Дата: Четверг, 08 Февраля 2018, 12.12.37 | Сообщение # 1
Группа: Эксперт
Сообщений: 25597
Статус: Отсутствует
Поначалу наше наступление развивалось успешно. Румынские войска заняли Кишинёв, Одессу и пошли дальше. А в войсках практиковалось, что после интенсивных боёв, фронтовые части снимали с передовой и отправляли в Румынию на отдых и переформирование. Уже тут раненым и отличившимся в боях выдавали медали и очень красивые костюмы. И когда я это всё увидел, то написал заявление, чтобы меня отправили на фронт. Я тоже хотел гулять с девушками в таком костюме. (смеётся) Понимаешь, трижды писал заявление, но всякий раз получал отказ.
Но когда я уже служил около города Ботошань, да, то из дома пришло письмо, что отец тяжело болен , и меня отпустили повидаться с ним. А тогда существовал очень жёсткий закон военного времени – за опоздание из отпуска на 12 часов полагалось лишение свободы. А за опоздание на два-три дня наказывали и отправляли на фронт. По указу короля оступившийся должен был искупить свою вину на фронте. Такие дела… Но если солдат оставался в живых, то его реабилитировали и выдавали документы, что он участник войны. И я решил схитрить – специально опоздал из этого отпуска, и суд приговорил меня к трём месяцам лишения свободы, așa…
Но отбыл всего 35 дней, да, а тогда существовал такой порядок – со всеми, кто отбывал наказание за нарушение законов военного времени, встречался король и маршал Антонеску. Они с каждым отдельно беседовали, спрашивали – «хочешь ли ты вернуться на фронт?» Абсолютное большинство соглашалось. А тех, кто отказывался, оставляли для дальнейшего отбытия наказания. Надо сказать, что вместе со мной осудили много людей, в том числе и фронтовиков. Среди них даже офицеры попадались. Вот на этой встрече Антонеску и разрешил мне поехать на войну.
Привезли нас в Ботошань на переподготовку. Оказывается, тех, кто хоть немного знал русский язык, обладал хорошим здоровьем, соответствовал по росту, и имел образование, отбирали в часть, где проходили соответствующую подготовку по ведению разведки в тылу врага. Попал в эту группу и я, așa…
Всех переодели в красивую немецкую форму, и с нами начали интенсивно заниматься немецкие офицеры и специалисты. Командовал нашим батальоном немецкий капитан, который свободно владел румынским и русскими языками. Нас обучали секретной работе, и специальным методам ведения борьбы в тылу врага. Большое внимание уделяли изучению русского языка. Даже между собой нас заставляли разговаривать только по-русски. Помню, что я свободно знал маршрут движения всех поездов, практически половины республик СССР. Аșa…
После этого, осенью 1942 года наш батальон во главе с капитаном направили на фронт. Вначале нас отвезли в Черновцы, а оттуда в Полтаву, и уже там мы проходили специальную переквалификацию, для ведения контрборьбы с партизанами и диверсантами. Называлась наша группа - «vînători de partizani» (охотники за партизанами – рум.яз.) Опять нас обучали немецкие специалисты. Кстати, эти офицеры под мышкой имели очень маленький специальный знак – два нуля и человеческий череп. Что он означал, понятия не имею. Но нам такую татуировку не делали, только немцам.
Нашего командира звали Михай Франк, но он был этнический немец родом из Баната (историческая область в Центральной Европе, разделенная между Сербией, Румынией и Венгрией) Там все немцы богатые, и он тоже был из очень богатой семьи.
Можете вспомнить имена ваших немецких командиров?
Нет, потому что мы и не знали их имён. Не имели права это знать в такой работе. Мы не знали имён и наших румынских офицеров, и даже не должны были интересоваться этим.
После обучения сдавали экзамен, который определял, годен ли ты к этой службе или нет. В частности большое внимание уделялось огневой подготовке. Мы должны были уметь пользоваться любым видом стрелкового оружия. Кроме того, специально обучали, как реагировать на взрывы и выстрелы. Например, практиковалось такое упражнение.
Немцы брали такую небольшую гранату, 10-12 сантиметров, наверное, шумовая. Эти гранаты привязывали нам к голове, и один из офицеров поджигал у них фитиль. А мы в это время или стреляем, или идём в колонне, и они взрывались вначале у одного, потом у другого через несколько рядов и так далее. А мы не должны на это никак реагировать, идём себе дальше. Представляешь?! Хотя если в это время не откроешь рот, то можешь остаться глухим, такие дела… И если ты этого не выдерживал, пугался и ложился, то тебя списывали. Слабых и трусливых немцы сразу отсеивали. В итоге из тех 120 человек, которые проходили спецподготовку в Полтаве, аттестовали всего 74, așa…
Предполагалось, что нас отправят за линию фронта, но до этого мы находились вблизи от передовой, и в нашу задачу входила борьба с партизанами. Мы контролировали всё, что приходило и уходило из этой зоны. Особое внимание уделяли местам расположения немецких и румынских частей и вопросам возможной организации диверсий на железной дороге, особенно когда прибывали войска.
