дата. Мы отмечаем один из переломных моментов Великой Отечественной войны. Почти 900 блокадных дней - это огромная трагедия, скорбь и урок новым поколениям. Благодарим вас, Иван Иванович, за проявленное мужество, благородство и отвагу, и за то, что вы сегодня активно участвуете в жизни нашего города, встречаетесь с детьми и молодежью, рассказываете им о тех событиях, а это очень важно», - обратилась к ветерану Вера Галушко.
А еще в этот день ветерану вручили наградные листы младшего лейте-нанта авиации Ивана Кабакова - летчика 73-го авиационного полка 8-й авиационной бригады ВВС Краснознаменного Балтий-ского флота. Их нашли в результате проведенной в архивах поисковой работы. За чаепитием Иван Иванович поделился своими воспоминаниями: о недолгом детстве, о воплощенной мечте - стать летчиком, о тяжелых боях, о потерях друзей.
Вся грудь в орденах
Иван Иванович Кабаков награжден двумя орденами Боевого Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, медалями «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией», имеет почетную грамоту ЦКВЛКСМ, орден Ленина, нагрудный знак «Заслуженный активист ветеран-ского движения Кубани». В 2017 году фронтовику присвоено звание «Боевое имя Краснодара». От лица губернатора края Вениамина Кондратьева ему вручили памятную медаль в ознаменование 80-летия образования нашего края и 225-летия высадки казаков на Кубань. Портрет Ивана Ивановича можно увидеть на Доске Почета Карасунского округа
ЛидияЕрмакова"
«Краснодарские известия» № 11 от 05.02.2019
https://krd.ru/gorodsk....kabakov
https://krasnodar.bezformata.com/listnew....0066507
1999 год.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Четверг, 15 Октября 2020, 13.05.29 | Сообщение # 2574 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| - Как относились к тем, кто побывал в плену?
По-разному, была сильная проверка. Некоторые возвращались к нам в полк. Вот вам характерный случай.
Был экипаж – Гатауллин Анвар, татарин, Хрусталев Паша, русский, Никулин Дима, уже Герой Советского Союза. Им надо было сфотографировать определенную площадь, а это значит – пройти ее четыре раза, выдержать курс, заданную высоту и скорость. Если один элемент будет нарушен, то задание не будет выполнено, это страшный минус.
Они на высоте 2 тысяч метров выполняли это задание. Высота эта – самая приятная для обстрела зенитной артиллерией и истребителями врага. Самолет-разведчик, выходя на курс для фотографирования, не имеет право ничего менять.
И вот, на четвертом заходе, наконец, их подбили. Самолет загорелся. Хрусталев ранен, унты горят. Старший лейтенант Никулин, Герой, ранен в грудь.
ДМИТРИЙ ЕГОРОВИЧ НИКУЛИН (1914-1944) - СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ КРАСНОЙ АРМИИ, ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА (1944 ГОД)
ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ ХРУСТАЛЕВ (1922-1944) - СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ КРАСНОЙ АРМИИ, ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА (1945, ПОСМЕРТНО)
Что делать? Анвар Гатауллин принимает решение направить горящий самолет на скопившиеся немецкие войска. Но случилось непредвиденное – не долетая примерно 500-600 метров до земли, самолет взрывается. Летчика взрывом выбрасывает из кабины, но в это время он чем-то зацепился кольцом от парашюта. Парашют успел раскрыться, и он приземлился не на землю, а на дерево. Его немцы сняли, так он попал в плен.
А наши всему экипажу присвоили звание Героев, а Никулин и так уже был Герой. Но они не знали, что Гатауллин остался жив.
Вот после войны он прибыл в полк, проходил проверку органами СМЕРШ, очень тщательную, и все оказалось нормально. Он ничем себя не скомпрометировал. После войны он еще летал, был старшим лейтенантом, стал капитаном. В этом звании и служил.
Мы с ним много лет общались, переписывались. Лет пять уже, как его не стало (прим. – интервью 2010 года). Вот такой был случай.
https://iremember.ru/memoirs....anovich
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Четверг, 15 Октября 2020, 15.09.52 | Сообщение # 2575 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| – После войны все ордена восстановили?
