Дата: Понедельник, 22 Октября 2018, 00.25.02 | Сообщение # 1
Группа: Эксперт
Сообщений: 25597
Статус: Отсутствует
Фашистский ад в Великих Луках
0gnev 19 октября, 2015 Красная звезда" №248, 21 октября 1942 года
Красноармеец Михаил Б., будучи раненым, попал в плен к немцам. 40 дней он находился в великолуцком лагере для военнопленных, а затем ему удалось бежать к партизанам. Вот его рассказ.
40 дней я пробыл в плену — в немецком концентрационном лагере для военнопленных. Мы испытывали страшные мучения и страдания. Раны у многих кишели червями. Живое мясо гнило и разлагалось. Тяжело раненые, не получая никакой медицинской помощи, погибали от ран и заражения крови. Смрад и зловоние царили в бараках. Немцы обращались с пленными, как со скотиной. Не только легко раненых, но и тяжело больных они жестоко избивали резиновыми палками и дубинками. За малейший проступок расстреливали.
Пленных буквально морили голодом. В течение месяца подряд мы не получали ни крошки хлеба. Нас кормили одной вонючей похлебкой из неочищенного проса. Можете себе представить, что творилось среди голодных, измученных военнопленных. Немало раненых погибло от истощения и голода.
Пленным не давали воды. За колючую проволоку выход, разумеется, был запрещен, а в лагере, кроме как в грязной луже после дождя, воды не найдешь. Я знаю случай, когда некоторые тяжело больные погибали от жажды.
Пленных заедали вши. Подстилка — солома, на которой спали раненые, не менялась ни разу. Одежда пленных кишела вшами. В конце сентября в лагере вспыхнул тиф. Сотни пленных были насмерть скошены тифом. Я знаю немного немецкий язык и сам слышал, как один немецкий офицер сказал другому:
— Если к весне останется в живых процентов 10—15 пленных, то это еще будет для них хорошо…
Наступила осень. Пленные ночевали под открытым небом или в бараках без дверей и окон. В октябре уже начались первые заморозки, выпал снег. Люди так коченели за ночь, что утром едва отогревались. Многие обледенели и уже не вставали. Их сразил холод.
...Дубина, как олицетворение фашистской власти, постоянно висела над головой пленного. Особенно свирепствовал один ефрейтор с вечно красными от алкоголя глазами.
В нашем бараке лежал до крайности истощенный красноармеец Нехайченко. У него были прострелены обе ноги и сломана рука. Бледный, как мертвец, от огромной потери крови и истощения, он почти никогда не вылезал из своего угла.
Однажды, когда красноглазый обходил вместе с переводчиком барак, Нехайченко сказал ему:
— Когда же нам дадут хлеба? Ведь мы погибаем от голода!
— Встать, — прервал его грозно ефрейтор. Нехайченко сделал попытку приподняться на костылях, но силы изменили ему.
— Встать! — снова закричал красноглазый. Страшный удар обрушился на Нехайченко.
— У меня нет сил встать. Я скоро умру...
Еще один удар дубиной. Собрав последние силы, Нехайченко с отчаянием обреченного на смерть крикнул:
— Будьте вы прокляты, душегубы!
Ефрейтор рассвирепел. С криками «бунтовщик» он стал избивать Нехайченко до тех пор, пока смертельная судорога не исказила лицо раненого бойца...
Но событиям этого дня не суждено было кончиться на описанном выше происшествии. Вслед за ним разыгралась еще более потрясающая история.
Дело в том, что, несмотря на свирепый приказ, пленные часами осаждали колючую проволоку, часами ожидая, что какая-нибудь проходящая мимо лагеря женщина бросит кусок хлеба, картофелину, огурец, — что-нибудь с’естное. Но немецкие часовые запрещали населению передавать продукты пленным. Они отгоняли прикладами женщин от проволоки, стреляя в наиболее непослушных.
