|
Плен. Жизнь и смерть в немецких лагерях
|
|
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 09.25.33 | Сообщение # 1 |
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Олег Смыслов
Плен. Жизнь и смерть в немецких лагерях
Светлой памяти красноармейца Александра Васильевича Пылова, без вести пропавшего в 1941 году, посвящается
ОТ АВТОРА
Великая Отечественная война стала не просто суровым испытанием для всего советского народа, она оставила нам на века страшные страницы небывалой в истории человечества трагедии.
Трагедия эта началась 22 июня 1941 года с катастрофы, невероятной по своему масштабу.
Стратегическая внезапность нападения Германии свалилась тогда на СССР как абсолютно новое явление в военном искусстве после захвата Европы. Вступление в войну Германии приобрело характер оглушительного подавляющего удара.
Полное господство германской авиации, а также атаки со всех направлений не просто ошеломили бойцов и командиров Красной армии, а повергли буквально в шоковое состояние.
Советский фронт был разорван, расстроен.
Благодаря «котлам» 41-го и 42-го годов немецкой армии удалось захватить в плен огромное количество советских бойцов и командиров.
Несколько миллионов их стали в те годы одними из самых страшных жертв той войны.
Словом, тема плена советских бойцов и командиров благодаря ужасам войны со временем обрела многоплановое и многомерное значение, не известное человечеству ранее в таком виде. Плен для советских людей обернулся голодом, холодом, болезнями, издевательствами и нечеловеческими муками. Страдания, которым они подвергались, уже давно названы беспрецедентными.
В плену было все: нарушение психики, смерть и еще раз смерть, предательство и героизм. А потом репатриация, фильтрация и возвращение на родину, где жертв плена реабилитируют спустя десятилетие, но только вслед за предателями…
С конца прошлого века мы узнаем все новые факты и еще более ужасающие подробности трагедии плена советских людей. Однако освещение этой темы происходит порой слишком односторонне, с двух позиций: Востока или Запада, причем западная позиция превалирует.
«Советский Союз не подписал Женевскую конвенцию», – твердят западные исследователи и сегодня.
Но разве Женевская или Гаагская конвенции смогли бы уберечь советского бойца или командира от той участи, которая была уготована Гитлером для всех славян, подлежащих уничтожению?!
Исключительная безжалостность многих высоких офицерских чинов также сыграла немалую роль, поскольку развязала руки их подчиненным. Тысячи пленных были заперты за колючей проволокой на открытых равнинах. Продовольствия не хватало настолько, что военнопленные быстро превращались в живые скелеты; появились случаи людоедства.
После наступления холодов сыпной тиф стал уносить сотни тысяч человек.
Так как многие из лагерей были расположены на Украине, население скоро узнало об условиях содержания в них. Жители видели трупы военнопленных, расстрелянных (скорее всего, это были комиссары или коммунисты) и брошенных в деревнях незахороненными.
Об ужасах плена свидетельствуют и документы, и показания пленных, оставшихся в живых.
СОВЕТСКИЙ «ОПЫТ» ПЛЕНА ДО ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Обычно военнопленными называют лиц, принадлежащих к вооруженным силам и оказавшихся во власти неприятельской стороны. При этом статус военнопленных никогда не распространялся на наемников.
В энциклопедии Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона (1890 – 1907) под словом «военнопленный» предлагается понимать лицо, взятое во время войны противником с оружием в руках, и отмечается, что по военным законам военнопленный, сдавшийся добровольно, не заслуживает снисхождения. Далее говорится: «Согласно нашему воинскому уставу о наказаниях, начальник отряда, положивший перед неприятелем оружие или заключивший с ним капитуляцию, не исполнив своей обязанности по долгу службы и согласно с требованиями воинской чести, исключается из службы с лишением чинов; если же сдача совершается без боя, несмотря на возможность защищаться, то подвергается смертной казни. Той же казни подлежит комендант укрепленного моста, сдавший его, не исполнив своей обязанности по долгу присяги и согласно требованиям воинской чести». В энциклопедии отмечается, что участь военнопленных в разные времена и в разных странах была не одинакова. Варварские народы древности и Средних веков часто умерщвляли всех пленных поголовно; греки и римляне хотя этого не делали, но обращали пленников в рабство и освобождали только за выкуп, соответствовавший званию пленника. С распространением христианства и православия стала облегчаться и участь военнопленных.
Офицеров иногда освобождали на честное слово, что они в течение войны или определенного времени не будут сражаться против государства, у которого находились в плену. Нарушивший слово считался бесчестным и при вторичном пленении мог быть казнен. «По австрийским и прусским законам офицеры, бежавшие из плена вопреки данному ими честному слову, увольняются от службы. Пленные нижние чины употребляются иногда на государственные работы, которые, впрочем, не должны быть направлены против их отечества…» Согласно энциклопедии, плен – это «ограничение свободы лица, принимавшего участие в военных действиях, с целью недопущения его к дальнейшему участию в них. Право брать в плен, по учению современного международного права, принадлежит исключительно государству в лице его военных органов; частные лица никого на войне брать в плен не могут. Объектом военного плена могут быть только лица, фактически принимавшие участие в военных действиях. Поэтому военному плену не подлежат: мирные неприятельские подданные, корреспонденты, находящиеся при армии, согласно Женевской конвенции – личный состав госпиталей и военных лазаретов, а равно священнослужители. С другой стороны, только открытое и законное участие в военных действиях создает право на плен; шпионы, проводники-предатели и т.п. в случае захвата не пользуются покровительством законов войны. Юридическое положение военнопленных обуславливается тремя признаками: они не преступники – враги, сохраняющие свое подданство, – и военные. Они имеют поэтому право на обращение и содержание, соответствующие тому положению, которое они занимали в своей армии; принуждение их к участию в военных действиях против их отечества в какой бы то ни было форме недопустимо; в случае побега и последующей затем поимки они не могут быть подвергаемы наказанию; они подчиняются военной дисциплине и подсудны военному суду (по русским законам – до передачи в ведение гражданского начальства). Состояние военного плена устанавливается моментом захвата, прекращается – заключением мира или обменом пленных…»
* * *
В качестве советского «опыта» плена мы можем рассмотреть лишь два исторических примера. Во-первых, это Советско-польская война 1919 – 1920 годов в период Гражданской войны. Во-вторых, это Советско-финляндская война 1939 – 1940 годов.
И там и там, с обеих сторон использовались довольно крупные силы.
И там и там, в результате неудач Красной армии безвозвратные потери оказались огромными. Соответственным было и количество солдат и командиров, попавших в плен к врагу. А дальше лагеря…
Судя по опубликованным данным, на польском фронте пропали без вести или попали в плен порядка 100 – 120 тысяч красноармейцев и командиров. Однако только при обмене пленными в марте – октябре 1921 года из Польши в Россию убыли 65 797 советских военнопленных. А согласно справке мобилизационного управления Штаба РККА на 21 ноября 1921 года, из Польши возвратились 75 699 военнопленных.
Более того, из Германии прибыла 41 тысяча красноармейцев, интернированных там после того, как при отступлении они перешли германо-польскую границу.
Тысячи вернулись в последующие годы. И тысячи красноармейцев остались в эмиграции.
В польских же списках умерших или погибших в плену красноармейцев значится не более 16 – 18 тысяч человек.
Если всего в польском плену находилось не более 100 тысяч красноармейцев, а большинство из них попало туда во второй половине 1920 года (период катастрофы Западного фронта), то их смертность в пересчете на год достигала 20 %. Но это только один из вариантов цифр.
Например, в фонде II отдела Польского Генштаба имеется полная хронология событий на польско-советском фронте с 1 января по 25 ноября 1920 года в форме ежедневных сообщений, адресованных военному атташе Польши в Вене.
Там результаты подсчетов дают цифру в 146 тысяч 813 человек. А дальше «много пленных», «значительное число», «два штаба дивизий». Отсюда делаются выводы о гибели в плену около 64 тысяч человек. Однако считаются достоверными данные о том, что в ноябре 1919 года в польских лагерях насчитывалось 40 тысяч военнопленных, число которых к февралю 1920 года сократилось до 20 667 человек за счет освобождения галичан перед наступлением поляков на Киев.
Варшавская (наступательная) операция 1920 года началась 23 июля 1920 года и закончилась 25 августа 1920 года поражением. Именно август 20-го стал основным месяцем массового пополнения польских лагерей русскими военнопленными.
К слову сказать, в ходе научно-исследовательской работы, проведенной Росархивом в период с 2000 по 2002 год, по документам, выявленным в архивах как России, так и Польши, было установлено: в период с февраля 1919 года по октябрь 1920 года в польском плену находилось не менее 157 тысяч красноармейцев. Тогда же была установлена судьба около 148 тысяч человек, в т.ч. 20 тысяч умерших в плену.
Известно, что первые партии пленных, поступавшие в лагеря с февраля 1919 года, пережили немало. Так, один из прибывших (в марте 1920 г.) из польского плена (лагерь в Брест-Литовске) вспоминал, что комендант обратился к пленным с такой речью: «Вы, большевики, хотели отобрать наши земли у нас – хорошо, я вам дам землю. Убивать я вас не имею права, но я буду так кормить, что вы сами подохните». «13 дней мы хлеба не получали, на 14-й день, это было в конце августа, мы получили около 4 фунтов хлеба, но очень гнилого, заплесневелого… Больных не лечили и они умирали десятками…
В сентябре 1919 года умирало до 180 человек в день».
Варшавская газета «Свобода» 19 октября 1921 года сообщала, что в лагере Тухоли (лагерь смерти) умерли за один год около 22 тысяч красноармейцев, попавших в польский плен после советско-польской войны. «Русских, как скот, вместо лошадей впрягали, и они таскали телеги и бороны на лесозаготовках, пашне и дорожных работах», – писал Сергей Тюляков (Форум русского народа). В официальном польском документе говорилось, что с февраля по май 1921 года в Тухоли зафиксировано 23 878 случаев заболеваний, в том числе тифом, холерой, дизентерией, туберкулезом. А на 1 февраля 1922 года, по данным начальника II отдела генштаба польской армии, умерших в Тухоли было более 20 тысяч.
Всего в 12 польских лагерях от эпидемий, голода, лишений и издевательств умерли около 60 тысяч русских.
Представители РСФСР в Смешанной комиссии по обмену военнопленных в протоколе от 28 июля 1921 года указали: «Поляки обращались с россиянами не как с людьми равной расы, не как с обезоруженными солдатами противника, а как с бесправными рабами».
Офицеры и солдаты Белой армии (генерала Бредова) воспринимались поляками еще хуже – как «вековые угнетатели польского народа».
Кстати сказать, тогда в советской России к вернувшимся из плена отнеслись с сочувствием. 5 августа 1920 года было принято постановление Совета народных комиссаров о пособии возвратившимся из плена военнослужащим Красной армии и флота: «Всех находившихся в плену военнослужащих Красной армии и флота, за исключением добровольно сдавшихся в плен неприятелю или добровольно исполнявших у неприятеля работы, относящиеся к военным действиям, удовлетворить по возвращении из плена единовременным денежным пособием в размере трехкратной наименьшей тарифной сетки местности регистрации возвратившегося из плена…»
В Катыни только в 1937 году было захоронено около 10 тысяч граждан СССР, расстрелянных НКВД. По неофициальным данным, за весь период репрессий там тайно погребено почти 100 тысяч человек. И это не считая расстрелянных советских военнопленных. При этом поляки уже в 90-е годы знали своих соотечественников, покоящихся в Катыни, поименно. А мы до сих пор нет.
В 1995 году общественной организацией «Мемориал» там были обнаружены 600 массовых захоронений советских людей.
* * *
За 105 дней так называемой зимней войны советские войска понесли потери в количестве 333 084 человека. В том числе 19 610 – пропали без вести. Часть из них оказалась в плену.
Так сколько же советских военнослужащих было в финском плену?
Финский историк Р. Хански утверждает, что за период «зимней войны» было взято в плен 5615 человек. Соотечественник Хански – Тимо Малми – говорит о 5650 советских бойцах и командирах. По его же данным, из них умерло в лагерях и госпиталях – 111.
По данным статистического исследования ГШ ВС РФ (под редакцией генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева), после подписания мирного договора было возвращено из плена 5468 человек (из них 301 командир, 787 младших командиров, 4380 бойцов) и добровольно осталось в Финляндии 99 человек (из них 8 командиров, 1 младший командир и 90 бойцов). По финским данным – 78. Следовательно, в данном случае цифры и той и другой стороны практически совпадают.
По свидетельствам вернувшихся из финского плена бойцов и командиров, условия их содержания были ужасающими.
«…Долгое время помещались в сарае, где раньше находилась скотина. Постельной принадлежности никакой не было. Военнопленных били резиновыми палками, березовыми прутьями. Бани не было, у каждого вши. Кормили отвратительно плохо. Хлеба не давали, только сухих коржиков давали, и то мало. Варили баланду вместо супа.
Давали конины, что порченная. Больным помощи никакой не оказывали. У кого рана была большая, тот умирал».
К слову сказать, в период этой войны на территории Финляндии имелось 4 лагеря для военнопленных.
О репрессиях, применяемых к советским военнопленным, говорит свидетельство одного из выживших:
«Отдельно стоящий домик, метрах в ста от коровника, служил каким-то штабом. Рассказывали, что за этим домиком вешали и убивали. Когда подходили к домику, я косил глаза за него: не висят ли там наши?
…Летчика Петра Назарова они вчера, значит, убили или повесили: так же вот так увели, а не привели… С нами Петя пробыл всего одну ночь. На лице его были темные подтеки и кровавые ссадины. Самолет его сгорел, а он опустился на парашюте и был схвачен».
Были и такие издевательства: «При обмене изношенной обуви давали нарочно не по размеру. Часто на одну ногу давали сапог, а на другую – дамский туфель».
Впервые после «зимней войны» начинается «фильтрация» военнопленных соотечественников. Так, 19 апреля 1940 года решением Политбюро за подписью секретаря ЦК И. Сталина предписывалось всех военнопленных, возвращенных финскими властями, направлять в Южский лагерь НКВД. Там предполагалось «в трехмесячный срок обеспечить тщательное проведение оперативно-чекистских мероприятий для выявления среди военнопленных лиц, обработанных иностранными разведками, сомнительных и чуждых элементов и добровольно сдавшихся финнами с последующим преданием их суду».
В Южском лагере, что расположился в Ивановской области, бойцов и командиров «разместили в двухэтажных деревянных казармах, «хорошо» огороженных колючей проволокой, за которой прогуливались солдаты с немецкими овчарками».
Именно этот лагерь готовили к приему финских военнопленных в ноябре 1939 года…
«Южский лагерь начал свою работу с момента наступления бывших военнопленных 25 апреля 1940 года, – докладывали начальнику политуправления МВО дивизионному комиссару Лобачеву. – Люди поступали эшелонами по 500 – 600 человек. На первое мая было 4815, на 10 – 4897. 29 человек отправлено в госпиталь в Вязники. В числе прибывших – 314 человек начсостава от младшего лейтенанта до майора включительно… Люди размещены в бараках по 200 – 400 человек».
Уже 23 мая 1940 года Берия докладывал Сталину: «В процессе работы оперативной группы из 1448 военнопленных выявлено шпионов и подозрительных по шпионажу – 106 человек, участников антисоветского добровольческого отряда – 166 человек, провокаторов – 54, издевавшихся в плену над нашими военнопленными – 13 человек, добровольно сдавшихся в плен – 72».
Бывший секретарь Политбюро ЦК ВКП (б), а затем перебежчик на Запад, Б. Бажанов в книге своих воспоминаний подтверждает факт формирования такого отряда. По этому поводу 15 января 1940 года его принял маршал Маннергейм. Бажанов же хотел образовать Русскую Народную армию из военнопленных красноармейцев, для того чтобы предлагать советским солдатам переходить на сторону противника.
После изложения своего плана Маннергейм предоставил Бажанову возможность разговаривать с пленными одного лагеря. При этом он сказал:
– Если они пойдут за вами, организуйте вашу армию. Но я старый военный и сильно сомневаюсь, чтобы эти люди, вырвавшиеся из ада и спасшиеся почти чудом, захотели бы снова по собственной воле в этот ад вернуться!
И вот Бажанов в лагере для советских военнопленных.
«Все они были врагами коммунизма. Я говорил с ними языком, им понятным. Результат – из 500 человек 450 пошли добровольцами драться против большевизма…»
И еще: «Но все это были солдаты, а мне нужны были еще офицеры. На советских пленных офицеров я не хотел тратить времени: при первом же контакте с ними я увидел, что бывшие среди них два-три получекиста-полусталинца уже успели организовать ячейку и держали офицеров в терроре…»
Однако в статье «Опыт формирования русских национальных частей в Финляндии», опубликованной в органе Русского национального союза участников войны «Военный журналист, в 7-м номере за 1940 год приводятся совершенно другие цифры.
В частности, там написано следующее: «Для опытного формирования был представлен один из лагерей красных военнопленных, в котором находилось около 500 человек. Среди них были великороссы, украинцы и представители прочих российских народностей.
Красноармейцы были в возрасте от 20 до 40 лет. Среди них не было командного состава. Бажанов немедленно приступил к их обработке. Ими было выяснено, что четверть состава красноармейцев боится не только опасностей войны, но и вообще всего. Вторая четверть представляла собою ненадежной молодняк, который тоже не сочувствовал советской власти или, вернее, был ею недоволен, но не представлял себе, что ей можно себя противопоставить. Старшие красноармейцы им говорили, что до большевиков жилось лучше, и эта молодежь им верила, но была совершенно пассивна. Таким образом, половина красноармейцев была трудна для пропаганды, и потребовалось бы много времени, чтобы их привести в соответствующее состояние и создать соответствующее настроение. Третья четверть была согласна безоговорочно и немедленно драться против коммунистов. И, наконец, последняя четверть была готова идти против Советов при условии постоянного политического влияния.
После недели соответствующей обработки Бажанов начал осторожно опрашивать, кто пожелал бы поступить в “русский народный отряд” для действий в тылу Красной армии. Даже слегка колебавшегося он не брал в отряд. В результате из 500 человек военнопленных красноармейцев 200 человек выразили желание идти драться с комвластью. Пошли с энтузиазмом. Нужно отметить, что примерно одна четверть Красной армии верна режиму сов. власти. Сюда относятся танкисты, летчики и прочие техники. В них бывшие красноармейцы, ставшие “народными партизанами”, готовы были стрелять, в простых же красноармейцев они категорически отказались стрелять, утверждая, что “они такие же, как и мы”.
Они надеялись справиться с ними словами.
Когда красным военнопленным был задан вопрос: с какими начальниками они желают быть отправлены на фронт, с красными или белыми, – они все выразили желание, чтобы командирами были назначены белые офицеры-эмигранты. Они опасались, что бывшие красные командиры в какой-то момент могут их предать, а что белые офицеры наверняка будут расстреляны вместе с ними и их, безусловно, не предадут.
Из 6 офицеров-эмигрантов 5 (2 штабс-капитана и 3 подпоручика) оказались, по словам Бажанова, блестящими. Между белыми офицерами и партизанами сразу же установились хорошие и доверчивые отношения и полное взаимное понимание. С офицерами велись предварительные занятия отдельно от красноармейцев.
Общая обстановка этого “опыта” оказалась неблагоприятной из-за суровой зимы и уже намечавшейся неудачи финского оружия. Солдатам предстояло расстаться с теплыми помещениями и горячей пищей и снова пускаться в снежные просторы для ведения партизанских действий.
Один использованный “русский народный отряд” пробыл на фронте 10 дней. Он состоял из штабс-капитана К. и 30 бывших красноармейцев, которые называли себя “народноармейцами”. Они всюду искали и находили встречи с красными патрулями. В течение трех дней к отряду штабс-капитана К. присоединилось якобы свыше 200 вооруженных красноармейцев-противников».
Быстрое окончание войны предотвратило далеко идущие планы формирования русских национальных частей. Да и могли ли они осуществиться, если Бажанов приводит цифру 450, статья – 200, а реально «использовалось», как выходит, – всего 30…
Но вернемся в Южский лагерь. Там в период оперативной работы чекистов с бывшими военнопленными бойцами и командирами подробно выясняли: «Кто сдался добровольно? Кто как себя вел в плену? Кто поверил вражеской пропаганде? Кто выдавал своих однополчан-коммунистов и комсомольцев?»
28 июня Берия доложил Сталину:
«В Южском лагере содержится 5175 красноармейцев и 293 чел. начсостава, переданных финнами при обмене военнопленными. Оперативно-чекистской группой выявлено и арестовано 414 человек, изобличенных в активной предательской работе в плену и завербованных финской разведкой для вражеской работы в СССР. Из этого числа закончено и передано прокурором МВО в Военную коллегию Верховного суда СССР следственных дел на 344 чел. Приговорены к расстрелу 232 чел. Приговор приведен в исполнение в отношении 158 чел.
Бывших военнопленных в числе 4354 чел., на которых нет достаточного материала для предания суду, подозрительных по обстоятельствам пленения и поведения в плену, – решением Особого Совещания НКВД СССР осудить к заключению в исправительно-трудовые лагеря сроком от 5 до 8 лет.
Бывших военнопленных в количестве 450 человек, попавших в плен, будучи ранеными, больными или обмороженными, в отношении которых не имеется компрометирующих материалов, – освободить и передать в распоряжение Наркомата обороны».
И еще одна «новинка» того времени, применяемая к освободившимся из плена соотечественникам, на которых нет достаточного материала для предания суду, подозрительных по обстоятельствам пленения и поведения в плену, – «решением Особого Совещания НКВД СССР осудить к заключению в исправительно трудовые лагеря сроком от 5 до 8 лет». То есть фактически невиновных, на всякий случай, посадить…
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 09.27.44 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| КОНВЕНЦИИ И ГЕРМАНСКАЯ ПОЛИТИКА
Однажды молодой женевский предприниматель Анри Дюнан, проезжая через Италию, увидел поле сражения, где сошлись французы и итальянцы при Соверено. Это было 24 июня 1859 года. Испытав шоковое состояние от ужасающего зрелища огромного числа раненых, оказавшихся без элементарной помощи, вернувшись в Женеву, он написал книгу.
Считается, что именно она пробудила швейцарское общественное мнение. А в 1863 году в Женеве был создан Международный комитет Красного Креста с задачей: защищать военных и гражданских лиц, ставших жертвами военного конфликта, помогать раненым, военнопленным, политическим заключенным и жителям оккупированных территорий.
На следующий год правительство Швейцарии пригласило правительства двенадцати стран на встречу, где они договорились помогать раненым солдатам на поле боя.
Словом, для соблюдения условий первой Женевской конвенции и создали Международный комитет Красного Креста. Правительство Швейцарии оплачивали ровно половину расходов этой частной организации и разрешало пользоваться дипломатической почтой для важных и секретных сообщений.
В 1899 году была принята вторая Женевская конвенция о защите моряков, потерпевших бедствие, а в 1929 году – третья, о защите военнопленных.
Историческая справка
Женева – главный город швейцарского кантона, 408 м над уровнем моря, на юго-западном конце Женевского озера, при истоке Роны. Вместе с Базелем – самый богатый, многолюдный и красивый город Швейцарии.
Женевская конвенция – известное под этим именем международное соглашение для облегчения участи раненых и больных воинов во время войны заключено, по почину Швейцарии, 10 (22) августа 1864 года представителями 16 государств, участвовавшими в международной конференции, созванной с этой целью в Женеве. Несколько позднее к этому соглашению присоединились другие державы (32 государства – все европейские, США, Аргентина, Перу, Боливия, Чили, Сан-Сальвадор и Персия).
Главные положения конвенции: «1) приемные покои и военные госпитали признаются нейтральными и неприкосновенными и пользуются покровительством воюющих сторон, пока в них будут находиться больные или раненые; неприкосновенность амбулаторий и госпиталей прекращается, если они охраняются военной силой; 2) нейтралитет распространяется и на личный состав госпиталей и амбулаторий, включая сюда служащих по интендантской, врачебной, административной и перевязочной части для раненых, а также священнослужителей; 3) лица эти могут и после занятия местности неприятелем продолжать исполнение своих обязанностей или удалиться для присоединения к тому корпусу, к которому принадлежат; в последнем случае они должны быть передаваемы на неприятельские аванпосты; 4) движимое имущество военных госпиталей подлежит действию законов войны; состоящие при этих госпиталях лица, удаляясь из них, могут брать с собой только те вещи, которые составляют их личную собственность; приемные покои, напротив, при тех же обстоятельствах сохраняют свою движимость; 5) местные жители, подающие помощь раненым, пользуются неприкосновенностью и за ними сохраняется свобода; каждый раненый, принятый и пользующийся уходом в каком-либо доме, служит охраной этому дому; местный житель, принявший к себе раненых, освобождается от военного постоя и от некоторой части военных контрибуций; 6) раненые и больные принимаются и пользуются помощью без различия национальности; главнокомандующим представляется право немедленно сдавать на неприятельские аванпосты раненых в сражении, когда дозволяют обстоятельства и с согласия обеих сторон; 7) те лица, которые, по выздоровлению, будут признаны способными к военной службе, подлежат отправлению обратно, в отечество; прочие могут быть также отправляемы в отечество, но с обязательством не браться за оружие во все продолжение войны; 8) для госпиталей, приемных покоев и при эвакуации принят для всех одинаковый отличительный флаг, который ставится рядом с национальным флагом.
Равным образом для лиц, состоящих под защитой нейтралитета, допускается употребление особого знака на рукаве; но выдача его представляется лишь военному начальству. Флаг и нарукавная повязка представляют красный крест на белом фоне».
Считается, что Советский Союз не признал Женевскую конвенцию о военнопленных, и это явилось, в сущности, главной причиной неисчислимых страданий советских бойцов и командиров в немецком плену.
Вот и немецкий военный историк Иоахим Гофман уверенной рукой написал: «Советское правительство уже в 1917 г. больше не считало себя связанным Гаагскими конвенциями о законах и обычаях войны, а в 1929 г. отказалось и от ратификации Женевской конвенции о защите военнопленных».
Однако эта правда имеет две стороны. Но прежде ознакомимся со следующим документом.
Декларация
Нижеподписавшийся народный комиссар по иностранным делам Союза Советских Социалистических Республик настоящим объявляет, что Союз Советских Социалистических Республик присоединяется к конвенции об улучшении участи военнопленных, раненых и больных в действующих армиях, заключенной в Женеве 27 июля 1929 года.
В удостоверение чего народный комиссар по иностранным делам Союза Советских Социалистических Республик, должным образом уполномоченный для этой цели, подписал настоящую декларацию о присоединении согласно постановлению Центрального исполнительного комитета Союза Советских Социалистических Республик от 12 мая 1930 года. Настоящее присоединение является окончательным и не нуждается в дальнейшей ратификации.
Учинено в Москве 25 августа 1931 года.
(подпись) Литвинов.
Следовательно, Советский Союз подписал Женевскую конвенцию, присоединившись к ней 12 мая 1930 года. Но при этом ратификацию присоединения не счел необходимой. Этим-то и воспользовались его противники и враги. Да и сейчас пользуются.
А по поводу того, что «советское правительство уже в 1917 года больше не считало себя связанным Гаагскими конвенциями (И. Гофман)», снова все не совсем так.
Во-первых, Женевская конвенция 1929 года, ничуть не перечеркивала Гаагские конвенции 1889 и 1907 годов, подписанные Россией и Германией. Более того, достаточно было подписать хотя бы одну из конвенций касательно военнопленных, чтобы требовать от противника человечного отношения к своим военнопленным.
Например, авторы Гаагской конвенции 1907 года, подписанной и Германией и Россией, учитывая, что все военные ситуации предусмотреть невозможно, сделали специальную оговорку: «Впредь до того времени, когда представится возможность издать более полный свод законов войны, Высокие Договаривающиеся Стороны считают уместным засвидетельствовать, что в случаях, не предусмотренных принятыми постановлениями, население и воюющие остаются под охраной и действием начал международного права, поскольку они вытекают из установившихся между образованными народами обычаев, законов человечности и требований общественного сознания».
В приложении к этой конвенции подчеркивалось: «Военнопленные находятся во власти неприятельского правительства, а не отдельных лиц или отрядов, взявших их в плен. С ними надлежит обращаться человеколюбиво».
В Гаагской конвенции 1899 года были записаны и такие слова: «Хотя военнопленные теряют свою свободу, они не теряют своих прав. Другими словами, военный плен не есть более акт милосердия со стороны победителя – это право безоружного».
