Дата: Среда, 20 Марта 2019, 22.15.25 | Сообщение # 1
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
Медицинское обеспечение в годы Великой Отечественной войны
С первых же дней войны перед медицинской службой Советской Армии встали исключительно сложные и ответственные задачи. В обстановке ожесточенных оборонительных боев с наступающим противником от всех ее звеньев требовалась особая оперативность в работе по оказанию помощи раненым и эвакуации их из угрожаемых районов. Необходимо было также в крайне ограниченные сроки развернуть медицинскую службу частей и соединений, армий и фронтов по штатам военного времени, наладить четкую работу всех медицинских частей и учреждений.
Положение осложнялось еще и тем, что многие госпитали, медицинские склады и другие медицинские учреждения, в том число и вновь сформированные, были уничтожены, выведены из строя или захвачены противником.
Главное военно-санитарное управление (ГВСУ, начальник генерал-лейтенант медицинской службы Е. И. Смирнов) принимало энергичные меры к восполнению понесенных потерь и к удовлетворению возраставших запросов фронтов в медицинских силах и средствах. Если к началу войны в гарнизонных и эвакуационных госпиталях было развернуто 35 540 коек, то к 1 июля 1941 г. в действующей армии число госпитальных коек было доведено до 122 тыс., а к 1 августа 1942 г. — до 658 тыс.388
Однако действующая армия продолжала ощущать острый недостаток в госпиталях, санитарном транспорте, медицинском имуществе. К 16 июля 1941 г. Западный фронт имел всего лишь 17 тыс. коек. К началу Смоленского оборонительного сражения (июль — август 1941 г.) в армиях этого фронта имелось менее одной трети необходимых им медицинских частей и учреждений. В армиях Северо-Западного фронта примерно в тот же период насчитывалось в среднем по 700–800 коек и по 1000 мест в эвакоприемниках, а в госпитальной базе фронта — всего лишь 1800 коек. В армиях Западного и Калининского фронтов к началу контрнаступления под Москвой было в среднем развернуто по 2500—300 коек389.
Создавшаяся обстановка в немалой степени объяснялась тем, что значительная часть отмобилизованных лечебных учреждений в это время перебазировалась с запада на восток.
Вследствие эвакуации предприятий химико-фармацевтической промышленности резко уменьшилось или вовсе прекратилось производство, а следовательно, и поступление в войска многих видов медико-санитарного имущества и медикаментов. В начале войны потребность Северо-Западного фронта в палатках дивизионных медицинских пунктов (ДМП) в среднем была удовлетворена только на 20 процентов. Некоторые медико-санитарные учреждения призывали на фронт, не имея в достаточном количестве самого необходимого медицинского имущества.
Не совсем благополучно обстояло дело и с медицинскими кадрами. На Западном фронте на 12 июля 1941 г. имелась лишь половина штатной численности врачей. Исключительно тяжелым было положение с санитарами, санитарами-носильщиками и санитарными инструкторами.
Чтобы исправить положение, ГКО и Главное военно-санитарное управление в течение летне-осенней кампании 1941 г. и зимней кампании 1941/42 г. провели ряд важных организационных мероприятий. Некоторые учреждения, части и органы управления медицинской службы были упразднены, часть их подверглась серьезной реорганизации. Значительно сократились штаты и табели медико-санитарного имущества. Вместо трех типов полевых подвижных госпиталей (корпусные, войсковые и армейские) был создан один, произошло слияние Управления эвакуационного пункта и Управления госпитальной базы фронта. В результате органы управления медицинской службы стали более гибкими, а учреждения — менее громоздкими.
Главное внимание медицинской службы в период вынужденного отхода наших войск сосредоточивалось на обеспечении быстрого выноса и вывоза раненых с поля боя, оказании им квалифицированной медицинской помощи и дальнейшей эвакуации. Центральный Комитет партии и Советское правительство в августе 1941 г. приняли решение о представлении к правительственным наградам военных санитаров и носильщиков за вынос с поля боя раненых с их оружием или ручными пулеметами, расценивая их спасение как проявление высокой воинской доблести.
Летом и осенью 1941 г. на всей территории страны, в городах и рабочих поселках, санаториях и домах отдыха, была создана широкая сеть военных госпиталей, оборудованных необходимой аппаратурой и инструментарием, обеспеченных медицинским персоналом и медикаментами, вещевым имуществом и продовольствием. В целях улучшения медицинского обслуживания раненых и больных воинов были мобилизованы гражданские врачи и организована широкая подготовка среднего медицинского персонала. Раненых, поступающих с фронта, в госпиталях окружали большим вниманием и заботой. Врачи и сестры делали все необходимое для того, чтобы они снова быстро стали в строй. Советские люди становились донорами. Созданный в начале войны при ЦК ВКП(б) Всесоюзный комитет по обслуживанию раненых и больных бойцов и командиров Советской Армии объединил усилия ряда ведомств и организаций (Наркомздрав, ВЦСПС, ВЛКСМ, Исполком Красного Креста и Красного Полумесяца и других) по созданию и благоустройству госпиталей, улучшению организации питания раненых, сбору подарков для них и культурному обслуживанию390.
Государственный Комитет Обороны постановлением от 22 сентября 1941 г. возложил ответственность за медицинское обеспечение раненых на территории страны на Наркомат здравоохранения СССР, а в тыловых районах фронтов и армий — на Главное военно-санитарное управление Советской Армии. Все эвакогоспитали, сформированные в военное время, были переданы в подчинение Наркомздрава СССР, а эвакопункты — Главного военно-санитарного управления Советской Армии. При этом за управлением оставалось право контроля работы эвакогоспиталей Наркомздрава СССР. Было организовано лечение легкораненых непосредственно в тыловых районах дивизий и армий, что позволило резко сократить эвакуацию в глубокий тыл и ускорить возвращение воинов в свои части. В каждой армии были сформированы батальоны выздоравливающих легкораненых воинов (500 человек), а в стрелковой дивизии (при медико-санитарных батальонах) — команды выздоравливающих легкораненых (100 человек), требующих госпитального лечения не свыше 10–12 дней.
В ходе оборонительного сражения и контрнаступления советских войск под Москвой в октябре 1941 г. — январе 1942 г. медицинская служба приобрела исключительно ценный опыт, успешно использованный в последующем при организации и осуществлении медицинского обеспечения войск фронтов в крупных наступательных операциях второго и третьего периодов войны.
Деятельность медицинской службы в битве под Москвой протекала в своеобразных условиях. Тяжелые сдерживающие оборонительные бои, отход на новые рубежи обусловили большие санитарные потери; фронты имели относительно небольшую глубину армейских и фронтовых тыловых районов, ограниченное количество медицинских сил и средств. Значительные затруднения в медицинском обеспечении войск были связаны с довольно суровой зимой.
Сложное положение создалось в медицинской службе Западного фронта, которая потеряла много сил и средств и к началу оборонительного сражения под Москвой была укомплектована медицинскими частями и учреждениями далеко не полностью. Недоставало коек в госпиталях, санитарно-эвакуационного транспорта. На 2 ноября 1941 г. в 5-й армии Западного фронта насчитывалось всего четыре полевых госпиталя на 800 коек, в 16-й армии — два госпиталя на 400 коек и в 33-й армии — три госпиталя на 600 коек. Остальные армии этого фронта были укомплектованы госпиталями несколько лучше. Войсковая медицинская служба делала все возможное, чтобы обеспечить своевременный розыск, сбор и вынос раненых с поля боя. Ранняя суровая зима обострила проблему обогрева раненых на путях эвакуации. В условиях бездорожья и глубокого снежного покрова малочисленный автосанитарный транспорт не справлялся с эвакуацией раненых. Срочно сформированные вначале на Западном, а затем и на других фронтах конно-санитарные роты помогли решить этот вопрос.
Особенно большая нагрузка легла на медико-санитарные батальоны. В дни напряженных оборонительных боев в дивизионные медицинские пункты (ДМП) поступало до 500–600 раненых. Ввиду этого пришлось пойти на сокращение объема хирургической помощи. В отдельных медсанбатах оперировалось только 12–14 процентов раненых, требовавших хирургического вмешательства. После оказания квалифицированной помощи раненым на этих пунктах они эвакуировались в медицинские учреждения армий и фронтов.
Учитывая малочисленность армейских сил и средств и сложность обстановки, руководство медицинской службы Западного фронта перенесло центр тяжести лечебно-эвакуационных мероприятий на фронтовые госпитали. Они были выдвинуты в армейские тыловые районы и принимали основной поток раненых непосредственно из войск (ДМП). Основная часть лечебных учреждений первого эшелона фронтовой госпитальной базы развернулась в Москве и ее пригородах, что несколько облегчало положение. Второй эшелон этой базы находился в городах, расположенных северо-восточнее и восточнее столицы.
На протяжении всего оборонительного сражения под Москвой, осуществляя эвакуацию и лечение раненых, медицинская служба Центра, фронтов и армий в то же время наращивала силы и средства, готовила их к медицинскому обеспечению войск в ходе контрнаступления. К началу декабря 1941 г. заметно улучшилась обеспеченность армий и фронтов госпиталями и другими медицинскими учреждениями. В армиях Западного фронта уже имелось в среднем по 12 тыс. госпитальных коек, а во фронте — около 71 тыс.
