Вот что, дорогуша, я вижу полную бесцельность нашей совместной работы. Во всяком случае, работать с таким малокультурным компаньоном, как вы, из пя-ти-де-ся-ти процентов — представляется мне абсурдным. Воленс-неволенс, но я должен поставить новые условия.

Да, мой старый друг, вы больны организационным бессилием и бледной немочью. Соответственно этому уменьшаются ваши паи. Честно, хотите двадцать процентов?

У вас талант к нищенству заложен с детства. Идите.

До свидания, и, пожалуйста, побудьте дома полчаса. За вами приедут в чудной решетчатой карете.

Возможно, я не ангел. У меня есть недочеты. Однако я с вами заболтался. Меня ждут мулаты.

— Пора, батюшка, — ответил швейцар, радостно улыбаясь, — в наш советский колумбарий.

Тогда идем. Ведите нас, таинственный незнакомец.

Мы надеемся с вашей помощью поразить врага. Я дам вам парабеллум.

Обниматься некогда, прощай любимая. Мы разошлись как в море корабли.

Такие условия душа не принимает.

А доктор что говорит?

Что доктор! В страхкассе разве доктора? И здорового залечат!

Я… я, так сказать, вообще не служил, потому что, будучи облечен доверием общества, проходил по выборам.

Идея — человеческая мысль, обличенная в логическую шахматную форму.

Вы не в церкви, вас не обманут

Всегда!

Контора пишет.