Историческая справка
Гаага – резиденция короля Нидерландов и местопребывание центральных правительственных учреждений. Лежит в провинции Южная Голландия, в 5 км от берега Северного моря. Первоначально Гаага была охотничьим замком графов Голландских; но уже около 1250 года Вильгельм граф Голландский (и король германский) построил здесь дворец, вокруг которого возникли и другие поселения. В XVI столетии Гаага стала резиденцией генеральных штатов, а в течение XVII и XVIII столетий была местом важнейших дипломатических переговоров. Здесь был заключен 4 января 1717 году тройной союз между Францией, Англией и Голландией, а 17 февраля того же года – мир между Испанией, Савойей и Австрией. Гаага в то время все еще считалась селом, самым большим на свете. Крайне неблагоприятное влияние на благосостояние Гааги имели события 1795 года и затем правление короля Людовика Бонапарте, который перевел высшие правительственные учреждения в Утрехт в Амстердам…
Гаагская мирная конференция 1899 года, или Гаагская конференция разоружения, была созвана по инициативе императора Николая II. 12 августа 1898 года министр иностранных дел граф Муравьев обратился к представителям России за границей с циркулярной нотой, в которой говорил: «Охранение всеобщего мира и возможное сокращение тяготеющих над всеми народами чрезмерных вооружений являются, при настоящем положении вещей, целью, к которой должны бы стремиться усилия всех правительств. Все возрастающее бремя финансовых тягостей в корне расшатывает общественное благосостояние. Духовные и физические силы народов, труд и капитал отвлечены в большей своей части от естественного назначения и расточаются непроизводительно. Сотни миллионов расходуются на приобретение страшных средств истребления, которые, сегодня представляясь последним словом науки, завтра должны потерять всякую цену ввиду новых изобретений. Просвещение народа и развитие его благосостояния и богатства пресекаются или направляются на ложные пути…Если бы такое положение продолжалось, оно роковым образом привело бы к тому именно бедствию, которого стремятся избегнуть и перед ужасами которого заранее содрогается мысль человека. Положить предел непрерывным вооружениям и изыскать средства предупредить угрожающие всему миру несчастья – таков ныне высший долг для всех государств. Преисполненный этим чувством, Государь Император повелеть мне соизволил обратиться к правительствам государств, представители коих аккредитованы при Высочайшем Дворе, с предложением о созыве конференции в видах обсуждения этой важной задачи. С Божьей помощью, конференция эта могла бы стать добрым предзнаменованием для грядущего века».
В конце 1898 года происходила дипломатическая переписка между державами по вопросу о конференции… В результате ее Россия несколько изменила свой взгляд на задачи конференции. В ноте графа Муравьева от 30 декабря 1898 года – 11 января 1899 года, обращенной к иностранным дипломатическим представителям в Петербурге, было отмечено, что правительства и общественное мнение встретили сочувственно проект, долженствовавший «обеспечить всем народам благо действительного и прочного мира и прежде всего положить предел все увеличивающемуся развитию современных вооружений; в то же время, обстоятельства, казалось, вполне благоприятствовали осуществлению в более или менее близком будущем означенной человеколюбивой задачи… Однако политическое положение значительно изменилось в последнее время. Многие государства приступили к новым вооружениям, стараясь в еще большей мере развить свои военные силы».
Подлежащими разрешению на конференции были признаны следующие вопросы:
«1) Соглашение, определяющее на известный срок сохранение настоящего состава сухопутных и морских вооруженных сил и бюджетов на военные надобности; предварительное изучение средств, при помощи коих могло бы в будущем осуществиться сокращение означенных вооруженных сил и бюджетов.
2) Запрещение вводить в употребление в армиях и во флоте какое бы то ни было новое огнестрельное оружие и новые взрывчатые вещества, а также порох, более сильно действующий принятого в настоящее время, как для ружейных, так и для орудийных снарядов.
3) Ограничение употребления в полевой войне разрушительных взрывчатых составов, уже существующих, а также запрещение пользоваться метательными снарядами с воздушных шаров или иным подобным способом.
4) Запрещение употреблять в морских войнах подводные миноносные лодки или иные орудия разрушения того же свойства; обязательство не строить в будущем военных судов с таранами.
5) Применение к морским войнам Женевской конвенции 1864 г. и дополнительных к ней постановлений 1868 г.
6) Признание на таких же основаниях нейтральности судов и шлюпок, коим будет поручаемо спасание утопающих во время или после морских сражений.
7) Пересмотр Декларации о законах и обычаях войны, выработанной в 1874 г. на конференции в Брюсселе и до сего времени не ратифицированной.
8) Принятие начала применения добрых услуг, посредничества и добровольного третейского разбирательства в подходящих случаях, с целью предотвращения вооруженных между государствами столкновений; соглашение о способе применения этих средств и установление однообразной практики в их употреблении».
Конференция открылась 18 мая и заседала до 29 июля.
Главная ее цель – сокращение вооружений и военных бюджетов – не была достигнута.
Однако конференция установила общие правила относительно третейского и мирного разбирательства столкновений между державами и приняла некоторые постановления относительно войны. Все это выразилось в шести конвенциях и декларациях:
1) конвенция о мирном улаживании международных столкновений;
2) конвенция, определяющая обычаи сухопутной войны;
3) конвенция, распространяющая применение Женевской конвенции 1864 года на войну морскую, 4 – 6 деклараций, запрещающих бросание взрывчатых снарядов с аэростатов, употребление снарядов…
«23 июня 1941 года, на следующий день после нападения Германии на Советский Союз, глава Международного комитета Красного Креста Макс Хубер предложил Москве и Берлину свои посреднические услуги, чтобы Советский Союз и Германия могли бы обменяться списками военнопленных, – пишет Л. Млечин. – В те отчаянные дни в Москве ни от какой помощи не отказывались, и 27 июня 1941 года нарком иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов подписал ответную телеграмму председателю МККК Максу Хуберу:
“Советское правительство готово принять предложение Международного комитета Красного Креста относительно представления сведений о военнопленных, если такие же сведения будут представляться воюющими с Советским государством странами”.
По каким-то причинам, не известным сегодня, 17 июля 1941 года народный комиссар иностранных дел СССР официально напомнил шведскому посольству (Швеция в годы войны представляла интересы СССР в Германии), что Советский Союз поддерживает Гаагскую конвенцию и на основах взаимности готов ее выполнять.
«23 июля советский посол в Турции Сергей Александрович Виноградов отправил в Москву запись беседы с уполномоченным МККК Марселем Жюно, который рекомендовал Советскому Союзу ратифицировать Женевскую конвенцию 1929 года о защите военнопленных. Это позволит воспользоваться услугами Красного Креста, чьи представители смогут посещать в Германии лагеря советских военнопленных и требовать улучшения их положения. Разумеется, инспекции подвергнутся и советские лагеря для немецких военнопленных.
Марсель Жюно предложил послу организовать с Германией обмен информацией о пленных».
8 августа 1941 года послы и посланники стран, с которыми СССР имел тогда дипломатические отношения, получили ноту советского правительства. В ней снова обращалось внимание на то, что Советский Союз признает Гаагскую конвенцию, и вновь выражалась надежда, что и другая сторона будет ее соблюдать.
На следующий день Германия вроде бы разрешила представителям Красного Креста посетить лагерь для советских военнопленных. Однако считается, что советское правительство отказалось пускать сотрудников Международной организации в свои лагеря.
6 сентября 1941 года посол в Турции Виноградов телеграфировал заведующему средневосточным отделом Наркомата иностранных дел С.И. Кавтарадзе: «Как Вам известно, немцы уже дали первый список наших красноармейцев, захваченных ими в плен. Дальнейшие списки будут даны лишь после того, как Красный Крест получит такие же данные от нас».
После получения первого списка на 290 советских военнопленных в Москве приготовили список на триста немецких пленных, но по каким-то причинам не отправили…
А причина более чем проста. Если с началом войны и в ее первый месяц советское правительство еще как-то шло на любые контакты, и прежде всего по вопросу военнопленных, то уже в августе все встало на свои места…
Во-первых, окончательно выяснилось, что для Гитлера международное право не значило ровным счетом ничего.
Во-вторых, в августе 41-го сложилось такое катастрофическое положение на фронтах, что очень многие вопросы вполне закономерно становились второстепенными.
В-третьих, сотни тысяч советских бойцов и командиров, оказавшихся в окружении, не могли уже обрести равноценное отношение по сравнению с противной стороной и рассчитывать на какую-либо помощь и гуманное к себе отношение. И прежде всего – из-за особого генерального «плана Ост» и особого «плана Барбаросса», целью которых было истребление славян и других народов, населяющих СССР…
В первую очередь это касалось советских военнопленных.
26 ноября 1941 года «Известия» опубликовали ноту Народного комиссариата иностранных дел СССР, врученную накануне всем дипломатическим представительствам. В ней, в частности, говорилось: «Лагерный режим, установленный для советских военнопленных, является грубейшим и возмутительным нарушением самых элементарных требований, предъявленных в отношении содержания военнопленных международным правом и, в частности Гаагской конвенцией 1907 г., признанной как Советским Союзом, так и Германией».
Но вернемся назад. В фашистскую Германию. Итак, 30 марта 1941 года Гитлер целых два с половиной часа объяснял своим высшим офицерам всех родов войск в Имперской канцелярии новый характер предстоящей войны с Россией.
– Наши задачи в отношении России: вооруженные силы разгромить, государство ликвидировать… – возбужденно кричал он, жестикулируя с трибуны. – Коммунизм – чудовищная опасность для будущего. Нам не следует придерживаться тут законов солдатского товарищества. Коммунист не был товарищем и не будет. Речь идет о борьбе на уничтожение.
Нужно бороться с ядом разложения. Это не вопрос военных судов. Войсковые начальники должны знать, о чем тут идет речь. Они обязаны руководить этой борьбой… Комиссары и люди из ГПУ – это преступники, так с ними и следует обращаться… Эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке же жестокость – это благо для будущего.
От командиров требуется жертва – отбросить все сомнения…
Словом, март 41-го – месяц не случайный… Например, в том же марте генерал-лейтенант фон Остеррайх Курт, начальник отдела по делам военнопленных Данцигского военного округа, а до этого командир 207-й пехотной дивизии, дислоцировавшей во Франции, был вызван в Берлин, в ставку верховного главнокомандования на секретное совещание.
Руководил совещанием начальник управления по делам военнопленных при ставке генерал-лейтенант Райнеке. На совещании Райнеке выступил перед начальниками отделов по делам военнопленных из различных округов и офицерами ставки…
Генерал фон Остеррайх Курт, давая показания в декабре 45-го, вспоминал: «Генерал Райнеке сообщил нам под большим секретом о том, что ориентировочно в начале лета 1941 года Германия вторгнется на территорию Советского Союза и что в соответствии с этим верховным командованием разработаны необходимые мероприятия, в том числе подготовка лагерей для русских военнопленных, которые будут поступать после открытия военных действий на Восточном фронте. Все присутствующие на этом совещании начальники отделов по делам военнопленных получили конкретные задания о подготовке определенного количества лагерей для приема и размещения в них русских военнопленных.
Я лично получил от генерала Райнике задание подготовить на территории Данцигского военного округа лагерь на 50 тысяч русских военнопленных.
В связи с ограниченным сроком генерал Райнеке приказал быстро провести все мероприятия по организации лагерей. При этом он указал, что если на местах не удастся в срок создать лагеря с крытыми бараками, то устраивать лагеря для содержания русских военнопленных под открытым небом, огороженные только колючей проволокой.
Далее Райнеке дал нам инструкцию об обращении с русскими военнопленными, предусматривающую расстрел без всякого предупреждения тех военнопленных, которые попытаются совершить побег…»
В циркуляре от 6 июня 1941 года «О принципах снабжения в восточном пространстве», который был доведен до сведения всех соединений и частей, говорилось: «На снабжение одеждой не рассчитывать. Поэтому особенно важно снимать с военнопленных годную обувь, и немедленно использовать всю пригодную одежду, белье, носки и т.д.».
В приказе № 202 штаба 88-го полка была записано и такое: «Конские трупы будут служить пищей для русских военнопленных. Подобные пункты (свалки конских трупов) отмечаются указателями».
Учитывая то обстоятельство, что «Гитлер все же не доверял своим связанным традиционными сословными нормами генералам», как пишет И. Фест, и «все его устремления были нацелены на то, чтобы ликвидировать водораздел между ведением войны в привычном смысле и действиями зондеркоманд и чтобы все элементы соединились в общую картину единой войны на уничтожение, делающей всех ее участников военными преступниками».
Так, «серией подготовительных директив из ведения вермахта было изъято административное управление тылами – оно передается специально назначаемым имперским комиссарам. Одновременно рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру было поручено организовать силами четырех эйнзатцгрупп, сформированных из личного состава полиции безопасности и СД общей численностью в 3000 человек, выполнение в районе боевых операций “специальных задач”, “вытекающих из ведущейся до полной победы двух противоположных политических систем”. На совещании в Прецше в мае 1941 года Гейдрих устно довел до командиров этих групп приказ об уничтожении всех евреев, всех “неполноценных азиатов”, всех коммунистических функционеров и цыган. Подписанный в это же время “указ фюрера” фактически освобождал военнослужащих вермахта от преследования за уголовные деяния в отношении советских гражданских лиц…»
8 июня 1941 года был разослан приказ под названием «Распоряжение о комиссарах». С первых же строк там говорилось: «Войска должны помнить следующее:
1. Щадить в борьбе подобные элементы и обращаться с ними в соответствии с нормами международного права – неправильно. Эти элементы представляют угрозу для нашей собственной безопасности и для быстрого умиротворения завоеванных областей…»
А еще шесть дней до этой даты, то есть 1 июня 1941 года, в Берлине были подготовлены «12 заповедей поведения немцев на востоке и их обращения с русскими». К слову сказать, заповеди вышли под грифом «секретно».
В целях попытки хоть как-то понять врага остановимся на некоторых из них.
Шестая заповедь: «Ввиду того, что вновь присоединенные территории должны быть надолго закреплены за Германией и Европой, многое будет зависеть от того, как вы поставите себя там. Вы должны уяснить себе, что вы целые столетия являетесь представителями великой Германии и знаменосцами национал-социалистической революции и новой Европы. Поэтому вы должны с сознанием своего достоинства проводить самые жесткие и самые беспощадные мероприятия, которых потребует от вас государство. Отсутствие характера у отдельных лиц, безусловно, явится поводом к снятию их с работы. Тот, кто на этом основании будет отозван обратно, не сможет больше занимать ответственных постов и в пределах самой империи».
Восьмая заповедь: «Не разговаривайте, а действуйте. Русского вам никогда не переговорить и не убедить словами. Говорить он умеет лучше, чем вы, ибо он прирожденный диалектик и унаследовал “склонность к философствованию”. Меньше слов и дебатов. Главное – действовать. Русскому импонирует только действие, ибо он по своей натуре женственен и сентиментален. “Наша страна велика и прекрасна, а порядка в ней нет, приходите и владейте нами”. Это изречение появилось уже в самом начале образования Русского государства, когда русские звали норманнов приходить и управлять ими. Эта установка красной нитью проходит через все периоды истории русского государства: господство монголов, господство поляков и литовцев, самодержавие царей и господство немцев, вплоть до Ленина и Сталина. Русские всегда хотят быть массой, которой управляют. Так они воспримут и приход немцев, ибо этот приход отвечает их желанию: “…приходите и владейте нами”.
Поэтому у русских не должно создаваться такое впечатление, будто вы колеблетесь. Вы должны быть людьми дела, которые без всяких дебатов, без долгих бесплодных разговоров и без философствования устанавливают и проводят необходимые мероприятия. Тогда русский охотно подчинится вам. Не применяйте здесь никаких немецких масштабов и не вводите немецких обычаев, забудьте все немецкое, кроме самой Германии.
Особенно не будьте мягки и сентиментальны. Если вы вместе с русскими поплачете, он буде счастлив, ибо после этого он сможет презирать вас. Будучи по натуре женственными, русские хотят также и в мужественном отыскать порок, чтобы иметь возможность презирать мужественное, поэтому будьте всегда мужественны, сохраняйте вашу нордическую стойкость…
Исходя из своего многовекового опыта, русский видит в немце высшее существо, заботьтесь о том, чтобы сохранить этот авторитет немца. Поднимайте его своими спокойными, деловыми приказами, твердыми решениями, высмеиванием дебатирующих и невежд.
Остерегайтесь русской интеллигенции, как эмигрантской, так и новой, советской. Эта интеллигенция обманывает, она ни на что не способна, однако обладает особым обаянием и искусством влиять на характер немца. Этим свойством обладает и русский мужчина, и еще в большей степени женщина».
Девятая заповедь: «…Россия всегда была страной подкупов, доносов и византизма. Эта опасность может проникнуть к вам, особенно через эмигрантов, переводчиков и т.д. Русские, занимающие руководящие посты, а также руководители предприятий, старшие рабочие и надсмотрщики проявляют всегда склонность к подкупам и вымогательству взяток у своих подчиненных…»
И, наконец, одиннадцатая заповедь: «В течение столетий испытывает русский человек нищету, голод и лишения. Его желудок растяжим, поэтому никакого ложного сочувствия к нему. Не пытайтесь вносить изменения в образ жизни русских, приспосабливая его к немецкому жизненному стандарту…»
Не только эти выдержки, но цитаты из других секретных и несекретных документов фашистов или убийц-профессионалов говорят нам о том, насколько тщательно готовилась война против Советского Союза и насколько циничны были составители планов по ее покорению, а также всевозможных директив и приказов.
Например, вот выдержка из приказа по 464-му пехотному полку 253-й немецкой пехотной дивизии от 20/Х – 41 года, раздел «Особые замечания»: «Необходимо иметь в виду заминированную местность. Использование саперов не всегда возможно. Батальоны должны будут вести бой сами, не ожидая помощи. Я рекомендую для этого, как с успехом практиковалось в первом батальоне 464 ПП, использовать военнопленных (особенно русских саперов). Всякое средство оправдывается, если необходимо быстро преодолеть местность…»
Или вот цитата из приказа по 203-му немецкому пехотному полку от 2 ноября за № 109:
Верховный главнокомандующий армии генерал-фельдмаршал Рундштедт приказал, чтобы в зоне боевых действий, «в целях сохранения германской крови, поиски мин и очистка минных полей производились русскими военнопленными. Это относится также и к германским минам».
«Большевизм является смертельным врагом национал-социалистической Германии, – говорилось в «Распоряжениях об обращении с советскими военнопленными во всех лагерях военнопленных» от 8.09.1941 г. № 3058/41 (I.ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ОБРАЩЕНИЯ С СОВЕТСКИМИ ВОЕННОПЛЕННЫМИ)». – Впервые перед германским солдатом стоит противник, обученный не только в военном, но и в политическом смысле, в духе разрушающего большевизма. Борьба с национал-социализмом привита ему в кровь и плоть. Он ведет ее всеми имеющимися в его распоряжении средствами: диверсиями, разлагающей пропагандой, поджогами, убийствами. Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение, как с честным солдатом, в соответствии с Женевским соглашением.
Поэтому вполне соответствует точке зрения и достоинству германских вооруженных сил, чтобы каждый немецкий солдат проводил бы резкую грань между собою и советскими военнопленными. Обращение должно быть холодным, хотя и корректным. Самым строгим образом следует избегать всякого сочувствия, а тем более поддержки. Чувство гордости и превосходства немецкого солдата, назначенного для окарауливания советских военнопленных, должно во всякое время быть заметным для окружающих.Поэтому предлагается безоговорочное и энергичное вмешательство при малейших признаках неповиновения, а особенно в отношении большевистских подстрекателей. Неповиновение, активное или пассивное сопротивление должны быть немедленно и полностью устранены с помощью оружия (штык, приклад и огнестрельное оружие). Правила о применении вооруженными силами оружия применимы лишь с ограничениями, так как эти правила исходят из предпосылок общей мирной обстановки. В отношении советских военнопленных даже из дисциплинарных соображений следует весьма резко прибегать к оружию. Подлежит наказанию всякий, кто для понуждения к выполнению данного приказа не применяет или недостаточно энергично применяет оружие.
По совершающим побег военнопленным следует стрелять немедленно, без предупредительного оклика. Не следует производить предупредительных выстрелов…
Вместе с тем никогда не следует упускать из виду необходимости осторожности и недоверия к военнопленному. Применение оружия по отношению к советским военнопленным, как правило, считается правомерным… Следует сделать невозможным всякое общение между командным и рядовым составом, даже при помощи знаков.
Командирам следует организовать из подходящих для этой цели советских военнопленных лагерную полицию как в лагерях военнопленных, так и в больших рабочих командах, с задачей поддержания порядка и дисциплины. Для успешного выполнения своих задач лагерная полиция внутри проволочной ограды должна быть вооружена палками, кнутами и т.п. Применять эти орудия избиения немецким солдатам безоговорочно запрещается. Следует создать в лагере исполнительный орган из самих военнопленных, члены которого снабжаются лучшим питанием, с которыми лучше обращаются…»
А теперь ознакомимся со II разделом этого документа «ОБРАЩЕНИЕ С ЛИЦАМИ ОТДЕЛЬНЫХ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ»: «В соответствии с ранее изданными приказами в тылу… точно так же, как в лагерях империи, уже произошло разделение военнопленных по признаку их национальной принадлежности. При этом имеются в виду следующие национальности: немцы (фольксдойче), украинцы, белорусы, поляки, литовцы, латыши, эстонцы, румыны, финны, грузины.
В тех случаях, когда это разделение из особых соображений еще не было произведено, нужно его при первой возможности произвести. Это особенно относится к новым военнопленным, попадающим в военные округа.
Лица следующих национальностей должны быть отпущены на родину: немцы (фольксдойче), украинцы, белорусы, латыши, эстонцы, литовцы, румыны, финны.
О порядке роспуска этих военнопленных последуют особые приказы…»
Согласно III разделу, германские вооруженные силы должны были при первой же возможности освободиться от всех элементов среди военнопленных, в которых можно было рассмотреть большевизм. Немцы не должны были церемониться: «Особые условия похода на Восток требуют и особых мероприятий, которые должны быть проведены с готовностью принять на себя полную ответственность без бюрократических и административных влияний». Пути к достижению цели были следующими: «А. Помимо разделения в лагерях военнопленных по национальному признаку…военнопленные (в том числе и националы), а также находящиеся в лагерях гражданские лица должны быть разделены следующим образом: а) политически нежелательные, б) политически безопасные, в) заслуживающие особого политического доверия (которых можно использовать для восстановления оккупированных областей).
Б. Разделение военнопленных по национальным признакам, отделение командного состава и т.д. производятся силами лагерных органов. Для разделения военнопленных по их политическим убеждениям рейхсфюрер СС предоставляет оперативные команды полиции безопасности и СД. Они непосредственно подчинены начальнику полиции безопасности и СД, проходят специальную подготовку для выполнения своих особых задач и проводят свои мероприятия в рамках лагерного внутреннего распорядка в соответствии с инструкциями, получаемыми от начальника полиции безопасности и СД…»
IV раздел отвечал на вопросы, как использовать советских военнопленных на работе.
Например, советские военнопленные могли быть поставлены на работу только в составе закрытых колонн, строжайшим образом изолированно от гражданских лиц и от военнопленных других национальностей…
«Наивысшим основным условием для использования советских военнопленных на территории империи является обязательная гарантия безопасности жизни и имущества немцев, – говорилось в «Особых правилах для использования рабочей силы на территории империи». – За порядок использования на работе советских военнопленных здесь несут ответственность исключительно военные учреждения, ведающие предоставлением рабочей силы.
Поэтому в первую очередь военнопленные должны быть использованы на работах, подведомственных вооруженным силам. Местные органы по использованию рабочей силы могут входить с предложениями об использовании военнопленных в гражданском секторе, но решение о порядке использования излишествующих военнопленных принимают военные органы…»
И вот мы подошли к «ОХРАНЕ»: «Для охраны советских военнопленных должны назначаться по возможности хорошо обученные энергичные и предусмотрительные караульные команды, обучение которых должно систематически проводиться через штаб основного лагеря “М”.
На каждых 10 военнопленных должен назначаться, по меньшей мере, один караульный. Никогда не следует посылать одного караульного: если в рабочей команде состоит менее 10 человек, то для ее охраны должны назначаться двое караульных. Желательно, чтобы караульные команды были вооружены ручными гранатами. Охрана более значительных колонн должна быть вооружена пулеметами или автоматами.
Рабочие места должны часто проверяться соответствующими офицерами или опытными унтер-офицерами. Они должны следить за тем, чтобы точно соблюдались изданные приказы…»
Есть еще один весьма любопытный документ, вышедший несколько позже – 23 сентября 1941 года под названием: «Служебное указание рейхсминистра по делам оккупированных восточных областей А. Розенберга для инспекционной комиссии по делам военнопленных». Его вполне можно рассматривать как продолжение первого…
«Инспекционным комиссиям по делам военнопленных в лагерях для военнопленных следует выполнять следующие указания:
1. Установление национальности отдельных военнопленных согласно прилагаемой директиве “Народы и народные группы Советского Союза”.
2. Действовать по согласованию с комендантами лагерей, сообразуясь с размерами и техническими возможностями лагеря и части отделения и обособленного содержания главных национальных групп, имеющих в составе военнопленных.
3. Установление возможности к освобождению или, вернее говоря, к использованию на работе ка
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 09.29.23 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Отбор лучших среди военнопленных нужен для предстоящего многонедельного содержания в особом лагере под Берлином. Здесь, а также по возможности во время ознакомительных поездок по Рейху, они должны будут настолько обучиться в политическом и пропагандистском отношении, чтобы впоследствии их можно было использовать в качестве пропагандистов германских идей, как доверенных лиц немецкой администрации в оккупированных восточных областях, а также для выполнения особых заданий.
Для использования в качестве пропагандистов и доверенных лиц должны отбираться отдельные надежные, проверенные и исключительно русские военнопленные.
Этот отбор, ровно как и указанный в пунктах 1 – 4, представляет из себя важнейшую задачу комиссии.
Круг лиц, которых касается 5-й пункт, должен быть оформлен точным списком. О немедленном отзыве их в особый лагерь надлежит поставить в известность комендантов лагерей.
6. а) Всех шоферов, имеющихся в числе военнопленных, нужно зарегистрировать в отдельный список, учитывая, что они имеют особую важность.
б) Следует выявлять всех горных рабочих и специалистов горного и металлургического дела. О них составлять краткий список с указанием фамилий и номеров пленных, который также направлять в министерство.
7. Выявление политически и уголовно подозрительных, в особенности убежденных советских служащих, комиссаров, политруков и т.д., долго служивших кадровых солдат советской армии, евреев, уголовных элементов.
8. Получение достойных изучения показаний в отношении общего политического положения в Советском Союзе и в особенности: а) отношение к русской нации; б) отношение к большевизму; в) отношение к земельному вопросу; г) личные и общие вопросы, которые военнопленные скорее всего могут разрешить».
Каким образом в инспекционной комиссии собирались определять национальную принадлежность и политическую позицию военнопленных?
Для этого служили следующие вопросы: «а) национальная принадлежность военнопленного и его родителей; б) место рождения и место фактического жительства; в) специальность и образование; г) принадлежность к коммунистической партии (член или кандидат), к комсомолу, к профсоюзам, к “Союзу безбожников”; д) политическая деятельность».
Кстати сказать, рейхсминистр требовал посылать краткие отчеты телеграммами два раза в неделю в адрес правительственного советника доктора Редера по адресу: Берлин, В35, Раухштрассе, 18, комната 18, телефон 21-95-15/88.
В III разделе документа говорилось: «На основании нового соглашения Верховного командования вооруженными силами с хозяйственным штабом “Восток” и Имперским министерством труда от 18 сентября 1941 г. установлены дальнейшие важные задачи по подготовке рабочих кадров из числа советских военнопленных.
Инспекционные комиссии по делам военнопленных должны придерживаться следующей точки зрения при профессиональном отборе.
1. Военнопленные должны быть здоровыми и сильными, иначе говоря, в короткое время они должны стать работоспособными.
2. Они должны принадлежать к следующим группам специальностей, в которых ощущается особая нехватка в империи: а) горнорабочие; б) металлисты всех отраслей; в) строительные и подсобные строительные рабочие; г) архитекторы, инженеры-строители, чертежники; д) транспортные рабочие, путевые рабочие для строительства путей имперских железных дорог; ж) деревообделочники (столяры, бондари, бочары, токари по дереву, резчики по дереву); з) сапожники; и) лесные рабочие; к) сельскохозяйственные рабочие (в особенности по молочной отрасли); л) печатники, наборщики, прокладчики кабелей, кинотехники.
3. При отборе военнопленных для использования на работе не нужно обращать внимания на их национальность (например – русские, украинцы). Непригодны для использования только ярко выраженные монгольские типы, политически неблагонадежные и евреи…»
Таким образом, никакие Гаагские или Женевские конвенции не могли изменить участи советских военнопленных. Все было решено Гитлером и его окружением задолго до нападения на Советский Союз. А после нападения документы фашизма лишь совершенствовались.
Еще в 1924 году германский вождь заявлял:
– Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены.
Выдав Россию в руки большевизма, судьба лишила русский народ той интеллигенции, на которой до сих пор держалось ее государственное существование и которая одна только служила залогом известной прочности государства.
Цели нацизма были вполне ясно сформулированы в двух направлениях. Первое – это создание в Европе и Азии немецкой империи, которая стала бы державой мирового масштаба и уничтожила бы традиционных врагов Германии.
Второе – это создание экономики и государственного аппарата, которые поддерживали бы эту империалистическую программу.
Конечные же цели нападения на СССР Гитлер сформулировал 16 июня 1941 года: создание державы западнее Урала не может стать на повестку дня, даже если бы для этого немцам пришлось воевать 100 лет…Вся Прибалтика должна была стать частью империи. Крым с прилегающими районами (область севернее Крыма) также предстояло включить в состав империи. Приволжские районы точно так же, как и район Баку, должны были войти в империю. Ввиду больших залежей никеля Кольский полуостров должен принадлежать Германии…
Начиная с 20-х годов и до самой своей смерти Гитлер ни на секунду не усомнился в том, что народы Советского Союза можно обратить в безгласных рабов, которыми будут управлять немцы-надсмотрщики. Он никогда не отказывался от главной своей задачи – завоевания «жизненного пространства» на Востоке, сокрушения большевизма и порабощения «мирового славянства».
С его же слов, Советский Союз изображался страной недочеловеков, управляемых евреями. Не зря же Геббельс в 1935 году назвал большевизм сатанинским заговором, который мог созреть лишь в мозгу кочевника. Германия по Геббельсу – это «скала, о которую бессильно разобьется азиатско-еврейский поток».