С началом контрнаступления под Москвой медицинская служба Западного, Калининского и других фронтов основное внимание сосредоточила на осуществлении бесперебойной эвакуации раненых из войск в армейские и фронтовые лечебные учреждения. В первые же дни наступления загруженность армейских госпиталей в несколько раз превысила штатные возможности. Органы медицинской службы Западного и других фронтов прибегали к эффективному маневру силами и средствами, имевшимися в их распоряжении. Эвакуировав раненых из части медицинских учреждений госпитальной базы фронтов в глубь страны, они выдвинули их в армейские тыловые районы. На Западном фронте до конца контрнаступления на главных операционных направлениях были перемещены за наступающими армиями и развернуты три полевых эвакуационных пункта с их лечебно-эвакуационными учреждениями. Значительная часть госпиталей фронта развернулась в Москве. Четкая организация сортировки и распределения раненых по соответствующим лечебным учреждениям позволила эффективно использовать имеющиеся госпитальные силы и средства, хорошо поставить лечебную работу. Второй эшелон госпитальной базы Западного фронта размещался в Иванове, Владимире, Муроме, Сасово. Увеличение его коечной емкости позволило переключить сюда значительный поток раненых из армий, создать условия для разгрузки госпиталей первого эшелона госпитальной базы фронта и последующего маневра фронтовыми госпиталями.
Опыт организации медицинского обеспечения войск в битве под Москвой, особенно в период контрнаступления, показал исключительную важность рационального и эффективного использования имеющихся сил и средств, осуществления смелого маневра ими, тесного взаимодействия армейского и фронтового звеньев медицинской службы. Стало очевидным также и огромное значение подвижности, маневренности частей и учреждений медицинской службы, способности безотрывно продвигаться за наступающими войсками в условиях значительных санитарных потерь. Этих качеств медицинской службе фронтов, армий и соединений в то время еще недоставало.
Кроме того, в ходе контрнаступления под Москвой выявилось и решающее значение для успешной организации и осуществления медицинского обеспечения наличия в любой, даже самой напряженной обстановке во фронтах резерва сил и средств медицинской службы.
К началу второго периода Великой Отечественной войны медицинская служба накопила значительный опыт. В проведении лечебно-эвакуационных мероприятий утверждались единые принципы, работа медицинских частей и учреждений строилась более четко, организованно, эффективно. Этому способствовало укрепление медицинской службы, расширение коечной емкости лечебных учреждений, более целесообразное распределение коечной сети между фронтами, армиями и глубоким тылом. К 1 января 1943 г. число госпитальных коек в действующей армии увеличилось по сравнению с тем же периодом 1942 г. на 21,2 процента391.
Изменилось и соотношение госпитальных средств различного назначения. На 1 августа 1941 г. основная часть коечной емкости (68,1 процента) была сосредоточена в глубоком тылу, 22,8 процента ее находилось во фронтовом тылу и лишь 9,1 процента — в армейском тылу392. К началу 1942 г. положение почти не изменилось. Это вызывало большие трудности в организации и осуществлении медицинского обеспечения, резко сокращало возможности армейского звена медицинской службы, вынуждало эвакуировать большое количество раненых и больных в глубинные районы страны. Если в первые месяцы войны сложившееся положение в какой-то мере отвечало условиям боевой обстановки, то в последующем, со стабилизацией стратегической обороны наших войск и проведением крупных наступательных операций, оно лишь создавало трудности в медицинском обеспечении войск фронтов. Были приняты меры к перемещению основной части коечной сети во фронтовые и армейские тыловые районы. В сентябре 1942 г. число госпитальных коек в глубоком тылу составило 48,3 процента, во фронтах — 35,3 и в армиях — 16,4 процента общей коечной емкости, а к январю 1943 г. — соответственно 44,9 и 27,5 процента393.
Не менее важным мероприятием явилось значительное повышение обеспеченности медицинской службы действующей армии полевыми подвижными госпиталями. На 1 января 1942 г. количество коек в полевых подвижных госпиталях составляло всего лишь 9,1 процента общей коечной емкости госпитальных баз фронтов и армий. Во втором периоде войны количество этих коек значительно возросло и на 1 января 1943 г. составило 27,6 процента394.
Значительно улучшилась укомплектованность медицинских частей и учреждений действующей армии медицинскими кадрами. По состоянию на 1 мая 1943 г. медицинская служба фронтов, армий, соединений и частей была укомплектована врачами на 92 процента, фельдшерами — на 92,9 процента. Улучшилась обеспеченность действующей армии и врачами-специалистами395. Все это позволило внести серьезные изменения в организацию лечебно-эвакуационных мероприятий, улучшить работу лечебных учреждений, более целесообразно решать многие вопросы медицинского обеспечения войск фронтов в ходе проводимых операций. Это проявилось прежде всего в повышении роли армейских и фронтовых госпитальных баз, в резком увеличении контингентов раненых, завершавших лечение в медицинских учреждениях армий и фронтов и возвращавшихся в строй. Если в период битвы под Москвой за пределы тыловых районов фронтов было эвакуировано 70 процентов раненых, то в Сталинградской битве — 53,8 процента. В битве под Курском из лечебных учреждений госпитальной базы Воронежского фронта было эвакуировано 17,6 процента, Брянского фронта — 28, Степного фронта — 7,5 процента всех раненых. В целом из госпитальных баз четырех фронтов, участвовавших в битве под Курском, было эвакуировано лишь 22,9 процента раненых. В пределах тыловых районов фронтов лечилось и подавляющее количество больных. В глубинные районы страны в этой операции было направлено лишь 8,9 процента больных (под Москвой — 46 процентов)396. Рост коечной сети в действующей армии, укрепление госпиталями различного профиля госпитальных баз армий и фронтов, особенно действующих на важнейших оперативно-стратегических направлениях, создавали более благоприятные условия для успешного осуществления лечебно-эвакуационных мероприятий, чем в первом периоде войны.
Исключительно важное значение для повышения качества работы медицинской службы и улучшения результатов лечения раненых и больных имело и то обстоятельство, что в этот период была успешно решена, по существу впервые в истории отечественной военной медицины, проблема организации и осуществления специализированной медицинской помощи. Оказание специализированной медицинской помощи раненым и больным в лечебных учреждениях армейских и фронтовых госпитальных баз регламентировалось системой этапного лечения с эвакуацией по назначению и являлось одной из важнейших ее особенностей. Однако в первые годы войны реализовать это положение не удалось. И хотя элементы специализации лечебных учреждений фронтовых госпитальных баз (и в меньшей степени армейских) отмечались на ряде фронтов еще в 1941 г., тяжелое положение с коечной емкостью, нехватка медицинских кадров, прежде всего врачей-специалистов, необходимого инструментария, оснащения и другие обстоятельства не позволяли развернуть специализированную медицинскую помощь в необходимом объеме. Она осуществлялась в этот период лишь в лечебных учреждениях глубокого тыла.
Во втором периоде войны благодаря всесторонней помощи, оказываемой медицинской службе Коммунистической партией, Советским правительством, Ставкой Верховного Главнокомандования и командованием Тыла Советской Армии, были созданы соответствующие материальные и организационные предпосылки для широкого развертывания специализированной медицинской помощи раненым и больным, начиная с лечебных учреждений армейских госпитальных баз. Специализация полевых госпиталей, входящих в состав армейских и фронтовых госпитальных баз, осуществлялась за счет придания им специализированных групп из отдельных рот медицинского усиления (ОРМУ). Наряду с этим в госпитальные базы фронтов, а в ряде случаев и в армейские госпитальные базы включались специализированные эвакуационные госпитали (хирургические, терапевтические, психоневрологические и другие). В целом коечная сеть госпитальных баз профилировалась по 10–12 и более специальностям. Это позволяло при тяжелых и сложных ранениях или заболеваниях личного состава войск обеспечить помощь высококвалифицированных врачей-специалистов в достаточно ранние сроки. Несмотря на сложные условия, в которых приходилось работать медицинской службе во втором периоде войны, показатели исходов лечения раненых и больных по сравнению с предшествующим периодом войны заметно улучшились. По данным Главного военно-санитарного управления Советской Армии, в 1942 г. из полевых лечебных учреждений и эвакуационных госпиталей фронтов было возвращено в строй 52,6 процента общего количества раненых и больных с определившимися исходами. В 1943 г. этот показатель повысился до 65 процентов397. Qui quaerit, reperit
Дата: Среда, 20 Марта 2019, 22.15.39 | Сообщение # 2
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
Наряду с улучшением качества работы лечебных учреждений армейских и фронтовых госпитальных баз возросшая эффективность лечения раненых и больных была обусловлена также значительным повышением уровня работы войскового звена медицинской службы, более четкой организацией и осуществлением выноса и вывоза раненых с поля боя и расширением активности хирургической работы на дивизионных медицинских пунктах. Во втором периоде войны дивизионные медицинские пункты стали центром квалифицированной хирургической помощи раненым в войсковом тылу. Если в первый год войны, в обстановке вынужденного отхода наших войск и усиленной эвакуации раненых в глубокий тыл, хирургическая помощь на дивизионных медицинских пунктах составляла в среднем 26,7 процента поступивших раненых, то в последующие годы положение существенно изменилось. Хирургическая помощь на дивизионных медицинских пунктах в период уничтожения окруженной группировки немецко-фашистских войск под Сталинградом составляла 42,8 процента, во время Курской битвы — 48,7, в Белорусской операции — 62,1 процента398. Высокие показатели оказания квалифицированной медицинской помощи на этих пунктах отмечались и в последующих наступательных операциях.