У нас было три вида обмундирования: немецкое, румынское и советское. Но чаще всего мы ходили в советской форме. Причём, специально носили её очень небрежно. Fufaica не застегнута, одно ухо ушанки вверх, другое вниз. Это для того, чтобы в глазах местного населения выглядеть как свои, и иметь возможность доверительно общаться с людьми, выяснять, где партизаны, что они намерены делать и прочее. Вот такие дела…
Немцы нам выдавали хорошие деньги, и при встречах с местными мы покупали алкоголь, и это способствовало выявлению секретов. А через кого испокон веков шпионы добывали самую лучшую информацию? Через женщин! (смеётся) Поэтому большое внимание мы уделяли работе с женщинами, которые могли владеть разной информацией. В этой работе мы использовали alkogol, деньги и иногда любовные чувства. Но мы же не знали, с какими deushka надо работать, поэтому, вначале вели за ними наблюдение, присматривались, и только после этого под видом влюблённости завязывали с ними отношения. Но если добывали какую-то срочную информацию, например, о закладке мин на железной дороге, то мы не имели права лично пойти и предотвратить. Только по соответствующим каналам передавали информацию немецким войскам, только так, așa…
В нашей работе мы даже использовали специальный фотоаппарат небольшого размера. И если я приходил к выводу, что девушка может являться партизанкой, то незаметно её фотографировал в нескольких ракурсах: фас, профиль. Фотоаппарат еженедельно отдавали командованию, эти фотографии увеличивали, и с соответствующими записями распространяли по населённым пунктам. Но бывали случаи, когда эти deushka становились нам симпатичны, и мы не хотели передавать сведения на них. Тогда намекали им, чтобы они отошли от этой работы, поскольку они под наблюдением немецкой полиции. Практически все они отрицали, что ведут какую-то работу. Аșa…
Можете вспомнить какой-то конкретный случай?
Ну, мне пришлось разговаривать со многими людьми, женщинами, но фотографировал лишь тех, кто попадал под подозрение. Например, мы обязаны были участвовать во всех gulyanka, там, где люди собираются и гуляют. В основном эти guleai происходили по квартирам, в землянках, потому что там из-за больших разрушений была очень тяжёлая ситуация с жильём. Дома зачастую были деревянными, покрыты досками, которые сверху присыпаны землей или соломой. Обычно организовывали стол, покупали hleb, salo, samogonka, потом balalaika и танцы. Как же красиво русские танцевали. Женщинам, чтобы они расслабились и разговорились, говорили на ухо разные комплименты - krasivaia, zelovati nemnojko (смеётся)
Сейчас что-то из русского языка ещё помните?
Ну, я тогда не очень хорошо говорил, это уже потом в плену за десять лет здорово научился. Но потом без практики почти всё, конечно, забыл. Сейчас уже помню только отдельные слова: zdravstvui, do svidania, dobryi vecher, dobroe utro, tyseacha devyatisot dvadzati odin. Samogonka, vinograd, pomidory, ogurzy, iablochki (смеётся).
А когда женщины выпивали, мы очень внимательно слушали, что они говорят между собой. Случалось они упоминали, что за этим наблюдают, того подозревают… Иногда они прямо спрашивали: «Может ты шпион?» Мы, конечно, категорически отвергали.
А вы, кстати, как им представлялись при знакомстве, кто вы, откуда?
Если мы в форме, то отвечал просто – «Romynia, voennyi». А если ходили в русской одежде, и при более подробных расспросах, то отвечал, что я беженец. А представлялся просто – Sahka.
Можно вам задать личный вопрос?
Можете задавать любые вопросы.
Нравились ли вам женщины в России? Случались ли с кем-то близкие отношения?
Ну, конечно. Можешь себе представить, что такое молодой, здоровый мужчина двадцати лет, конечно, возникали потребности. Но я старался общаться с такими, чтобы мне нравились. Если помладше, то devushka. А если постарше, то babushka (смеётся). Ну, или Катюшка, в зависимости от имени.
При знакомстве старался, чтобы не напугать, создать нормальные отношения. Для организации этих встреч мы снимали квартиры у стариков. Обычно договаривались за немецкие марки. Приходили, снимали верхнюю одежду, но пистолет я всегда клал под подушку, чтобы всегда чувствовать его, и при случае мог бы сразу воспользоваться. Так что русские женщины мне нравились. Скажу больше, когда я жил в Тюмени в качестве пленного, то у меня там была женщина, с которой у нас родилось двое детей. Но власти не разрешили мне оформить их на себя, așa…
Были случаи, когда вы оказывались на грани провала?
Нет, такого не было. Но однажды в меня стреляли. Кажется, уже на Северном Кавказе я пошёл к одним старушкам за samogonka. Обычно в России везде можно было достать самогон из свеклы, но в районе Кавказа был ещё из винограда и из яблок. Там же можно было найти и вино. А за мной видимо следили, потому что туда пришли партизаны, и они в меня стреляли… Правда, не из боевого оружия, а из охотничьего. На моё счастье они промахнулись, но после этого случая я стал себя вести ещё осторожнее. Но такое могло случиться лишь, когда мы ходили в немецкой, либо в румынской форме. А когда ходили в гражданской одежде, такого не было.
На случай провала мы были вооружены. Я всегда носил с собой два пистолета. Какие, уже не помню, но небольшие. Для них были такие специальные карманы, как сейчас для сотовых телефонов. Один в верхней одежде, а другой внутри. Эти пистолеты предназначались для отражения атак, когда ты находишься в окружении многих людей. Там могли возникнуть такие случаи, где кроме как использовать пистолет, не было другой возможности защититься, вот такие дела, așa…
А вам самому приходилось стрелять?
В людей нет. В воздух, или в направлении стрелял, а прицельно нет. Надобности не было. Но дело в том, что этой работой мы занимались совсем недолго. Осенью 1942 года мы попали в Черновцы, оттуда в Полтаву, а затем Киев и дальше в Сталино (ныне Донецк – прим.ред.) Вот там мы вплотную принялись за дело, но занимались этим всего пару месяцев, а потом плен.