Директива № 21, или план «Барбаросса» от 18 декабря 1940 года, стала не просто планом войны Германии против СССР. Ведь разбить Советскую Россию было только началом для Гитлера. Так называемая «Зеленая папка», подготовленная к реализации в недрах Верховного командования вооруженных сил к 16 июня 1941 года, – не что иное, как свод директив по руководству экономикой в оккупированных восточных областях. Главной целью была немедленная тотальная эксплуатация оккупированных областей в интересах военной экономики Германии, в особенности в области продовольственного и нефтяного хозяйства, что, по мнению Гитлера, имело исключительное значение для дальнейшего ведения войны.
И, наконец, генеральный «план Ост», составленный к концу апреля 1942 года в министерстве по делам оккупированных восточных территорий. Он предписывал истребление десятков миллионов людей и переселение целых народов с учетом политики их сокращения, а самое главное, он должен был ослабить русский народ до такой степени, чтобы он не мог помешать немцам установить свое полное господство в Европе!
Так о какой морали, о каких конвенциях могла идти речь в той страшной войне?
Советские военнопленные стали жертвами прежде всего той политики фашистской Германии, которая была рождена в больной голове ее фюрера. И если в мае 1918 года советское правительство в обращении к Международному комитету Красного Креста и правительствам мира подчеркнуло, что конвенция о жертвах войны, как и «все другие международные конвенции и соглашения, касающиеся Красного Креста, признанные Россией до октября 1917 года, признаются и будут соблюдаться Российским Советским правительством», если новая Женевская конвенция 1929 года была также подписана СССР, то все это 22 июня 1941 года стало для Гитлера химерой…
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 09.30.18 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| КОЛИЧЕСТВО ОТВЕРЖЕННЫХ
Советские военнопленные не просто страшные жертвы войны. Они в неменьшей степени наша нравственная и политическая проблема.
Во-первых, из-за незнания обществом точной кровавой цены Победы, в которой они занимают значимое место.
Во-вторых, из-за стертой грани между обыкновенным предательством и трагедией человеческих судеб.
И, в-третьих, из-за официального взгляда государства на плен.
По данным Управления уполномоченного при СНК СССР по делам репатриации, наибольшее количество пленных пришлось на первые годы войны.
Так, в 1941 г. эта цифра составила почти 2 миллиона, или 49 %;
в 1942 году – 1 миллион 339 тысяч, или 33 %;
в 1943 году – 487 тысяч, или 12 %;
в 1944 году – 203 тысячи, или 5 %;
в 1945 году – 40,6 тысячи, или 1 %.
Кроме того, свыше 900 тысяч бойцов и командиров Красной армии в 1941 – 1942 годах оказалось в окружении.
По данным Генерального штаба, в 1945 году в концлагерях на оккупированной территории и в Германии было зарегистрировано 2 миллиона 16 тысяч советских военнослужащих. Вернулись же из плена 1 миллион 836 тысяч человек.
Следовательно, Генштаб определяет количество военнопленных и пропавших без вести по трем позициям:
1) попавшие в плен – 2 миллиона 16 тысяч человек,
2) пропавшие без вести – 1 миллион 380 тысяч 800 человек,
3) неучтенные потери первых месяцев войны – 1 миллион 162 тысячи 200 человек.
Всего же таковых насчитывалось 4 миллиона 559 тысяч.
Среди них 392 085 пропавших без вести и попавших в плен офицеров, из которых: командный состав – 284 571, политический – 42 126, технический – 21 803, административный – 22 914, медицинский – 15 431, ветеринарный – 3798, юридический – 1442.
«Отсутствие четкого разграничения этих потерь объясняется тем, – сообщается в книге «Гриф секретности снят», – что в условиях быстро меняющейся обстановки на фронте было крайне сложно установить факт сдачи в плен, а следовательно, и количество людей, захваченных противником. Поэтому многих, не оказавшихся в строю после боя, заносили в число пропавших без вести. Необходимо также учитывать существовавшее в то время в армии презрительное отношение к плену. Это зачастую заставляло командиров и начальников уменьшать число даже явно попавших в плен, показывать их в донесениях как пропавших без вести… Кроме того, в первые недели войны, когда в стране проводилась всеобщая мобилизация, большая часть граждан, призванных военкоматами Белоруссии, Украины, Прибалтийских республик, была захвачена противником в пути следования, то есть еще до того, как они стали солдатами. В учетные документы фронтов (армий) они не попали, но оказались в плену».
По справке Мобилизационного управления Генерального штаба, разработанной в июне 1942 года, количество военнообязанных, которые были захвачены противником, составило более 500 тысяч человек. А если учесть еще 5 % граждан, освобожденных по различным причинам от призыва в западных республиках и областях, которые также оказались на оккупированной врагом территории и частично плененными, то общее число военнообязанных и призывников, попавших в плен, составит около одного миллиона человек.
К числу пленных противником отнесены захваченные им раненые и больные, находившиеся на излечении в госпиталях и учтенные ранее в донесениях наших войск как санитарные потери.
В делах Управления уполномоченного Совнаркома СССР по делам репатриации имеются статистические данные на 3 октября 1945 года – на 1 368 849 советских военнослужащих, возвратившихся из плена.
По времени нахождения в плену:
с 1941 года – 52 025 офицеров, 76 359 сержантов, 544 321 солдат, всего 672 705;
с 1942 года – 48 796 офицеров, 52 046 сержантов, 348 110 солдат, всего 448 952;
с 1943 года – 13 083 офицеров, 18 350 сержантов, 128 082 солдата, всего 159 515;
с 1944 года – 5876 офицеров, 9449 сержантов, 54 705 солдат, всего 70 030;
с 1945 года – 1344 офицера, 1665 сержанта, 14 638 солдат, всего 17 647.
По национальности:
русские – 657 339, или 48,02 %;
украинцы – 386 568, или 28,24 %;
белорусы – 103 053, или 7,53 %;
узбеки – 28 228, или 2,06 %;
казахи – 23 143, или 1,69 %;
грузины – 23 816, или 1,74 %;
азербайджанцы – 20 850, или 1,52 %;
литовцы – 2749, или 0,20 %
молдаване – 4739, или 0,35 %;
латыши – 3286, или 0,24 %,
киргизы – 4014, или 0,29 %,
таджики – 3948, или 0.29 %,
армяне – 20 067, или 1,47 %,
туркмены – 3511, или 0,26 %,
эстонцы – 2484, или 0,18 %,
башкиры – 4248, или 0,31 %,
калмыки – 3772, или 0.28 %,
карелы – 1998, или 0,14 %,
татары – 30 698, или 2,24 %,
евреи – 4457, или 0,32 %;
другие национальности – 35 890, или 2,63 %.
По оценкам Бориса Соколова, данным в работе «Красный колос», в немецком плену в общей сложности оказались 6,3 миллиона 16 тысяч человек. А погибло – 4 миллиона бойцов и командиров Красной армии.
Протоиерей Георгий Митрофанов в «Церковном вестнике» за 2005 год, № 8 говорит о 3,5 миллиона погибших советских военнопленных.
По данным американского исследователя Второй мировой войны А. Даллина, погибло больше – 3,7 миллиона человек, или 63 %, а 24 марта 1969 года Генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко обнародовал еще большую цифру советских военнопленных, замученных и истребленных на оккупированной территории – 3 912 283 человека. Х. Штрайт приводит цифру в 3,9 миллиона человек, из них к февралю 1942 года осталось в живых чуть более 1 миллиона, около 280 тысяч были из плена освобождены на условиях сотрудничества с немцами, а остальные 2,6 миллиона погибли.
А. Штрайт приводит данные на 1 мая 1944 года.: 5 163 381 – общее число советских военнопленных. Из них погибло и было казнено в плену 2 420 000. Всего же, как считает этот исследователь, в немецком плену погибло или было казнено минимум 2 545 000 советских военнопленных. Общая же цифра советских военнопленных, согласно данным историков Германии, за годы войны достигла 5,75 млн человек, из которых 3,3 млн человек погибли.
Германское командование указывало цифру в 5.270.000 советских военнопленных.
В феврале 1942 года в циркуляре Военно-экономического отдела ОКХ (Верховного командования армии) говорилось: «Нынешние трудности с рабочей силой не возникли бы, если бы своевременно были бы введены в действие советские военнопленные. В нашем распоряжении находилось 3,9 млн военнопленных, теперь их осталось всего 1,1 млн. Только от ноября 1941 г. до января 1942 г. погибло полмиллиона русских».
Весной 1942 года министр по делам оккупированных восточных территорий Розенберг в письме к фельдмаршалу Кейтелю упомянул о 3,6 млн «пленных большевиков».
В это же время Гитлер в одной из своих речей назвал цифру в 3 миллиона военнопленных.
Западные историки указывают цифру в 5 160 000 советских военнопленных за весь период войны (Гернс), а также 5 754 000 (Н. Толстой).
«По уточненным данным, на конец 1941 года число советских военнопленных составляло около 3 350 тысяч! – утверждается в книге «сквозь две войны, сквозь два Архипелага». – В середине июля 1942 года их насчитывалось 4 717 тысяч, в январе 1943 года – 5 004 тысячи, в феврале 1944 года – 5 637 тысяч и на 1 февраля 1945 года – 5 735 тысяч».
В базе данных «Современная Россия. Пресса» подчеркивается: «Несмотря на то что в различных изданиях итоговые цифры расходятся, мы можем определить порядковую величину Советских потерь пленными в годы войны – около 5 млн человек, из которых примерно 3 млн человек приходится на начальный ее период».
Думается, что эти цифры, безусловно, завышены.
До сих пор в России не опубликованы точные данные о потерях и пленных. Необходим целый институт, который бы всесторонне занимался изучением этой трагедии наших соотечественников, используя всевозможные способы и методы подсчета, архивные документы многих государств мира.
«Советские военные историки, оспаривая эти цифры, утверждают, что в них зачтены многочисленные контингенты как мирного, так и армейского профиля (сотрудников партийных и советских органов, мобилизованных, беженцев, попавших в окружение вместе с войсками, а также ополченцев), отнесение которых к категории пленных неправомерно, – пишет Павел Полян. – Самая “свежая” из официально выдвигаемых в СССР цифр отличается от немецкой на 1 – 1,5 миллиона человек…»
К слову сказать, в «Распоряжении об обращении с советскими военнопленными во всех лагерях военнопленных» указывалось: «К военнослужащим следует относить и тех солдат, которые были взяты в плен в гражданском платье». Так что действительно не исключено, что в плен попадали и сугубо гражданские люди.
Так, бывший начальник отдела по делам военнопленных Данцигского военного округа Остеррайх Курт в своих показаниях писал, что в подчиненных ему лагерях на Украине одновременно с военнопленными в отдельных бараках содержались под арестом до 20 тысяч советских граждан, взятых в качестве заложников из ряда районов, охваченных партизанским движением. Еще больше заложников содержалось в лагерях военнопленных на территории Белоруссии и в Прибалтике.
И еще, 7 июля 1943 года в главной ставке Гитлера состоялось заседание по вопросу использования рабочей силы в горной промышленности. В директиве № 02358/43 от 8.7.1943 года за подписью Г. Гиммлера указывалось: «Фюрер приказал 7 июля для проведения расширенной программы производства железа и стали непременно увеличить добычу угля, а для этого покрывать потребность в рабочей силе из военнопленных…
Пленные – мужчины в возрасте от 16 до 55 лет, взятые в борьбе с бандами в зоне военных действий, армейском тылу, восточных комиссариатах, генерал-губернаторстве и на Балканах, считаются военнопленными. Это же относится к мужчинам во вновь завоеванных областях Востока. Они должны быть пересланы в лагеря военнопленных, а оттуда на работы в Германию…»
«Количество военнопленных, единовременно находившихся в Рейхе, имело выразительную динамику: по состоянию на 20 октября 1941 – 350 тысяч человек, а на 5 ноября 1941 – уже 475 тысяч… – подчеркивает П. Полян. – Но их судьба, видимо, не так уж сильно отличалась от судьбы тех, кто был вдали от Германии: и те, и другие интенсивно гибли! Так, в январе 1942 года, по данным К. Штрайта, их насчитывалось всего 318 тысяч. Спустя год, в январе 1943 года, число пленных составило уже 641 тысячу, в январе 1944 года – 739 тысяч, в январе 1945 года – 857 тысяч. Максимум был зафиксирован в декабре 1944 года – 868 тысяч человек… К концу 1944 года это были практически все наличные, то есть оставшиеся в живых, советские военнопленные, поскольку в зоне Верховного командования сухопутных сил их уже не было, а в Польше и Чехии оставалось не более 60 – 70 тысяч. (…)
Из союзных Германии стран только Финляндия и Румыния держали на своей территории советских военнопленных и эксплуатировали их труд. Согласно официальным финским данным, в 1941 – 1944 годах финны взяли в плен свыше 64 тысяч советских солдат и офицеров. Из них погибло в плену 19 тысяч (или 29,6 %), бежало из плена 712 человек (1,1 %), осталось у немцев 2 тысячи (3,2 %), репатриировано – более 42 тысяч (66,1 %).
Аналогичными сведениями относительно Румынии мы не располагаем. Однако известно, что к 1 марта 1946 года из Румынии было репатриировано 133,5 тысячи человек, из них 28,8 тысячи военнопленных и 104,7 тысячи гражданских рабочих. При допущении в условиях Румынии того же уровня смертности, что и в Финляндии, общее число военнопленных в Румынии составляло бы не менее 40 тысяч.
В партизанских отрядах и подпольно-диверсионных группах в Польше, Чехословакии, Югославии, Италии и Франции сражалось, по неполным данным, более 40 тысяч советских граждан.
Таким образом, за границей СССР, но вне зоны компетенции Рейха находилось не менее 140 – 150 тысяч советских военнопленных. С учетом того, что на территории Рейхскомиссариатов «Украина» и «Остланд» весной 1944 года военнопленных практически не было, суммарное количество военнопленных, депортированных за довоенные границы СССР, можно оценить приблизительно в 3,25 миллиона человек. Выявить среди них число тех, кто находился непосредственно в Рейхе, практически невозможно. Но с учетом данных об умерших и о репатриированных военнопленных мы можем оценить их число приблизительно в 2,1 – 2,2 миллиона человек».
К слову, по подсчетам Генерального штаба, общая цифра демографических потерь советских военнослужащих (убиты, умерли, не вернулись из плена) составляет 8 миллионов 668 тысяч 400 человек. Это безвозвратные потери минус вернувшиеся из плена 1 миллион 836 тысяч человек и вторично призванные на службу на освобожденной территории 939 тысяч 700 человек, ранее значившиеся пропавшими без вести.
Владимир Михайлович Сафир в книге «Первая мировая и Великая Отечественная» констатирует, что «определить точную цифру потерь теперь уже практически невозможно, поэтому необходимо сосредоточить усилия на оценке значений потерь, выходя на порядок цифр с возможно минимальным допуском ошибки».
К основным недостаткам персонального учета и других составляющих указанной методики оппоненты относят:
– запоздалое введение красноармейских книжек (7.10.41) и необоснованная отмена Сталиным личных спецмедальонов (17.11.42). Даже в их бытность многие бойцы из чувства ложного суеверия квиток медальона не заполняли;
– огромный недоучет безвозвратных потерь Красной армии в период всеобщего отступления в 1941 году, а также и в последующие годы; при выходах из многочисленных «котлов» приходилось оставлять не только боевую технику (как правило, из-за отсутствия боеприпасов и горючего), но и всю документацию, включая «Журнал боевых потерь», стараясь спасти в первую очередь знамя части. Поэтому множество донесений просто не доходило до вышестоящих штабов или составлялось крайне неточно, «на глазок»;
– представление донесений о потерях с указанием только их общего числа, а не поименно. В основе подобного послабления было заложено традиционное в то время пренебрежительное отношение к личности («винтики»), в данном случае – к личному составу Красной армии (главное – не люди, резерв их был почти безграничен, главное – реальные успехи: взять высоту, деревню и т.п.). Все это дало возможность многим командирам (от комбата и выше) в официальной отчетности, поступившей «наверх», занижать показатели потерь, получая в таком случае для личного состава дополнительное продовольствие (пайки), «вещевку», боеприпасы и т.п. Размеры указанных приписок находились в определенной зависимости от степени порядочности и честности командира, составляющего подобные донесения. И получилось, что в самих этих документах правда и ложь были просто неразличимы;
– введение в расчеты понятия «списочный состав», что, по мнению ряда историков, автоматически исключало из числа 8,6684 млн огромные потери ополченцев в 1941 – 1942 годах, призывников (погибших до включения в списки частей) и др. Частично этот изъян был устранен Генштабом при подготовке данных в 9,1684 млн.
Но наиболее убедительным подтверждением всего вышесказанного и правомочности существования методики оценки потерь явились откровения заместителя наркома обороны СССР – начальника Главного управления формирования и укомплектованности войск генерала Е.А. Щаденко, изложенные в его приказе от 12 апреля 1942 года: «…Учет личного состава, в особенности учет потерь, ведется в действующей армии совершенно неудовлетворительно… В результате несвоевременного и неполного представления войсковыми частями списков о потерях получилось большое несоответствие между данными численного и персонального учета потерь…»
«…На персональном учете состоит в настоящее время не более одной трети действительного числа убитых… Данные персонального учета пропавших без вести и попавших в плен еще более далеки от истины…»
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 09.31.02 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| ТРАГЕДИЯ 1941 ГОДА
Как писал в книге «Сталин» известный историк Д.А. Волкогонов, «Сталин уже в первые месяцы войны несколько раз интересовался масштабами потерь. Генштаб, Главное управление кадров (ГУК) НКО докладывали, но, похоже, тогда никто ничего толком не знал. Передо мной несколько официальных сводок о потерях. Есть графы о том, сколько погибло, ранено, сколько больных, сколько пропало без вести. Сколько выбыло из строя лошадей, потеряно орудий, минометов, танков, самолетов…
Но графы о том, сколько попало в плен, – нет. В одной из сводок сообщается, что за июнь и июль 1941 года пропало без вести на всех фронтах 72 776 человек… Если приплюсовать к этому данные за август – сентябрь, то сумма удвоится. Но мы-то знаем, что только в районе Киева было окружено 452 720 человек. Большая их часть оказалась в плену».
Главной причиной огромного количества пленных сегодня называют малую боеспособность Красной армии летом 1941 года и совершенную ее неготовность к оборонительной войне.
Как сообщается в базе данных «Современная Россия. Пресса», «в минско-белостокском “котле” (июнь – июль 1941-го) было захвачено в плен 328 тыс. советских бойцов и командиров; в смоленском (июль – август 1941-го) – 310 тыс.; под Уманью (август 1941 г.) попало в плен 103 тыс. человек; под Киевом (сентябрь 1941 г.) – 665 тыс.; под Вязьмой (октябрь 1941 г.) – 663 тыс., под Керчью (май 1942-го) – 150 тыс., под Харьковом (тогда же) – 240 тыс. человек. Всего же в результате крупных сражений советских войск в 1941 – 1942 гг. в немецком плену оказалось 2 285 000 человек».
Все это так. Но нельзя не учесть основные причины, которые оказываются скрытыми за общим фоном трагедии 41-го.
Во-первых, это внезапность нападения Германии, которая, несмотря на многие предостережения и даже ощущение войны, свалилась на Советский Союз.
В очередной раз вступление в войну Германии приобрело характер оглушительного подавляющего удара, явившись для Красной армии главной стратегической внезапностью.
Все это произошло без всяких «стратегических предисловий и предварительных действий». То есть «сразу в развернутом виде и полным ходом».
Во-вторых, полное господство германской авиации, а также атаки со всех направлений, отсутствие или просто неудовлетворительное управление войсками ошеломили бойцов и командиров Красной армии.
В первые месяцы «вращение маневренного вала» вермахта практически не удавалось остановить. А если удавалось, то ненадолго.
Советский «фронт, разорванный и расстроенный, дрогнул и стал отходить. Отход начался без всякого плана, без всяких установленных намерений, без всякой перспективы. Он принял поэтому самый неорганизованный характер…»
В-третьих, Красная армия впервые столкнулась с примером «самостоятельного применения бронетанковых войск, выброшенных сильным ядром далеко вперед…»
Острие бронированных машин противника, оказавшееся глубоко вонзенным в тело Красной армии, внесло ужас и смятение.
До тех пор, пока советскому командованию не удалось создать фронт организованного сопротивления, войскам не удавалось остановить вал германского наступления.
«Решающую роль в достижении этих результатов имел новый способ применения современных средств борьбы, главным образом – авиации и самостоятельных мотомеханизированных соединений». К слову, действиями бронетанковых соединений, все время поддерживаемых авиацией, противник достигал небывалого успеха мото-механизированных соединений, имевших огромное значение в современном бою. «Быстро подвижные соединения сразу выбрасывались вперед на расстояние до 100 км и устремлялись в глубину противника. Ими руководило одно стремление – все дальше вперед, и это в конечном итоге решало исход дела».
В-четвертых, Красная Армия впервые столкнулась с глубоким вклинением в свою оборону, когда наступление противника сразу же принимало характер преследования. При этом борьба разворачивалась не на каком-то определенном фронте, а сразу же распространялась на большую глубину. В результате советский фронт был разорван. Окружение отдельных групп, изолированных в различных районах на большой территории, – вот к чему привело почти безостановочное германское наступление.
Германские танковые соединения при поддержке мотопехоты, продвигаясь по 60 км в день, отрезали советским войскам путь к отступлению, создавая небывалые в истории войн окружения – «котлы».
Все это привело к панике, дезертирству с поля боя и в пути следования к фронту, к членовредительству и самоубийствам, к общему шоковому состоянию.
Имело место понижение моральной боеспособности советских войск.
«Боязнь окружения и страх перед воображаемыми парашютными десантами противника в течение длительного времени были настоящим бичом», – вспоминал Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский.
Таким образом, причиной массового пленения красноармейцев и командиров можно также назвать морально-психологический фактор.
«Экстремальная военная ситуация (гибель тысяч бойцов, непосредственная, ежечасная угроза жизни), превосходство немецкой армии в первые месяцы войны, порождавшие хронически подавленное состояние красноармейцев, недостаточное питание, скупость информации о положении в стране, естественные социальные различия бойцов и командиров вели подчас к дезертирству, панике, антисоветским настроениям, – сообщал в книге “Ленинград в блокаде” Н. Ломагин. – В этой ситуации трудно досконально определить, какие из названных негативных явлений порождались военным превосходством немцев, их успехом, а какие можно отнести на счет влияния немецкой пропаганды. Но очевидно, в условиях фронта имело место большое количество реальных проступков: измена, дезертирство, пораженческие антисоветские настроения. Очевидно и другое: динамика этих явлений была непосредственно связана с военной ситуацией – улучшение положения на фронте снижало число дезертиров и антиправительственных высказываний и наоборот».
Например, пораженческие настроения, по мнению историков, стали причиной массового и единичного перехода красноармейцев и командиров на сторону врага с первых же дней войны.
Иоахим Гофман в своей книге «Власов против Сталина» с убежденностью писал: «Советские люди своим поведением демонстрировали, что с пафосом восхвалявшиеся устои большевистской доктрины – монолитное единство советского общества, нерушимая верность Коммунистической партии и самоотверженный “советский патриотизм” – не выдержали уже первого испытания на прочность».
«Неблагополучие на советской стороне еще сильнее бросается в глаза, если учесть непредусмотренное поведение солдат Красной армии, – подчеркивает далее Гофман. – Последним всегда внушали, что в бою у них остается лишь один выбор – победить или погибнуть. Третьего было не дано, ведь Красная Армия представляла собой единственные вооруженные силы, где уже простая сдача солдат в плен расценивалась как дезертирство и измена и подвергалась тяжелейшим карам. Тем временем, вопреки всему политвоспитанию и всем угрозам наказания, до конца 1941 г. в плен немцам сдалось не менее 3,8 миллиона красноармейцев, офицеров, политработников и генералов, а в целом во время войны – около 5,24 миллиона».
Обратим внимание на явную ложь западногерманского историка: на самом деле большая часть советских военнопленных оказалась в неволе не добровольно, а вынужденно.
Слово Д.А. Волкогонову: «В начале войны, как мы помним, немецким военачальникам удалось осуществить немало маневров, связанных с окружением отдельных частей и соединений Красной армии. Стремительное вклинение немецких танковых группировок рассекало наши фронты, армии, корпуса, создавало обстановку изоляции, оторванности, неизвестности, когда главная сила коллектива – чувство локтя, сплоченности, монолитности – ослабевает.
Несмотря на мужество многих бойцов, командиров, политработников, тогда были нередкими проявления паники, растерянности. Немало командиров, чтобы избежать плена, стрелялись. Часто это делалось после того, как были исчерпаны все возможности для сопротивления. Подчас главными мотивами такого шага были боязнь позора плена или страх ответственности за невыполненный приказ».
По мнению Бориса Соколова, «Великая Отечественная война была прежде всего войной Сталина, а отнюдь не только и не столько войной советского народа…»
Не с таких ли позиций на Западе – со слов бывших офицеров и генералов вермахта, а теперь уже и наших историков – до сих пор идет планомерное и навязчивое перекраивание истории Великой Отечественной войны.
Так, И. Гофман в книге «Сталинская война на уничтожение» вопрошал: «Какие меры приняло советское руководство для предотвращения “бегства красноармейцев вперед”, то есть их сдачи в плен противнику. Как всегда, существовало два взаимодополнявшихся средства – пропаганда и террор. Иными словами, там, куда не проникала пропаганда, вступал в дело террор, кто не верил пропаганде, тот ощущал на себе террор».
Вообще книги И. Гофмана преследовали единственную цель: разоблачать «сталинский режим», в результате чего фашизм становился похожим на невинное дитя. На самом деле государственная власть в лице Сталина имела полное право заставить армию стоять насмерть, а народ – все делать для фронта во имя Победы. Вопреки трусости, панике, малодушию, дезертирству и т.д.
Изначально на фронте появились заградотряды, а затем еще два исторических приказа, которые на Западе называют угрожающими советским солдатам, сдавшимся в плен, как дезертирам…
Так ли это было на самом деле?
Передо мной приказ Ставки ВГК № 270 от 16 августа 1941 года. Сначала в нем говорится о безупречном поведении, о мужестве и героизме частей Красной армии. Затем приводятся примеры, подчеркивающие высокий моральный дух бойцов, командиров и комиссаров. И только потом приказ отмечает главное: «Но мы не можем скрыть и того, что за последнее время имели место несколько позорных фактов сдачи в плен врагу…»
Сталин называет трех генералов (двух командующих армиями и одного командира корпуса), Качалова, Понеделина и Кириллова, проявивших трусость и сдавшихся в плен. Позже оказалось, что это было не так. Но Сталин в тот момент опирался на доклады своих подчиненных, которым не мог не поверить.
Но вернемся к приказу: «Эти позорные факты сдачи в плен нашему заклятому врагу свидетельствуют о том, что в рядах Красной Армии, стойко и самоотверженно защищающей от подлых захватчиков свою Советскую Родину, имеются неустойчивые, малодушные, трусливые элементы. И эти трусливые элементы имеются не только среди красноармейцев, но и среди начальствующего состава. Как известно, некоторые командиры и политработники своим поведением на фронте не только не показывают красноармейцам образец смелости, стойкости и любви к Родине, а, наоборот, прячутся в щелях, возятся в канцеляриях, не видят и не наблюдают поля боя, а при первых серьезных трудностях в бою пасуют перед врагом, срывают с себя знаки различия, дезертируют с поля боя.
Можно ли терпеть в рядах Красной Армии трусов, дезертирующих к врагу и сдающихся ему в плен, или таких малодушных начальников, которые при первой заминке на фронте срывают с себя знаки различия и дезертируют в тыл? Нет, нельзя!
Если дать волю этим трусам и дезертирам, они в короткий срок разложат нашу армию и загубят нашу Родину. Трусов и дезертиров надо уничтожать.
Можно ли считать командирами батальонов или полков таких командиров, которые прячутся в щелях во время боя, не видят поля боя, не наблюдают хода боя на поле и все же воображают себя командирами полков и батальонов?
Нет, нельзя! Это не командиры полков и батальонов, а самозванцы. Если дать волю таким самозванцам, они в короткий срок превратят нашу армию в сплошную канцелярию. Таких самозванцев нужно немедленно смещать с постов, снижать по должности, переводить в рядовые, а при необходимости расстреливать на месте, выдвигая на их место смелых и мужественных людей из рядов младшего начсостава или красноармейцев».
Так что же товарищ Сталин сказал не так? Кроме ошибочного упоминания о трусости трех генералов (с подачи подчиненных) в приказе абсолютно все написано правильно.
Но чтобы признать эту правильность, необходимо понять обстановку, которая сложилась на фронтах на тот момент. Катастрофа июня 41-го стремительно надвигалась на Москву. На фронтах царили полная неразбериха и хаос. Например, в первые дни июля на Западном фронте из 44 дивизий 24 были разгромлены полностью. Остальные 20 соединений потеряли от 30 до 90 % своих сил и средств. На Южном фронте около 30 дивизий перестали существовать и около 70 потеряли более 50 % личного состава.
И Сталину ничего не оставалось, как приказать:
1. Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров. Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава.
2. Попавшим в окружение врага частям и подразделениям самоотверженно сражаться до последней возможности, беречь материальную часть как зеницу ока, пробиваться к своим по тылам вражеских войск, нанося поражение фашистским собакам.
Обязать каждого военнослужащего независимо от его служебного положения потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться ему в плен – уничтожать их всеми средствами, как наземными, так воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи.