На ДМП осуществлялась основная масса первичных хирургических обработок ран. Там же производились и серьезные хирургические вмешательства по поводу проникающих ранений груди, живота. По обобщенным данным, на ДМП было оперировано 72,6 процента раненых, получивших первичную хирургическую обработку, в хирургических полевых подвижных госпиталях (ХППГ) — 18,8, в госпитальных базах армий — 7 и в госпитальных базах фронтов — 0,9 процента. Таким образом, подавляющее большинство раненых было оперировано на ДМП399. Не случайно дивизионные медицинские пункты получили название «главной операционной».
Следует подчеркнуть, что хирургическая активность на дивизионных медицинских пунктах способствовала приближению хирургической помощи к раненому, возможно раннему выполнению необходимых операций. Выполнение основного объема первичных хирургических обработок и оперативных вмешательств на ДМП позволило сосредоточить усилия лечебных учреждений госпитальных баз армий и фронтов на оказании специализированной медицинской помощи раненым, на выполнении сложных операций, требующих участия высококвалифицированных врачей-специалистов, соответствующего оснащения и условий.
Во втором периоде войны важное значение приобрело внедрение в практику медицинского обеспечения войск действующей армии и работы медицинских учреждений в глубине территории страны эффективных методов лечения раненых и больных, позволяющих добиваться наилучших результатов в возможно более короткие сроки. Предупреждение различных осложнений, снижение продолжительности лечения означало быстрый возврат в строй многих сотен воинов.
Изучением опыта работы лечебных учреждений, анализом исходов лечения, поиском новых эффективных методов хирургического лечения ранений и их осложнений занимались ведущие ученые нашей страны. Для разработки действенных средств борьбы с шоком — тяжелейшим осложнением огнестрельных ранений — по инициативе Н. Н. Бурденко были созданы специальные врачебные бригады, в состав которых входили опытные специалисты. Эти бригады выезжали в действующую армию, на передовые этапы медицинской эвакуации и там испытывали новые методы лечения, определяли наиболее эффективные и надежные средства. Полученный опыт обобщался и становился достоянием всего медицинского состава. Методические письма, специальные указания Главного военно-санитарного управления и главных специалистов разъясняли порядок применения новых методов и средств лечения, помогали войсковым врачам быстрее освоить их.
Настойчиво решалась во втором периоде войны еще одна исключительно важная задача — внедрение в медицинское обеспечение войск фронтов, в работу всех лечебных учреждений единых принципов оказания медицинской помощи и лечения раненых и больных. Призыв в Вооруженные Силы большого числа гражданских врачей, имевших различную квалификацию и опыт практической работы, принадлежавших к различным научным школам и направлениям, мог привести к тому, что на различных этапах медицинской эвакуации врачи пользовались бы различными методами лечения раненых и больных.
В условиях мирного времени, в гражданских лечебных учреждениях, где больной, как правило, лечится до конечного исхода, такой подход вполне правомерен, так как он положительно сказывается на состоянии здоровья больного. В условиях военного времени, когда каждый раненый и больной вынужден проходить значительное число этапов медицинской эвакуации, а мероприятия, проводившиеся на каждом из них, последовательно дополнялись и расширялись, отсутствие единого метода лечения, единого подхода к ранению или заболеванию могло быть чревато самыми тяжелыми последствиями. Наиболее отчетливо необходимость такой единой врачебной тактики проявилась в отношении к наложению первичного шва на огнестрельную рану. Призванные в армию гражданские врачи, привыкшие к работе в мирных условиях, поначалу стремились после хирургической обработки зашивать рану наглухо, надеясь на быстрое и гладкое заживание. Однако после такой обработки на последующие этапы раненые поступали с явлениями воспаления. Врачи были вынуждены снова снимать швы и бороться с развившимися осложнениями. Вот почему вопросы применения единых преемственных, наиболее эффективных методов лечения, позволявших превратить весь лечебно-эвакуационный процесс в единое неразрывное целое, всегда находились в центре внимания руководства медицинской службы Советской Армии.
В декабре 1942 г. начальником Главного военно-санитарного управления была дана директива всем начальникам санитарных управлений фронтов, в которой говорилось: «Имею сведения, что главные хирурги фронтов применяют методы лечения раненых, которые не предусмотрены нашими указаниями. Предлагаю: 1) запретить отсебятину в военно-полевой хирургии; 2) всякое нововведение должно проводиться только с разрешения Главвоенсанупра».
Главное военно-санитарное управление настойчиво и последовательно внедряло в практику деятельности медицинской службы единое понимание принципов медицинского обеспечения войск и методов оказания квалифицированной и специализированной медицинской помощи и лечения раненых и больных. Оно принимало энергичные меры по внедрению научно обоснованных методов лечения раненых и больных в тыловых районах армий и фронтов, а также в глубине страны. Центральные органы военно-медицинской службы издавали большое количество директив, руководств, служебных писем, имевших важное значение для улучшения медицинского обеспечения войск действующей армии. Большую организационную и методическую работу проводили на местах ведущие специалисты военно-медицинской службы. Все это способствовало тому, что во втором периоде войны единые положения и принципы медицинского обеспечения войск действующей армии стали достоянием всего врачебного состава армии и флота и легли в основу его практической деятельности.
Исключительно важной в этом отношении была роль ученого медицинского совета при начальнике Главного военно-санитарного управления, в состав которого входили видные ученые-медики нашей страны. За годы войны было созвано несколько пленумов ученого медицинского совета, на которых обсуждались важнейшие вопросы организации медицинского обеспечения войск фронтов, анализировались итоги деятельности медицинской службы армии и флота, рассматривались методы лечения различных ранений и заболеваний. В их работе большое внимание уделялось обобщению, утверждению и внедрению в практику медицинского обеспечения войск единых принципов и методов работы медицинской службы действующей армии и глубокого тыла.
Материалы пленумов ученого медицинского совета, как правило, становились своего рода программой совершенствования медицинского обеспечения войск фронтов и сил флотов, неуклонного повышения уровня лечебной работы. В них содержались научно обоснованные рекомендации, основывающиеся на опыте и возможностях медицинской науки и практики. Об актуальности вопросов, выносившихся на обсуждение этих пленумов, свидетельствует уже одно их перечисление. Так, на VI пленум ученого медицинского совета, состоявшийся в августе 1942 г., были вынесены вопросы диагностики и лечения шока, организации неврологической помощи раненым с огнестрельными повреждениями периферической нервной системы, лечения нарушений общего питания и авитаминозов и другие проблемы. В апреле 1943 г. VII пленум ученого медицинского совета обсудил вопросы восстановительной хирургии, огнестрельных ранений суставов, ампутации, вторичного шва, вопросы военно-полевой терапии и, в частности, диагностики и лечения нефритов военного времени и пневмоний у раненых. С докладами по указанным проблемам выступали ведущие специалисты и руководители военно-медицинской службы Советской Армии Е. И. Смирнов, Н. Н. Бурденко, С. С. Гирголав, М. С. Вовси, П. И. Егоров и другие.
В результате принятых мер качество лечебной работы в медицинских учреждениях действующей армии и в глубине страны постоянно повышалось. Серьезные успехи были достигнуты в лечении таких тяжелых осложнений, как шок и анаэробная инфекция. Широкое развитие получило переливание крови раненым. Как известно, основной причиной гибели раненых при всех ранениях, кроме черепных, в годы войны являлись шок и потеря крови. По данным специальных разработок, шок в сочетании с потерей крови и в изолированном виде отмечался у погибших при проникающих ранениях груди в 68,4 процента, живота — в 42,3 процента, при огнестрельных переломах бедра — в 59,7 процента случаев. Понятно, что применение целого комплекса противошоковых мероприятий, и прежде всего переливание крови, сыграло огромную роль в борьбе за спасение жизни раненых. Вследствие постоянного совершенствования службы крови количество переливаний в годы войны все время увеличивалось. В 1943 г. переливание крови было произведено 13,4 процента всех раненых, в 1944 г. — 26,1, в 1945 г. — 28,6 процента400. Широко развернувшееся в стране донорство позволило снабжать медицинскую службу консервированной кровью в достаточном количестве. Только в 1942 г. в действующую армию было отправлено 140 тыс. литров консервированной крови, а в 1943 г. — 250 тыс. литров401.
Успешно осуществлялось также лечение больных солдат и офицеров. Перед военными терапевтами встала задача разработки системы профилактики и лечения заболеваний, связанных со специфическими условиями ведения войны, с географическими особенностями театров военных действий. В трудной обстановке оборонительных операций, таких, как защита блокированного Ленинграда, оборона Севастополя и Одессы, получили распространение болезни нарушения питания, авитаминозы и другие. Терапевты в содружестве с гигиенистами разработали целый комплекс мероприятий, направленных на предупреждение заболеваний личного состава войск действующей армии и сил флота. Несмотря на исключительно тяжелые условия, оказание медицинской помощи и лечение больных было организовано на должном уровне. Терапевты сыграли важную роль в организации лечения раненых в послеоперационный период. Тщательный анализ причин и характера осложнений, возникающих после операций по поводу ранений груди, живота, конечностей, позволил выработать ряд мер по их предупреждению. Наиболее важное место занимало предупреждение и лечение пневмонии — частого осложнения огнестрельных ранений.