– Да. И что интересно, сижу я как-то дома. Вдруг приходит человек, вызывает меня в военкомат. Подумал еще: «Твою мать, опять что-нибудь не так. Где-то я опять наследил. Плохой из меня Штирлиц». Пришел в военкомат, а они награждают меня Орденом Красного Знамени. После плена, после сталинского лагеря – Красное Знамя! Откуда оно взялось, понятия не имею. Похоже, пока я сидел в немецком концлагере, комполка стыдно стало, и он написал посмертное представление. (В сводках о потерях записано «пропал без вести». Прим. – С. С.) После войны за меня вступались большие люди, писатели, генералы. Они обращались, чтобы мне дали звание Героя Советского Союза. В ответ лишь два слова – был в плену! Да и бог с ним теперь. Все у меня хорошо. Квартиру вовремя получил, какие-то льготы.
https://iremember.ru/memoirs....reevich
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Четверг, 15 Октября 2020, 15.39.01 | Сообщение # 2576 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| – Расскажите, как вас сбили над плацдармом…
Пока воевали, раздолбали всю Украину. Так мне ее жалко было. Но немцев выгнали. Подошли к Висле – большая, широкая река. Я тогда уже был заместителем командира эскадрильи. Сам комэска уже больше в штабе сидел. А летал все время я. Как чуть чего – так давай, вперед! Постоянно водил группы, по три, по шесть, и даже девятки. Все зависело от того, какие на земле шли бои. В тот раз повел шестерку. Подлетаю – внизу дым, пыль, пожары, идет страшный бой. Наши войска захватили Сандомирский плацдарм и удерживают его. Немцы собрали бронированный кулак, как это они обычно делали, ударили в одном месте и прорвали нашу оборонительную линию. Теперь надо было их остановить. Нашел я эти танки. Дали по ним разок, сделали круг, второй заход, третий... на третьем заходе у меня около кабины разрывается крупный зенитный снаряд. Шарахнуло меня как следует. Мотор разбило. Я хотел попробовать его запустить, смотрю – плечо дергается, а руки-то там нет. Плечо разбито, кровь, рука улетела за спину. На чем-то она еще держалась, бог ее знает. Тут я потерял сознание...
Сильный поток воздуха привел меня в сознание. Кабина разбита. Я начал соображать, где земля, где небо. Большой опыт полетов мне подсказывал, что надо удержать скорость. Правой рукой я бросил машину вниз, чтобы набрать скорость, разогнал ее и плавно положил на брюхо.
Мы остались живы. Но мы на немецкой территории. Стрелок вытащил меня из кабины. Ему повезло больше, он остался цел и невредим. Нас тут же окружила группа фашистских автоматчиков, причем такие элитные ребятки. Признаюсь вам, в школе я плохо учил немецкий язык. О чем до сих пор сожалею. Как бы он мне тогда пригодился. Вот они разговаривают, а я ни черта не понимаю, только улавливаю некоторые слова. Короче говоря, они, недолго думая, решили нас добить. Сначала выстрелили в голову стрелку, а потом – мне. А потом я ничего не помню.
(Из боевого вылета 22 августа 1944 года на штурмовку в районе Собутка – Писары (севернее г. Сандомир) не вернулись два экипажа: самолет Ил-2 № 1876585 гвардии лейтенанта Майорова Н. А. и самолет Ил-2 № 10234 младшего лейтенанта Мищенко Я. Н. После напряженного поиска выяснилось, что стрелком у Николая Андреевича был Михлин Рувин Борисович, 1925 г. р., уроженец города Смоленска. Именно его застрелили на месте вынужденной посадки немецкие автоматчики. Штурмовик лейтенанта Мищенко приземлился где-то неподалеку на плацдарме. Воздушный стрелок Ахмедов Ших Ахмедович и пилот Мищенко Яков Николаевич числятся пропавшими без вести. Прим. – С. С.Днем шел бой. Поздно вечером я чувствую, как кто-то меня ударил сапогом. Открыл глаза, смотрю – немцы. Это была немецкая похоронная команда. Опять что-то говорят по-немецки. Наверное, говорят, что этот еще жив. Видят мою летную форму. Добить его или возьмем его в плен? У них телега с лошадью. Кого-то закапывают, кого-то увозят. Они мне стали чего-то объяснять, мол, твой товарищ умер, убит.
Пуля попала мне в голову чуть ниже мозга и прошла навылет. Вся челюсть была разворочена. Рука висит, бог знает на чем. Крови из меня вылилось ведро. Можно взять комбинезон и выжимать как стираное белье.
Короче говоря, положили они меня на телегу, повезли. Чего-то долго везли. По этим буграм, кочкам… телегу трясет. Я испытывал страшные боли. Привезли на какое-то поле. Неподалеку город Ченстохов. Они устроили там временный лагерь. Колючая проволока, раненые орут. Воды нет, еды нет. Страшная картина. Лежу в темноте и замерзаю от холода. Мне хочется пить, кровопотеря жуткая. Нужна перевязка. Но никому до меня дела нет.
Потом настал день. Стали осматриваться: артиллеристы, танкисты, летчики, пехотинцы – все поле устлано ранеными. Что делали немцы? Они пригнали группу немецких врачей. Те без всякого наркоза делали операции. Такая своего рода казнь. Когда пришли за мной, то мои близлежащие товарищи сказали: «Не трогайте его. Он уже сам умрет. Ему и операции не надо». Не взяли. А так бы они меня обратно точно не принесли.