3. Обязать командиров и комиссаров дивизий немедля смещать с постов командиров батальонов и полков, прячущихся в щелях во время боя и боящихся руководить ходом боя на поле сражения, снижать их по должности, как самозванцев, переводить в рядовые, а при необходимости расстреливать их на месте, выдвигая на их место смелых и мужественных людей из младшего начсостава или из рядов отличившихся красноармейцев…
Больше всего на Западе, да теперь и у нас, историки муссируют следующее предложение из приказа: «…и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться ему в плен – уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи».
В общем, речь идет о слове «сдаться». По меркам тех, кто придирается к этому положению приказа, сдаться врагу в плен – это совершенно нормально. Однако в русском языке слово «сдаться» означает – «прекратить сопротивление, признать себя побежденным. …Сдаться врагу без боя…»
Через год, 28 июля 1942 года, за подписью Сталина вышел другой приказ № 227.
До сих пор достается вождю и за это «сочинение». Но давайте разберемся. Вождь вполне доступным языком объясняет сложившуюся ситуацию: «Враг бросает на фронта все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется вглубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором…
Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам».
Во-вторых, Сталин объясняет, к чему может привести отступление дальше: «Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства небезграничны. Территория Советского государства – это не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, – это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину.
Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину».
В-третьих, Сталин говорит, что пора кончать отступление: «Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности. Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев, это значит обеспечить за нами победу.
Можем ли выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.
Чего же у нас не хватает?
Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять Родину.
Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.
Паникеры и трусы должны истребляться на месте.
Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование – ни шагу назад без приказа высшего командования.
Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины».
В-четвертых, вождь рассказывает про немецкий опыт по восстановлению дисциплины:
«После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участи фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой…
Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу?»
Иоахим Гофман в своей книге «Сталинская война на уничтожение» так комментирует этот приказ: «Типичным для Сталина и характерным для отношений в Красной Армии было то, что он не воззвал к постоянно заклинаемому “советскому патриотизму”, а, напротив, счел распространение страха и ужаса подходящим средством, чтобы побудить красноармейцев сражаться за их “социалистическое отечество”. Это проявилось и во время кризиса 1942 года, когда, невзирая на систему террора, и без того доведенную к этому периоду до совершенства, Сталин еще раз прямо обратился к советским солдатам всех рангов в угрожающем тоне. После того, как в июле 1942 г. на южном участке наметилась угроза прорыва немецких наступающих соединений в глубь страны и в немецких документах уже пошла речь о “паническом” и “диком бегстве” советских войск, Сталин в качестве народного комиссара обороны 28 июля 1942 г. издал приказ № 227, практически еще одно ужесточение приказа № 270 от 16 августа 1941 г. Недвусмысленными словами напоминалось теперь о требовании ликвидировать на месте или передавать для осуждения военному трибуналу “изменников родины”, сдающихся врагу или предающихся бегству от него, “паникеров и трусов”. В Рабоче-Крестьянской Красной Армии, якобы исполненной “горячим советским патриотизмом” и “массовым героизмом”, не только военнослужащие низших офицерских рангов, как командиры взводов и рот, или даже командиры батальонов и полков, но и точно так же все генералы, командиры дивизий и корпусов, а также командующие армиями и их Военные советы, военные комиссары и политруки, не говоря уже о солдатской массе, считались в принципе способными к “измене родине”, и им угрожали суровым возмездием. Кроме того, Сталин приказал сформировать “смотря по обстановке” штрафные батальоны по 800 человек для всех неустойчивых “средних и старших командиров” и “соответствующих политработников” и штрафные роты для всех пораженчески настроенных младших командиров и рядовых…»
Язвительность Гофмана вполне понятна, но трудно понять тех русских историков, которые опираются на его труды. Ведь на войне, когда решается судьба народа, судьба государства, не всегда можно уповать на какие-либо «заклинания», а страх и паника на любой войне, в любом государстве мира никогда не способствовали победам. То же самое касается и предателей. Когда говорят о наших предателях, то со слов западных историков их называют борцами с режимом Сталина. А вот у них предатель – это враг.
И вот мы подошли к главному. В русском языке слово «военнопленный» означает: «Военнослужащий, взятый в плен», при этом слово «взять» выражает внезапное или неожиданное действие. То есть военнослужащий, взятый в плен, взят в плен внезапно или неожиданно. А вот слово «предать» означает – изменнически выдать, вероломно отдать во власть… Изменить, нарушить верность кому-, чему-либо…» И нет какого-либо иного значения этого слова!
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 09.31.46 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| ВОЕННОПЛЕННЫЙ СЫН ВОЖДЯ
20 июля 1941 года на стол Сталину положили распечатку сообщения берлинского радио. «Из штаба фельдмаршала Клюге поступило донесение, что 16 июля под Лиозно, юго-восточнее Витебска, немецкими солдатами моторизованного корпуса генерала Шмидта захвачен в плен сын диктатора Сталина – старший лейтенант Яков Джугашвили, командир артиллерийской батареи из седьмого стрелкового корпуса генерала Виноградова», – прочитал Сталин. Судьба сына не могла не волновать его. Яков был не просто его старшим сыном… Прежде всего он был сыном Верховного Главнокомандующего. А это уже политика.
«Хотя, впрочем, – думал вождь, – само по себе сообщение радио из логова врага может быть лишь самой обыкновенной пропагандистской уловкой врага. Нужно все хорошо перепроверить!»
В кабинете Сталина находились Маленков, Молотов, Берия, Жуков и еще несколько приглашенных им человек.
Прежде всего вождь обратился к Лаврентию Берии:
– Нужно как можно скорее перепроверить это сообщение. Возможно, что это обыкновенная дезинформация. – В голосе Сталина, всегда спокойном, прорывалось волнение. – А вы, товарищ Жуков, – теперь он посмотрел в глаза начальнику Генерального штаба, – запросите штаб фронта.
…К концу 9 июля 1941 года14-я танковая дивизия, 14-й мотострелковый полк, 14-й гаубичный артиллерийский полк и 220-я стрелковая дивизия вышли на рубеж Вороны – Фальковичи и были отрезаны противником от основных сил.
Ближе к вечеру 11 июля части и соединения перешли к обороне Лиозно. На следующий день войсковая группа, несколько дней как переподчиненная командиру 34-го стрелкового корпуса 19-й армии, заняла и удерживала противотанковый район у станции Лиозно, а с рассветом 13-го на рубеже Вороны – Поддубье вела бой с танками и пехотой противника, после натиска которого подразделения 14-й танковой дивизии отошли.
В это время 14-й мотострелковый полк и 14-й гаубичный артполк во взаимодействии с частями 220-й стрелковой дивизии наступали на Витебск.
Они овладели селом Еремеево, но, не выдержав танковых и авиационных атак, начали отход к Лиозно.
Последующие два дня 14 и 15 июля 14 мсп и 14 гап вели бой в районе восточнее Лиозно, но вследствие больших потерь отошли одной группой на север, второй – на юг.
Батарея гаубичного полка, которой с 9 мая 41-го командовал старший лейтенант Яков Иосифович Джугашвили, вместе с соседней батареей своим огнем прикрывала отходившие на юг войска.
К утру 16 июля 14-я танковая дивизия, находящаяся в окружении, вышла из подчинения 34-го стрелкового корпуса и вошла в состав 7-го механизированного корпуса 20-й армии.
Первые группы военнослужащих 14 тд появились в местах сбора 17 – 19 июля. Вечером 19 июля из окружения вышли бойцы и командиры 14-го гаубичного полка. Из 1240 человек вышло 413, а 675 пропали без вести. Среди них не оказалось и Якова Джугашвили…
А на следующий день, 20 июля 41-го, командующий 20-й армией генерал Курочкин получил приказ шифртелеграммой от начальника штаба Западного направления: «Выяснить и донести в штаб фронта, где находится командир батареи 14-го гаубичного полка 14-й танковой дивизии старший лейтенант Джугашвили Яков Иосифович».
В тот же день на поиски старшего сына вождя была отправлена группа мотоциклистов во главе со старшим политруком Гороховым. Старший политрук, добравшись до озера Каспля, встретил красноармейца Лопуридзе, который рассказал, что вместе с Яковом Джугашвили выходил из окружения.
По словам Лопуридзе, 15 июля они вместе переоделись в гражданскую одежду, закопали свои документы, после чего, убедившись, что немцев поблизости нет, Яков якобы решил передохнуть, а красноармеец пошел дальше, пока не встретил группу мотоциклистов.
Предположив, что Яков, наверное, уже вышел к своим, Горохов прекратил дальнейшие поиски и вернулся в дивизию…
К слову сказать, личность Лопуридзе так и осталась неустановленной. Кем он был в действительности? Теперь уже никто не сможет ответить на этот вопрос. А вот старший политрук Горохов просто халатно отнесся к выполнению приказания…
Имеется, однако, весьма любопытное свидетельство очевидца: «В июле 1941 г. я был в прямом подчинении у старшего лейтенанта Я. Джугашвили. По приказу командования наш взвод броневиков БА-6 26-го танкового полка был назначен в полевое охранение гаубичной батареи 14-го артиллерийского полка. Нам было приказано: в случае прорыва немцев и при явной угрозе увезти командира батареи Я. Джугашвили с поля боя.
Однако так случилось, что в ходе подготовки его эвакуации ему был передан приказ срочно явиться на командный пункт дивизиона. Следовавший с ним адъютант погиб, а он оттуда уже не вернулся. Мы тогда так и решили, что это специально было подстроено. Ведь был приказ уже об отступлении, и, видимо, на КП дивизиона уже никого не было.
По прибытии на разъезд Катынь нас встретили сотрудники особого отдела. Нас троих – командира 1-го огневого взвода, ординарца Я. Джугашвили и меня, командира взвода броневиков полевого охранения, неоднократно допрашивали: как могло случиться, что и батареи, и взвод охранения вышли, а Я. Джугашвили оказался в плену? Майор, допрашивавший нас, все говорил: “Придется кому-то оторвать голову”. Но к счастью, до этого дело не дошло».
А вот что показал сам Яков Иосифович на первом допросе у немцев 18 июля 1941 года:
«Вопрос: Вы добровольно пришли к нам или были захвачены в бою?
Ответ: Не добровольно, я был вынужден.
Вопрос: Вы были взяты в плен один или же с товарищами, и сколько их было?
Ответ: К сожалению, совершенное вами окружение вызвало такую панику, что все разбежались в разные стороны. Видите ли, нас окружили, все разбежались, я находился в это время у командира дивизии.
Вопрос: Вы были командиром дивизии?
Ответ: Нет, я командир батареи, но в тот момент, когда нам стало ясно, что мы окружены, я находился у командира дивизии, в штабе…»
То есть 16 июля старшего лейтенанта Джугашвили действительно вызвали на командный пункт дивизии, куда он и прибыл в тот момент, когда началась паника, неразбериха, а дальше все было именно так, как он рассказал сам…
Но продолжим. «Я побежал к своим, но в этот момент меня подозвала группа красноармейцев, которая хотела пробиться. Они попросили меня принять командование и атаковать ваши части. Я это сделал, но красноармейцы, должно быть, испугались, я остался один, я не знал, где находятся мои артиллеристы, ни одного из них я не встретил. Если вас это интересует, я могу рассказать более подробно. Какое сегодня число? (сегодня 18-е). Значит, сегодня 18-е. Значит, позавчера ночью под Лиозно, в 1 км от Лиозно, в этот день утром мы были окружены, мы вели бой с вами.
Вопрос: Я хотел бы знать еще вот что. На вас ведь сравнительно неплохая одежда. Возили вы эту гражданскую одежду с собой или получили ее где-нибудь? Ведь пиджак, который сейчас на вас, сравнительно хороший по качеству.
Ответ: Военный? Этот? Нет, это не мой, это ваш. Я же вам сказал, когда мы были разбиты, это было 16-го, 16-го мы все разбрелись, я говорил вам даже, что красноармейцы покинули меня.
Не знаю, может быть, вам это и не интересно, я расскажу вам об этом более подробно! 16-го приблизительно в 19 часов, не позже, позже, по-моему в 24, ваши войска стояли несколько вдалеке от Лиозно, мы были окружены, создалась паника, пока можно было, артиллеристы отстреливались, отстреливались, а потом они исчезли, не знаю куда. Я ушел от них. Я находился в машине командира дивизии, я ждал его. Его не было. В это время ваши войска стали обстреливать остатки нашей 14-й танковой дивизии. Я решил поспешить к командиру дивизии, чтобы принять участие в обороне. У моей машины собрались красноармейцы, обозники, народ из обозных войск. Они стали просить меня: “Товарищ командир, командуй нами, веди нас в бой!” Я повел их в наступление. Но они испугались, и когда я обернулся, со мной уже никого не было. Вернуться к своим уже не мог, так как ваши минометы открыли сильный огонь. Я стал ждать. Подождал немного и остался совсем один, так как те силы, которые должны были идти со мной в наступление, чтобы подавить несколько ваших пулеметных гнезд из 4 – 5 имевшихся у вас, что было необходимо для того, чтобы прорваться, этих сил со мной не оказалось, один в поле не воин.
Начало светать, я стал ждать своих артиллеристов, но это было бесцельно, и я пошел дальше. По дороге мне стали встречаться мелкие группы – из мотодивизии, из обоза, всякий сброд. Но мне ничего не оставалось, как идти с ним вместе. Я пошел. Все начали переодеваться, я решил этого не делать. Я шел в военной форме, и вот они попросили меня отойти в сторону, так как меня будут обстреливать с самолета, а следовательно, и их будут обстреливать. Я ушел от них. Около железной дороги была деревня, там тоже переодевались. Я решил присоединиться к одной из групп. По просьбе этих людей я обменял у одного крестьянина брюки и рубашку, я решил идти вечером к своим. Да, все это немецкие вещи, их дали мне, ваши сапоги, брюки. Я все отдал, чтобы выменять. Я был в крестьянской одежде, я хотел бежать к своим. Каким образом? Я отдал военную одежду и получил крестьянскую. Ах нет, боже мой! Я решил пробиваться вместе с другими. Тогда я увидел, что окружен, идти никуда нельзя. Я пришел, сказал: “Сдаюсь”. Все!.. Я не хочу скрывать, что это позор, я не хотел идти, но в этом были виноваты мои друзья, виноваты были крестьяне. Я им этого не сказал, они думали, что из-за меня их будут обстреливать.
Вопрос: Ваши товарищи помешали вам что-либо подобное сделать или и они причастны к тому, что вы живым попали в плен?
Ответ: Они виноваты в этом, они поддерживали крестьян. Крестьяне говорили: “Уходите”. Я просто зашел в избу. Они говорили: “Уходи сейчас же, а то мы донесем на тебя!” и уже начали мне угрожать. Они были в панике. Я им сам сказал, что и они должны уходить, но было поздно, меня все равно поймали бы. Выхода не было. Итак, человек должен бороться до тех пор, пока имеется хотя бы малейшая возможность, а когда нет никакой возможности, то… Крестьянка прямо плакала, она говорила, что убьют ее детей, сожгут ее дом…»
Следует отметить, что после того как пропал сын Сталина и сверху стали поступать соответствующие шифровки и распоряжения, многие командиры и начальники не на шутку заволновались и начали попросту врать.
Так появилась вторая, более красивая версия исчезновения Якова Джугашвили: «Когда возникла угроза окружения, батарея Якова Джугашвили по приказу командира 14-й танковой дивизии полковника Васильева была отведена первой, а самому Джугашвили начальник Особого отдела контрразведки дивизии предложил место в своей автомашине.
Джугашвили от этого предложения отказался, сказав, что желает остаться со своими артиллеристами. Узнав об этом, командир дивизии Васильев приказал начальнику артиллерии, невзирая ни на какие возражения, вывезти Джугашвили в район сосредоточения дивизии на станцию Лиозно. Как явствует из донесения начальника артиллерии, приказ был выполнен. Однако в ночь на 17 июля, когда оставшимся в живых бойцам артиллерийского полка удалось наконец вырваться из “котла”, Якова Джугашвили среди них не оказалось».
Видимо, в той обстановке паники и неразберихи очень многим не было дела до сына вождя. Зато задним числом очень многие командиры оказались весьма отзывчивыми и заботливыми людьми! Кроме мотоциклистов политрука Горохова к поискам сына вождя подключились: группа офицеров штаба армии, сотрудник контрразведки фронта и политработники 16-й армии.
Тогда же начальник Политуправления Западного фронта рапортовал наверх: «Принимаются все меры к быстрому розыску товарища Джугашвили». Но все усилия уже были напрасны: Яков Иосифович попал в плен. В сборном лагере «Березина» он ничем не выделялся среди представителей народностей Кавказа и Средней Азии. Тысячи советских военнопленных бойцов и командиров, а среди них – рядовой грузин Лавадзе! И все бы ничего, если бы Джугашвили не выдали…
Но вот что примечательно. 7 августа 1941 года А.А. Жданов по телефону кратко ознакомил Сталина с полученным им секретным документом следующего содержания:
«Секретно
Члену Военного Совета
Северо-Западного направления
Тов. А.А. Жданову.
Направляю Вам 3 листовки, сброшенные с самолетов противника на линии нашего фронта.
Приложение: 3 листовки, только адресату.
Начальник Политического управления
Северо-Западного фронта
7 августа 1941 г.
(подпись неразборчива)».
Текст одной из листовок был следующим: «Товарищи красноармейцы! Неправда, что немцы мучают вас или даже убивают пленных! Это подлая ложь! Немецкие солдаты хорошо относятся к пленным! Весь народ обманывают! Вас запугивают, чтобы вы боялись немцев! Избегайте напрасного кровопролития и спокойно переходите к немцам!»
Под фотографией, на которой два немецких офицера беседуют с пленным, разъяснялось: «Немецкие офицеры беседуют с Яковом Джугашвили. Сын Сталина, Яков Джугашвили, старший лейтенант, командир батареи 14-го гаубичного артиллерийского полка 14-й бронетанковой дивизии, сдался в плен к немцам. Если уж такой видный советский офицер и красный командир сдался в плен, то это показывает с очевидностью, что всякое сопротивление Германской армии совершенно бесцельно. Поэтому кончайте все войну и переходите к нам!»
На обороте листовки копия рукописного текста: «Дорогой отец! Я в плену, здоров, скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей Германии. Обращение хорошее. Желаю здоровья, привет всем. Яков».
На нижней кромке второй страницы типографским шрифтом комментарий: «Письмо Якова Джугашвили к своему отцу Иосифу Сталину, доставленное ему дипломатическим путем».
Буквально через восемь дней, 16 августа, Сталин подпишет знаменитый исторический приказ Ставки ВГК № 270. Некоторые историки связывают его суровое содержание именно с этими листовками врага. Однако в «Красной Звезде» от 15 августа 1941 г. был опубликован указ Верховного Совета СССР о награждении орденом Красного Знамени старшего лейтенанта Якова Джугашвили за мужество, проявленное в боях против немецких захватчиков. Но, как известно, сын Сталина уже почти месяц находился в плену. Конечно, без санкции отца его не могли наградить орденом. Значит, Указ как бы отрицал пленение сына вождя. В этом тоже заключалась некая политика, направленная на то, чтобы убедить прежде всего Красную армию, что Якова Иосифовича Джугашвили в плену «не было»!
В том же номере газеты в одной из статей было написано: «Изумительный пример подлинного героизма показал в боях под Витебском командир батареи Яков Джугашвили. В ожесточенном бою он до последнего снаряда не оставлял своего боевого поста, уничтожая врага». Возможно, этот номер «Красной Звезды» был ответом на пропаганду противника, а заодно ответом всем неустойчивым бойцам и командирам Красной армии!
В 1941 году Василий Сталин получил письмо от сослуживца Якова. Некий полковник И. Сапегин писал Василию:
«Дорогой Василий Иосифович!
Ни по службе, ни по взаимоотношениям по данным вопросам я не имел права непосредственно апеллировать к Вам. Надеясь на то, что Вы меня знаете как товарища Якова Иосифовича, с которым я несколько лет учился в Артакадемии и являлся наиболее близким его другом, пишу это письмо.
Я – полковник, который был у Вас на даче с Яковом Иосифовичем в день отъезда на фронт. Перед войной за пять дней я принял артполк в 14-й танковой дивизии, куда Яков Иосифович был назначен командиром батареи. Это его и мое желание служить вместе и на фронте. Я целиком, следовательно, взял на себя ответственность за его судьбу. Причем я был уверен, что с этой задачей справлюсь вполне. Но я и Яков Иосифович ошиблись. Сразу по приезде в полк против меня повелись интриги, и начальник артиллерии 7-го мехкорпуса генерал-майор КАЗАКОВ решил сразу заменить меня своим кандидатом, ссылаясь на то, что я больной человек (но это только придирка). Правда, на должность командира полка я пошел исключительно ради Якова Иосифовича, так как по состоянию здоровья я к строевой службе не пригоден (хронический нефрит). Все же никто не давал права нарушать приказ Наркома, которым я назначен на эту должность.
Когда этого материала оказалось недостаточно, началось подсиживание, клевета, подтасовка в глазах у всех. Вдруг в боевой обстановке, когда боевые действия полка были успешны, меня отзывают в штаб армии, где начальник артиллерии 20-й армии, ссылаясь на материал начальника артиллерии 7-го мехкорпуса (14-я танковая дивизия входила в состав 7-го мехкорпуса), заявил мне, что я допустил беспорядочный отход полка, а за это откомандирован в распоряжение штаба Западного фронта.
На самом деле никогда, а тем более беспорядочно, полк не отступал. После моего ухода такой случай был, когда командовал полком ставленник генерала Казакова. Генерал Казаков из одной породы с Сивковым и Савченко и видел во мне ярого врага этих типов, поэтому решил подлыми путями удалить меня, о чем он высказал мне почти в глаза.
В тот момент, когда меня командировали из одного штаба в другой, Яков Иосифович был всеми забыт и его бросали куда попало. При мне он все время не выходил из моего поля зрения, а дивизион, где он служил, я держал подручным. Правда, это было сделать не всегда возможно, но условие создать можно было всегда. И, наконец, 12 июля без боеприпасов полк был брошен с малой горсткой пехоты против в 10 раз превосходящего противника. Полк попал в окружение. Командир дивизии бросил их и уехал из боя на танке. Проезжая мимо Якова Иосифовича, он даже не поинтересовался его судьбой, а сам в панике прорвался из окружения вместе с начальником артиллерии дивизии.
Я докладывал в Военный Совет 20-й армии и комиссару дивизии, которые мне заявили, что они решили создать группу добровольцев на поиски Якова Иосифовича, но это делалось настолько медленно, что только 20 числа группа была брошена в тыл врага, причем успеха не имела.
Из этого ясно, на что способны типы, подобные генералу Казакову и Сивкову. Это бездарные люди, но умеют благодаря связям выдвинуться и стоят во главе больших соединений.
Можно много привести ярких примеров, но рамки письма этого сделать не дают. Увижу Вас – расскажу подробно все.
Я виню за судьбу Якова Иосифовича начальника артиллерии 7-го корпуса генерала Казакова, который не только не проявлял о нем заботы, но и ежедневно делал мне упрек, что я выделяю Джугашвили, как лучшего командира. На самом деле так и было. Яков Иосифович был одним из лучших стрелков в полку, а особое внимание в личной жизни, которое я уделял ему как товарищу, на службе не отражалось.
Вот на что способны эти люди. Вместо того, чтобы хорошо руководить, они занимаются интригами, боясь разоблачения их жалкого недалекого ума. Поэтому-то они и подбирают себе подчиненных подобных себе и притом «беззубых». Ныне я по милости этих интриганов назначен в легкий артиллерийский полк командиром.
О дальнейшей судьбе Якова Иосифовича мне больше ничего не известно. 10 июля последний раз я видел Якова Иосифовича, он мне сказал, что эти интриги ведутся косвенным путем против него. Я же оказался козлом отпущения.
Убедительно прошу, если можете, отозвать меня в Москву, откуда я получу назначение по соответствию, так как я все время служил в тяжелой артиллерии.
Юлии Исааковне прошу об этом не говорить.
Буду весьма благодарен.
И. САПЕГИН
Мой адрес: Действующая армия. Западный фронт, 20-я армия, командиру 308-го легкого артполка.
Простая корреспонденция направляется по адресу: Действующая армия. Западный фронт, база литер 61 ПС 108, 308 лап. САПЕГИНУ ИВАНУ ЯКОВЛЕВИЧУ.
5.VIII – 41 г.»
Возможно, полковник Сапегин и переживал за судьбу Якова Джугашвили, но тем не менее целью его письма был также и вызов в Москву, а само письмо напоминает донос.
Осенью 41-го Якова перевели в Берлин в распоряжение службы пропаганды Геббельса. Там его с комфортом разместили в отдельном флигеле. Но ни комфорт, ни уговоры, ни шантаж не смогли заставить сына Сталина разговориться. Фашистам удалось немного: допросить его, сделать фотографии, распечатать листовки…Поэтому в начале 1942 года его переводят в офицерский лагерь «Офлаг XIII-Д» в Хаммельбурге, затем весной – в «Офлаг» в Любеке. В феврале 1943 года Яков Джугашвили был переведен в концлагерь Заксенхаузен, где находился в особом бараке до момента своей смерти при не выясненных до конца обстоятельствах в апреле 43-го.
К слову, в отличие от миллионов военнопленных, он не был брошен на произвол судьбы. Известны, как минимум, две попытки вызволить его из неволи. Об одном отряде специального назначения упоминается в воспоминаниях Долорес Ибаррури, вышедших отдельной книгой в Барселоне в 1995 году. В составе спецгруппы был испанец Хосе Парро Мойсо с документами на имя офицера франкистской «голубой дивизии». Однако эта попытка вызволить Якова из концлагеря Заксенхаузен не увенчалась успехом – группа погибла.
Неудачной оказалась и вторая попытка. Группа, сформированная из одиннадцати разведчиков, предварительно прошедших специальную подготовку, отработав операцию на макетах, была заброшена в глубокий тыл противника. Но опоздала. Накануне Яков был переведен в другой лагерь. При отходе группа потеряла несколько человек.
А приказ № 270 все же сыграл свою роковую роль… После его выхода жена Якова – Юлия Исааковна Мельцер – была арестована. Из куйбышевской тюрьмы она вышла лишь весной 1943 года совершенно седой. Только смерть мужа подарила ей свободу…
В мемориале лагеря Заксенхаузен хранится воспоминание, оставленное его бывшими узниками о сыне вождя: «Яков Джугашвили постоянно ощущал безысходность своего положения. Он часто впадал в депрессию, отказывался от еды, особенно на него подействовало не раз передававшееся по лагерному радио заявление Сталина о том, что “нет военнопленных – есть изменники Родины”. Возможно, что это и подтолкнуло его на безрассудный шаг. Вечером 14 апреля 1943 г. Яков отказался войти в барак и бросился в мертвую зону. Часовой выстрелил. Смерть наступила мгновенно. И тогда труп бросили на проволочный забор, находившийся под высоким напряжением.
“Попытка к бегству”, – рапортовало лагерное начальство. Останки Якова Джугашвили были сожжены в лагерном крематории…»
Однажды Маршал Советского Союза Г.К. Жуков спросил Сталина:
– Товарищ Сталин, я давно хотел узнать о вашем сыне Якове. Нет ли сведений о его судьбе?
Вождь долго ходил вдоль стола своего кабинета, прежде чем ответил на вопрос каким-то нехарактерным для него приглушенным голосом:
– Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его. Душегубы. По наведенным справкам, держат они его изолированным от других военнопленных и агитируют за измену Родине… – Немного помолчав, он добавил: – Яков предпочтет смерть измене Родине…
Информация о сыне поступала к Сталину и в годы войны, и после ее окончания. Так, 5 марта 1945 года нарком внутренних дел Берия докладывал ему:
«В конце января с.г. Первым Белорусским фронтом была освобождена из немецкого лагеря группа югославских офицеров. Среди освобожденных – генерал югославской жандармерии Стефанович, который рассказал следующее.
В лагере “Х-С” г. Любек содержался ст. л-т Джугашвили Яков, а также сын бывшего премьер-министра Франции Леона Блюма – капитан Роберт Блюм. Джугашвили и Блюм содержались в одной камере. Стефанович раз 15 заходил к Джугашвили, предлагал материальную помощь, но тот отказался, вел себя независимо и гордо. Не вставал перед немецкими офицерами, подвергался за это карцеру. “Газетные сплетни немцев обо мне – ложь”, – говорил Джугашвили. Был уверен в победе СССР. Написал ему свой адрес в Москве: ул. Грановского, дом 3, кв. 84».
А вот докладная из Берлина за 14 сентября 1946 г., адресованная министру внутренних дел СССР генерал-полковнику Круглову С.Н., которая после прочтения последним была доложена Сталину: «Оперативным Сектором МВД гор. Берлина 10-го июля с.г. был арестован работник отдела “1-Ц” Главного штаба Центральной группы немецких войск – ГЕНСГЕР Пауль.
Будучи допрошенным, он показал, что в 1941 году в городе Борисове он в качестве переводчика участвовал на допросе старшего лейтенанта артиллерии ДЖУГАШВИЛИ Якова. Допрос вел капитан отдела “1-Ц” доктор ШУЛЬЦЕ, работник 5-го отдела Главного управления Имперской Безопасности. После допроса ДЖУГАШВИЛИ был направлен в концлагерь Заксенхаузен.
В дальнейшем нами было установлено, что американцы в 1945 году арестовали более 15 работников лагеря Заксенхаузен. Поэтому была заявлена просьба передать их для дальнейшего следствия нам, так как лагерь Заксенхаузен находится на нашей территории. Американцы передали арестованных, в числе которых оказался комендант лагеря КАЙНДЛЬ, полковник “СС”, и командир охранного батальона Вегнер, подполковник “СС”.