Во втором периоде войны медицинская служба решала серьезные задачи санитарно-гигиенического и противоэпидемического обеспечения войск. Санитарно-эпидемическое состояние действующей армии в этот период ухудшилось. На ряде фронтов отмечалось повышение заболеваемости дизентерией, сыпным и брюшным тифом. На Западном и Донском фронтах возникла серьезная вспышка туляремии. Опасным для войск являлось состояние освобожденных от фашистской оккупации районов советской территории. Чрезвычайно тяжелые жилищно-бытовые условия, в которых находилось местное население, голод, отсутствие медицинской помощи приводили к широкому распространению инфекционных болезней. Возникла угроза заноса этих болезней в войска. Требовались широкие предупредительные мероприятия в войсках и среди местного населения.
Медицинская служба выполнила в этот период и в последующие годы огромный объем работы в этой области. Проводились массовые профилактические прививки среди личного состава войск, осуществлялся строгий контроль за водоснабжением, исключались контакты личного состава с населением в неблагополучных в санитарно-гигиеническом и эпидемическом отношении районах. Широкие оздоровительные мероприятия проводились среди местного населения. Так, в 1943 г. силами и средствами медицинской службы фронтов и армий было подвергнуто санитарной обработке только в эпидемических очагах более 1,5 млн. человек гражданского населения и продезинфицировано 1,7 млн. комплектов одежды402. Благодаря четкой организации и успешному проведению широкого комплекса противоэпидемических мероприятий войска действующей армии были ограждены от распространения инфекционных болезней и возникновения массовых эпидемий.
Медицинская служба действующей армии оказала огромную помощь гражданскому здравоохранению, помогая восстановить на освобождаемых территориях систему медицинского обслуживания населения. Этой стороне деятельности военно-медицинской службы уделялось огромное внимание и в последующие годы войны, особенно в период изгнания немецко-фашистских войск с советской земли и освобождения порабощенных фашистской Германией народов европейских государств. Помимо обширной противоэпидемической работы в войсках больших усилий требовало оказание медицинской помощи гражданскому населению. В январе — марте 1944 г. только госпитали 1-го Белорусского фронта приняли на лечение свыше 10 тыс. больных сыпным тифом.
В ходе операций второго периода войны медицинской службе пришлось столкнуться с рядом особенностей и серьезных трудностей. Во время контрнаступления под Сталинградом лечебно-эвакуационное обеспечение войск осуществлялось крайне ограниченными силами и средствами. Ввиду этого лечебные учреждения госпитальных баз армий и фронтов были заполнены ранеными и больными на 80–90 процентов. Между тем резервными средствами медицинская служба не располагала. Для приема раненых из войск армейские и фронтовые госпитали развертывались на 150–200 процентов сверх штатной емкости. Вследствие большого удаления армейских и фронтовых госпитальных баз от линии фронта, недостатка санитарного автотранспорта серьезные трудности возникли при организации и осуществлении эвакуации раненых и больных. Но относительно невысокий уровень санитарных потерь, сравнительно небольшая глубина наступления позволили обеспечить эвакуацию и лечение раненых имеющимися силами и средствами.
На основе опыта, приобретенного в Сталинградской битве, в ходе контрнаступления под Курском был осуществлен смелый и эффективный маневр силами и средствами медицинской службы. Приближение первого эшелона госпитальной базы Центрального фронта к армиям позволило сохранить госпитальные базы армий для медицинского обеспечения в наиболее напряженный период наступательных действий. Развертывание первых эшелонов фронтовых госпитальных баз в армейских тыловых районах в последующих наступательных операциях стало эффективным и распространенным видом маневра силами и средствами медицинской службы, создавшим условия для оптимального использования армейских лечебных учреждений в ходе наступления.
В битве под Курском только в лечебных учреждениях Брянского фронта было произведено 67 073 оперативных вмешательства, 15 634 переливания крови, свыше 90 тыс. иммобилизаций403. Медицинская служба этого же фронта возвратила в строй к концу операции около 34 тыс. раненых и больных404.
Большую роль сыграли госпитали для легкораненых (ГЛР), которые были официально введены в штат армий и фронтов в конце 1941 — начале 1942 г. В одном только 2603-м госпитале за шесть месяцев 1943 г. было излечено и возвращено в строй 7840 воинов405.
В завершающем периоде войны, в ходе осуществления таких крупных наступательных операций, как Корсунь-Шевченковская, Белорусская, Львовско-Сандомирская, Ясско-Кишиневская, Восточно-Прусская, Висло-Одерская, Берлинская, от медицинской службы требовалась исключительно напряженная работа, широкое применение новых форм и методов организации и осуществления медицинского обеспечения. Решающими условиями успеха медицинского обеспечения войск фронтов в этот период стали способность органов управления медицинской службы фронтов и армий осуществлять быструю перегруппировку своих сил и средств в целях обеспечения стремительно наступающих войск, умение сосредоточить основные усилия службы на направлении главных ударов, своевременно осуществить необходимый маневр силами и средствами в ходе развития операций.
Решительность целей в наступательных операциях, участие в них огромных масс живой силы, боевой техники и вооружения предопределяли напряженность и ожесточенность боевых действий, а следовательно, и большие санитарные потери. Медицинское обеспечение войск, участвующих в этих операциях, требовало решения исключительно сложных и трудных задач по немедленному выносу (вывозу) раненых с поля боя, своевременному оказанию им квалифицированной медицинской помощи, быстрой эвакуации в армейские и фронтовые госпитали и последующего лечения их. Например, в Висло-Одерской наступательной операции в 8-й гвардейской армии 28,3 процента всех раненых были доставлены на полковые медицинские пункты в течение часа после ранения, 32 процента — одного-двух часов и 23,3 процента — двух-трех часов, то есть более 83 процентов раненых поступило на полковые медицинские пункты (ПМП) в первые три часа после ранения406. Такие сроки обеспечивали своевременное оказание раненым необходимой медицинской помощи.
В третьем периоде войны медицинская служба располагала гораздо большими силами и средствами, чем в первом и во втором периодах. Значительно возросла ее коечная емкость. Увеличилось количество полевых подвижных госпиталей в армиях и во фронтах. Более совершенной стала организационно-штатная структура всех звеньев службы, улучшились оснащенность медицинских частей и учреждений техническими средствами, обеспечение медикаментами и медицинским имуществом.
К началу операций завершающего периода войны органам управления медицинской службы удавалось создать достаточно мощную группировку лечебных учреждений в составе госпитальных баз армий и фронтов. Тем не менее в периоды наиболее напряженных боевых действий, особенно на направлениях главных ударов, армейские и фронтовые госпитали работали со значительной перегрузкой. Но в целом обеспеченность оперативных объединений госпитальными койками была вполне удовлетворительной. В Берлинской наступательной операции только в лечебных учреждениях 1-го Украинского фронта насчитывалось 141,6 тыс. коек, в том числе свыше 60 тыс. в армиях407.
Для того чтобы квалифицированная медицинская помощь была максимально приближена к наступавшим войскам, — а этот принцип был в работе медицинской службы ведущим на протяжении всей войны, — медицинские части и учреждения должны были в условиях высоких темпов наступления войск неоднократно перемещаться в ходе операции, продвигаться за наступающими соединениями. Особенно частыми были перемещения полковых и дивизионных медицинских пунктов. В осуществлении такого рода маневра медицинскими силами и средствами был накоплен уже достаточный опыт. Широко использовался резерв медицинских частей и учреждений, созданный военно-санитарными управлениями фронтов в период подготовки и в ходе операций.
Однако следует отмстить, что в наступательных операциях завершающего периода войны медицинская служба нередко с большим трудом справлялась с задачами быстрой перегруппировки госпиталей и других медицинских учреждений на большие расстояния, с продвижением их за наступающими войсками, особенно в тяжелых условиях весенней распутицы. Характер боевых действий и сложившаяся обстановка часто требовали более совершенного технического оснащения медицинских частей и учреждений. В целом же четкое планирование организации медицинского обеспечения, применение эффективных форм и методов работы, смелый и оперативный маневр имеющимися силами и средствами, создание достаточно мощного резерва медицинских частей и учреждений в распоряжении начальников военно-санитарных управлений фронтов и правильное его использование обеспечивали успешное решение всех задач. Как правило, вынос (вывоз) раненых с поля боя и оказание им первой медицинской помощи осуществлялись в крайне сжатые сроки. В ходе Берлинской операции на полковые медицинские пункты поступило 74,5 процента всех раненых в первые четыре часа после ранения. Некоторые категории раненых, и прежде всего тяжелораненые, оперировались в основном на дивизионных медицинских пунктах. На 3-м Белорусском фронте в Восточно-Прусской операции раненных в грудь с проникающими ранениями и открытым пневмотораксом на дивизионных медицинских пунктах было оперировано 93,8 процента, без открытого пневмоторакса — 73,7, раненных в живот с проникающими ранениями — 76,8, раненных в бедро с повреждениями кости — 94,2 процента408. Наряду с этим заметно улучшилась организация специализированной медицинской помощи. В лечебных учреждениях армейских и фронтовых госпитальных баз она оказывалась в ранние сроки, что повышало ее эффективность и обеспечивало высокие результаты лечения. Значительно повысилась ее дифференциация. В госпитальных базах армий специализированная медицинская помощь оказывалась раненым и больным по 10–12, в госпитальных базах фронта — по 20–24 профилям.