Еще несколько дней мучений. Прошу: «Дайте пить!» Достали мне из лужи воды, начали капать в рот. А зубы разбиты, одни осколки торчат. Ни есть, ни пить я не мог. Так, по капле, товарищи по несчастью давали мне воды из лужи. И это меня спасло.
Через несколько дней наши войска срезали этот танковый клин. Немцы начали эвакуацию лагеря. Погрузили нас в вагоны. Перед этим они перестреляли всех, кто им не был нужен. Причем погрузили и меня. Почему не стали добивать, не совсем понятно. Рука висит на честном слове, все лицо разбито. Такая огромная дыра. Если вода попадала в рот, то вытекала из дыры на челюсть. По дороге на станциях немцы открывали двери и показывали, какое зверье они везут. Демонстрировали нас. А мы все в крови, битые, раненые…
Привезли нас в Кюстринский лагерь на Одере. Большой такой лагерь, международный. Там содержались англичане и всякие прочие европейские пленные. Они регулярно получали посылки от Красного Креста. Каждый месяц приходили коробки с разнообразной едой. Русский сектор держали отдельно. Охраняли его жестко. От товарища Сталина ожидать посылок было бессмысленно, а помощь от Красного Креста нас не касалась. Поэтому нам давали, черт знает что.
Меня для начала бросили в палатку умирающих. Немцы всех педантично распределяли. Здоровые – сюда, раненые – туда. В русском секторе стояло несколько бараков по двести пятьдесят человек. Один барак целиком отвели для сбитых летчиков. Его охраняло гестапо. Они почему-то особенно приглядывали за летчиками. Короче говоря, попал я в этот барак. А ночью холод собачий. Кроме меня там лежало пятнадцать человек. Дружные ребята попались, помогали друг другу. Сами больные, израненные, пропихивали мне в рот кусочки мятого с водой хлеба. Там я познакомился с прекрасными людьми. Один из них оказался очень сильным хирургом. Синяков Георгий Фёдорович. (Попал в плен на ЮЗФ 05.10.41. – Прим. С.С.) Сам из Челябинска, работал при Челябинском тракторном заводе. Подошел ко мне, осмотрел. Говорит: «Надо тебя лечить, браток. Иначе гангрена и капут. Наркоза у меня нет. Впрочем, у меня вообще нет ничего. Но я буду тебя лечить. И ты должен выдержать. Как хочешь, но терпи. Буду ковыряться в живой ране без наркоза». А лечить немцы не разрешали ни своим врачам, ни нашим, из военнопленных. Георгию Фёдоровичу в свое время тоже сильно досталось – его сильно избили, когда взяли в плен. Он на фронте был начальником госпиталя. По ночам, когда немцы успокаивались, он лечил раненых. Были иногда такие моменты, когда они успокаивались. Может шнапс пили, или еще чего, не знаю.
https://iremember.ru/memoirs....reevich
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Валентин | Дата: Пятница, 16 Октября 2020, 11.55.45 | Сообщение # 2577 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 8033
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий ( )
Дочитал вышеупомянутую книгу до конца.
Увы, но ни об обстоятельствах последнего полета Летуновского, ни о судьбе экипажа в книге более ничего. Были... и нет их.
И ни об одном из невозвратившихся из боевого вылета нет сведений, что они попали в плен.
Летуновский Пётр Васильевич
Герой Советского Союза (Орден Ленина и медаль «Золотая звезда»)
История
https://foto.pamyat-naroda.ru/detail....2%D1%80
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Суббота, 17 Октября 2020, 11.28.57 | Сообщение # 2578 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий ( ) Прудников Николай Николаевич, 1905 года рождения, уроженец города Выборг ныне Ленинградской области, военинженер 3 ранга, призван в 1933 году, начальник электромеханического цеха Либавского судоремонтного завода «Тосмаре» Краснознамённого Балтийского флота. В 1937 году закончил Военно-Морскую Академию РККА. Участвовал в боевых действиях при обороне Либавы. При отходе из окружения 5 июля 1941 года был пленён близ Либавы (зеленая карта). Однако в его персональной карте (без фото) местом пленения назван город Фрауенбург (польский Фромборк). Весьма странное расхождение - расстояние от Либавы до Фромборка около 250 километров. Дата прибытия в Литцманнштадт неизвестна. Оттуда 29 июля отправлен, а 1 августа доставлен Хаммельбург. Лагерный номер 3369. При регистрации указал свою воинскую часть как... 15-й авиаполк. Видимо, имелся в виду 15-й отдельный разведывательный авиационный полк ВВС Краснознаменного Балтийского флота.
http://www.sgvavia.ru/forum/140-670-807059-16-1602233171
Уточнение от Константина Борисовича Стрельбицкого (г.Москва):
"...А не 15-я отдельная морская разведывательная эскадрилия ВВС КБФ ли? Как раз её "зона ответственности" его место пленения..."