В целях проверки показаний ГЕНСГЕРА был допрошен арестованный бывший командир охранного батальона “СС” дивизии “Мертвая Голова”, охранявшего концлагерь Заксенхаузен, ВЕГНЕР Густав, 1905 года рождения, с высшим полицейским образованием, член фашистской партии с 1939 года.
На допросе ВЕГНЕР Густав показал, что в концлагере Заксенхаузен находился особый лагерь “А”. В этом лагере содержались генералы и старшие офицеры Красной Армии, английской и греческой армий.
В марте месяце 1943 года ВЕГНЕР шел по территории особого лагеря “А” вместе с комендантом концлагеря Заксенхаузен полковником “СС” – КАЙНДЛЕМ, который обратил его внимание на барак № 2 и сказал, что в этот барак сегодня должны быть переведены из тюрьмы концлагеря два старших лейтенанта, один из которых является сыном Сталина, а второй – родственником Молотова.
При этом приказал ему, чтобы в бараке вывесили правила поведения военнопленных на русском языке.
На следующий день действительно в барак № 2 были переведены генерал БЕССОНОВ, два подполковника и старшие лейтенанты ДЖУГАШВИЛИ Яков и КОКОРИН. Генерал-майор БЕССОНОВ у немцев был начальником школы диверсантов-подростков в гор. Познань, в настоящее время арестован и находится в Москве.
В последующем ВЕГНЕР несколько раз приходил в барак № 2 и спрашивал у старшего лейтенанта ДЖУГАШВИЛИ, какие он имеет просьбы к комендатуре лагеря. ДЖУГАШВИЛИ никогда ничего не просил, кроме газет, по которым интересовался положением на фронте. Свою фамилию ДЖУГАШВИЛИ никогда не называл. Держал себя всегда независимо и с некоторым презрением к администрации лагеря.
Далее ВАГНЕР показал, что в конце 1943 года ему стало известно, что ДЖУГАШВИЛИ был убит часовым при попытке к бегству. Подробностей убийства ВЕГНЕР якобы не знает, так как следствие по этому случаю велось по поручению ГИММЛЕРА.
В связи с такими показаниями нами был допрошен комендант концлагеря Заксенхаузен – КАЙНДЛЬ, полковник СС, член фашистской партии с 1937 года, который подтвердил, что действительно старший лейтенант ДЖУГАШВИЛИ в течение трех недель содержался в лагерной тюрьме, а затем по указанию ГИММЛЕРА был переведен в особый лагерь “А”.
Этот лагерь состоял из трех бараков, огороженных каменной стеной, и, кроме того, на расстоянии 2-х метров от стены были поставлены 3 забора из колючей проволоки. Через один из них был пропущен ток высокого напряжения.
Как показал КАЙНДЛЬ, он каждую неделю входил в барак № 2 и интересовался заключенными.
Генерал БЕССОНОВ по заданию ГИММЛЕРА писал проект о реорганизации России по принципу Германии. КАЙНДЛЮ было известно, что БЕССОНОВ и два подполковника являлись агентами гестапо, работали более года под руководством немцев по разложению Красной Армии, но в чем-то провинились и поэтому их направили в концлагерь.
Старший лейтенант ДЖУГАШВИЛИ держал себя замкнуто, ни с кем не разговаривал, в том числе и с генералом БЕССОНОВЫМ, и никаких просьб к администрации лагеря не заявлял, но весьма интересовался положением на фронте.
КАЙНДЛЬ один раз, по просьбе ДЖУГАШВИЛИ, кроме газет дал карту с обозначением положения частей Красной Армии и немецкой армии. ДЖУГАШВИЛИ долго и внимательно рассматривал карту.
Относительно убийства ДЖУГАШВИЛИ КАЙНДЛЬ показал, что в конце 1943 года старший лейтенант ДЖУГАШВИЛИ был убит часовым при следующих обстоятельствах:
Арестованные барака № 2 были на прогулке около барака. В 7 часов вечера СС-овец – ЮНГЛИНГ, наблюдавший за ними, приказал зайти в барак, и все пошли. ДЖУГАШВИЛИ не пошел и потребовал коменданта лагеря. СС-овец ЮНГЛИНГ повторил свое приказание, но ДЖУГАШВИЛИ отказался его выполнять. Тогда СС-овец сказал, что пойдет звонить по телефону коменданту КАЙНДЛЮ. Во время разговора по телефону ЮНГЛИНГ сказал КАЙНДЛЮ, что слышит выстрел, и повесил трубку. В это время, как показывает КАЙНДЛЬ, происходило следующее:
ДЖУГАШВИЛИ, идя в раздумьи, перешел через нейтральную тропу к проволоке. Часовой взял винтовку наизготовку и крикнул “стой”. ДЖУГАШВИЛИ продолжал идти. Часовой крикнул “стрелять буду”.
После этого окрика ДЖУГАШВИЛИ начал ругаться, схватился руками за гимнастерку, разорвал ворот, обнажил грудь и закричал часовому “стреляй”. Часовой выстрелил в голову и убил ДЖУГАШВИЛИ.
ДЖУГАШВИЛИ одновременно с выстрелом часового схватился за проволоку высокого напряжения и сразу же упал на первые два ряда колючей проволоки.
В таком положении убитый ДЖУГАШВИЛИ по указанию КАЙНДЛЯ лежал 24 часа, пока не поступило распоряжение ГИММЛЕРА – снять труп и отвезти на исследование в лагерный крематорий. Затем в крематорий приехали два профессора из Имперской Безопасности, которые составили акт о том, что ДЖУГАШВИЛИ убит ударом электрического тока высокого напряжения, а выстрел в голову последовал после. Вместе с этим в акте было записано, что часовой действовал правильно, согласно инструкции.
После заключения профессоров тело ДЖУГАШВИЛИ было сожжено в крематории, а пепел помещен в урну, которая была отправлена вместе с материалами расследования убийства ДЖУГАШВИЛИ в Главное Управление Имперской Безопасности.
Как показывает КАЙНДЛЬ, он во время следствия боялся неприятностей от ГИММЛЕРА, но дело обошлось “благополучно”.
В целях проверки правильности показаний КАЙНДЛЯ о расстреле ДЖУГАШВИЛИ ему было предложено описать внешний вид ДЖУГАШВИЛИ.
КАЙНДЛЬ хорошо помнил внешний облик ДЖУГАШВИЛИ и правильно описал его.
Кроме того, был предъявлен снимок ДЖУГАШВИЛИ, вырезанный из немецкого журнала. И на снимке КАЙНДЛЬ сразу показал ДЖУГАШВИЛИ.
Таким образом, показания КАЙНДЛЯ в той части, что у него в лагере в 1943 году содержался и был расстрелян ДЖУГАШВИЛИ, не вызывают сомнения.
Добавление КАЙНДЛЯ о том, что ДЖУГАШВИЛИ убит электрическим током высокого напряжения, является вымыслом КАЙНДЛЯ в целях смягчения его ответственности за расстрел ДЖУГАШВИЛИ.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 09.34.03 | Сообщение # 7 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| На заданный мной вопрос КАЙНДЛЮ, где хранилось личное дело на военнопленного ДЖУГАШВИЛИ, он ответил, что дело хранил у себя в сейфе, а перед капитуляцией Германии приказал своему адъютанту сжечь.
В ходе следствия установлено, что комендант концлагеря полковник “СС” – КАЙНДЛЬ и командир охранного батальона “СС” – подполковник “СС” ВЕГНЕР, боясь предстоящей ответственности за совершенные преступления в концлагере, не все говорят. Зафиксированы их попытки покончить жизнь самоубийством, при этом высказывают намерения броситься на часового, разбиться о стену камеры и т.д…»
Таким образом, старший сын Сталина Яков Джугашвили, находясь в плену, вел себя там мужественно и не пошел на сотрудничество с немцами.
22 апреля 1943 года Гиммлер направил письмо в нацистское министерство иностранных дел:
«Дорогой Риббентроп!
Посылаю Вам рапорт об обстоятельствах, при которых военнопленный Яков Джугашвили, сын Сталина, был расстрелян при попытке к бегству из особого блока “А” в Заксенхаузене близ Ораниенбурга.
Хайль Гитлер!
Ваш Генрих Гиммлер».
Все справки, письма, протоколы допросов и другие материалы о пребывании в немецком плену и гибели Якова Иосифовича Джугашвили за период с 1941 по 1945 год, а также другие материалы сегодня находятся на хранении в архивном фонде 3-го Главного управления контрразведки «СМЕРШ» МГБ СССР.
И теперь, казалось бы, все ясно в трагической судьбе сына Сталина, прожившего в немецкой неволе целый год и еще девять месяцев. Однако с недавнего времени появилась новая версия, которая говорит о том, что старший сын Сталина никогда не был в немецком плену в годы войны, а его плен немцы просто инсценировали.
Не думаю, что советские спецслужбы не смогли бы установить обман, если бы он действительно имел место. Для этого у них было достаточно времени и возможностей.
Да и кто бы посмел водить за нос Иосифа Виссарионовича!
Факт пребывания Якова Джугашвили лишний раз доказывает следующий документ:
«СПРАВКА МАЙОРА МИНАСЯНА о Я.И. ДЖУГАШВИЛИ
12 марта 1945 г.
В представительство уполномоченного СНК СССР по репатриации советских граждан в Западной Европе.
Г. Париж, 16-е, ул. Генерала АППЕР, 4.
СПРАВКА
Капитан артиллерии Яков Иосифович ДЖУГАШВИЛИ (сын маршала СССР товарища СТАЛИНА) находился со мной в плену в Южной Баварии, около маленького города Гоммельбурга. Лагерь военнопленных был международного характера, где были заключены в застенки: советские, французские, английские и бельгийские офицеры. В этом лагере были заключены 27 советских генералов и много старшего начальствующего состава РККА.
Яков Джугашвили в этом лагере был заключен с апреля месяца 1942 года и был в нем по июнь 1942 года, а после чего был переведен в другой мне известный лагерь. Яшу Джугашвили лично знали многие советские офицеры. За короткий промежуток времени нахождения в Гоммельбургском лагере показал себя стойким, а своим поведением мужественным и непоколебимым советским офицером, достойным сыном Великого отца, Маршала товарища Сталина. Питание он получал такое же, как и остальные советские офицеры, т.е. 150 гр. отварного “хлеба” в день, один раз брюквенный суп без всякой приправы.
Немцы его использовали на хозяйственных работах внутри лагеря, воспользовавшись его способностями: он работал резчиком по кости. Из лошадиных костей он резал фигуры, шахматы, табачные трубки и т.д.
Ежедневно приезжали к нему фотокорреспонденты фашистских газет с сотрудниками ГЕСТАПО, чтобы принудить Яшу и получить от него им выгодные сведения, на что всегда встречали твердый отказ: “Я люблю свою Родину, я никогда ничего не скажу плохого о моей Родине!” – таков был ответ Яши. Яшу Джугашвили одели немцы в “камуфлет”. На его красноармейском мундире в 12-ти местах большими буквами разноцветными красками было написано “S.U.”.
Начальник штаба 1-го Сов. партизанского полка
майор (МИНАСЯН)
12 марта 1945 г.
Г. Ним.
Верно: Начальник отдела по работе за границей полковник ФИЛАТОВ…»
В 1945 году в Потсдаме Сталину предложили поехать в Заксенхаузен, посмотреть, где погиб его сын.
– Я приехал сюда не по личным делам, – ответил вождь…
ТОВАРИЩ СТАЛИН: ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ
Во второй половине дня 12 августа 1942 года самолет с английской делегацией приземлился на Центральном аэродроме в Москве.
Уинстона Черчилля встречали заместитель председателя Совнаркома и нарком иностранных дел В.М. Молотов, начальник Генерального штаба РККА маршал Б.А. Шапошников, другие официальные лица, представители дипломатического корпуса, прессы и радио.
Не было только Сталина…
Премьер-министра Великобритании, немного опасавшегося роскошного банкета и русского гостеприимства, разместили на государственной даче № 7, что под Москвой.
«После всех необходимых погружений и омовений нас угощали в столовой всевозможными отборными блюдами и напитками, в том числе, конечно, икрой и водкой. Кроме того, было много других блюд и вин из Франции и Германии, гораздо больше, чем мы могли или хотели съесть», – вспоминал английский премьер.
В 7 часов вечера состоялась его первая встреча со Сталиным.
Как он сам напишет, «я прибыл в Кремль и впервые встретился с великим революционным вождем и мудрым русским государственным деятелем и воином, с которым в течение следующих трех лет мне предстояло быть в близких, строгих, но всегда волнующих, а иногда даже сердечных отношениях».
Первые переговоры продолжались около 4 часов. 13 августа состоялась их вторая беседа.
Официальный обед был назначен на 14 августа.
Как известно, обеды там происходили по обыкновению в вечернее время.
В этот раз на нем присутствовало около 40 человек, в том числе некоторые военачальники, члены Политбюро и другие высокопоставленные лица.
«Такие обеды длятся долго, было произнесено множество тостов и ответов на них в форме очень коротких речей. Сплетни о том, что эти советские обеды превращаются просто в глупые попойки, абсолютно беспочвенны. Маршал и его коллеги неизменно пили после тостов из крохотных рюмок, делая каждый раз лишь маленький глоток. Меня угощали изрядно», – вспоминал У. Черчилль.
Присутствовавший на этом обеде будущий маршал авиации А.Е. Голованов описал обед несколько более красочно, нежели это сделал английский премьер: «Тем временем я увидел в руках британского премьера бутылку армянского коньяка. Рассмотрев этикетку, он наполнил рюмку Сталина. В ответ Сталин налил тот же коньяк Черчиллю. Тосты следовали один за другим. Сталин и Черчилль пили вровень. Я уже слышал, что Черчилль способен поглощать большое количество горячительных напитков, но таких способностей за Сталиным не водилось. Что-то будет?! Почему и сам не знаю, мною овладела тревога. За столом шла оживленная беседа, звучала русская и английская речь.
Референт Павлов с такой легкостью и быстротой переводил разговор Сталина с Черчиллем, что казалось, они отлично понимают друг друга без переводчика. Я впервые увидел, что можно вести разговор на разных языках так, словно переводчика не существует.
Черчилль вытащил сигару такого размера, что подумалось, не изготавливают ли ему эти сигары на заказ. Речь Черчилля была невнятна, говорил он, словно набрав полон рот каши, однако Павлов ни разу не переспросил его, хотя беседа была весьма продолжительна. В руках Павлова были записная книжка и карандаш: он, оказывается, одновременно стенографировал. Павлова я уже знал, так как мы перебрасывали его на самолете Асимова в Лондон. Небольшого роста, белокурый молодой человек обладал поразительным мастерством переводчика.
Тосты продолжались. Черчилль на глазах пьянел, в поведении же Сталина ничего не менялось. Видимо, по молодости я слишком откровенно проявлял интерес к состоянию двух великих политических деятелей: одного – коммуниста, другого – капиталиста – и очень переживал, чем все это кончится.
Наконец, Сталин вопросительно взглянул на меня и пожал плечами. Я понял, что совсем неприлично проявлять столь явное любопытство, и отвернулся. Но это продолжалось недолго, и я с тем же откровенным, присущим молодости любопытством стал смотреть на них.
Судя по всему, Черчилль начал говорить что-то лишнее, так как Брук, стараясь делать это как можно незаметнее, то и дело тянул Черчилля за рукав. Сталин же, взяв инициативу в свои руки, подливал коньяк собеседнику и себе, чокался вместе с Черчиллем, осушал рюмки, продолжая непринужденно вести, как видно, весьма интересовавшую его беседу».
Наконец, обед подошел к концу. Все присутствовавшие встали и попрощались. Английский премьер покидал зал, поддерживаемый под руки. Все стали расходиться. Один Голованов стоял как завороженный и смотрел только на вождя. Безусловно, тот заметил пристальный взгляд молодого генерала и подошел к нему, сказав как-то совсем необычно, по-доброму:
– Не бойся, России я не пропью. А вот Черчилль будет завтра метаться, когда ему скажут, что он тут наболтал… – И немного подумав, добавил: – Когда делаются большие государственные дела, любой напиток должен казаться тебе водой, и ты всегда будешь на высоте. Всего хорошего…»
Иосиф Виссарионович Сталин родился 6/18 декабря 1878 года (по записи в метрической книге Горийского Успенского собора, а официально 9/21 декабря 1879 года) и был крещен 17/29 декабря.
В 1886 – 1887 годах семья Джугашвили переселилась в дом, принадлежащий священнику Христофору Чарквиани, дети которого обучили Иосифа русскому языку, а летом 1888 года хозяин дома отвел Сосо в духовное училище и помог в него поступить.
По воспоминаниям сверстников, будущий вождь не только не выглядел самым бедным, а наоборот, несколько выделялся из общей массы учеников своей одеждой и опрятностью.
Бог хранил его. В 1884 году он перенес оспу и в это же время повредил достаточно серьезно левую руку…
В 1892 году семья Джугашвили распалась окончательно. Отец Сталина уехал в Тифлис, а так как сын сделал выбор в пользу матери, отказался помогать в его содержании. После развода с мужем мать Сосо работала в семьях, где стирала, шила и убирала. Домашние работы она выполняла в доме Якова Эгнатошвили – гордого, сильного и независимого мужчины, купца второй гильдии, известного виноторговца, владельца виноградников.
В мае 1894 года Сосо с отличием закончил Горийское духовное училище и был рекомендован в духовную семинарию, куда поступил летом этого же года. Он был достаточно способным учеником и вполне мог сделать успешную духовную карьеру, но не воспользовался такой возможностью. Если первый класс в 1895 году он закончил по первому разряду, то второй только с одной отличной оценкой (по остальным предметам ему поставили четверки).
Третий класс Сосо закончил по второму разряду со средним баллом 3,8, передвинувшись в списке успевающих с 5-го на 16-е место.
В четвертом классе он уже переместился на 20-е место. Из десяти предметов он имел по одному – четверку, по одному – двойку, а по остальным – тройки.
В 1896 году Иосиф Джугашвили вступил в ученический кружок, с которого, собственно, и начался его путь в революционеры. Именно с этим связано его постепенное охлаждение к учебе…Летом 1898 года И.Джугашвили стал членом Тифлисской организации РСДРП, а уже весной 1901 года, спасаясь от ареста, он впервые перешел на нелегальное положение.
Его арестовывали как минимум девять раз, и по меньшей мере восемь раз ему удавалось бежать, что не удавалось ни одному из политических заключенных его эпохи.
За свою многогранную революционную деятельность, кроме двух партийных кличек (Коба и Сталин) Сталин имел 30 устных и печатных псевдонимов. Но все же лишь только два были в его жизни ключевыми.
Псевдоним «Коба» был взят из церковно-славянского языка (волховство, предзнаменование), а по-грузински он означал грузинский эквивалент имени персидского царя Кобадеса, сыгравшего большую роль в раннесредневековой истории Грузии.
Царь Коба покорил Восточную Грузию, при нем была перенесена столица Грузии из Мцхета в Тбилиси (конец V века).
Более того, Коба был не просто царем, а еще и великим волшебником (по отзыву византийского историка Феофана). И хотя считается, что Сталин заимствовал этот псевдоним от имени героя одного из романов грузинского классика А. Казбеги – «Отцеубийца», которого также звали Кобой, однако у самого А. Казбеги имя Коба было взято от Кобы-царя.
При этом псевдоним «Коба» был удобен только на Кавказе. Не поэтому ли Иосиф Виссарионович, как только оказался теснее связан с русскими партийными организациями, как только посидел в русских тюрьмах, как только стал вести работу в русских регионах, так сразу же задумался о смене этого псевдонима на другой, звучащий по-русски и имеющий смысл для сугубо русских людей.
Об этом достаточно подробно написал в своей работе «Великий псевдоним» замечательный русский историк В.В. Похлебкин.
«Русскому народу нужны были серьезные, строгие, солидные вожди, – не бросающие слов на ветер. В этом вопросе Ленин и Сталин были всегда едины. И именно это обстоятельство чрезвычайно важно подчеркнуть, так как оно имело непосредственное отношение к выбору нового псевдонима Кобой в конце 1912 г. Его псевдоним отныне должен быть:
Во-первых, звучащим по-русски и русским по конструкции.
Во-вторых, чрезвычайно серьезным, значительным, внушительным по содержанию, не допускающим никаких интерпретаций и кривотолков, в-третьих, он должен был обладать глубоким смыслом, и в то же время не особенно бросаться в глаза, не бить на эффект, быть спокойным, в-четвертых, этот псевдоним должен быть легко произносимым на любом языке и фонетически быть близким к ленинскому псевдониму, но так, чтобы сходство также не ощущалось “в лоб”.
Ко всем этим выводам Сталин пришел… постепенно, если проанализировать его работу над его 22 псевдонимами за 17 лет (1895 – 1912 гг.). И всем этим условиям отвечал псевдоним – Сталин.
Трудно сказать теперь, когда не осталось никого в живых из старой ленинской партии большевиков, как был тогда воспринят новый сталинский псевдоним. Можно предположить, что его все же заметили, но относились спокойно: очень много тогда было псевдонимов. Но в 1935 г. Анри Барбюс, не скрывая восхищения, писал: “Это – железный человек. Фамилия дает нам его образ: Сталин – сталь. Он несгибаем и гибок, как Сталин”.
По-видимому, Барбюс ухватил главную мысль Сталина, которая руководила им при выборе нового псевдонима: на смену многосмысловому и целиком окрашенному мистическими восточными персидско-грузинскими мотивами Кобе, – псевдониму логичному для молодого, романтически настроенного революционера, владеющего знанием древней истории своей родины и думающего посвятить себя только ей и своему народу, – приходит в 1912 г. – псевдоним руководителя революционным движением в огромной многоликой империи, задача которого состоит в том, чтобы выковать крепкую, стальную, железную партию, готовую к предстоящим боям».
Начиная с января 1913 года И.В. Джугашвили стал подписываться новым псевдонимом «К. Сталин».
Революционерка Изабелла Георгиевна Морозова, вспоминая о подпольной работе в рабочем предместье Баку, где вел революционную работу молодой Сталин, рассказывала: «Порой его поступки были действительно непонятны. Он отличался от своих товарищей прежде всего поведением: приходил на собрания неожиданно и так же неожиданно уходил, как правило, в разгар заседания, ночью. Во дворе дежурили люди, сопровождавшие профессионального революционера. Чувствовалось, что он больше доверяет своим друзьям, чем иным членам комитета. Объяснял просто: боится провокаторов, утечки информации». Такая осторожность смущала всех профессионалов. Когда на это обратили внимание, Сталин просто отшутился: «Береженого Бог бережет».
А однажды сказали с укором: «Если боишься, можешь не заниматься революционной работой».
Он отвечал: «Только глупый может быть неосторожным».
В циркуляре на Джугашвили, подписанном исполняющим должность Бакинского градоначальника подполковником Мартыновым, среди прочих данных указывалось: «производит впечатление обыкновенного человека».
Племянница Сталина Кира Аллилуева называет своего дядю не иначе, как «неадекватным человеком».
«…Мы не знали, с какой стороны к нему подступиться, – не устает повторять она. Однако тут же добавляет: – Но, заметьте, Аллилуевы на него зла не держали…»
Когда ее спросили: «Говорят, Сталин любил детей?» «Очень, особенного моего младшего брата Сашу, – отвечала она. – Причем, надо заметить, все детские капризы Саши Иосиф Виссарионович переносил спокойно. А тот постоянно надоедал ему во время работы…»
По мнению Киры Павловны, Сталин относился трепетно не только к родственникам, а даже к домработницам и няням.
«Он был демократичным человеком, никто из прислуги не слышал от него никаких замечаний, капризов. Если что-то не так, то он всегда вежливо говорил: “Пожалуйста, смените скатерть”. Видимо, его истинный характер проявился позже».
Она говорит о сталинском темпераменте и обаянии, «которого ему было не занимать. Иосиф Виссарионович был веселым открытым человеком, постоянно шутил, рассказывал байки. За это свойство характера Ленин называл его “оригинальным грузином”».
После смерти своей первой жены Екатерины Сванидзе Сталин долго убивался и часто повторял: «За что Бог мне посылает такие ненастья? У меня такая славная жена умерла!»
На похоронах второй жены – Надежды Аллилуевой, подойдя к гробу, он сказал: «Она ушла как враг» – и сделал жест рукой, отталкивающий гроб.
Кира Павловна считает, что в уничтожении многих родственников Сталина была виновата Надежда. «…Она наложила на себя руки, она осрамила вождя. Свой гнев Сталин выплеснул на ее родственников». Изменения в характере Сталина, по ее мнению, произошли во время войны…
Автор исследования жизненного стиля Сталина, известный ученый Б.М. Бим-Бад тайную «страсть к кровопролитиям» вождя объясняет следующим образом: «Сталин всегда презирал людей. К сожалению, действительность ежедневно поставляла ему материал, свидетельствующий об их слабости и низости.
Увы, люди склонны к уничтожению себе подобных. Восхищение тем, кто смог преступить законы человеколюбия, обожествление уголовника, сверхубийцы – обыденное явление.
Чем сильнее бьющая рука, тем она желаннее. Существует глубинная потребность людей в жестоком обращении с собой. В ее основе лежит тайная убежденность людей в порочности и себя, и всех окружающих. Слишком много людей строят мир по своему образу и подобию…
Не отвращение, не ужас, не стыд и не гнев часто испытывают люди перед гибелью ближних. А воодушевление и восторг…»
В 1939 году Сталин в очередной раз перечитывал с разноцветными карандашами книгу Ленина «Материализм и империокритицизм». В конце книги и на внутренней стороне последней обложки Иосиф Виссарионович изложил свои потаенные мысли:
«1) слабость
2) лень
3) глупость
единственное, что может быть
названо пороком.
Все остальное – при отсутствии
вышеуказанного – составляет,
несомненно, добродетель.
Если человек
1) силен (духовно)
2) деятелен
3) умен (или способен) —
то он хороший, независимый от любых иных “пороков”.
(1) и (3) дают = (2)
Увы, увы!
И что же видим мы?..»
Выходит, в свои шестьдесят Сталин «задавался классически богословским вопросом: «А кто он, добродетельный человек?»
По мнению Д.А. Волкогонова, в Гражданской войне Сталин стал более заметен.
«Он выполняет поручения Центрального Комитета партии, они сложны и ответственны». В Царицыне многие обратили внимание на его диктаторские замашки и «твердую руку». Многим не нравился стиль его работы. «Наиболее проницательные командиры не могли почувствовать уже тогда, что у этого человека железная хватка, его трудно “столкнуть” на случайное решение, повлиять на его замысел», – писал генерал. И вот еще: «Как бы там ни было, личное участие Сталина в Гражданской войне отмечено не только исполнением им своих обязанностей комиссара двух наркоматов – по делам национальностей и государственного контроля. Оно заметно и в политическом, пропагандистском, и, собственно, в военном отношениях.
В ходе Гражданской войны Ленин часто использовал Сталина как чрезвычайного уполномоченного, направляемого для инспекции, проверки, выправления дела, получения подробной информации. (…)
Ленин, инструктируя, наставляя Сталина перед поездками на фронт, видел в нем не только члена ЦК, но и одного из представителей многонациональной страны, судьба которой в огромной степени зависела от союза России с другими советскими республиками. (…)
Роль политического руководителя в отдельных “главах” Гражданской войны Сталин исполнял неоднократно. Так, во время первой контрреволюционной попытки ликвидировать Советскую власть с помощью мятежа генерала Краснова Сталин по поручению Ленина вместе с Дзержинским, Орджоникидзе, Подвойским, Свердловым, Урицким принимал участие в организации обороны Петрограда, мобилизации сил для разгрома мятежников. По предложению Ленина Сталин выполнял конкретные задания по приведению в боевую готовность войск Петроградского гарнизона, строительству оборонительных рубежей, строительству отрядов Красной гвардии на заводах и фабриках.
Уже здесь многие имели возможность убедиться в напористости и непреклонности Сталина, диктовавшего директивы, отдававшего распоряжения голосом, не терпящим возражений. Но одновременно наблюдательные партийцы замечали не только его напористость, но и мстительность, злопамятность».
Сталин не был случайным лидером!!!
«Возвышение Сталина объясняется взаимодействием исторически обусловленных факторов, – считает Б.М. Бим-Бад. – Его мировоззрение доставляло ему цели деятельности, характер определял собой выбор средств, власть и особенности народа давали возможность претворять их в действительность. Почти полной маскировки своих целей и средств он достигал благодаря специфике восприятия человека человеком».
Таким образом, будучи революционером, Сталин прошел годы подполья, ссылок, тюрем, революцию и Гражданскую войну. Все это не просто наложило отпечаток на его характер, но и сформировало черты, присущие тогда большинству из его окружения.
Безусловно, человек с такой биографией мог признавать только сильную «железную власть».
Д.А. Волкогонов назвал Сталина «насквозь политической фигурой», ибо вождь, по его мнению, «на весь окружающий мир смотрел через призму своих политических интересов, политических приоритетов, политических заблуждений».
Но мог ли быть Сталин другим? Он, прошедший дорогами революционной борьбы, смотрел на окружающий мир глазами революционера. Точно так же, как все его товарищи по борьбе…
К слову, для Церкви Сталин – великий исторический деятель, который сделал и массу плохого, и массу хорошего… В двадцатое столетие царская Россия вступила отсталой страной с преимущественно сельским, безграмотным населением, с зачатками современной промышленности, с более чем узкой научной базой, и как всегда со скверно оснащенной армией…Затем Русско-японская, Первая мировая войны, две революции, Гражданская война, голод, полная разруха и одни враги…Именно после смерти Ленина Сталин принял это жуткое наследие. Не в пример другим, он очень скоро уяснил иллюзию мировой революции и, расправившись с оппозициями, объявил «о строительстве социализма в отдельно взятой стране»…
Григорий Любомиров, автор и режиссер сериала о Сталине, говорит:
– После его смерти прошло уже больше пятидесяти лет, и его нельзя призвать к земному суду, потому что он уже прошел суд небесный.