Повысились квалификация и практический опыт всего медицинского состава, его подготовленность к работе в трудных условиях обстановки, умение успешно решать сложные масштабные задачи организации и осуществления медицинского обеспечения крупных наступательных операций.
Четкая и эффективная организация работы медицинской службы в годы Великой Отечественной войны позволила достичь высоких результатов в лечении раненых и больных. Медицинская служба 1-го Украинского фронта, например, только за первое полугодие 1944 г. возвратила в строй свыше 286 тыс. раненых и больных воинов. Этого личного состава было достаточно для укомплектования почти 50 дивизий того времени. Медицинская служба 2-го Украинского фронта за последние два года войны вернула в войска 1 055 тыс. воинов409.
Военно-медицинская служба возвратила в строй за годы минувшей войны 72,3 процента раненых и 90,6 процента больных. На протяжении всей войны личный состав Советских Вооруженных Сил был надежно защищен от массовых эпидемий — неизбежного и страшного спутника прошлых войн. Столь высоких результатов в медицинском обеспечении войск действующей армии не удавалось достичь ни одной армии капиталистических стран как в ходе второй мировой войны, так и в предыдущих войнах.
В сложных и трудных условиях приходилось действовать военным медикам — на переднем крае под огнем противника, в партизанских отрядах, в осажденных городах, в штурмовых группах и десантных отрядах, на Крайнем Севере, в горах Кавказа и на Карпатах, в лесисто-болотистой и пустынной местности. И всюду военные медики умело и самоотверженно выполняли свой благородный и гуманный долг. Множество примеров высокого мужества и героизма, проявленного военными медиками, хранит история Великой Отечественной войны.
В бою под селом Вербовье Запорожской области санинструктор 907-го стрелкового полка 244-й стрелковой дивизии В. Гнаровская, защищая раненых, ожидавших эвакуации в тыл, от прорвавшихся фашистов, подорвала связкой гранат вражеский танк и ценой своей жизни спасла раненых. Ей посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
При форсировании Керченского пролива и захвате плацдарма на Керченском полуострове в числе первых высадился на побережье в районе Эльтигена старшина медицинской службы С. Абдуллаев. Под сильным огнем противника он оказывал медицинскую помощь раненым и выносил их в укрытие. Защищая раненых от наседавшего врага, в рукопашной схватке уничтожил пять фашистов, но и сам был тяжело ранен. Старшине медицинской службы С. Абдуллаеву присвоено звание Героя Советского Союза. Летом 1944 г. он погиб смертью храбрых.
Полным кавалером ордена Славы стал санитарный инструктор танковой части В. Гапонов. Особое мужество и бесстрашие проявил Гапонов при форсировании Вислы. Он вытащил из горящих танков 27 раненых, вынес их с поля боя и оказал первую медицинскую помощь. Подобных примеров можно привести очень много.
Массовый героизм военных медиков, их самоотверженный труд был высоко оценен Коммунистической партией и Советским правительством. 44 медицинских работника удостоены звания Героя Советского Союза, более 115 тыс. награждены орденами и медалями, из них орденом Ленина — 285 человек.
Успешно справиться со сложными и трудными проблемами организации и осуществления медицинского обеспечения войск действующей армии в годы Великой Отечественной войны удалось прежде всего благодаря тому, что военно-медицинская служба Советской Армии опиралась в своей работе на передовые научные принципы. В годы войны ею была успешно реализована научно обоснованная эффективная система этапного лечения раненых и больных в сочетании с эвакуацией по медицинским показаниям. В ходе войны были выработаны целесообразные организационные формы, методы и способы лечебно-эвакуационного, санитарно-гигиенического и противоэпидемического обеспечения войск действующей армии. Высокий научный уровень лечебно-эвакуационных мероприятий, глубокий анализ и обобщение опыта работы медицинской службы в различных условиях обстановки, применение наиболее передовых и эффективных методов лечения, стремление к широкому использованию новейших достижений медицинской науки и практики способствовали постоянному повышению уровня медицинского обеспечения войск.
Успешные результаты деятельности военно-медицинской службы в годы войны были обеспечены также и тем, что она располагала опытными, высокоподготовленными, беззаветно преданными Коммунистической партии и социалистической Родине медицинскими кадрами. В действующей армии, на многочисленных фронтах вместе с рядовыми врачами работали крупнейшие ученые, известные всей стране специалисты. Среди личного состава военно-медицинской службы в годы войны было 4 академика, 22 заслуженных деятеля наук, 275 профессоров, 308 докторов наук, 558 доцентов и 2000 кандидатов наук410. Высокой профессиональной подготовкой отличались также войсковые врачи и специалисты лечебных учреждений. Большую роль в подготовке военно-медицинских кадров в предвоенные годы и в годы войны сыграла Военно-медицинская академия имени С. М. Кирова и другие учебные заведения.
Талантливыми, умелыми руководителями медицинской службы и организаторами медицинского обеспечения войск действующей армии проявили себя в годы войны многие офицеры и генералы медицинской службы, возглавлявшие деятельность личного состава органов управления, медицинских частей и учреждений. Им принадлежит немалая заслуга в эффективной организации и успешном осуществлении медицинского обеспечения войск фронтов в ряде крупных оборонительных и особенно наступательных операций советских войск. Не случайно многие из этих генералов и офицеров были награждены полководческими орденами, в том числе М. Н. Ахутин, А. Я. Барабанов, Е. И. Смирнов, Н. Н. Еланский и другие. Н. Н. Бурденко, Ю. Ю. Джанелидзе, Л. А. Орбели было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
Военно-медицинская служба в годы войны в своей повседневной деятельности опиралась на всемерную помощь и поддержку Центрального Комитета Коммунистической партии, Государственного Комитета Обороны, Советского правительства, Ставки Верховного Главнокомандования, командования Тыла Советской Армии, всего советского народа. В оказании помощи военным медикам, в уходе за ранеными и больными участвовало свыше 25 тыс. санитарных дружинниц и около 200 тыс. активисток, подготовленных организациями Красного Креста и Красного Полумесяца. В период войны в стране было 5,5 млн. доноров. Они дали фронту свыше 1,7 млн. литров крови и помогли спасти жизнь тысячам раненых воинов411.
В годы Великой Отечественной войны личный состав медицинской службы успешно справился со своими задачами, внес достойный вклад в дело победы над врагом. Он приобрел бесценный опыт организации и осуществления медицинского обеспечения войск действующей армии.
Дата: Среда, 01 Июля 2020, 19.30.46 | Сообщение # 3
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
Война без эпидемий. Как советские врачи побеждали вирусы на фронте и в тылу
"Победу мы выиграли ранеными" — эта фраза маршала Константина Рокоссовского означает, что победили в войне солдаты, которых врачи быстро возвращали в строй не только после ранений, но и в случае появления заразных заболеваний. Какие же меры принимали медики, чтобы справиться не с внешним, а с внутренним врагом — бактериями и вирусами
В годы войны, когда не только о "социальной дистанции", но даже и о выборе медикаментов говорить не приходилось, а нужно было обходиться скудным арсеналом: пенициллином, марганцовкой, стрептоцидом, — советской медицине предстояло пройти серьезнейший экзамен и проверку сил. И она выдержала испытания более чем достойно.
Работа сверху
После начала войны, когда из-за перемещения, часто хаотического, огромных масс населения стало невозможно соблюдать даже элементарные санитарные нормы, сразу ухудшилась эпидемическая обстановка: стали распространяться острые кишечные заболевания и дизентерия, сыпной тиф, малярия, вирусный гепатит, туляремия и другие инфекции.
Допустить распространение болезней было нельзя. Наркомздрав и Народный комиссариат путей сообщения СССР через неделю после начала войны издали "Положение о медико-санитарном обслуживании населения, эвакуируемого из угрожаемых районов", в котором были расписаны действия территориальных органов здравоохранения и врачебно-санитарной службы транспорта.
Постановление предписывало: поголовно привить против острых кишечных инфекций "призывной контингент" и население крупных городов; своевременно диагностировать и быстро госпитализировать инфекционных больных.
Вакцины
Для купирования кишечных инфекций использовали формоловую вакцину, либо тривакцину — против тифа, паратифов, А и В, либо пентовакцину — те же компоненты плюс два дизентерийных антигена.
В 1941 году иммунологи супруги Николай Александров и Нина Гефен разработали первую в мире поливакцину против семи инфекций — холеры, брюшного тифа, столбняка, двух видов паратифов и двух видов дизентерии.
Роль этой вакцины сложно переоценить: она дала возможность провести иммунизацию быстро, в то время как старые методы не годились — они предполагали троекратное введение вакцин, при этом для проведения полного курса нужно было 30 дней, а такой возможности в условиях маневренной войны просто не было.
Против туляремии использовалась живая вакцина Николая Гайского и Бориса Эльберта, против сыпного тифа — вакцина Марии Яцимирской-Кронтовской и Михаила Маевского, против сибирской язвы — живая вакцина Николая Гинзбурга, живая противочумная вакцина Николая Жукова-Вережникова, Магдалины Покровской, Елены Коробковой и Михаила Файбича.
Все это позволяло резко снижать эпидемиологическую нагрузку как на фронте, так и в тылу, а главное — обеспечить предупреждение развития эпидемий в войсках и среди населения. Да, эпидемиологическое неблагополучие по отдельным инфекциям иногда возникало, но удавалось добиться, чтобы оно не носило характера эпидемий.
