Дата: Среда, 19 Июля 2017, 16.36.08 | Сообщение # 1
Группа: Эксперт
Сообщений: 25597
Статус: Отсутствует
26 ноября 1941 г. отдел по делам военнопленных ОКВ приказал провести в лагерях "предварительную сортировку [советских пленных...] по состоянию здоровья [...] и по профессиональной пригодности"119. Среди узников лагеря лагерные врачи должны были выбрать и отобрать: а) полностью работоспособных; б) военнопленных, которые по их нынешнему состоянию здоровья в данный момент не являются полностью работоспособными, но от которых можно ожидать, что они станут работоспособными; в) военнопленных, которые, предположительно, больше не будут работоспособными. Военнопленные второй категории должны были поддерживаться в состоянии "восстановления сил" кроме того, следовало в усиленном размере использовать возможности их перевода в отапливаемые бараки, а в подающих надежду случаях для вывода из состояния истощённости применять под наблюдением врачей постельный режим и абсолютный покой. О том, что следовало делать "в безнадёжных случаях", ничего определённого сказано не было, но логика событий не оставляет никаких сомнений в том, что пленные предоставлялись своей судьбе. ... Доклад от середины ноября 1941 г. который особенно наглядно характеризует обстановку в лагерях, а также те трудности, с которыми сталкивались коменданты лагерей, следует процитировать более подробно. 22 ноября 1941 г. полковник Маршалл сообщал: ... Старший врач доктор Беренс заявил: "При существующем питании пленные будут и дальше умирать, даже если будут получать ежедневно 3000 калорий. Пленные прибыли сюда полностью истощёнными, ибо ещё до плена у русских они целую неделю не получали никакой пищи187. Итак, ни в одном из осмотренных лагерей не выдавались рационы, предписанные ОКХ 21 октября. ... Особые трудности, несмотря на хорошее снабжение войск, возникли в Смоленске, где находилось до 420000 человек190. "Потребность в мясе удовлетворялась полностью, потребность в муке - по большей части за счёт села"191. Решение и далее отдавать абсолютный приоритет снабжению немецких войск зависело также от фон Бока и Шенкендорфа. Оба были заинтересованы в улучшении положения пленных, но только при условии, что эта помощь будет оказана сверху. Начальник штаба Бока генерал фон Грейфенберг за несколько дней до доклада Шенкендорфа поднял эту проблему на совещании начальников штабов групп армий и армий с начальником генерального штаба Гальдером и генерал-квартирмейстером Вагнером, которое проходило 13 ноября 1941 г. в Орше. Он указал на то, что военнопленные представляют необходимый резерв рабочей силы, однако в их теперешнем состоянии не могут работать, напротив, в большом количестве падают от истощения192. В своём выступлении по этому поводу генерал-квартирмейстер Вагнер высказал принципиальную позицию военного руководства: Неработающие военнопленные в лагерях должны умирать от голода. Работающие военнопленные в отдельных случаях могут получать питание из армейских запасов. В целом, однако, этого нельзя, к сожалению, сделать в приказном порядке ввиду общего положения с продовольствием193. ... В 240-м пересыльном лагере в Ржеве, который подчинялся коменданту 582-го тылового района, в декабре 1941 г. пленные получали в день в среднем 300 г хлеба, 30 г конины и 175 г других продуктов (1435 калорий)206. Здесь источники позволяют проследить положение в этом лагере за несколько недель. 23 ноября комендант принял в лагерь из 7-го армейского пункта сбора военнопленных 5582 человека. Смертность составляла в это время около 2% в день и достигла 27 ноября своего апогея - 125 смертных случаев (2,3%). 4 декабря комендант сообщил, что теперь [!] стало возможным выдавать пищу два раза в день. "Почти катастрофическое положение с питанием" улучшилось, равно как и работоспособность; теперь работать могла треть пленных207. Смертность, однако, вновь возросла из-за убогих условий содержания, когда наступили холода. Всего между 25 ноября и 14 декабря умер 1191 пленный, то есть около 22%. Комендант старался уменьшить смертность путём улучшения условий содержания; в новый отапливаемый барак для больных следовало принимать только таких больных, которые согласно медицинскому заключению ещё могли выздороветь; а те больные, которые не имели более надежды встать на ноги, как ни сурово это звучит, должны были ожидать своей участи в прежнем