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Суббота, 17 Октября 2020, 13.28.45 | Сообщение # 2579 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий ( ) А вот помнишь, я говорил, у нас старший по бараку в Лодзи был Лешка Ляшенко? Он искал кого-то кто мог подтвердить его пребывание в Лодзи, и ко мне тоже приставал. Я ему говорю: «Знаешь, Лешка, вроде ты парень ничего, хороший, но тебя сделали старшим по бараку. У немцев очень строгая субординация. Они старшими назначали только старших по званию. У нас в бараке было четыре капитана, а ты старший лейтенант. Тебя сделали старшим по бараку. Почему? За какие заслуги? Тем более что вас вызвали куда-то, проводили беседы, интересовались, кто что говорит и так далее. Так что, Леша, насчет Лодзи я писать ничего не буду. Зачем мне свою голову подставлять?»
http://www.sgvavia.ru/forum/140-670-807560-16-1602576518
https://www.litmir.me/br/?b=161347&p=15
По таким данным в ОБД Ляшенко не идентифицируется.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Суббота, 17 Октября 2020, 14.24.49 | Сообщение # 2580 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Цитата Геннадий ( ) " И девяткой перелетели на Воронежский фронт, где вошли в состав 81-го гвардейского бомбардировочного полка, став его третьей эскадрильей. 5 июля я совершил свой первый боевой вылет... — Большие были потери в полку? — Потери на Курской дуге в полку были, но незначительные, но за те два года, что я воевал, полк трижды обновлялся. Вскоре после Курской дуги я был назначен командиром звена. Помню, я вел звено, загорелся мой правый ведомый. Стрелок-радист выскочил кверху и рано раскрыл парашют и зацепился за хвостовой оперение. Самолет горит, падает, а он висит, ничего не может сделать. Летчик и штурман выскочили, в плен попали, в полк они не пришли…" https://www.litmir.me/br/?b=161347&p=31
http://www.sgvavia.ru/forum/140-670-807659-16-1602620760
Удалось их установить. Летчик, Иван Пляшечник, лагерный номер 3174. А вот с Селивановым сложнее: его немецких документов не обнаружено, или мемуарист ошибся. В УПК Селиванова дата окончания службы 13 августа 1943 года.
Требуется проверка по базам данных концлагерей.
http://www.sgvavia.ru/forum/140-670-539869-16-1456551842
ID 9489361
Фамилия Пляшечник
Имя Иван
Отчество Федорович
Дата рождения/Возраст __.__.1918
Место рождения Донбасс, Кагановический р-н, Шахта
Последнее место службы 1 гв. бад (164 гв. бад) 80 гв. бап
Воинское звание гв. ст. лейтенант
Причина выбытия пропал без вести
Дата выбытия 18.08.1943
Название источника донесения ЦАМО
Номер фонда источника информации 20001
Номер описи источника информации 2
Номер дела источника информации 3
https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=9489361
D 272172598
Фамилия Пляшечник
Имя Иван
Отчество Федорович
Дата рождения/Возраст 13.09.1918
Место рождения Украинская ССР, Ворошиловградская обл., г. Ворошиловград
Дата пленения 13.08.1943
Место пленения Харьков
Лагерь шталаг Луфтваффе 2
Лагерный номер 3174
Судьба попал в плен
Последнее место службы 80 полк бомб. авиац.
Воинское звание ст. лейтенант
Название источника донесения ЦАМО
Номер фонда источника информации Картотека военнопленных офицеров
https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=272172598
ID 9489362
Фамилия Селиванов
Имя Александр
Отчество Иванович
Дата рождения/Возраст __.__.1920
Место рождения Кировская обл., Нагорский р-н, д. Слобода
Последнее место службы 1 гв. бад (164 гв. бад) 80 гв. бап
Воинское звание гв. лейтенант
Причина выбытия пропал без вести
Дата выбытия 18.08.1943
Название источника донесения ЦАМО
Номер фонда источника информации 20001
Номер описи источника информации 2
Номер дела источника информации 3
https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=9489362
Селиванов Александр Иванович
Учетно-послужная картотека
Дата рождения: __.__.1920
Место рождения: Кировская обл., Нагорский р-н, Слободский с/с, д. Вешдеведы
Дата поступления на службу: __.09.1940
Воинское звание: лейтенант
Наименование воинской части: Краснодарское объединенное авиац. ВУ,81 гв. бап
Дата окончания службы: 13.08.1943
Информация об архиве -
Источник информации: ЦАМО
Номер шкафа: 675
Номер ящика: 1301
https://pamyat-naroda.ru/heroes....age%3D2
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