Разъяснительная работа и не только
При районных здравотделах создавались подвижные эпидотряды, был организован институт общественных санинструкторов. Постановление также предписывало создать чрезвычайные противоэпидемические комиссии, которые состояли из председателей местных советов, представителей Наркомздрава, Наркомвнутдела, военных властей гарнизона, санитарной службы армии и партийных органов.
Главное военно-санитарное управление должно было до 20 февраля 1942 года сформировать 200 полевых прачечных отрядов.
За противоэпидемическую работу отвечал нарком здравоохранения СССР Георгий Митерев, которого наделили чрезвычайными полномочиями. А с 1942 года борьба с инфекциями еще усилилась: в крупных лечебных учреждениях ввели должность замглавврача по противоэпидемической работе, повышенное внимание стали уделять санитарно-просветительной работе.
Барьер для инфекций
Были созданы запасные полки, в которых перед отправлением на фронт всех призывников обучали санэпидграмотности. На крупных и узловых железнодорожных станциях организовали санитарно-контрольные пункты, медицинские службы частей и соединений должны были своевременно выявлять заразных больных, диагностировать заболевание, а затем изолировать и лечить больного.
Много внимания уделялось банно-прачечному и дезинфекционному обслуживанию войск и санитарно-эпидемиологической разведке. В 1942 году в каждом военном округе учредили должность главного эпидемиолога и должности эпидемиологов в частях и соединениях.
Войсковой эпидемиолог контролировал санитарное состояние прибывающего пополнения, следил за организацией качественного питания, обеспечения водой, стиркой белья, обеспечением войск полевыми банями.
Подвижные эпидемиологические отряды оснащались средствами для быстрой санитарной обработки людей, одежды и имущества в эпидемических очагах.
Важной частью работы войскового эпидемиолога была санитарно-эпидемиологическая разведка, профилактика заразных болезней, а в случае появления — их ликвидация.
Контроль качества еды
У каждого медработника и хозяйственника были таблицы норм продуктов на одного человека, их калорийности и пищевой ценности. Во время обороны питание было трехразовым, а при ведении активных боевых действий старались, чтобы еда доставлялась не реже, чем два раза в сутки, насколько это позволяли обстоятельства.
Следили за свежестью и за витаминным составом еды. Например, чтобы не допускать авитаминоза С, в частях готовились и выдавались личному составу настои из хвои.
Иногда фиксировались случаи авитаминоза, А — "куриной слепоты". Таких бойцов обязывали собирать дикорастущий щавель, который добавлялся в первые блюда. Нужно было съедать 100−150 граммов щавеля.
Чтобы обеззараживать воду в индивидуальных флягах, бойцам выдавали таблетки пантоцида. Вообще каждый источник воды, по правилам военного времени, априори должен был считаться сомнительным, поэтому воду обязательно хлорировали и кипятили.
Если войска на какой-то территории располагались на значительный период времени, то воду подвергали очистке — отстаивали, коагулировали и фильтровали. С 1942 года там, где была только соленая вода, действовала "Инструкция по опреснению воды вымораживанием".
Обеззараживали воду препаратами хлора, марганцовкой или перекисью водорода, затем ее кипятили и улучшали вкус лимонной кислотой и другими добавками.
В обязанности санэпидвзвода медсанбата входила организация два-три раза в месяц, насколько позволяла боевая обстановка, "помывки личного состава со сменой белья". Для этого существовали передвижные бани.
В дивизиях были свои прачечные. Эпидемиолог следил за качеством стирки и за тем, чтобы потоки грязного и чистого белья не смешивались. Если эпидобстановка осложнялась, белье начинали пропитывать противопаразитарными составами.
Разведка
Организовывать и проводить санитарно-эпидемиологическую разведку было важнейшим разделом работы санэпидвзвода медсанбата.
Разведка должна была вовремя выявлять очаги инфекционных заболеваний в освобожденных населенных пунктах, обеспечивать локализацию очагов, предотвращать общение личного состава с заразными больными, находить пригодные к использованию источники водоснабжения, собирать сведения об эпидемическом состоянии войск противника.
Конечно, без инфекционных заболеваний, особенно дизентерии, которой чаще всего страдало молодое пополнение, не обходилось. В этом случае важно было не допустить развития и нарастания инфекций.
Именно поэтому эвакуация инфекционных больных в тыловые госпитали, как правило, не допускалась: их лечение проводилось в инфекционных полевых подвижных госпиталях.
Санэпидразведка также обеспечивала санитарное обслуживание войск при передвижении на железнодорожном, автомобильном, водном транспорте. Это стало особенно важным, когда войска начали продвигаться вперед.
На освобожденных территориях, где зачастую полностью была разрушена инфраструктура, уничтожены поликлиники и больницы, возникала прямая угроза распространения паразитарных тифов и других инфекционных болезней. Иногда нацисты прибегали к намеренному заражению населения, с тем чтобы инфекция вывела из строя наступающие войска.
В этих случаях широко использовался институт чрезвычайных противоэпидемических комиссий, требовалась особенно напряженная работа военно-медицинской службы, чтобы обнаружить, изолировать и обеспечить лечение больных, обеззаразить территорию, создать и оборудовать полевые госпитали для лечение солдат.
Внимание тылу
В мае 1942 года в каждой поликлинике ввели должность замглавврача по эпидработе, организовали подготовку активистов — санинспекторов, которые проводили подворные обходы, направляли на госпитализацию всех температурящих больных, дезинфицировали очаги инфекционных заболеваний.
Активно участвовали в эпидработе поликлиники и санэпидстанции, число которых за первые два года войны увеличилось с 1760 до 2400. К работе привлекали общественных санинспекторов и сотрудников общества Красного Креста и Красного Полумесяца.
В большом количестве строились бани и дезинфекционные камеры. На основных эваконаправлениях, на крупных железнодорожных узлах создавали специализированные формирования Наркомздрава и медицинской службы Наркомата путей сообщения, включавшие в себя санитарно-контрольные, обсервационные и изоляционно-пропускные пункты.
Таким образом была обеспечена система надежных противоэпидемических барьеров на железнодорожных коммуникациях.
О том, что работа военных эпидемиологов, гигиенистов и санслужб была успешной, свидетельствовуют цифры: доля инфекционных болезней в общей заболеваемости составила только 9%, из них дизентерия — 4,4%, сыпной тиф — 2,7%, брюшной тиф и паратифы — 0,6%. За годы войны вылечили 72,3% раненых и более 90% больных.
Усилия врачей и медработников не остались незамеченными. Орденами и медалями СССР за период 1941—1945 годов наградили более 116 тыс. военных медиков и 30 тыс. работников гражданского здравоохранения. 47 человек удостоены высочайшей награды — звания Героя Советского Союза. Больше 20 военных медиков в годы Великой Отечественной войны стали лауреатами Государственной премии СССР.
Благодаря именно их работе и главенству принципа профилактики во время Великой Отечественной войны была одержана блестящая победа над эпидемиями.
Юлия Острогожская
При подготовке материала использована литература: Санитарно-эпидемиологическая служба и ее руководители. Из истории здравоохранения России в ХХ веке. — М., Медицина, 2003 г. Е.Г. Эльяшевич. Санитария, гигиена и эпидемиология в период Великой Отечественной войны (1941−1945 гг.). Белорусский государственный медицинский университет. А. Е. Локтев. Становление и развитие санитарно-эпидемиологической службы Русской и Красной армий (1904−1945). С. Бутаков, О. Берский, А. Зеткин, А. Зобов. Противоэпидемическое обеспечение Красной армии на завершающем этапе Великой Отечественной войны. Военно-медицинский журнал, май 2015 г. С. Лебедев. Вклад советской военной и гражданской медицины в разработку вакцин в годы Великой Отечественной войны / С. М. Лебедев, М. О. Сафронов // Военная медицина. 2015. Живая противочумная вакцина: теория и практика иммунопрофилактики чумы. Е. Коробкова, М., Медгиз, 1956. M. Leitenberg, R. A. Zilinskas with G. H. Kuhn. The Soviet Biological Weapons Program. A History. London, England, 2012.
Дата: Среда, 01 Июля 2020, 20.12.19 | Сообщение # 4
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
Ни одной смерти при транспортировке. О "поезде милосердия", всю войну спасавшем раненых
26 июня 1941 года, в первые дни войны, на рельсы вышел военно-санитарный поезд № 312, который с этого дня и до января 1946 года без остановок и перерывов спасал раненых бойцов, курсируя от линии фронта к тыловым госпиталям. За эти годы поезд перевез почти 25 тыс. раненых. Рассказываем о бессменном руководстве поезда, служивших на нем медиках, солдатах и самой машине
На прославленном к тому времени триста двенадцатом в декабре 1944 года провела два месяца в командировке журналист Вера Панова, опубликовав затем повесть "Спутники". Произведение было дважды экранизировано, в 1964 году вышла лента "Поезд милосердия", в 1975 году — четырехсерийный фильм "На всю оставшуюся жизнь".
Недавно на Вологодском ремонтном заводе обнаружили вагоны одного из таких составов, как потом выяснилось, 317-го. Один из вагонов реконструировали и оснастили по документам образцового военно-санитарного поезда № 312, сейчас он установлен на перроне железнодорожного вокзала в Череповце.