больничном бараке208. ... Сознание того, что военнопленные представляют собой ценность в виде необходимой рабочей силы, всё более и более укрепляется и оказывает воздействие также на состояние снабжения221. ... б) Обращение с ранеными пленными ... Хотя СССР не ратифицировал Женевских конвенций об обращении с военнопленными, но ратифицировал "договор об улучшении участи раненых и больных в полевых условиях" 1929 г.376 Тем самым Германское государство имело совершенно ясное обязательство обращаться с ранеными и больными советскими пленными согласно этой конвенции. ... Какие директивы об обращении с ранеными были отданы ОКВ или ОКХ до нападения на СССР - неизвестно. 7 июля руководство сухопутных сил дало указание "оказывать военнопленным первую медицинскую помощь при армиях и дивизиях, как это было во время предыдущих кампаний". При этом "в первую очередь следовало использовать русский медицинский персонал, а также русские лекарства и перевязочные средства". Эвакуацию рекомендовалось по возможности осуществлять с помощью следующих порожняком колонн, "автомобили для больных для этого не выделять", то есть их использование было запрещено378. Две недели спустя этот приказ был дополнен и ужесточён. Теперь в зону ответственности ОКВ можно было эвакуировать только тех раненых, чьи раны заживут в течение 4-х недель. За другими следовало присматривать в особых вспомогательных лазаретах для военнопленных, оборудованных персоналом пересыльных лагерей379[/b]. Эти лазареты следовало создавать не внутри пересыльных лагерей, а в некотором отдалении от них (на расстоянии 500-1000 м)380. Для оказания помощи и ухода в самом широком объёме381 надлежало использовать русских пленных и гражданских врачей, а также русский обслуживающий персонал. Рекомендовалось применять исключительно русские инструменты, а также русские лекарства и перевязочные средства, прежде всего русскую серу [...], в остальном также полагаться лишь на русские силы382. Об обращении с ранеными источники, как правило, говорят очень мало383. По меньшей мере в некоторых случаях раненых расстреливали сразу при взятии в плен384. Обстановка в лазаретах для пленных летом 1942 года была по сути не лучше, чем осенью 1941 года385. Более чёткое, чем обращение с ранеными в целом, выражение нашло в документах обращение с "ненужными на войне" пленными, то есть теми пленными, которые из-за утраты зрения, конечностей или из-за других ранений были "более неспособны к службе", а тем самым и нетрудоспособны. Даже в ужасающих условиях лагеря их участь была особенно трагична. Уже в сентябре 1941 г. в тыловом районе группы армий "Центр" размышляли над тем, нельзя ли избавиться от этих "более непригодных к войне" пленных просто отпустив их из плена: "Само собой должна была состояться тщательная проверка относительно достоверности их увечий"386. С наступлением зимы, когда ситуация со снабжением лагерей особенно обострилась, стремление избавиться от "ненужных едоков" усилилось. 17 декабря 1941 г. комендант тылового района 9-й армии дал указание освободить неспособных к службе инвалидов из лазарета для пленных в Смоленске387. Остальные раненые, "обессиленные, истощённые и замёрзшие до смерти", недавно перенёсшие ампутацию конечностей и без перевязок были доставлены в "открытый сборный лагерь, где они вскоре должны были погибнуть от холода"388. 30 декабря 1941 г. командование 9-й армии распорядилось, чтобы все пленные (слепые, утратившие конечности и т. д;), которые будут признаны полномочным немецким врачом "безвредными", после тщательной проверки были отпущены, так как "без всякой пользы отягощают и без того не простую ситуацию со снабжением"389. Отпущенные должны были жить при гражданском населении, что фактически должно было означать их смертный приговор: как "неработающие" они не получали никаких продуктов питания и были обречены жить на то, что им из жалости выделят граждане из своих и без того скудных рационов390. В тыловом районе группы армий "Север" в декабре 1941 г. также размышляли над тем, как можно было бы в той или иной форме "удалить безвредных военнопленных [...] из пересыльных лагерей, прежде всего в прифронтовой зоне"391. В начале февраля 207-я охранная дивизия получила по этому поводу приказ вывезти из зоны ответственности 18-й армии [...] около 1800 военнопленных, которые вследствие ран или болезней не