В конце жизни вождь постоянно читал Библию…
В.М. Молотов и А.Е. Голованов рассказывали Ф. Чуеву, что в 1943 году Сталин сказал:
– Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет ее!
…В первые месяцы войны Сталину докладывали о масштабах потерь. Генеральный штаб и Главное управление кадров готовили соответствующие сводки. Как и положено, в них отражалось число погибших, раненых, больных, пропавших без вести. Было подсчитано даже число выбывших из строя лошадей, потерянных танков, самолетов, орудий и минометов. Но вот сколько бойцов и командиров попало в плен, в этих документах не говорилось. Видимо, таковых подсчитать было просто невозможно. Поэтому военнопленные без всяких пояснений оставались в списках без вести пропавших.
Как писал Д.А. Волкогонов, «сам Сталин косвенно признавал наличие большого количества пропавших без вести».
Так, в телеграмме Тимошенко, Хрущеву, Болдину он спрашивал:
«Ставка считает нетерпимым и недопустимым, что Военный Совет фронта вот уже несколько дней не дает сведений о судьбе 28, 38 и 75-й армий и 22-го танкового корпуса. Ставке известно из других источников, что штабы указанных армий отошли за Дон, но ни эти штабы, ни Военный Совет фронта не сообщают, куда девались войска этих армий и какова их судьба, продолжают ли борьбу или взяты в плен. В этих армиях находилось, кажется, 14 дивизий – Ставка хочет знать: куда девались эти дивизии?
И. Сталин».
«Как Сталин относился к плену? Как реагировал на факты окружения и сдачи в плен больших масс военнослужащих? – задавал вопросы Волкогонов и сам же отвечал на них. – Помимо официальной устной установки, запрещающей плен как недопустимый для советского военнослужащего поступок, у Сталина к этому примешивалось главным образом подозрение в измене, предательстве, пособничестве врагу. Для Сталина любой человек, побывавший в плену, не заслуживал доверия. Кроме заградотрядов, Сталин лично санкционировал создание специальных лагерей НКВД для “проверки” личного состава, выходящего из окружения. В первые годы войны их было создано достаточно много».
И действительно, советское правительство немало внимания уделяло предотвращению сдачи своих бойцов и командиров в плен еще в период Финской войны. Например, Политуправление Ленинградского военного округа выпустило специальное руководство под названием «Боец Красной Армии не сдается» (Н.Брыкин, Н.Толкачев). В этой брошюре всем военнослужащим разъяснялось, что исходя из военной присяги, плен – это «измена Родине», а это, в свою очередь, исходя из некоторых статей Уголовного кодекса, является величайшим преступлением и величайшим позором для советского бойца.
В брошюре приводился пример времен Гражданской войны, когда для каждого бойца Красной армии существовал закон, по которому предпочтение отдавалось смерти, нежели позорному плену.
Ибо, как считалось в стране Советов, «большевики не сдаются в плен».
Далее приводились примеры страшных пыток, «ужасной мученической смерти», которые неизбежно ждут красноармейцев в плену у врага.
«А таких, которые сдаются из страха и тем самым изменяют родине, ожидает позорная участь, ненависть, презрение и проклятие семьи, друзей и всего народа», – говорили авторы агитационного издания. Это было государственное мнение…
Еще в 1934 году в Уголовный кодекс было внесено понятие «ЧС» – член семьи изменника родине. К слову, это положение кодекса было использовано в Красной армии. В процессе репрессий военачальников членов их семей расстреливали, сажали в тюрьмы, отправляли в лагеря и ссылки.
Всего через несколько дней после начала войны, 28 июня 1941 года, был издан совместный приказ НКГБ, НКВД и прокурора СССР № 00246/00833/пр/59 сс «О порядке привлечения к ответственности изменников Родины и членов их семей».
24 июня 1942 года вышло постановление ГКО, в котором говорилось, что «Совершеннолетние члены семей военнослужащих, осужденных к высшей мере наказания (расстрелу) за измену Родине (ст. 58 – 1 УК РСФСР), подлежат аресту и ссылке в отдаленные местности СССР сроком на 5 лет». Семьи сдавшихся в плен красноармейцев Приказом Ставки ВГК № 270 от 16 августа 1941 года лишались государственного пособия и помощи, независимо от причин и обстоятельств пленения этих военнослужащих. Получалось так, что пленение военнослужащего Красной армии рассматривалось как преднамеренно совершенное преступление. Никакие обстоятельства в расчет не принимались. Под подозрение попадали как военнослужащие, так и гражданские лица, побывавшие за линией фронта даже самое непродолжительное время. Отсюда бойцов и командиров, вырывающихся из окружения, встречали как потенциальных предателей.
Те, кто был допрошен немцами, судили за измену Родине и шпионаж. Попытки скрыть даже кратковременное пребывание в плену нередко заканчивались трагически. Нам, людям послевоенных поколений, возможно, легче осудить ту жестокость, или жесткость власти. Но те, кто видел войну, что называется, перед собой или своими глазами, рассказывали, что творилось тогда… В 41-м трусость была не просто каким-то действием одиночек, она приобрела массовый характер. В совокупности с паникой, страхом, перед еще не увиденным врагом, дезертирством, членовредительством она на долгое время стала всеобщим бедствием Красной армии. И некоторой части советского народа (прифронтовой полосы) …
Каким образом можно было остановить это гнусное явление начального периода войны? Как можно было доверять на слово, без проверки, людям, вышедшим из окружения или бежавшим из плена? Однозначно одно, что никакие демократические нормы здесь были неприемлемы. Шла война.
Самая жестокая и страшная за всю историю человечества. И от исхода ее зависело – быть или не быть народам Советского Союза.
Истоки сочетания идеологической работы с репрессиями принято относить к началу Гражданской войны (1918 г.). Например, осенью 1918 года в 8-й армии по инициативе Л.Д. Троцкого зародились первые штрафные части. Оценивая взятие Казани (10 сентября 1918 г.), тот же Л.Д. Троцкий заметил, что успех был достигнут сочетанием мер агитации, организации и репрессий.
«Принудительная мобилизация военных специалистов сопровождалась репрессиями. Троцкий приказал взять на учет всех бывших офицеров, которые не желают работать на Красную Армию, и посадить их в концентрационные лагеря. По его инициативе в 1918 году были созданы концентрационные лагеря в Муроме, Арзамасе и Свияжске.
Троцкий ввел систему заложничества в качестве необходимого условия ведения Гражданской войны. Он был убежден, что, превращая в заложников семьи военных специалистов, он тем самым заставляет их сражаться из страха за жизнь своих близких», – констатирует Ю.Я. Киршин в «Независимом военном обозрении» за 2005 год, № 18.
Но Троцкий пришел к идее «железной дисциплины» не первым. Теоретиком этих мер считается Энгельс… Еще в начале 50-х годов XIX века он писал: «Железная дисциплина… одна может обеспечить победу…»
Троцкому же в этом сложнейшем деле пришлось стать практиком, или первопроходцем… Под его руководством в новой армии рабочих и крестьян молодой республики борьба за дисциплину сопровождалась поиском разнообразных форм удерживания военнослужащих от дисциплинарных проступков – оставления службы (дезертирства), неисполнения приказов, озорства, мошенничества и т.п.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 09.34.50 | Сообщение # 8 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| В своей беседе с сотрудниками Бюро печати в апреле 1919 года Лев Давидович говорил: «Создалась психология, при которой кажется, что одним неисполненным приказанием больше или меньше – не может иметь значения для интересов страны.
С этим нужно покончить. В Советской Армии и в красном флоте дисциплина должна быть дисциплиной, солдат – солдатом, матрос – матросом, приказ – приказом. Красноармейцы и красные моряки все яснее понимают это на основании первых опытов хаотической демократии».
Именно в борьбе с остатками такой демократии, партизанщины, распущенности прежде всего ему приходилось применять весьма суровые меры. Таким образом, сложилась концепция: «Нельзя строить армию без репрессий. Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни», – убежденно считал Троцкий.
Например, смертельную казнь он использовал как одно из средств укрепления дисциплины в Красной Армии уже во время первой поездки на фронт.
В своем приказе по 7-й Армии (№ 163 от 2 ноября 1919 г.) председатель РВС Республики не был многословен: «Подавляющее большинство командиров 7-й Армии с честью выполняет свой долг перед Советской Россией. Но некоторое число изменников, агентов Юденича, оказалось все же на низших командных должностях. Эти наемники чужеземного капитала злонамеренно вызывали в отдельных случаях замешательство и тревогу, сеяли панику в своих частях и, пользуясь этим, перебегали в стан белых, предавая в их руки часть красноармейцев.
Приказываю командармам и комиссарам неукоснительно следить, чтобы ни один из этих случаев измены не прошел безнаказанно.
Семьи изменников должны быть немедленно арестованы.
Самих предателей занести в Черную Книгу армии, дабы после близкого и окончательного торжества революции ни один из предателей не ушел от кары.
В боевой обстановке командиры, комиссары и передовые красноармейцы должны зорко блюсти за тем, чтобы не давать предателям совершать свою работу, нужно истреблять на месте всякого, кто пытается вызывать панику, призывает бросить оружие и перейти в стан белых…»
Таким образом, Сталин не мог относиться к плену иначе… Он поступал как революционер, как член партии, как максималист, как смелый и решительный человек. При этом на его личное отношение оказали влияние не только его революционный и государственный опыт, но прежде всего – опыт Гражданской войны, на которой он был представителем советской власти, облаченный большими полномочиями! Его партия смотрела на плен абсолютно такими же глазами. Жесткое «или – или» было вполне нормальным явлением в той среде: то есть или победа, или поражение, или герой, или трус!
Думается, что отношение Сталина к плену могло складываться, во-первых, с позиции революционера и члена партии; во-вторых, с позиции человека, способного здраво судить о множестве предметов практической жизни. Плен – это всего лишь один из этих предметов.
КАК ПОПАДАЛИ В ПЛЕН
Анатолий Иванович Деревенц накануне войны проходил службу телефонистом во взводе связи 278-го полка 17-й краснознаменной стрелковой дивизии.
Вечером 15 июня 41-го их соединение было поднято по тревоге и выступило в поход под звуки марша «Прощание славянки». Уже тогда многие догадывались о том, что уходят на войну.
Солнечным летним утром 22 июня полк Анатолия Ивановича встретил гром Великой войны в Белоруссии. И началось! «Армия сражающаяся больше не существовала, – рассказывает он. – Армия окруженная не билась с врагом, а была охвачена единственным желанием – вырваться из окружения. И начались “прорывы”. Принималось решение в каком-нибудь месте пробиться к своим. “Примкнуть штыки!” – подавалась команда, и с винтовками наперевес люди шли на немецкие пулеметы и автоматы…Уцелевшие, бросив убитых и раненых, снова собирались в другом месте, примкнув штыки, шли на прорыв, на восток, к своим. Наш полк, или вернее сказать, то, что осталось от полка, но все-таки еще войсковая единица, отступал, но, как и прежде, в населенные пункты не заходили, а пункты, где были немцы, старались обходить ночью…» Все это продолжалось до тех пор, пока не добрели до небольшой деревеньки. А дальше плен…
«На рассвете я проснулся, когда меня дернул за руку Бойкин.
– Немцы, командир, – шепотом сказал он, и я мгновенно очнулся ото сна. Тотчас же проснулись и другие и стали испуганно таращить глаза. Проснулся и наш молоденький лейтенант. Впереди, в деревне стояли несколько машин с солдатами, метров за триста от нас.
– Командир, надо когти рвать, – тихо сказал Бойкин.
– Какие когти? Оглянись!
Две машины были и сзади нас, при въезде в деревню. Проснулись и зашевелились и в других группах, расположившихся недалеко от нас. А от стоявших в деревне машин отделились несколько немецких солдат с автоматами и направились в нашу сторону.
– Ну что же, кажется, все, попались. Конец.
– Ребята, – обратился наш молоденький лейтенант, – затворы у винтовок вытащите и забросьте подальше.
Сам он вытащил барабан своего нагана и забросил в траву.
– А меня не называйте лейтенантом. Я просто Миша.
Немецкие автоматчики приближались. Все произошло буднично и просто. Видно было, что эти солдаты брали уже не одну такую группу, как наша, – фактически безоружных, голодных и деморализованных бойцов. Они подошли и просто сказали: “Ком, ком”, – и показали в сторону деревни. Люди медленно поднялись и побрели, куда показали.
– Мы были уже не бойцами армии, а пленниками победителей… – вспоминал Анатолий Иванович. – У деревни, наверное, был сборный пункт для военнопленных. Сюда все время приводили группы взятых в плен наших бойцов и командиров. Один раз подошла большая колонна пленных. Во главе колонны шли несколько генералов. Еще недавно эти грозные для нас военачальники были теперь поникшими, бесконечно усталыми душой и телом людьми. Покрытые дорожной пылью, со струйками стекающего по лицу пота, они представляли жалкое зрелище. Зато каким самодовольством, какой гордостью светились лица немецких солдат, конвоировавших колонну. Это шли победители…
Наверное, до полудня немцы отовсюду сводили в деревню отдельные группы бойцов. Впрочем, это уже были никакие не бойцы, а толпа деморализованных, голодных и смертельно уставших, потерявших всякую надежду людей. Опустив головы, волоча ноги, люди понуро брели туда, куда их вели, а потом садились на землю, где им указывали. Мне потом рассказывали, что в некоторых местах пленные вот так сидели несколько суток и в дождь, не смея подняться, иначе конвоир немедля и без предупреждения пристрелит.
В середине дня немецкие солдаты забегали, зашевелились после своего обеда, и пленных стали строить в колонну. Впереди и сзади колонны ехали грузовые машины с пулеметами и бронированными бортами. Колонна тронулась и медленно побрела по дороге. Снова все шагали, как роботы. Молчащая толпа, которой было совершенно безразлично, куда ее вели и зачем. Уже поздним вечером, когда стало темнеть, пришли в какой-то городок. Оказалось, Слуцк».
…Георгий Павлович Терешонков выходил из окружения осенью 41-го. «Во время одной из попыток вырваться из окружения, – рассказывал он, – я был легко ранен и контужен в руку и попал в медсанбат в лесу. Питались мы в это время дохлой кониной без соли и грибами. Оружие у раненых было изъято, мы были беззащитны. Во время прочесывания окруженных в лесу частей нас пленили немцы и вывели на железную дорогу около ст. Новинка Ленинградской области.
Вид у нас был очень жалкий. Вшивые, голодные, грязные и рваные…Помню, немцы погрузили нас на танк, а командир танка (кажется, фельдфебель, в черной одежде, с кольцом и сигарой во рту, стоял в открытом люке) стал поджидать взвод самокатчиков, которые несли на носилках раненного в живот офицера со стороны ст. Новинка (станция горела, шла перестрелка). Когда к танку поднесли раненых, один из унтер-офицеров, увидав нас, пленных, поднял автомат, чтобы дать очередь, но командир танка рявкнул на него, и тот недовольно опустил автомат. Так первый раз мы оказались перед лицом расстрела…»
…Василий Николаевич Тимохин, попав на формирование артиллерийского гаубичного полка 16 июля 1941 г., на передовой служил во взводе связи радистом. Повоевать он даже не успел. В плен попал, как и многие, совершенно неожиданно…
«Прошло немного времени, был слышен крик, командир полка говорит: “Наша пехота пошла в атаку”. Прошло еще немного времени, и мы услышали нерусскую речь. Подняв головы, увидели немцев, наставивших на нас автоматы.
От неожиданного явления я почти потерял сознание и не могу сказать, был ли с нами командир и комиссар полка. Взяли нас немцы и повели через поле на опушку леса. Товарищ мой, тоже радист, Сергей Матвеенков из Смоленской области, говорит мне: “Видал, сколько на поле убитых людей валяется?” – А я говорю ему: “Не видал ни одного”. Вот в каком я был состоянии.
Немцы нас обезоружили, а “оружие” у нас с Сергеем было противогаз и каска на голове. Радиостанцию мы оставили в том кустарнике, где нас взяли немцы. И так я оказался в плену у немцев. И оказалось, что немцы поставили нам ловушку, и мы сами в нее залезли.
На опушке леса, куда нас привезли немцы, русских пленных оказалось много. Недалеко находился свободный скотный двор, нас загнали туда и ворота позакрывали.
Просидели мы там и ночь. Утром, часов в 10, открывают ворота, и подается команда – выходи строиться, но команда на немецком языке. Мы стоим и не знаем, что делать. Тогда человек в форме немецкого офицера говорит на чисто русском языке: “Выходите строиться и становитесь по четыре”. Стали по четыре, офицер по-русски говорит: “Будете следовать строем, кто немного выйдет из строя, будет застрелен охраной”. И так мы с Сережей вторые сутки, не евши, в одних гимнастерках, без головного убора шли в строю русских военнопленных в город Гомель».
…Михаил Владимирович Михалков, младший брат Сергея Владимировича Михалкова, после окончания пограншколы служил в Особом отделе 79-го погранотряда в Измаиле.
С самого начала войны он находился в охране штаба Юго-Западного фронта. Тогда, в сорок первом, ему тоже не удалось избежать окружения и плена. В своей автобиографической книге «В лабиринтах смертельного риска» он напишет: «На рассвете заметил в поле стог сена и направился к нему, чтобы передохнуть. Приземлился на чей-то сапог. Кто-то выругался, и из-под стога выбрался черноволосый мужчина в немецкой фуфайке, за ним – второй – белобрысый парень. Оба без оружия, и у меня оружия не было (командир в реглане отобрал “ТТ”, когда я уходил в разведку, да так и не вернул). Не успели мы и слова сказать друг другу, как перед нами словно из-под земли вырос верховой немец.
– Лос! Пошоль! – Дуло его автомата прочертило полукруг, указывая нам путь…
Все произошло в один миг – и вот под конвоем верхового немца мы следуем в село, к дому с мезонином, над крышей которого развевается фашистский флаг. Нас вводят в помещение. Обыскивают. Появляется офицер.
– Зольдат? – обращается он ко мне.
– Нет.
– Зольдат? – обращается он к белобрысому парню.
Тот молчит, словно воды в рот набрал. Офицер подходит к черноволосому:
– Юде? (Еврей?)
Тот не понимает вопроса. Он грузин. Офицер бьет его по лицу.
– Цап-царап! Немецкий! – говорит он, тыча стеком в фуфайку…
Нас троих выводят наружу. Улица пустынна. В домах словно все вымерло. Две винтовки наперевес: одна впереди, другая – позади. За плетнем стоит босая женщина в белой косынке. Она провожает нас скорбным взглядом. Маленький испуганный мальчонка держится за ее подол.
– Матка, лопат, копат! – кричит немец.
Женщина не понимает. Тогда немец жестом показывает, что ему надо. Женщина уходит и выносит из сарая три лопаты. Идем дальше… Миновав село, выходим на картофельное поле. Один немец очерчивает палкой продолговатый квадрат, другой передает нам лопаты. Оба немца отходят в сторону. Мы начинаем рыть землю…»
Михаил Михалков догадывается, что они роют себе могилу, а значит, точно – расстреляют! Он шепчет об этом товарищу по несчастью – грузину.
Немцы на мгновенье расслабляются, отходят в сторону и закуривают, и видимо, это последний шанс во имя жизни…Грузин одним прыжком с лопатой наперевес вылетает из ямы. Следом за ним выскакивает Михалков. Они оба со всего маху наносят по два удара карателям и уже втроем разбегаются в разные стороны…
…Старшина Иван Ксенофонтович Яковлев перед войной проходил службу в 593-м механизированном полку 131-й мотострелковой дивизии 9-го механизированного корпуса генерала К.К. Рокоссовского. Очень скоро не стало его полка и дивизии. Штаб Юго-Западного фронта потерял управление войсками. Начался отход и бегство…
Пристроившись со своим взводом к таким же отступающим, а точнее – к группе пограничников капитана Иванова, Яковлев надеялся выйти из окружения. Но с каждым часом это становилось все невозможнее. Днем раньше, 15 сентября, части и подразделения 1-й танковой группы противника «за трое суток с плацдарма у Кременчуга, не встречая сопротивления советских войск, дошли до Лохвицей и соединились с войсками 2-й танковой группы, завершив окружение армий Юго-Западного фронта, и приступили к расчленению дезорганизованных, потерявших управление подразделений советских войск…»
22 сентября на отдыхающую группу выскочили немецкие танки и бронетранспортеры. С ходу они открыли огонь из пушек и пулеметов по машинам и скоплениям советских бойцов. Уходить было невозможно, потому как немцы били точно…Послышались стоны и крики раненых…Какие-то минуты – и бой, а точнее расстрел, закончился.
«…Горели машины, вереница пленных солдат и командиров цепочкой двигалась под охраной автоматчиков вправо, по лесной дороге, – вспоминал Иван Ксенофонтович. – Немцы нас заметили, но не спешили пленять, видимо, давая возможность похоронить убитых. Солидарность людей почитается даже бандитами.
О плене я еще не думал, был занят мыслью об убитых и раненых товарищах. И только когда увидел цепочки пленных, подумал о нем. Но что делать? Капитан ехал к реке в надежде перебраться на другую сторону, избежать пленения. Сейчас эта идея не осуществима: упущено время, надо подумать о раненых и убитых.
Бойцы, видимо, это понимали, не спрашивали о своей судьбе, спешили до плена похоронить товарищей.
Подъехал бронетранспортер. Из него высыпали автоматчики, уставились на роющих, повторяя: “Гут! Гут!” – Хорошо, мол, что вы такие верные товарищи, не бросаете их даже при опасности для себя.
Мы с удивлением смотрели на немцев, на их гуманное поведение, пока не услышали окрик унтер-офицера: «Шнель, шнель, рус зольдат!» Бойцы зашевелились, понесли в могилу убитых, укладывали их рядами. Когда уложили всех мертвых и накрыли их шинелью, унтер-офицер подошел к лежащим раненым, повел автоматом, выпустив по каждому короткую очередь, повернулся ко мне, показал рукой, что и этих надо хоронить в ту же могилу. Отнесли, уложили, наспех засыпали, воткнули винтовку в изголовье могилы, сняли головные уборы, прощаясь.
– Антретен! – показал унтер-офицер рукой знак построения.
Выстроились в колонну по три человека. Грицай, зная о моей спине и бедре, боясь, чтобы я не упал при движении, поставил меня посередине. Это заметил унтер-офицер, но ничего не сказал. Оставил четырех автоматчиков, скомандовал “Марш!” – сел в бронетранспортер, укатил, а наша колонна поплелась к сбору пленных».
…Николай Ипполитович Обрыньба в плен попал тоже осенью 41-го, но только под Вязьмой. А произошло это следующим образом: «В квадратных касках, с засученными рукавами, с автоматами в руках немцы идут цепью от деревни, давая очереди, и то там то там вылезают из своих схронок наши солдаты. Лешка падает на меня:
– Они совсем близко!
Прячем винтовки под солому, и уже над нами звучит:
– Рус! Лес, лес!
Немцы смеются и отправляют нас к группе наших солдат, стоящей поодаль, с двумя конвоирами. Мы стояли перед избой, в которую вводили по три-четыре человека, затем, выпустив, вводили новую партию военнопленных. В избе обыскивали, нет ли оружия и какие документы у кого.
Я вошел в избу. На полу лежала свежая желтая солома, одно из окон завешено одеялом, в комнате находилось человек пять немцев, с ними молодой младший лейтенант. Нас заставили снять и положить на стол вещмешки, противогазы и стали деятельно их потрошить. Один из солдат нашел в моем мешке кусочек сала, весь вывалявшийся в крошках, но отобрал, также и кусок сахара, оставшийся от энзе.
Просматривая санитарную сумку, немцы ничего не взяли, но, найдя банку меда с наклейкой от лекарства, долго крутили в руках, нюхали, затем, решив, что это тоже лекарство, бросили в сумку обратно. Один немец уже снимал с моих брюк ремешок с кавказскими бляшками, подарок моего шурина, и прилаживал поясок к себе, повторяя: “Сувенир, сувенир, гут…” Я понял, что они забирают все, что им кажется пригодным, и меня поразила мелочность: как солдат может брать у солдата кусок сахара, шматочек сала, чистый сложенный носовой платок.
Но вот рыжий с веснушками фельдфебель вытащил из моего противогаза альбом с фронтовыми рисунками, повторяя “кунстмалер, кунстмалер”, и начал его просматривать. Все побросали мешки и тоже заглядывают, тычут пальцами, весело ржут. Лейтенант забрал альбом, посмотрел и спросил по своему вопроснику:
– Откуда?
Я ответил:
– Москау, кунстмалер Академии.
Тут его осеняет идея. Раскрыв альбом на чистом листе, он тычет пальцем, показывая на себя, и повторяет:
– Цайхнэн, цайхнэн портрет.
Я вынул карандаш и начал набрасывать его портрет. Немцы и наши пленные с напряжением застыли, смотрят. Через пять минут все узнают лейтенанта и галдят: “Гут! Прима!..” Вырываю лист с наброском и отдаю лейтенанту. Он задумчиво смотрит, прячет в карман…»
…Юрий Владимирович Владимиров в плену оказался в конце мая 1942 года под Харьковом. После боя он увидел, «как на дороге появилась группа наших пленных, но небольшая, в сопровождении лишь одного конвоира. Она двигалась как попало, и солдаты тихо разговаривали между собой». Юрий Владимирович вспоминает: «В той группе я заметил знакомые лица, в том числе – подносчика снарядов второго орудия украинца Ересько, с которым я часто общался, когда он навещал своего земляка – пулеметчика Чижа.
Размышляя над случившимся, я пришел к мысли, что, наверное, и мне не избежать плена. “Почему же все сдаются, а мне нельзя этого сделать?” – спросил я себя. И тут же ответил на этот свой вопрос: “Можно, так как после полностью проигранного сражения другого выхода, чтобы остаться в живых, уже не осталось. Предпочесть плену самоубийство, чего от нас требуют воинские уставы, не может быть и речи. Стоит жить дальше хотя бы для того, чтобы увидеть, как и когда закончится эта проклятая война»…”»
И все же, прежде чем оказаться в плену, готовясь к нему, Юрий Владимирович в первый раз ошибся: «Они шли со стороны ярко светившего солнца, и поэтому их лица и одежду я совсем не мог рассмотреть. Частично по этой причине, а в основном из-за сильного возбуждения, мне показалось, что эти люди – солдаты противника. Я взял в правую руку шомпол с носовым платком и выставил его из окопа, затем выкарабкался наружу и громко крикнул по-немецки: “Guten Morgen!” (Доброе утро!) А в ответ услышал по-русски: “Ты что, друг, совсем ох…ел? Будь здоров!”
Однако я не растерялся и, отбросив в сторону шомпол, продолжил свое приветствие: “Доброе утро! Я, видимо, неудачно пошутил. А кто вы и куда идете?” И получил от них совершенно удививший меня ответ. Оказалось, что у деревни Марьевка они вышли из вражеского окружения, в конце концов попались к немцам в плен, а те не стали с ними долго церемониться и приказали самостоятельно, т.е. без конвоя, отправиться на сборный пункт для военнопленных…»
Ошибка была исправлена: «Наконец, мы попрощались, пожелав друг другу удачи. Но, к моему большому огорчению, на прежнем месте я земляков не застал. Из-за этого решил идти один на юго-восток, ориентируясь ночью по полярной звезде. Приблизившись к краю леса, я вдруг почувствовал очень вкусные запахи горячего супа и какао и еще чего-то приятного. Это означало, что за лесом находятся немцы.
Как раз на этом месте, куда я вышел, оказался полусухой ров, густо заросший ивняком и высокой, почти в человеческий рост, травой. В нем было много валежника, посредине находилось русло засохшего ручейка. Я решил пройти напрямик через ров. И вдруг среди всех приятных запахов, распространявшихся вокруг, мой нос уловил характерную вонь человеческого кала, и я увидел сидевшего с голым задом над вырытым отхожим рвом…немецкого солдата в темновато-голубой форме пехотинца.
Я инстинктивно резко повернул назад, но споткнулся о сучья, которые сильно затрещали, и свалился в ров. Немцы услышали треск. Раздался крик: “Wer kommt? Halt!” (Кто идет? Стой!) Не получив ответа, они принялись стрелять в мою сторону длинными очередями по скрывавшим меня зарослям.
Я понял, что убежать мне не удастся и что я буду вот-вот застрелен, если срочно не сдамся в плен. Как только стрельба на миг прекратилась, я истошно закричал: “ Nicht schissen, bitte nicht schissen, ich komme, ich komme!” (Не стрелять, пожалуйста, не стрелять, я иду, я иду!) Я быстро схватил длинный сучок, привязал к нему свой белый носовой платок и, продолжая лежать в зарослях, как можно выше поднял этот флажок над собой. Поскольку выстрелы больше не последовали, я осторожно встал на ноги и пошел, повторяя ту же фразу: “Не стреляйте, пожалуйста, не стреляйте!”
Меня встретили трое немецких солдат с автоматами и сразу же задали вопрос: “Говоришь по-немецки?” Я ответил: “Очень мало”. Последовал другой вопрос: “Много товарищей в лесу?” “Нет, нет”, – соврал я. “Но где же твоя винтовка?” Я не понял этот вопрос и дважды пожал плечами. Тогда немцы продемонстрировали мне знаками и звуками “пах, пах”, что меня спрашивают о винтовке. Я ответил: “Нет винтовки”. Потом солдаты сказали: “Теперь иди впереди”.