"До этого находили такой же вагон, его оставили в Вологде и оборудовали как музей в соответствии с архивными документами ВСП-312. Наш вагон мы оснастили также по примеру легендарного 312-го проезда", — рассказала заведующая Историко-краеведческим музеем Череповецкого музейного объединения Ольга Павлова.
Охота немцев
Военно-санитарные поезда делились на два типа. "Летучки", которые ездили на фронт и забирали раненых, в фильме "Офицеры" показан именно такой поезд, отмечает Павлова.
"Курсировали также целые поезда-госпитали, которые были хорошо оборудованы, отправлять на фронт их было нерентабельно, слишком много затрат, если попадет под бомбежку. Тем более что немецкие летчики охотились за военно-санитарными поездами — им давали по два дополнительных дня к отпуску, если разбомбят такой эшелон и уничтожат разом столько людей", — говорит Павлова.
Именно таким дорогим и хорошо оборудованным поездом и был ВСП-312: первыми после паровоза шли вагон-электростанция, вагон-цейхгауз (подсобное помещение), вагон-ледник для хранения продовольствия с обитыми войлоком и набитыми опилками стенами и перегородками, с опилко-соляной смесью на полу. Затем шли четыре вагона для тяжелораненых на 100 мест и семь вагонов для легкораненых на 370 мест. Поближе к тяжелораненым располагали вагон-операционную (в "летучках" в основном были лишь перевязочные с малой операционной). Были штабной вагон, пищеблок, хозяйственный вагон с мастерской.
В начале войны в Вологодской области был образован крупнейший в Советской армии распределительный эвакуационный пункт — РЭП-95. Он обслуживал Ленинградский, Карельский, Волховский фронты, 7-ю армию. РЭП-95 включал эвакопункты, эвакогоспитали, сортировочные госпитали и военно-санитарные поезда. Эвакогоспитали располагали обычно в ближайших прифронтовых городах, примерно в 200 км, чтобы не так далеко было везти раненых. Череповец стал именно таким ближайшим прифронтовым городом трех фронтов — здесь было около 30 эвакогоспиталей.
Самое сложное время пришлось на ноябрь 1941 года, когда враг занял Тихвин, Череповец тоже готовился к эвакуации, часть госпиталей передвинули, но все равно в городе скопилось огромное количество людей — легкораненых нельзя было увозить в более глубокий тыл, они должны были лечиться в прифронтовых госпиталях, чтобы скорее вернуться в строй.
"РЭП-95 имел на балансе 57 эвакогоспиталей и порядка 60 военно-санитарных поездов, примерно 14% от общего количества таких поездов в стране во время войны. Это все ложилось на плечи области и Череповца. В Вологде помимо этого велись исследовательские работы по изготовлению лекарств, потому что с ними было тяжело, лечили совсем простым вещами — йод, мазь Вишневского, некоторые антибактерицидные средства. В годы войны в Вологде завод производил дрожжевые грибки, проводились исследования по грамицидину", — рассказала Павлова.
"ВСП-312 существовал практически на самоокупаемости. Когда ехали с ранеными, то персонал был загружен, а когда ехали порожними, коллектив старался мастерить — девушки занимались рукоделием, шили и вышивали, мужчины работали в мастерских, только из консервных банок изготавливали 46 наименований продукции. Затем договорились с уральским заводом и из отходов кожевенного производства шили тапочки, латали сапоги. Была развита система рационализаторских предложений, коллектив старался облегчить труд. Так придумали гладильный пресс, картофелечистку и множество других приспособлений", — рассказала Павлова.
Всем миром
В каждом купе музейного вагона в Череповце сделали блок, посвященный тому или иному вагону ВСП-312: операционная, аптека, штабной, где располагался начальник поезда, проводились политинформации, работали связисты, затем отдельные купе для легкораненых, пищеблока и хозблока, туалет.
Самым непростым оказалось восстановить мебель. Тумбочки, навесные шкафчики тех лет нашлись в Литературном музее в деревне Владимировка Череповецкого района, некоторые предметы — аптекарский стол, аптекарские ящички, верстак в мастерскую, этажерку в штабной вагон и даже занавесочки с вышивками — изготовили по старым чертежам и архивным фото.
"Нам очень помогли местные жители, череповчане, которые принесли медицинские инструменты. В Череповце в годы войны была фельдшерско-акушерская школа, где готовили кадры, в основном они распределялись в санитарные поезда и местные эвакогоспитали, но могли и на фронт попасть. Также готовили сандружинниц. В ВСП-312 по штатному расписанию было всего лишь два врача, а основной состав — это сандружинницы или санитарки, у них работы хватало больше всего: уборка дважды в день с сулемой, всех накормить, умыть, побрить, помочь при перевязках, провести физиопроцедуры — в поезде были водолечебница и грязелечебница. А в свободное время — кому письмо написать, кому книжку почитать, занимались рукоделием, у них даже выставки проходили и соревнования между собой", — говорит Павлова.
Ахутин, Амосов и новые методы лечения
В вагоне-музее покажут не только интерьер ВСП-312, а медиков, которые смогли в тяжелейшее военное время создать идеальные условия для пребывания больных, — например, о военно-полевом хирурге Михаиле Ахутине, об уроженце Череповецкого района Николае Амосове, знаменитейшем хирурге, авторе методик в кардиологии и торакальной хирургии, который в годы войны служил заведующим хирургическим отделением передвижного полевого госпиталя № 2266 48-й армии. Через госпиталь прошло более 40 тыс. раненых, Амосов провел около четырех тысяч операций.
"По воспоминаниям Амосова, в годы войны появлялись новые виды лечения, усовершенствованные, проводились медицинские конференции врачей РЭП-95 в 1941–1942 годах, где они делились опытом. Так, Амосов предложил не гипсовать раненых сразу, а выждать неделю, которую раненые проводили с подвешенной ногой, за что их стали называть "зенитками". И если за неделю не начинается воспаление, то тогда можно гипсовать, что уменьшало количество осложнений под гипсом. Также Амосов предложил сразу удалять коленный сустав, если была разбита коленная чашечка, — да, нога не гнулась, но так можно было избежать нагноений внутри сустава и потери ноги", — рассказала завмузеем.
"Мы сделали в этом музее и второй план: заходишь в купе, если открыть тумбочку, там подсветка и фото документа, либо донорская книжка. В верстаке хозблока разместили фото изделий, которые мастерили в этом поезде. В штабном вагоне можно полистать альбомы", — говорит Павлова.
Экскурсоводы в музее будут работать в форме военфельдшера — гимнастерка образца 1935 года, синяя сумка и берет и военврача третьего ранга — гимнастерка образца 1943 года.
По документам восстановили штатное расписание 312-го поезда, процедурные карточки, истории болезни, извещения, которые подписывал начальник поезда.
"Эвакуация была огромная, и мы сейчас удивляемся, как это вообще можно было организовать в такой короткий срок, не допустить эпидемий при таком огромном скоплении людей с ослабленным здоровьем, поскольку единичные случаи инфекций были, но эпидемий не допускали, и это заслуга санитарной службы страны. При груженом рейсе на одну медсестру приходилось обслуживание 165 раненых. РЭП-95 вывез с фронта порядка 1,5 млн раненых", — подытожила Ольга Павлова.
"Душа поезда" — Иван Порохин
Душой поезда называли его замначальника, парторга Ивана Порохина. Его дочь Людмила Смирнова хранит всю оставшуюся после расформирования поезда и не принятую в Военно-медицинский музей документацию. "Всю жизнь собираю, систематизирую и храню материалы об отце, чтобы знали потомки".
Порохин родился в деревне Великониколаевская Коношского района современной Архангельской области. "Отец по природе — уникальная личность. Всю жизнь у него просматривалось особое отношение к людям двух профессий — к медику и к наставнику. На момент призыва в армию в 1925 году он имел всего три класса церковно-приходской школы. После всю жизнь занимался самообразованием", — мы говорим с Людмилой в небольшой комнате, почти полностью забитой книгами, фотоальбомами, документами.
Иван Порохин вернулся после армии в родную деревню и начал создавать там первый кооператив. Окончил рабфак, затем Архангельский комвуз, после которого его направили в Вологодскую область, где он работал в совхозе "Бушуиха", потом возглавил совхоз "Нефедово". В 1938 году переехал в Вологду — назначили директором Вологодского треста молочных совхозов. На этой должности он работал до войны и после войны туда же вернулся.
"22 июня 1941 года отец пришел на призывной пункт в вологодский военкомат и получил приказ на формирование военно-санитарного поезда № 312. Состав только что был создан на Вологодском ремонтном заводе. Отец его получил и за четыре дня полностью сформировал — с оборудованием и кадрами. 26 июня 1941 года ВСП-312 выходит в свой первый путь по направлению к Ленинграду, город был еще свободен, но Псков уже бомбили. Первая задача — вывезти раненых из Пскова непосредственно с поля боя, потому что фронтовые госпитали еще не были развернуты", — рассказывает Смирнова.
Коллектив удалось создать такой, что в итоге все стали одной семьей, встречались после войны на протяжении 25 лет.
"Первая встреча была в 1970 году в Ленинграде в Военно-медицинском музее, в ее организации еще отец участвовал. Есть фото коллектива на фоне переходящего Красного знамени РЭП-95 как лучшему санитарному поезду. А потом собирались через каждые пять лет в Вологде на базе медицинского училища и Музея комсомольской славы. Последняя встреча состоялась в 1995 году, здоровье у ветеранов было уже не то, их становилось все меньше", — говорит Смирнова.