представляют опасности и разместить в тыловом районе группы армий среди гражданского населения. Эвакуацию провести с помощью саней392. Месяц спустя начальник тылового района группы армий "Север? Фриц фон Рок докладывал: Эта акция оказала на настроение населения крайне неблагоприятное впечатление, которое не прошло до сих пор. Военнопленные, почти умирающие от голода, отчасти с гноящимися и зловонными ранами походили на живые скелеты и производили ужасающее впечатление. То, что они рассказали об условиях, в которых жили, не осталось без последствий393. Несмотря на эти ужасающие сведения, "непригодные к службе" пленные по прежнему выдворялись в голодные районы, в частности в апреле и мае 1942 г. - в район Себежа394. Только в середине мая был отдан приказ вывозить таких пленных в 340-й стационарный лагерь в Динабурге (Даугавпилс) на территории рейхскомиссариата "Остланд"395. То же самое происходило и районах других групп армий, после того как ОКХ 22 января 1942 г. распорядилось вывезти этих пленных в тыловые районы групп армий и отпустить396. Ничего не говорится о том, что судьба этих пленных существенно отличалась от той, которую фон Рок описал в середине марта. Даже там, где войсковые командиры не были информированы о конкретной обстановке, они не могли не знать, что обрекают этих пленных на скорую голодную смерть. Решающее значение при этом имел тот факт, что именно войсковые командиры наладили этот процесс. Тем самым они дали знать, что до человечного обращения с беззащитными пленными им совершенно нет дела. Обращение с тяжелоранеными пленными показывает, что заявления войсковых командиров во время послевоенных процессов и в мемуарах о том, что они якобы пытались вести войну в традиционном солдатском духе, а все нарушения международного военного права будто бы совершались только под давлением Гитлера, следует воспринимать с большой долей сомнения. Здесь они не могли сослаться ни на приказ Гитлера, ни на приказ Кейтеля; даже приказ ОКХ от 22 января 1942 г. лишь санкционировал ту практику, которая и так уже сложилась в прифронтовой зоне. Обращение с тяжелоранеными пленными показывает также, что все улучшения в области обращения с пленными в целом и с легкоранеными в частности, последовавшие в 1942-1943 гг.397, в первую очередь служили цели - приобрести побольше рабочей силы. В обращении с тяжелоранеными пленными ситуация обострилась в 1942 г.; существенную роль в этом вопросе сыграли жалобы войсковых командиров. Начальник ОКВ Кейтель констатировал в приказе 22 сентября 1942 г. что Гиммлер жалуется на то, что отпущенные пленные, даже те, которые "более не пригодны к службе", ходят, выпрашивая милостыню, по оккупированным восточным областям и представляют "тем самым большую опасность для этих областей", поскольку могут помогать партизанам. Поэтому в будущем тех советских военнопленных, которые согласно прежним положениям были признаны нетрудоспособными и отпущены, следует передать в руки полномочных руководителей СС и полиции на местах. Последние согласно указаниям рейхсфюрера СС и начальника германской полиции позаботятся о передаче их дальше, в том числе о работе398. Передача дальше и работа" - вот термины, которые использовали для обозначения намеченной ликвидации этих пленных399. Соответствующий приказ об исполнении имперского управления безопасности не сохранился, но приказ начальника гестапо Мюллера от 3 декабря 1942 г. даёт следующее указание400: 27 ноября Гиммлер приказал, чтобы обращение [...] с отпущенными по причине нетрудоспособности советско-русскими военнопленными было поручено руководителям СС и полиции. [...] В применявшуюся до сих пор практику приказ рейхсфюрера СС не внёс никаких изменений". Как о "стандартной процедуре" Мюллер распорядился о том, чтобы этих пленных доставляли в ближайший концентрационный лагерь, где следовало проверить, "нельзя ли в последующем хотя бы отчасти использовать доставленных военнопленных на работах". Хоть в заключение и говорится, что право отдавать распоряжения о возможной казни нетрудоспособных военнопленных Гиммлер пока что оставил за собой, нет никакого в сомнения в том, что они в самом скором времени были убиты401. Это не в последнюю очередь следует из того, что в генерал-губернаторстве, где переведение в концентрационный лагерь отчасти наталкивалось на значительные трудности, должны были приниматься только