И так около 9 часов вечера 24 мая 1942 года я оказался в немецком плену, и с этого времени практически закончилось мое участие в Великой Отечественной войне».
Но, как известно, в плен попадали не только рядовые бойцы…
Полковник Иван Андреевич Ласкин встретил войну в должности начальника штаба 15-й Сивашской мотострелковой дивизии. Уже к 6 августа 12-я армия, в состав которой входило его соединение, была полностью окружена. В дивизии не осталось ни танков, ни артиллерии. В наличии были только бойцы и командиры численностью до 400 человек. Командир дивизии генерал-майор Белов погиб. Начальник штаба принял командование. Штаб армии отдал распоряжение на действия остатков дивизии по собственному усмотрению. Начались непрерывные ночные бои для выхода из окружения. В результате остатки дивизии были расчленены на отдельные группы.
«К утру 7 августа 1941 года с Ласкиным осталась группа в 40 человек. Они двигались на соединение со своими войсками, 8 августа были обнаружены немцами. В завязавшемся бою потеряли 12 человек. 9 августа принимается решение: ввиду отсутствия боеприпасов и невозможности с оружием пробиться к своим частям (отряд находился в 200 километрах от линии фронта) оружие закопать, переодеться в гражданскую одежду и группами по 2 – 3 человека продолжать двигаться на восток, что и было сделано в ночь на 10 августа. Распоряжение переодеться в гражданскую одежду, чтобы успешнее выйти из окружения, было отдано командиром и комиссаром корпуса, пояснил Ласкин. С ним выходили из окружения комиссар дивизии Конобевцев и командир 14-го танкового полка Фирсов.
В своих объяснениях Ласкин скрыл, что он, Конобевцев и Фирсов были задержаны немцами и допрашивались ими. На допросах они назвались вымышленными именами. Ласкин вместе с Конобевцевым от немцев бежали и на 13-й день вышли к своим войскам», – сообщает в книге «Вплоть до высшей меры» Н. Смирнов.
Но кратковременное пребывание в плену было редким исключением, тем более для командиров такого ранга, как Ласкин.
…Командующий 12-й армией Юго-Западного фронта генерал-майор Понеделин Павел Григорьевич был пленен под Уманью 7 августа 1941 года.
Командир 27-го стрелкового корпуса Юго-Западного фронта генерал-майор Артеменко Павел Данилович во вражеском плену оказался 27 сентября 1941 года близ деревни Семеновка Березанского района.
Командир 4-го стрелкового корпуса 3-й армии Западного фронта генерал-майор Егоров Евгений Арсеньевич попал в плен 29 июня 1941 года.
Командир 36-й кавалерийской дивизии Юго-Западного фронта генерал-майор Ефим Сергеевич Зыбин был пленен 28 августа 1941 года.
Начальник штаба 3-й гвардейской армии Юго-Западного фронта генерал-майор Иван Павлович Крупенников в плену оказался в результате потери ориентировки.
Начальник 2-го управления Главного разведывательного управления Красной армии генерал-майор Самохин Александр Георгиевич после получения назначения на должность командующего 48-й армией 21 апреля 1942 года на самолете «ПР-5» вылетел в штаб Брянского фронта для получения указаний и вручения командующему фронтом пакета особой важности из Ставки ВГК.
Но случилось так, что летчик, потеряв ориентировку, уклонился от заданного маршрута, перелетел линию фронта и был сбит немцами перед передним краем их обороны. А дальше плен…
Командир 15-го стрелкового корпуса Юго-Западного фронта генерал-майор Привалов Петр Федорович 22 декабря 1942 года при поездке в дивизию в районе Кантемировка наскочил на немецкую засаду, был тяжело ранен и захвачен немцами в плен.
К слову, подобные случаи в годы Великой Отечественной войны встречались нередко.
Передо мной «Сообщение ГУКР “СМЕРШ” НКО 1-му зам. начальника Генерального штаба РККА А.И. Антонову о пленении немцами старших командиров 52-й гв. стрелковой дивизии».
«1 сентября 1943 г.
Совершенно секретно
По сообщению Управления “СМЕРШ” Воронежского фронта, 14 августа с.г. противником взят в плен начальник штаба артиллерии 52-й гвардейской ордена Ленина стр[елковой] дивизии гвардии майор Цензура.
Цензура имел при себе карту с нанесенными на ней огневыми позициями дивизии, данные о наличии боеприпасов и приказ о смене 52-й гвардейской стр[елковой] дивизии.
Расследованием установлено, что 14 августа с.г. заместитель командира 52-й гв. ордена Ленина стр. дивизии гвардии подполковник Журавлев, начальник штаба артиллерии дивизии гвардии майор Цензура и его заместитель по минометным частям гвардии ст. лейтенант Петров выехали на автомашине в район высоты 192.9 для выбора нового наблюдательного пункта.
В пути следования, не доезжая высоты, их автомашина была внезапно окружена и обстреляна немцами.
Как сообщил шофер автомашины Рябоконь, которому удалось выскочить из машины и скрыться, в завязавшейся перестрелке майор Цензура был ранен и взят немцами в плен, а о судьбе Журавлева и Петрова ничего не известно.
На следующий день противник произвел авиацией массированные налеты на боевые порядки и огневые позиции 52-й гвардейской стр. дивизии и вывел из строя большое количество материальной части и артиллерии дивизии.
Кроме того, во время смены дивизий немцы предприняли наступление и, прорвав нашу оборону на участке 163-й стр. дивизии, зашли в тыл частей 51-й и 52-й гв. стр. дивизий, в результате чего дивизии понесли потери в личном составе и материальной части, а отдельные подразделения попали в окружение.
Командованием и отделом “СМЕРШ” 52-й гвардейской стр. дивизии приняты меры розыска Журавлева и Петрова.
Абакумов».
Но вернемся к плененным генералам. «Большинство советских генералов также оказались в плену в это время, – писал генерал Д.А. Волкогонов. – В последующем в ходе войны было лишь несколько случаев пленения советских генералов, которые в силу тактической ошибки, роковой неосторожности оказывались в расположении противника. По каждому из этих случаев Верховный издавал грозные приказы. Вот, например, выдержка из одного такого приказа:
«Командующие войсками фронтов и отдельных армий шестого ноября и командующий артиллерией той же армии генерал-майор Бобков при выезде в штабы корпусов потеряли ориентировку, попали в район расположения противника, при столкновении с которым в машине, управляемой лично Хоменко, заглох мотор и эти лица были захвачены в плен со всеми находящимися при них документами.
1. Запретить выезд командующих армиями и корпусами без разведки и охраны.
2. При выезде в войска, от штаба корпуса и ниже, не брать с собой никаких оперативных документов, за исключением чистой карты района поездки…
4. Запретить высшему начальствующему составу личное управление автомашинами.
7 ноября 1943 года И. Сталин».
Москвич Иван Алексеевич Шаров практически всю войну провел в лагерях. Он вел в немецком плену дневник, «описывая событие за событием тем, что было под рукой, в драном блокноте». Безусловно, эти записи уникальны.
«1941
6/Х Попал в плен под Спасодемьянском.
10/Х Из-под Спасодемьянска пригнали целый совхоз. Его встречали пьяные немцы с большими кольями и били людей как попало и по чему попало. Всех пропускали через эту колонну…
Ночевал на перекладине как кура…
12/Х Всю колонну куда-то гонят. Кушать не дают. Достали на обочине выкопанную картошку, пока доставали – по нам стреляли. Так каждый день они убивают человек 30 – 40…»
…Юрий Владимирович Владимиров достаточно подробно описал движение колонны военнопленных, в которой он шел:
«С двух сторон колонну охраняли преимущественно молодые и пышущие здоровьем конвоиры, вооруженные автоматами. Шли конвоиры на расстоянии 30 – 50 метров друг от друга по обочине дороги или по краю поля. При некоторых конвоирах находились на поводке очень злые овчарки.
…Двигались мы главным образом в обход населенных пунктов. Местные жители, женщины, старики и дети, встречали нас на дороге и с жалостью смотрели на нас, а некоторые искали своих родных и знакомых. Но конвоиры не давали жителям приближаться к колонне, отгоняли их прикладами и стрельбой в воздух.
Перед некоторыми населенными пунктами немцы уже установили на столбах большие щиты с названиями этих пунктов, написанными крупными латинскими буквами.
…Примерно через 10 километров пути колонну вдруг остановили, и вышедшие навстречу немецкие военные вместе стали внимательно осматривать лица всех пленных. В результате из колонны вывели более 20 человек, напоминающих по внешности евреев…
Шедшие со мной товарищи хотели узнать, когда же нам дадут что-нибудь поесть. Я решил спросить об этом по-немецки у ближайшего ко мне молодого и очень здорового конвоира. Он не стал меня слушать и ударил кулаком по голове так, что я упал и лишь с большим трудом встал снова на ноги…
Мы шли по проселочной дороге под начавшимся ливнем с грозой. Шли мы не менее часа. Затем конвоиры отвели всех пленных в сторону от дороги и остановили ночевать на поле. Конвоиры расхаживали рядом, надев непромокаемые плащ-палатки. В полночь вдруг раздались звуки выстрелов из автоматов и лай собак. Оказалось, что трое пленных, воспользовавшись ночной темнотой, попытались сбежать. Но конвоиры с собаками настигли ребят и застрелили их. Рано утром конвоиры заставили нескольких пленных положить у дороги тела убитых. А когда всех пленных выстроили снова в длиннейшую колонну, опять приехала легковая машина с немецким офицером и переводчиком. Последний громким голосом несколько раз предупредил пленных, что убежать никому не удастся, а кто попытается это сделать, будет немедленно расстрелян. При этом он показал на тела трех беглецов.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 09.35.30 | Сообщение # 9 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| И нас снова погнали, не дав ни помыться, ни поесть…
…К счастью, примерно часам к пяти колонна достигла районного центра Барвенково и остановилась на лугу. Конвоиры заставили пленных выкопать рвы, которые служили людям в качестве отхожих мест. Затем нам объявили, что прибыли полевые кухни. Перед ними сразу же выстроились длиннейшие очереди. Но я, не имевший никакой посуды и, кроме того, полностью потерявший аппетит, не стал становиться ни в одну из очередей. Оказалось, что еда представляла собой горячую похлебку из воды и «макухи» – жмыха, образовавшегося при производстве подсолнечного масла…
Наступило 29 мая – один из самых ужасных дней в моей жизни. В этот день всех пленных разбудили до рассвета и объявили, что нам предстоит пройти до вечера более 60 километров.
Днем солнце палило нещадно, ноги мои начали сильно уставать, и я невольно отстал от того головного ряда. Вот-вот могло случиться так, что я окажусь в хвосте колонны, упаду и конвоиры меня пристрелят. Но скоро колонна стала проходить мимо очередной деревни (наверное, Малиновки), жители которой, как и в предыдущих населенных пунктах, встали плотными рядами на обочине дороги. И этим решил воспользоваться один из молодых и физически сильных пленных. Неожиданно для конвоиров он очень быстро «рванул» в сторону стоявших людей, проскочил через них и скрылся между ближайшими хатами и дворами. Колонну остановили, и несколько конвоиров с собакой устремились за беглецом. Пока конвоиры с собакой не поймали и не расстреляли несчастного беглеца, прошло около получаса, и за это время я сумел немного отдохнуть…»
«Четырнадцатый день плена, – вспоминает Н.И. Обрыньба. – Холм-Жирковский. После десятидневного пребывания за проволокой, где накапливали пленных из числа трехсот пятидесяти тысяч, окруженных немцами под Вязьмой в октябре сорок первого, нас погнали по шоссе на запад. В течение этих десяти дней нам не давали воды, пищи, мы находились под открытым небом. В тот год снег упал в начале октября, стояла холодная, промозглая погода. Здесь мы впервые увидели, как здоровые мужики умирают от голода. Движемся уже четвертый день по Варшавскому шоссе в направлении Смоленска, с передышками в специально устроенных загонах, огороженных колючей проволокой и вышками с пулеметчиками, которые всю ночь освещают нас ракетами. Рядом с нами тянется колонна раненых пленных – на телегах, двуколках и пешком. Хвост колонны, перебрасываясь с бугра на бугор, уходит за горизонт. На местах наших стоянок и на протяжении всего нашего пути остаются лежать тысячи умирающих от голода и холода, еще живых добивают автоматчики, упавшего толкнет конвоир ногой и в не успевшего подняться стреляет из автомата. Я с ужасом наблюдал, как доводили здоровых людей до состояния полного бессилия и смерти. Каждый раз перед этапом выстраивались с двух сторон конвоиры с палками, звучала команда:
– Все бегом!
Толпа бежала, и в это время на нас обрушивались удары.
Прогон в один-два километра, и раздавалось:
– Стой!
Задыхающиеся, разгоряченные, обливаясь потом, мы останавливались, и нас в таком состоянии держали на холодном, пронизывающем ветру по часу, под дождем и снегом. Эти упражнения повторялись несколько раз, в итоге на этап выходили самые выносливые, многие наши товарищи оставались лежать, звучали одиночные сухие выстрелы, это добивали тех, кто не смог подняться.
Иногда нас сгоняли на обочину дороги, это делалось с целью разминирования дороги: легкие мины взрывались, но для противотанковых нашего веса было недостаточно, и когда по таким образом разминированной дороге пускали немецкий транспорт, он часто взрывался…»
Город Минск. Лето 41-го. Почти полностью разрушенный бомбардировками, теперь он представлял разбитые улицы и редких местных жителей, бродивших среди развалин с мешками и сумками в поисках пропитания.
Колонна советских военнопленных бредет через город в неизвестность. Вдруг все обращают внимание, «как у легковой, видимо штабной, машины две наши девицы, улыбаясь, о чем-то пытались говорить с молоденьким белобрысым немецким солдатом-шофером. Он в ответ тоже улыбался девицам. На нашу грязную и унылую колонну они не обращали никакого внимания – видно, мы были уже не первыми пленными. На этот раз в молчавшей нашей колонне раздались голоса по адресу девиц:
– Собака ищет нового хозяина…»
Эти слова принадлежат Анатолию Ивановичу Деревенцу. Он же свидетельствовал: «Когда нас захватили в плен, было не до того, чтобы разглядывать своих победителей. Мысли были совсем о другом, о судьбе, которая нас ждет. Люди брели, опустив головы и не обращая внимания на то, что было вокруг. Однако теперь невольно обратили внимание на то, как были одеты и как выглядели те, кто разгромил нашу армию, которую мы считали непобедимой.
Немецкие солдаты производили впечатление сытых, опрятных, в обмундировании, которое ни в какое сравнение не шло с нашим “х/б” второй или третьей категории. У немцев были аккуратные френчи, на ногах сапоги вместо грязных обмоток, в которых щеголяли мы. Сравнение было не в нашу пользу, и это удручало, – почему так? Ведь нам все время твердили о том, что в немецкой армии нет ничего добротного, что все – сплошные эрзацы, что их танки – железные коробки, об этом писала наша пресса. Но, может быть, сильнее всего подействовало на нас, бредущих по пыльным дорогам при изнуряющей жаре, то, как немецкие солдаты из частей, расположенных у дороги, в жаркий день подходили к машине и каждый из них, предъявив какой-то талончик, мог свободно получить флягу пива.
– А немецкие солдатики пивко попивают!
И думалось, что же это за армия? И тихое, яростное озлобление возникало против тех, кто нам лгал, представляя нашего противника жалким и убогим, недостойным серьезного внимания. Наши люди, конечно, давно уже догадывались о том, что не все, о чем нам твердят, правда, но для многих увиденное было ошеломляющим открытием.
Мимо нашей медленно плетущейся колонны пленных проезжала машина с немецкими солдатами. Запыленные, с усталым видом, может быть, прямо после боя, потому что у некоторых были наши автоматы ППШ, они с любопытством разглядывали пленных. Но это было не только любопытство, но и чувство превосходства. Они же были солдатами победоносной армии, завоевавшей всю Европу…»
Историческая справка
Перечень лагерей по территориям:
Округ 1 – Кёнигсберг
Сборные лагеря (Шталаги)
1А – Штаблак
1В – Гогенштайн
1Ф – Сувалки (Сулеювек)
373 – Простки
331 – Фишборн
Офицеские лагеря (Офлаги)
63 – Прокулс
53 – Хайдекруг
60 – Ширвиндт
52 – Шютценорт
56 – Простки
68 – Сувалки (Сулеювек)
57 – Остроленка
Округ 2 – Щецин
Сборные лагеря (Шталаги)
2А – Нойебранденбург
2Б – Хаммерштейн
2Ц – Грайфсвальд
2Д – Штаргард
2Е – Шверин
2Ш – Редериц
351 – Баркенбрюгге
Офицерские лагеря (Офлаги)
2А – Пренцлау
2Б – Арнсвальде
2Ц – Вольденберг
2Д – Гроссборн, Редериц
2Е – Нойебранденбург
67 – Нойебрандербург
Округ 3 – Берлин
Сборные лагеря (Шталаги)
3А – Луккенвальд
3Б – Фюрстенберг
3Ц – Альт-Древиц
3Д – Берлин
Офицерские лагеря (Офлаги)
3Б – Вутзетц
3Ц – Люббен
Округ 4 – Дрезден
Сборные лагери (Шталаги)
4А – Гогенштейн
4Б – Мюльберг
4Ц – Вистриц
4Д – Торгау
4Д – Аннабург
4Ф – Гартмансдорф
4Г – Ошатц
Офицерские лагеря (Офлаги)
4А – Гогенштейн
4Б – Кенигштайн
4Ц – Голдиц
4Д – Эльстерхорст
Округ 5 – Штутгарт
Сборные лагеря (Шталаги)
5А – Людвигсбург
5Б – Кенигштайн
5Ц – Оффенбург
Офицерские лагеря (Офлаги)
5А – Вайнсберг
5Б – Роттенмюнстер
65 – Страсбург
Округ 6 – Мюнстер
Сборные лагеря (Шталаги)
6А – Хамер
6Ц – Ратхорн
6Ц – Нойе-Ферзен
6Ц – Оберланген
6Ц – Мюнстер
6Д – Дортмунд
6Ф – Мюнстер
6ФГ – Бонн
6Ж – Крефельд-Фихтенхайн
6К – Сенне
Офицерские лагеря (Офлаги)
6А – Зоэст
6Б – Досель
6Ц – Оснабрюк
6Д – Мюнстер
6К – Оберланген
6Ж – Дорстен
Округ 7 – Мюнхен
Сборные лагеря (Шталаги)
7А – Моосбург
6Б – Мемминген
Офицерские лагеря (Офлаги)
7А – Мурнау
7Б – Айштет
7 – Титтмонинг
Округ 8 – Бреслау
Сборные лагеря (Шталаги)
8А – Моис
8Б – Ламсдорф
8Б – Тешен
8Ц – Кунау
8Ф – Ламсдорф
Офицерские лагеря (Офлаги)
8Ф – Моравска Трабова
64 – Лигнице
6 – Тост
Округ 9 – Кассель
Сборные лагеря (Шталаги)
9А – Цигенхайн
9Б – Вегсхайде
9Ц – Бад-Зульц
Офицерские лагеря (Офлаги)
9А – Шпангенберг
9А – Роттенбург
Округ 10 – Гамбург
Сборные лагеря (Шталаги)
10А – Шлезвиг
10Б – Занбостель
10Ц – Ниенбург
Офицерские лагеря (Офлаги)
10А – Интцехов
10Б – Ниенбург
10Ц – Фишбек (Харбург)
83 – Витцендорф
92 – Зандбостель
Округ 11 – Ганновер
Сборные лагеря (Шталаги)
11А – Альтенграбов
11Б – Фаллингбостель
335 – Орбке
Офицерские лагеря (Офлаги)
11А – Остенроде
78 – Брауншвейг-Кверум
Округ 12 – Висбаден
Сборные лагеря (Шталаги)
12А – Лимбург (Лан)
12Б – Франкенталь
12Д – Трир
12Ф – Фрайнсхейм
12Ф – Форбах
Офицерские лагеря (Офлаги)
12Б – Мангейм
12Б – Гадамар
Округ 13 – Нюрнберг
Сборные лагеря (Шталаги)
13А – Зульцбах
13Б – Вайден
13Ц – Хаммельбург
13Д – Нюрнберг
285 – Хохенфельс
385 – Боген
Офицерские лагеря (Офлаги)
13Б – Хаммельбург
13Д – Нюрнберг-Лангвассер
383 – Штейнберг/Боген
Округ 17 – Вена
Сборные лагеря (Шталаги)
17А – Кайзерштайбрух
13Б – Гернзендорф
398 – Пуппинг
398 – Пернау/Велс
17Ц – Маркт-Понгау
Офицерские лагеря (Офлаги)
17А – Эдельбах
Округ 18 – Зальцбург
Сборные лагеря (Шталаги)
18А – Вольфсберг
18А/Ц – Вагна
18Ц/Зет – Ландек
Офицерские лагеря (Офлаги)
18А – Линц
Округ 20 – Данциг
Сборные лагеря (Шталаги)
20А – Торн
20Б – Мариенбург
357 – Каперникуслаг
Округ 21 – Познань
Сборные лагеря (Шталаги)
21Д – Познань
383 – Хохенфельс
Офицерские лагеря (Офлаги)
21Б – Шубин
21Ц – Шокен
21Ц/Ш – Озарков
21Ц – Лиса
10 – Монтви
Генерал-губернаторство (Польша)
Сборные лагеря (Шталаги)
307 – Демблин (Бяла Подляска)
316 – Седлец
319 – Хелм (Холм)
324 – Остров Мазовецкий
325 – Замостье
327 – Ярослав
333 – Остров Вегровский
371 – Станислав
Группа армий «Север» (на март 1942)
Сборные лагеря (Шталаги)
320 – Луга
332 – Феллин
340 – Двинск
343 – Алитус
344 – Вильно (Вильнюс)
336 – Ковно
347 – Розитен
350 – Рига
351 – Глубокий Валк
361 – Шаулен (Шауляй)
372 – Псков
382 – Борисов
Пересыльные лагеря (Дулаги)
100 – Порхов
133 – Алитус
350 – Рига
340 – Двинск
347 – Резекне
Группа армий «Центр»
Сборные лагеря (Шталаги)
307 – Бяла Подляска
313 – Витебск
325 – Рава-Русская
337 – Барановичи
341 – Могилев
342 – Молодечно
352 – Минск
Пересыльные лагеря (Дулаги)
112 – Молодечно
124 – Гжатск
126 – Минск
127 – Орша
131 – Бобруйск
142 – Брянск
155 – Лида
184 – Вязьма
185 – Могилев
203 – Кричев
220 – Гомель
231 – Волковыск
240 – Смоленск
Группа армий «Юг»
Сборные лагеря (Шталаги)
305 – Кировоград-Абадаш
329 – Жмеринка-Винница
334 – Белая Церковь
338 – Кривой Рог
339 – Дарница
345 – ст. Бобринская
348 – Днепропетровск-Гайсин
349 – Умань
355 – Проскуров
357 – Полтава-Славута
358 – Житомир
360 – Ровно
369 – Харьков
364 – Николаев
365 – Владимир-Волынский
387 – Днепропетровск
Пересыльные лагеря (Дулаги)
125 – Миллерово
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 09.36.31 | Сообщение # 10 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| ТРАГЕДИЯ ПЛЕНА
Трагедия плена была самым что ни на есть настоящим ужасом войны.
Передо мной письмо советского военнопленного Ф.Е. Кожедуба своей семье. Но даже слово «трагедия» применительно к этому человеку звучит слишком мягко.
«Гор. Каунас 19 октября 1941 г.
Дорогая моя семья, Мотя, Катя и Маруська!
Не знаю, что с вами там случилось до сего времени, живы ли вы, здоровы ли вы и как проживаете дальше… Как я хотел с вами еще раз повидаться, но это не удалось, нам больше не видаться. Живите там и размышляйте, как лучше прожить, и не забывайте, что я умираю с мыслью о вас и вашими именами на устах. А смерть моя долгая и страшная.
Я вам написал много писем, но не надеюсь, чтобы вы их получили. Писал и Никону и Парфёну, просил, чтобы вам переслали, может быть, от кого и получите.
4 и 5 сентября 1941 г. был в страшных боях, вышел цел и невредим. 14 сентября попал в плен к немцам возле Новгорода-Северска в селе Роговка. Направили в Стародуб, в Сураж, а потом в Гомель. В Гомеле был с 20 сентября по 2 октября, а потом отправили в гор. Каунас, где мне приготовлена могила.
С самого ухода из дома я голодал и доживаю последние дни. В Каунасе живу с 5 октября и пока по сей день в форте бывшей крепости совместно с Рябченком Сергеем Даниловичем, который уже третий день в госпитале. Живу под открытым небом в яме, или пещере, или в подвале. Пищу получаем в день 200 г. хлеба, пол-литра вареной капусты и пол-литра чаю с мятой. Все несоленое, чтобы не пухли. На работу гонят палками и проволочными нагайками, а пищи не добавляют. Имеем миллионы вшей. Я два месяца не брился, не умывался и не переодевался. Из одежды имею нижнее белье, верхнее белье, шинель, пилотку и ботинки с обмотками. Погода холодная, слякоть, грязь. Ежедневно умирает 200 – 300 человек. Вот куда я попал, и дни мои остались считанные. Спасти меня может только чудо. Итак, прощайте, мои дорогие, прощайте, родные, друзья и знакомые. Если найдется добрый человек и перешлет мое письмо, то знайте хоть, где я погиб бесславной тяжелой смертью.
Еще раз прощайте. Ф. Кожедуб…»
…Из дневника Ивана Алексеевича Шарова: «22/Х Нас пригнали в Могилев. Сегодня давали кушать: утром 300 гр хлеба, в обед 450 гр супа. Суп жидкий – несколько крупин пшена плавает да крахмал. Вечером то же – суп не суп, а так, одно название, баланда в общем. Доставали его с боем: в лагере человек 50 тысяч… Не проходит и дня, чтобы не убили 5 – 7 человек… Я получил палкой по голове…
22/XI. Питание ухудшилось, стали привозить мороженую картошку и пшено. Ее моют в холодной воде, а она от того смерзается только большими кусками. Так и бросают в котел вместе с гнилью и землей… Получается такой суп, что ни одна свинья не может кушать, а человек ест, да еще добавки просит. А вместо добавки получает палкой или плеткой, хорошо, если не по роже… От такого питания люди стали болеть дизентерией. Начался сыпной тиф и много других болезней, люди стали мереть как мухи – человек пошел утром за куском хлеба и не вернулся, по дороге помер. Люди ходят как тени – кости обтянуты кожей, страшно смотреть… Ежедневно помирает в могилевском лагере 280 – 300 человек…
1942 год
16/II. Я переболел тифом. В этих ужасных условиях мне пришлось перенести эту страшную болезнь. В бараке холодно, лечить нечем, кормить тоже… Мне помогли товарищи, что работали на кухне, – приносили хорошую картофель и пшенную кашу. Я выжил – спасибо еще и доктору-москвичу, фамилию его забыл… Ходить еще не могу – тиф отразился на ногах…
4/III. Стал не шибко ходить… С ноября по март в Могилёвском лагере умерло 20 тысяч человек. Команда из 100 могильщиков не успевает рыть братские могилы, их уже стали взрывать… Трупы мертвецов – по всему лагерю, лежат в штабелях в раздетом виде… Нас опять куда-то гонят… Вечером пригнали в Оршу, до станции шел при помощи товарищей…
7/III. В Орше ночевали 2 ночи и обе ее бомбили наши самолеты. Бараки ходуном ходили. Ребята говорили, что лучше бы уж бомба попала в наш барак, лучше умереть от своих, чем от немцев.
8/III. Пригнали нас в Борисов. 4 человека по дороге замерзли, один был живой, но идти не мог. Его положили вместе с мертвой лошадью. Пока нас построили, он замерз на наших глазах.
10/III. Кормят неободранной гречихой. Много вымирает от запора. Чтобы оправляться, приспособлены специальные палочки, чтобы выковыривать из заднего прохода…
17/III. Привезли в Новую Виленку…
20/III. Пешком погнали в Вильну.
20/IV. За этот период 4 раза ходили в дезинфекцию и в баню – от вшей… Кормят 300 гр хлеба в день и суп… На прогулку из помещения выпускают 1 раз в день…»
…«Нас доставили на холм, где уже было пять тысяч русских пленных, которые жгли костры и грелись, – рассказывал Г.П. Терешенков. – Потом нас построили в колонну и погнали к ст. Вырица. На дороге при резком повороте, когда часть колонны оказалась вне поля зрения конвоя, мы со студентом-однокашником нырнули в развалины дома и притаились.
Колонна прошла мимо нас. Почему-то сейчас вспоминаю мое первое впечатление от немецкой речи… Мне казалось, что это сплошной лай собак, а это была обычная разговорная речь немцев.
К вечеру у развалин дома появились мальчишки и затеяли игру… Увидели нас и начали кричать: “Дяденьки красноармейцы”. На ребят обратили внимание проезжавшие немцы, и нас под улюлюканье вытащили, бросили в грузовик и привезли в г. Лугу. В этом лагере к сентябрю 1941 года собралось примерно 30 000 пленных, к весне 1942 года их осталось в живых примерно 1500 человек. Я заболел сыпным тифом и только чудом уцелел, благодаря русским врачам. Мои колени были толще, чем ягодицы, я почти ползал, а не ходил…»
…Из воспоминаний А.Н. Деревенца: «Нас вели в минский лагерь. Но это был вовсе никакой не лагерь. Это было огромное вытоптанное людьми поле, на котором, говорят, была картошка, которую уже давно пленные выцарапали из земли и съели. На огромном поле не было ни единого, хоть какого-нибудь строения и не было забора. С одной стороны поле было ограничено рекой с почти стоячей мутной коричневого цвета водой, которую пленные пили. Здесь же на берегу реки было и ничем не отгороженное отхожее место. Не было даже ямы. А с другой стороны стояли машины с пулеметами вместо изгороди. По ночам машины включали фары, освещая поле, на котором вповалку лежали пленные.