7 июля эшелон прибыл в Псков, где под бомбежками грузили раненых всеми возможными способами — на грузовиках, на носилках, а когда и на себе.
"Немцы старались сохранить железную дорогу для себя, поэтому город уже был в руинах, а железная дорога и привокзальная часть еще сохранены. Несмотря на красные кресты на вагонах, одна бомба попадает в вагон, и его, горящий, но еще не груженный ранеными, удается быстро отцепить и сохранить состав, продолжить погрузку раненых. В Пскове простояли три дня, погрузили 900 раненых, хотя по инструкции военно-санитарный поезд был рассчитан на перевозку до 450 раненых", — рассказывает Людмила Ивановна.
Во время этой стоянки в поезде непрерывно прошло 150 операций — на подмогу к двум поездным врачам прикомандировали хирургов псковских больниц. Так прошло первое боевое крещение 312-го.
14 октября 1941 года поезд выехал в Тихвин, где был полностью разбомблен, но обошлось без жертв: раненых погрузить не успели. Быстрому восстановлению поезд не подлежал и был отправлен в Омск на годовой ремонт.
"Удивляешься организации труда и мобилизации коллектива поезда. Приехав на годовой ремонт и поняв, что поезд действительно будут долго ремонтировать, начальник принял решение — делать своими силами. Им удалось восстановить поезд всего за пару месяцев, и он вновь вышел в рейс за ранеными", — рассказала Людмила Порохина.
Срыв стопкрана на полном ходу
Особо запомнился Людмиле рассказ отца о том, как принимали в поезд около 50 детей из псковской детской больницы. Все неминуемо бы погибли, если бы остались в городе, куда вот-вот войдут немцы.
В нарушение всех инструкций начальник 312-го поезда, военврач второго ранга майор Николай Даничев решил принять детей, которых благополучно вывезли в тыл.
После войны Порохин пытался кого-то из этих ребятишек разыскать, например, того, кто на выезде из Пскова вдруг повис на стоп-кране. "В 1984 году я была в Пскове, обратилась в музей, в местную редакцию, и отозвался директор местной школы, учитель русского языка и литературы Валентин Тимофеев. Именно он шестилетним мальчишкой слезал с полки и зацепился за стоп-кран. По тем временам за такое грозил расстрел на месте, поэтому все промолчали. В 1985 году Тимофеев приезжал в Вологду на встречу ветеранов поезда, встреча была очень трогательной", — вспоминает Смирнова.
По сохранившимся документам, за время войны ВСП-312 прошел 250 тыс. км, перевез 24 653 человека. За все пять лет, а эшелон был расформирован в январе 1946 года — после мая 1945 года занимались эвакуацией раненых и больных военнопленных — из почти 25 тыс. раненых не было ни одной смерти при транспортировке. Этим поезд и вошел в историю военной медицины Великой Отечественной войны. Это удалось благодаря правильной организации лечебного и хозяйственного процесса.
Тандем высочайшего профессионализма и самоотдачи
ВСП-312 вошел в историю военной медицины, поскольку в нем сумели достичь преемственности в лечении между фронтовыми и тыловыми госпиталями. Внедрили специализацию — хирургический вагон, торакальный, общая терапия, вагон челюстно-лицевой хирургии, четыре вагона для тяжелораненых. Полки имели дополнительно пружины, чтобы снизить тряску в поезде, рассказывает Людмила Ивановна.
"Даничев в своих воспоминаниях писал, что было обидно, когда их называли транспортировщиками. Да, задача была — эвакуация-транспортировка, но в этом поезде сумели добиться полноценного лечения и даже реабилитации. В дорожных условиях в поезде сумели организовать подсобное хозяйство, которое давало добавку в питании раненых, сумели организовать шесть диетических столов, не в каждом стационаре такое есть", — говорит Смирнова.
Поначалу подсобное хозяйство вызывало критику — как это, в нарушение всех приказов и инструкций держать свиней и кур. Но хозвагон был изолированный, поросят содержали в идеальных санитарных условиях, каждая комиссия это оценивала, и условия не вызывали нареканий.
Клетки для кур сделали под вагонами. Сначала сомневались, будут ли они нестись на ходу. Но куры неслись. В летнее время на крышах вагонов в ящиках для овощей оборудовали грядки, которые заодно служили маскировкой.
"Эти крестьянские знания, сельскохозяйственный опыт отца здесь и пригодились. Сложился тандем медперсонала и хозяйственника в лице отца — сумели организовать медучреждение на колесах, это был действительно госпиталь. Многочисленные комиссии отмечали уникальную организацию труда в этом поезде. Причем из-за нехватки кадров сандружинницы на ходу становились медсестрами, а медсестры могли заменить врачей на простейших операциях. Особое внимание уделяли наставничеству и преемственности", — говорит Людмила Ивановна.
Фельдшеры, медсестры, сандружинницы — вологжанки и, безусловно, герои, считает она. "Старшая операционная сестра Любовь Разумова прошла советско-финскую войну 1939−1940 годов, работала в Вологодской областной больнице, куда и вернулась операционной сестрой после расформирования поезда. Опыт такой, что она не только ассистировала, но могла и оперировать в силу особых военных условий. Вологжанка Фаина Киселева — военфельдшер поезда, тоже с опытом работы в финской кампании, после расформирования поезда вернулась в Вологодскую городскую больницу, где проработала до выхода на пенсию. Эти вологжане выполняли работу целой бригады врачей. Врачей в поезде было всего два — начальник поезда Николай Даничев и начмед, выпускница военно-медицинской академии Татьяна Дьячкова", — рассказывает Смирнова. О коллективе поезда она готова говорить часами.
Поезд знаменит еще и непрекращающейся автономной работой — в терминологии железнодорожников это называется "безостановочное техобслуживание и экипировка". По правилам раненых должны были выгружать в тыловом городе, где нужно было заправиться водой и топливом, выстирать белье, получить продовольственный запас и все, что необходимо для отправки обратно в сторону фронта.
Все это требовало времени, поезда скапливались. Тогда командование поезда решило делать все своими силами. Углем запасались, когда вынужденно где-то стояли, его покупали на деньги от продажи изделий своих мастерских — жестяночной, столярной, швейной, сапожной.
В поезде организовали баню, прачечную и стерилизацию, сами стирали белье, стерилизовали перевязочный материал. Единственный автоклав не справлялся, тогда сами разрабатывали приспособления, чтобы стерилизовать, получать дистиллированную воду и готовить инъекционные растворы.
Начальник аптеки поезда, фармацевт Анастасия Беляева из-за нехватки медикаментов предложила заготавливать летом лекарственные травы на стоянках — все инфузы, настойки, отвары для дополнительного лечения делали сами в поезде, а излишки также продавали и выручали деньги.
"На вынужденных, иногда длительных стоянках заготавливали корма для ближайших совхозов, косили сено, а совхозы рассчитывались деньгами или продуктами. Так насобирали в помощь фронту и перевели в фонд обороны 23 175 рублей облигациями и 21 912 рублей деньгами.
Эта информация дошла до Сталина, и из Кремля пришла телеграмма: "Благодарность начальнику ВСП-312 майору медслужбы Даничеву, заместителю начальника по политчасти старшему лейтенанту Махонину, парторгу капитану интендантской службы Порохину — передайте офицерскому, сержантскому, рядовому и вольнонаемному составу военно-санитарного поезда 312, собравшему помощь в фонд Красной Армии, мой боевой привет и благодарность. Тов. И.В. Сталин", — зачитывает Смирнова.
Безостановочная экипировка поначалу вызывала удивление у начальников вокзалов, железных дорог, где поезд должен был стоять в очереди.
"Был такой случай: прибыли в Тбилиси, разгрузили раненых и через два часа попросили зеленый свет. Этому не поверили — не выдано ни топливо, ни белье, ничего, как вы можете ехать в обратную дорогу? Тогда комиссия пришла в поезд, и его начальник Даничев ответил: на станциях не просит ничего. Комиссия досконально изучила организацию экипировки и поезда в целом, выдала положительное заключение", — говорит Смирнова.
Текущие ремонты поезда тоже делали сами — красили вагоны внутри и снаружи, стеклили рамы, утепляли вагоны, ремонтировали крыши и водопроводную сеть. Санитарное состояние поезда было безукоризненное. Рукодельницы — сандружинницы и медсестры — вышивали на простынях и салфетках, чтобы раненые чувствовали себя как дома. Физиоотделение появилось после того, как на станциях купили ванны, с собой дополнительно возили цистерну на две тонны воды, грязи брали по пути на Кавказ, заготавливали торф для топлива и физиолечения.
"Нужно было добиться условий в поезде, как в стационарном лечебном учреждении. Знания по этой части имел начальник поезда. Даничев говорил, что можно сделать, и коллектив вместе с отцом это делал. Это было настоящие содружество", — говорит Смирнова.
Уже в 1942 году поезду 312 вручили переходящее Красное знамя как лучшему санитарному поезду. Это звание коллектив не утратил до конца войны. Знамя хранилось на выставке в Москве до 1953 года, потом было передано в Военно-медицинский музей, где находится и сейчас.
Сейчас музей закрыт для посетителей, но музейные сотрудники продолжают работу, проекты, реставрационные работы с соблюдением всех санитарных мер.