В этот памятный день женщины, как всегда, поодиночке стали подходить к проволоке. Вот пришла старушка-крестьянка с целой корзинкой продовольствия. Немец-часовой отгонял старушку прикладом, но она со слезами на глазах упрашивала его разрешить ей передать продукты. Немец был неумолим. Тогда женщина отошла от проволоки и стала издали бросать куски хлеба, картошку и огурцы. Толпа голодных людей набрасывалась на одну картофелину.
Но вот старушка бросила последний огурец, и он не долетел на метр до проволоки. Как быть? Достать огурец рукой невозможно. Тогда один из раненых, стоявший, опираясь на костыли, лег на землю и стал костылем подтягивать к себе огурец.
В этот момент из крайнего барака вышел красноглазый ефрейтор. Быстрыми шагами подбежал он к едва успевшему подняться на костылях раненому и, замахнувшись, нанес ему страшный удар в лицо. Правая щека пленного сразу же обагрилась кровью.
Новый удар свалил пленного с ног, костыли его отлетели в сторону. Раздались стоны.
На лицах пленных появилась мрачная решимость. Вместо того, чтобы разбежаться, они надвинулись ближе к ефрейтору. Я видел, как зло блестели глаза товарищей.
— Довольно! — крикнул один из пленных, со свежим сине-багровым, еще не зажившим шрамом на щеке. — За что бьешь беззащитных, — выкрикнул он, придвигаясь к ефрейтору и не сводя с него глаз.
Красноглазый быстро обвел взглядом обступивших его пленных, губы его покривились.
— Это что, бунт? — крикнул он. — Разойдись! — и замахнулся дубиной, но никто не сдвинулся с места.
Кто-то нанес первый удар. Это послужило сигналом. Красноглазому заткнули кляп в рот и сбили с ног. Мы обступили его, и раненый взмахнул своим костылем. Несколько пленных в том числе высокий мужчина со шрамом на щеке, один армянин и другие стали избивать ефрейтора. К ним присоединилась и девушка медсестра Вера. Ефрейтор-садист уже лежал без чувств.
Мы разбежались. Дальше произошло следующее. Часа через три к лагерю под’ехали со стороны города легковая и несколько грузовых машин. Из автомобиля вышел немецкий офицер с меловым, опухшим лицом. Раздалась резкая команда. Тотчас же солдаты с автоматами окружили лагерь.
Офицер направился за проволоку в помещение коменданта. Вскоре он вышел оттуда и в сопровождении переводчика и солдат подошел к нам. Все военнопленные уже были выстроены. Офицер прочел нам приказ коменданта города Великие Луки:
«В связи с тем, что в лагере русских военнопленных вспыхнул бунт, вследствие чего был избит ефрейтор такой-то, приказываю:
1. Об'явить лагерь на осадном положении. Выставить вокруг лагеря усиленную охрану.
2. Запретить на пять дней выдачу пленным какой бы то ни было пищи.
3. Шесть зачинщиков бунта и еще десять человек, по усмотрению коменданта лагеря, расстрелять перед закатом солнца. Для присутствия при расстреле назначить по 10 человек пленных от каждого барака.
Комендант города Великие Луки».
Так расправляются фашистские изверги с советскими военнопленными.
Дата: Суббота, 08 Августа 2020, 04.16.56 | Сообщение # 2
Группа: Эксперт
Сообщений: 25597
Статус: Отсутствует
В конце августа 1941 года возле поселка Кунья гитлеровцами был организован лагерь для военнопленных, в котором содержалось до 4000 бойцов и командиров. В лагере царили голод, массовые избиения и издевательства. Пленные прозвали его «долиной смерти». В середине сентября лагерь перевели в Великие Луки, где он просуществовал не более 10-12 дней. За это время там погибло свыше 500 человек. В конце сентября большинство военнопленных перевели во вновь организованный лагерь – в деревню Рябики , а часть их увезли в другие города. Лагерь в Рябиках был расположен в казармах военного городка. Здесь содержалось до 8000 военнопленных. Просуществовал лагерь до 1 ноября 1941 г. За один только месяц в нем погибло свыше 1000 человек. Помимо перечисленных в городе были созданы еще два лагеря военнопленных: в казармах военного городка и в здании городского отдела НКВД. В каждом из них содержалось до 200 человек.