те пленные, которые в какой-то мере ещё обладали трудоспособностью. Остальных следовало оставлять в стационарных лагерях, "пока не поступят дальнейшие указания относительно этих военнопленных"402. В остальной части зоны ответственности ОКВ предписанная передача, по-видимому, не встречала никаких трудностей. Эта практика была введена также в зоне ответственности ОКХ403. О происхождении этого решения - ликвидировать нетрудоспособных пленных - трудно сказать что-либо определённое. Показания участников противоречивы. Бывший руководитель отдела IV А 1 РСХА штурмбанфюрер СС Курт Линдов заявлял после войны, что генерал-майор фон Гревениц, начальник службы по делам военнопленных, предложил в 1942 г. на совещании представителей ОКВ и РСХА, - при участии врачей, - передавать неизлечимо больных советских пленных для ликвидации в гестапо. Но представители гестапо будто бы отклонили это предложение на том основании, что "гестапо, мол, не будет более палачом вермахта?404. Генерал Рейнеке утверждал, что предложение не прошло, что даже Кейтель вопреки своему обыкновению не поддержал это требование405. Однако то, что Кейтель не имел к этому отношения, опровергается его приказом от 22 сентября 1942 г. Если этот приказ производит впечатление, будто инициатором акции был Гиммлер, то два приказа Рейнеке говорят о том, что в ОКВ действительно рассматривали гестапо в качестве "палача вермахта?406. Точно известно, что в 1944 г. в то время, когда среди пленных как следствие лишений свирепствовал туберкулёз лёгких, между отделом по делам военнопленных ОКВ и РСХА существовало соглашение о ликвидации по меньшей мере части этих пленных. Согласно приказу начальника отдела по делам военнопленных от 16 июля 1944 г. который был отдан "по согласованию" с РСХА, комендантам лагерей вменялось в обязанность при "передаче" советских пленных в гестапо "в любом случае [...] обращать особенное внимание на то, не болен ли пленный "туберкулёзом или другой заразной болезнью". В приказе РСХА, который информировал органы гестапо об этом приказе ОКВ, было указано, что при передаче советских военнопленных, больных туберкулёзом или другими заразными болезнями, которые могут представлять угрозу для немецкого населения, следует немедленно подать заявление на "особое обращение" с ними [то есть их ликвидацию] в отдел IV В 2а407 РСХА408. В каком масштабе нетрудоспособные пленные передавались в гестапо, установить невозможно; но то, что это было, сомнений не вызывает. Уже осенью 1941 г. айнзацкоманды мюнхенского гестапо отбирали в VII корпусном округе "неизлечимо больных" пленных, и ОКВ не возражало против этого409. После выхода в сентябре 1942 г. приказа Кейтеля нетрудоспособные пленные были доставлены в несколько концентрационных лагерях, но точный подсчёт количества жертв невозможен410. В концлагере Нойенгамме в ноябре 1942 г. газом отравили 251 советского пленного инвалида. Большое количество нетрудоспособных пленных было доставлено в концлагерь Маутхаузен, где их попросту уморили голодом. В концлагере Майданек в ноябре 1943 г. газом отравили группу из 334 советских пленных инвалидов, которые были доставлены туда из стационарного лагеря в Эстонии. Как показывают некоторые случайно сохранившиеся документы, в оккупированных советских областях также поступали в соответствии с приказами Мюллера и Кейтеля411. В конце октября 1942 г. нетрудоспособные военнопленные из 358-го стационарного лагеря в Житомире "в большом количестве были отпущены и переданы в распоряжение начальника полиции безопасности и СД". Часть пленных была тут же "вывезена на грузовике в какую-то местность и устранена, [...] ликвидация остальных не состоялась из-за возражений вермахта". Наконец, 24 декабря 1942 г. оставшиеся в живых "68 или 70 военнопленных были по приказу начальника полиции безопасности подвергнуты в Житомире особому обращению". При этом речь шла исключительно о тяжелораненых пленных. У одних пленных не было обеих ног, у других - обеих рук; некоторые были лишены одного из членов. Только немногие из них обладали всеми конечностями, но были настолько измучены прочими ранами, что использовать их на каких-либо работах было невозможно412. Дело только потому попало в документы, что 20 человек "из подлежащих особому обращению" пленных, которые уже стали свидетелями расстрела своих товарищей, убили 2-х эсэсовцев и сумели бежать413.