Лагерь был большой, свыше ста тысяч пленных. Колонну подвели к лагерю и приказали стать в цепочку по одному. Раздавали еду. У бочек с соленой селедкой стояли с дубинами какие-то двое в гражданской одежде и каждому, кто подходил, давали одну селедку. Если кто-то задерживался, его поторапливали дубиной. Тут же стоял немецкий солдат, наблюдавший за порядком. В какой-то момент у раздачи впереди возникла по какой-то причине суматоха. И тут же раздалось несколько выстрелов. А потом в сторону из очереди оттащили трех убитых. Немцы не любили беспорядка… Поразила какая-то обыденность происшедшего. Убил и навел порядок. Солдат, застреливший троих, закурил сигарету и отошел в сторону. Раздача селедки продолжалась.
А мы еще недавно писали в школе сочинения о душевных муках Раскольникова, убившего зловредную старуху…
После безуспешных попыток прорыва, когда кто-то оставался лежать в поле или болотах Белоруссии, после неутолимого желания хоть что-нибудь раздобыть поесть, селедка казалась каким-то благом. Однако селедка была и на второй, и на третий день, и через неделю, и жажда становилась неутолимой. Внутри все горело. Люди пили из реки коричневую воду, и она булькала в животах, но жажда не утолялась.
Через пару дней я уже не мог видеть селедку и снова голодал. Но потом произошли некоторые изменения в питании пленных. Помимо селедки, стали выдавать горсть неочищенного овса или пачку махорки. Утром лагерь делили на три части. Пленных строили в три очереди: одной выдавали селедку, во второй – овес и в третьей – махорку. Перебежать из одной очереди в другую было невозможно. Немцы – любители строгого порядка – пристрелили нескольких пытавшихся сменить очередь, и порядок не нарушался.
А мне не везло. Я так мечтал попасть в очередь, где раздают овес или в ту, где дают махорку, которую можно было поменять на овес, и ничего не получалось. С утра я переходил из одного поля в другое, чтобы попасть в ту очередь, где дают овес, и все равно попадал именно в ту, где дают сельдь. Так как полученную селедку я уже не мог есть, то у меня их скопилось несколько штук. Я предлагал их все за горсть овса в обмен, но охотников не было. И я чувствовал, как с каждым днем слабею. От воды, которую я пил непрерывно, стали опухать ноги…»
В «Докладной записке министериального советника Дорша рейхлейтеру Розенбергу о лагере военнопленных гор. Минске» говорилось:
«В лагере для военнопленных в Минске, расположенном на территории размером с площадь Вильгельмплац, находится приблизительно 100 тыс. военнопленных и 40 тыс. гражданских заключенных.
Заключенные, загнанные в это тесное пространство, едва могут шевелиться и вынуждены отправлять естественные потребности там, где стоят.
Этот лагерь охраняется командой кадровых солдат численностью около одной роты. Охрана лагеря такой малочисленной командой возможна только при условии применения самой жестокой силы.
Военнопленные, проблема питания которых едва ли разрешима, живут по 6 – 8 дней без пищи, в состоянии вызванной голодом животной апатии, и у них одно стремление – достать что-либо съедобное.
Гражданские заключенные в возрасте от 15 до 50 лет – жители Минска и его окрестностей. Эти заключенные питаются, если они из Минска, благодаря своим родственникам. Правда, питание получают только те, родственники которых с утра до вечера стоят с продуктами в бесконечных очередях, тянущихся к лагерю. Ночью голодающие гражданские заключенные нападают на получивших передачу, чтобы силой добыть себе кусок хлеба.
По отношению к заключенным единственный возможный язык слабой охраны, сутками несущей бессменную службу, – это огнестрельное оружие, которое она беспощадно применяет.
Исправить это хаотическое состояние военные власти не могут вследствие огромной потребности в транспорте и людях, вызванной наступлением.
Организация Тодта попыталась принять решительные меры, учитывая, во-первых, что огромную работу в тылу фронта невозможно выполнить только немецкой рабочей силой, а во-вторых, что из-за уничтожения в Минске всех предприятий, обеспечивающих снабжение населения, изо дня в день возрастает угроза эпидемии, распространяющейся и растущей вследствие огромного скопления человеческих масс в лагере.
Из числа гражданских заключенных организация Тодта отобрала в виде опыта полноценных в расовом отношении квалифицированных рабочих и успешно использовала их на самых неотложных работах. После этого удачного опыта предполагалось отобрать еще около 200 квалифицированных рабочих с целью использования для приведения в порядок машинного парка управления автострады Минск – Смоленск – Москва.
Отбор заключенных должен был производиться и далее с целью использования около 10 тысяч заключенных на строительстве дорог под руководством немецких рабочих из организации Тодта. Но на второй же день организации Тодта был запрещен отбор гражданских заключенных со ссылкой на приказ генерал-фельдмаршала Клюге, согласно которому решение вопроса о выделении заключенных фельдмаршал оставляет за собой.
Опасность этого понятного с военной точки зрения приказа заключается в том, что:
1) проведение программы срочных работ оказывается невозможным из-за недостатка рабочей силы;
2) едва ли удастся предотвратить ужасную вспышку эпидемии.
В связи с этим представляется необходимым немедленно выделить организации Тодта нужное количество гражданских заключенных для восстановления предприятий Минска, обеспечивающих снабжение, причем отбор будет ограничен только полноценными в расовом отношении квалифицированными рабочими.
Поскольку в ближайшем будущем о смягчении положения или распределении заключенных по различным лагерям не может быть и речи, следует немедленно объявить строгий карантин в массовом лагере Минска, который, вероятно, будет не единственным…»
…Юрий Владимирович Владимиров свой первый лагерь описал более подробно, чем это сделали другие: «Территория лагеря, куда нас немцы пригнали, по-видимому, раньше была местом расположения кавалерийской части Красной армии, но, может быть, и коневодческой фермы. На ее территории располагались длинные деревянные конюшни с кормушками для лошадей, изготовленными из очень толстых бревен…
Основная – не застроенная – часть территории представляла собой широкий луг, на котором вынуждены были устроить себе пристанище пленные. Некоторые отрывали себе ямы, чтобы прятаться в них от солнца и дождя.
Лагерь имел несколько больших и малых блоков, и в их числе – отделение для военнопленных из младшего и старшего командного состава Красной армии, отделение медсанчасти для больных и раненых пленных. По истечении нескольких суток пленных угоняли или отвозили на грузовиках и поездами в другие места. Очень многих отправляли на Украину для особо тяжелых работ, в частности, на строительство военных укреплений, на восстановление металлургических и горнорудных предприятий, на реконструкцию железнодорожных путей, чтобы по ним могли двигаться немецкие поезда. Однако подавляющую массу пленных немцы все же везли в Германию.
…На территории лагеря я нашел себе место в конюшне на деревянном полу, почти под самой кормушкой. 30 мая нас всех подняли в 6 часов утра громкими криками “Подъем”. Мы увидели несколько высоких и здоровых мужчин средних лет в советском военном обмундировании, но без петлиц и в начищенных до блеска хромовых сапогах. На левом рукаве у них была белая повязка с черной надписью немецкими буквами “Полиция”, а в правой руке они держали палку, напоминающую дубинку. Это были полицаи из бывших военнопленных или гражданских лиц, перешедшие на службу к немцам.
Полицаи заявили, что те, кто в состоянии работать, может отправиться с ними, чтобы получить завтрак и уйти в город на работу. Но на какую работу, не сказали. Очень многие пленные, сильно оголодавшие в последние дни, сразу же согласились. Оставшиеся в лагере выстроились в очередь у кухни. Я увидел, как стоявший близко ко мне пленный, вытаскивая котелок из своего вещевого мешка, обнажил в нем пустую металлическую банку из-под консервов. Поскольку у меня не было котелка, я попросил его отдать мне эту банку. Но он сказал, что так просто ее не отдаст, а вот если бы у меня нашлось для него курево, то согласился бы. И тут я вспомнил о припрятанной немецкой сигарете и предложил товарищу эту “диковину”…
И как раз в этот момент мне удалось подсмотреть у одного пленного, что же за еду нам дают. К моему изумлению, это была опять баланда из подсолнуховой макухи. Я понял, что эту пищу мой больной желудок не выдержит, и возвратился в конюшню. Не выдержали долгого стояния в очереди за баландой и многие другие пленные – вернулись без нее на свои места. Почти никто не сумел даже напиться воды возле кухни: полицаи всех отгоняли. Оказалось, что эту баланду выдавали на весь день. Меня невыносимо мучила жажда. К счастью, на дне кормушки я обнаружил буровато-желтую воду, оставшуюся, вероятно, еще со времени последнего кормления лошадей. Я сунул голову в кормушку, но в этот момент пожилой пленный, находившийся поблизости, быстро стащил меня вниз, крикнув: “Ты что, рехнулся? Неужели собираешься пить лошадиную мочу? Вот возьми мою флягу!” Я сделал несколько глотков, но жажда все равно сохранилась. Тогда я решил собрать на лугу конский щавель и гусиную лапку. Набрав несколько горстей, я съел все, как это делал в детстве…»
…Брат Сергея Владимировича Михалкова Михаил, попав в длинную колонну военнопленных в конце октября 41-го, перейдя через Днепр по временному мосту, наспех наведенному немцами, под окрики охраны, вместе с пятью тысячами таких невольников, как сам, оказался у Кировограда…
Спустя десятилетия он напишет: «…И вот мы у Кировограда. Людей, даже не обыскивая, загоняли в зоны, обнесенные колючей проволокой. Таких зон, как мне показалось, были десятки. В них томились, как я узнал позже, более пятидесяти тысяч советских граждан, ставших невольниками.
В зоне, куда я попал, большинство составляли военнопленные. Проволока шла в три ряда и прочно окольцовывала наш участок. Участки плотно прижаты один к другому, и так на несколько километров.
По коридорам между зонами ходили немцы с овчарками. У ворот каждой зоны – несколько автоматчиков. День и ночь люди находились на голой земле под открытым небом…
Проснувшись утром, я увидел, что немцы вызывают и уводят из зоны “евреев и комиссаров”. Днем нас сгруппировали по сотням и вывели “на обед”. Мы миновали множество зон и очутились на большом армейском полигоне, оцепленном колючей проволокой. Более тридцати котлов, из которых валил пар, стояли в ряд. Колонны по четыре человека в шеренге подходили к котлам и получали баланду: немытые кишки и всякая требуха до кипячения не доводилась – делалось это специально для того, чтобы после такого “обеда” люди страдали поносами и дизентерией. (Я видел этих несчастных, корчившихся в предсмертных муках от диких болей в желудке.) Каждый получал один черпак баланды. Кто подставлял котелок, кто – миску, кто – тарелку. Я подставил кепку.
На четверых давали один круг жмыха, но разделить его на части было просто невозможно, так крепко он был спрессован.
Отойдя на некоторое расстояние от котлов, я быстро покончил с баландой и ждал свою порцию жмыха. Вдруг слышу крики, шум, немецкую брань… Смотрю, около одного из котлов – свалка, видимо, поссорились из-за жмыха или баланды. Автоматчики шарахнули по этой куче несколькими длинными очередями. Люди бросились врассыпную. Убитые остались лежать на земле…»
Как видим, одна из главных проблем плена заключалась в питании, ибо в немецком плену считать его таковым даже при большой натяжке невозможно.
8 октября 1941 года Верховное командование сухопутных сил подготовило документ о норме питания советских военнопленных, если это вообще можно назвать нормой:
«При использовании на работах (в лагере военнопленных и вне его) в рабочей команде, включая сельское хозяйство (на 28 дней): хлеба – 9 кг, мяса – 800 г, жиры – 250 г., сахар – 900 г.
Для несоветских пленных: хлеба – 100, мяса – 50, жиры – 50 (в среднем), сахар – 100.
В лагерях военнопленных, но на менее значительных работах:
хлеба – 6 кг (66 %), мяса – 0 (0 %), жиры – 440 г (42 %), сахар – 600 г (66 %).
Примечание: Если снижается норма для несоветских военнопленных, то соответственно снижается норма и для советских военнопленных.
Для восстановления работоспособности.
Если состояние питания в лагерях военнопленных, поступивших в лагеря в районе оперативных действий, требует, по мнению лазаретного врача, для восстановления работоспособности и предотвращения эпидемий добавочного питания, то каждому выдается на 6 недель:
до 50 г – трески в неделю,
до 100 г – искусственного меда в неделю,
до 3500 г – картофеля.
В конце следующего месяца (24 ноября 1941 г.) в Берлине, в министерстве снабжения, прошло совещание по проблеме питания советских военнопленных и гражданских рабочих. На нем, в частности, говорилось о том, что «Опыты по изготовлению специального хлеба для русских показали, что наиболее выгодная смесь получается из 50 % ржаной муки грубого помола, 20 % отжимок сахарной свеклы, 20 % целлюлозной муки и 10 % муки из соломы или листьев.
Мясо не употребляемых обычно в пищу животных никак не может удовлетворить существующую потребность. Поэтому питание русских должно быть обеспечено исключительно за счет конины и низкокачественного мяса».
«В 1941 – 1942 годах для советских военнопленных в лагерях прифронтовых областей суточные нормы питания содержали лишь 300 – 700 калорий на человека, – свидетельствует Ю.В. Владимиров. – С 1942 года к этим нормам ввели добавки. Так, в лагерях Шталаг калорийность питания увеличили с 1000 – 1300 калорий до 2040 калорий для неработающих пленных. Для советских пленных все нормы всегда были заметно ниже, чем для пленных из других стран. Конечно, эти нормы были еще ниже, чем у немецкого гражданского населения и особенно у работавших. Как и в нашей стране, все немецкое население получало продукты по карточной системе».
Неудивительно, что установленные немцами нормы питания для советских военнопленных не везде и не всегда обеспечивались. «Во многом это зависело от места расположения (в стране или вне ее) данного лагеря или рабочей команды военнопленных и базы снабжения, а также заинтересованности и инициативности немецких комендантов лагеря, – рассказывал Владимиров. – Очень часто некоторые перечисленные в рационе продукты или не выдавались, или заменялись другими. Я, в частности, за все время плена ни разу не получал мармелад, сыр, творог, квашеную капусту или щи из нее, свежие овощи и кофе. Вместо сахара или песка приходилось довольствоваться сахарином. В качестве жира мы получали в основном маргарин – примерно 5 раз в неделю, а иногда его выдавали пачкой весом 500 грамм, которую мы делили на 19 или 23 человека.
В Шталаге IVВ два раза в неделю давали еще на 33 – 37 человек банку консервов весом 750 граммов из относительно жирного свиного мяса или говядины, а также из рыбы.
Регулярно мы получали только хлеб и картофель (в качестве второго блюда), а также чай. Обязательно имелось первое блюдо из кольраби, а иногда из брюквы и зеленого шпината со следами муки и какого-то жира. Очень редко в первом блюде появлялись признаки мяса, но не первой свежести и, как правило, конины или свинины. Иногда нас кормили гороховым и чечевичным супом.
Хлеб, маргарин, сахарин, консервы, чай и другие продукты поступали в пищеблок в основном из Мюльберга. А перечисленные овощи доставляли непосредственно из буртов, устроенных осенью на полях, окружавших лагерь.
Когда группа пленных работала далеко от лагеря, обед доставляли на место работы; если недалеко, то конвоиры приводили всех обедать в лагерь. Иногда пленные получали обед непосредственно у работодателя, тогда лагерный обед сохранялся для них до ужина.
Однако некоторые военнопленные, например, английские и американские, редко пользовались горячей пищей из пищеблока, и даже хлебом. Причиной такого пренебрежительного отношения несоветских военнопленных к лагерному пищеблоку было то, что они напрямую или через Международный Красный Крест регулярно получали от родных, а также от этой организации, пищевые и другие посылки. Им присылали даже шоколад, натуральный кофе и даже сигареты».
В Рижском лагере, несмотря на тяжелую каторжную работу по 12 – 14 часов в сутки, паек военнопленных состоял из 150 – 200 г хлеба и так называемого супа из травы, порченного картофеля, листьев деревьев и разных отбросов».
Один из военнопленных шталага 350 позднее рассказывал: «Нам давали 180 г хлеба, наполовину из опилок и соломы, и один литр супа без соли, сваренного из нечищеного гнилого картофеля».
Анатолий Деревенц запомнил на всю оставшуюся жизнь, как в один из дней немцы решили немного подкормить пленных сверх обычного рациона:
«На поле въехало две или три грузовые машины. Не останавливаясь, они поехали по полю и с них стали сбрасывать бочки с килькой. Падая на дорогу, бочки разбивались, и тогда бегущая за машинами толпа пленных набрасывалась на содержимое бочек, вывалившееся в грязь, на дорогу. Люди, расталкивая друг друга, бросались на дорогу и, хватая руками кильки, смешанные с грязью, запихивали это в рот. Я тоже было бросился вслед за другими, но более сильные меня оттеснили, и мне могла достаться только смешанная с грязью жижа из бочек, и я оставил попытки ухватить что-нибудь существенное».
В одном из лагерей, который находился в Каунасе, военнопленные рвали траву и ели ее…
…Николай Обрыньба своими глазами видел лагерную кухню, куда «привозили трупы лошадей, собранные на дорогах, разрубали и бросали огромные куски в котлы с водой, затем мясо вынимали и резали на кусочки». Его поразило, что «лошадей привозили на двуколках, запряженных людьми. Все вокруг было в дыму и копоти, густой серый дым с розовым отливом, пронизанный искрами, клубился над висящими котлами, снизу их лизали языки пламени, метались темные землистые фигуры со спущенными на уши пилотками, обдирая подвешенные туши лошадей, тень гигантская от чьей-то фигуры, причудливо колеблясь в клубах дыма и пара, поднималась и изламываясь, уходила под крышу огромного сарая, все это напоминало Дантовы описания ада; страшнее всего, что я не слышал звуков голосов, все были как бы немы».
…Иван Шаров так написал в своем дневнике о питании в лагере на земле Германии: «Кормят брюквенным супом. Я раньше понятия не имел, что такое брюква, а теперь этой скотской едой кормят ежедневно, притом не досыта…»
…Военнопленный Сергей Воропаев находился в польском лагере. По поводу питания он оставил следующую запись в дневнике: «Хочу пощелкать семечки, ибо, поевши этих помой, сосет в кишках. Это состав брюквы, турнепса и воды 1 литр. Да, помои. Этот “суп”, кажется, не стало бы есть и животное, а мы жрем, нам еще хуже».
1 февраля 1945 года он записал: «Жизнь по-старому в наземном аду, только без смолы. Измор плановым путем продолжается. Обнаружено людоедство. Вчера ночью один из больных забрался в холодилку и вскрыл мертвеца, вырезав ему внутренние мягкие части тела. Это было замечено, и вчера этот человек был расстрелян. И все это вызвано страшным голодом. За 4 дня пребывания в этом лагере мной было съедено 100 г гороху, 50 г сечки, крупы, 100 г сырой брюквы, 50 г картошки и 20 г травы. Один лишь чай, собаки, кипятят два раза».
В этом лагере под названием «Ламсдорф», предназначенном только для военнопленных, из 100 тысяч погибших советских военнопленных 40 тысяч умерли именно от голода.
Удивительно, но факт: «теневая экономика» и «черный рынок» также присутствовали в лагерях. Например, товары и цены в Порховском лагере были следующими: пайка – 35 руб., порция баланды – 10 руб., махорка на одну закрутку – 3 руб., консервная банка под котелок – 10 руб. Это, так сказать, ширпотреб, товары на каждый день. Но существовали и «предметы роскоши», например, часы. Один из военнопленных их продал заведующему складом за 900 руб. Из этой сумммы он: 35 отдал за шинель, 100 – за пару чистого белья, 40 – за котелок.
В Рижском лагере цены «черного рынка» были несколько ниже, чем в Порхове. Буханка хлеба стоила 60 руб. (в городе – 1 руб. 80 коп.), махорка на одну закрутку – рубль.
В Кировоградском лагере за тридцать тысяч советских рублей немцы частным образом выпускали военнопленных на волю. Там же Михаил Михалков купил за сто рублей луковицу, за двести – пять картофелин, за пятьсот взял напрокат котелок, за триста – две щепотки махорки, двести – за щепотку сухого листа, сто рублей – за полкотелка воды и немного дров. И два сухаря приобрел за триста рублей.
В лагерях был и еще один «черный рынок». «За выданного товарища (комиссара или еврея) лагерное начальство премировало тех, кто их выдал, – хлебом, дополнительной пайкой или портянками с преданного мертвеца».
Другой проблемой плена являлись болезни.
Как вспоминал Иван Ксенофонтович Яковлев, «приводили и привозили не только поносников, но и тифозников. В лагере разразилась эпидемия новой инфекционной болезни – сыпной тиф. Смертность резко увеличилась. Гробовщики не успевали рыть траншеи и хоронить трупы».
Зимой 1942/43 года в одном из прибалтийских лагерей вспыхнула эпидемия сыпного тифа. В качестве меры борьбы с тифом фашисты организовали массовые расстрелы: «Достаточно было заболеть 3 – 4 военнопленным, как всех остальных, находившихся в этом бараке, немцы выводили к ямам на крепостной эспланаде и расстреливали».
Описание Н.П. Обрыньбы барака для тяжелораненых военнопленных лишь дополняет картину ада: «Нары были в три яруса. Вдоль всего сарая тянулся проход шириной семьдесят – восемьдесят сантиметров. Люди лежали потоком, плотно прижавшись друг к другу, стараясь согреться. Кто-то тронул меня за рукав, я услышал стон:
– Доктор, доктор, спаси меня, я жить хочу, у меня дом з садочком и детки, их трое, доктор, отрежь мне руку, она горит, только чтоб жить…
Ком подступил к горлу, но, пересилив себя, как мог твердо, ответил:
– Завтра буду смотреть всех и тебе помогу. А сейчас темно.
У меня не хватило мужества сознаться, что я не врач, чтобы не разочаровывать этих обреченных, не лишать их веры. Мои товарищи стояли, не проронив ни слова, раздираемые жалостью и чувством бессилия перед этими страданиями.
“Санитар” полез на свои нары в другом отсеке барака, а мы забрались вниз, под нары, в какую-то яму, еле поместившись в небольшом углублении, и кое-как улеглись.
Душно, но остроту запахов мы уже перестали ощущать, усталость брала свое. Закрыл глаза, и тут же замелькала мокрая, скользкая дорога и трупы, трупы, трупы… Неподвижно мы лежим в яме среди страдающих, бредящих, умирающих. Несмотря на весь ужас, показалось даже уютно тут, мы согрелись, и постепенно нас охватывает дремота. Вдруг теплая жидкость полилась сверху, у меня сразу промокла нога. Сначала я не понял, что это такое, но Сашка сказал:
– Я совсем мокрый, раненые мочатся на нас.
Утро наступило серое, промозглое. Когда мы вылезли из своего убежища, уже все знали, что пришли врачи. Немцы не давали раненым воды, утром доставалось им по кружке чая или кофе-бурды коричневого цвета. Мне же для работы нужна кипяченая вода…»
«В чистом поле, обнесенном колючей проволокой, был сооружен лагерь, – вспоминал В. Тимохин. – Лагерь не имел ни малейших условий для жизни человека: ни крыши над головой, ни других необходимых условий. Спали прямо на земле, хотя и только что прошел дождь. А время – уже наступил сентябрь. А я был в одной гимнастерке и без головного убора.
Питание: давалось 240 граммов хлеба и 0,5 литра баланды, состоящей из воды и нечищеной порубленной брюквы. Через несколько дней такой жизни у меня открылся понос. Среди нас находились наши русские врачи, попавшие тоже в плен и жившие в таких же условиях. В определенном месте обусловили медпункт. И вот я обратился в такой медпункт. Рассказал врачу, чем болею. Врач мне говорит: “Медикаментов у меня никаких нет, могу только порекомендовать: суп, который нам дают, ты не употребляй, а хлеб высуши на сухари, так попитайся два дня”. Так я и сделал. И, действительно, понос прекратился.
Ужасные нечеловеческие условия жизни в лагере быстро отразились на здоровье людей.
Люди стали в массовом порядке умирать от различных болезней и просто от истощения, оставшиеся в живых каждый день убирали мертвецов. Часть людей копают братские могилы, а остальные волоком таскают и навалом кладут мертвецов в могилы. Такая работа происходила каждый день».
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 09.38.05 | Сообщение # 11 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Текст взят здесь
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 10.31.38 | Сообщение # 12 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Военный округ I - Кенигсберг (Konigsberg)
Dulag 184 Гумбиннен (Gumbinnen) Гусев Россия, Калининградская обл. 11.1941-9.1944
Dulag K Хохенштайн (Hohenstein) Ольштынек (Olsztynek) Польша 9-10.1939
Dulag Зольдау (Soldau) Дзялдово (Dzialdowo) Польша 1939
Oflag 52 Эбенроде (Ebenrode) Нестеров Россия, Калининградская обл. 6.1941-6.1942
Oflag 53 Хайдекруг (Heydekrug) Зилуте (Silute) Литва -11.1943
Oflag 53 Погеген (Pogegen) Подегай (Podegai) Литва 11.1943-1945
Oflag 56 Просткен (Prostken) Простки (Prostki) Польша 6.1941-
Oflag 57 Остроленка (Ostrolenka) Остроленка (Ostrolenka) Польша 5.1941-5.1942 -
Oflag 60 Ширвиндт (Schirwindt) Кутузово Россия, Калининградская обл. 4.1941-6.1942
Oflag 63 Прёкулс (Prokuls) Приекуле (Prekule) Латвия 4.1941-
Oflag 68 Зудауен (Sudauen) Сувалки (Suwalki) Польша 5.1941-6.1942
Oflag Лётцен (Lotzen) ? Польша
Oflag Улустрау (Ulustrau) ? ?
Stalag I A Штаблак (Stablack) Стаблавки (Stablawki) Россия 9.1939-1.1945
Stalag I A/EB Эбенроде (Ebenrode) Нестеров Россия
Stalag I B Хохенштайн (Hohenstein) Восточная Пруссия Ольштынек (Olsztynek) Польша 10.1939-1945
Stalag I B/PR Просткен (Prostken) Простки (Prostki) Польша
Stalag I C (331 C) Хайдекруг (Heydekrug) Зилуте (Silute) Литва 8.1941-1942-
Stalag I D Эбенроде (Ebenrode) Нестеров Россия, Калининградская обл. 8-10.1942
Stalag I D Хайдекруг (Heydekrug) Зилуте (Silute) Литва 11.1942-3.1943
Stalag I D/Z Погеген (Pogegen) Подегай (Podegai) Литва -1/3.1944
Stalag I D/Z Ширвиндт (Schirwindt) Восточная Пруссия Кутузово Россия, Калининградская обл. -1/3.1944
Stalag I E Просткен (Prostken) Простки (Prostki) Польша 8-11.1942
Stalag I E Зудауен (Sudauen) Сувалки (Suwalki) Польша 10-11.1942
Stalag I F Зудауен (Sudauen) Сувалки (Suwalki) Польша 8.1942-10.1944
Stalag I F/Z Просткен (Prostken) Простки (Prostki) Польша -6.1944
Stalag I F/Z Фишборн у Иоханнисбурга (Fischborn uber Johannisburg) ? Польша -3/6.1944
Stalag I F/Z Лиез при Мишиениче (Liese uber Mischienitz (Bezirk Zichenau)) ? ? -3/6.1944
Stalag I F/Z Эбенроде (Ebenrode) Нестеров Россия, Калининградская обл. -3/6.1944
Stalag I F/Z Прёкулс (Prokuls) Приекуле (Prekule) Латвия
Stalag 301 Штаблак (Stablack) Стаблавки (Stablawki) Польша 4-7.1941
Stalag 331 Фишборн-Туросел (Fischborn-Turosel) ? Польша 8.1941
Stalag 331 Хайдекруг (Heydekrug) Зилуте (Silute) Литва 8-12.1941
Stalag 336 Инстербург (Insterburg) Черняховск (Tschernjachowsk) Россия, Калининградская обл. 7.1941
Stalag 373 Просткен (Prostken) Простки (Prostki) Польша 3/6.-12.1944
Stalag Luft Зудауен (Sudauen) Сувалки (Suwalki) Польша 1939-1942
Stalag Luft 4 Зудауен (Sudauen) Сувалки (Suwalki) Польша 1942-5.1944
Stalag Luft 6 Хайдекруг (Heydekrug) Зилуте (Silute) Литва 6.1943-7.1944
Stalag Luft 7 Морицфелд при Вехлау (Moritzfelde bei Wehlau) при Знаменске (bei Snamensk) Россия, Калининградская обл. 6-12.1943
Военный округ II - Штеттин (Щецин) (Stettin) (Szczecin))
Dulag II A Старгард (Stargard) Старгард-Щециньски (Stargard Szczecinski) Польша
Dulag II E Гросс-Борн – Редеритц (Gro? Born-Rederitz (Borne)) Борн Щециньски (Borne Szczecinecki) Польша 8-11.1939
Dulag 134 Фрайенвальд в Померании (Freienwalde in Pommern) Польша 3-5.1941
Dulag 402 Штеттин (Stettin) Щецин (Szczecin) Польша 9.1943-
Dulag 404 ? ? 9.1943-4.1944
Dulag E Гросс-Борн - Редеритц (Gro? Born-Rederitz (Borne)) Борн-Щециньски (Borne Szczecinecki) Польша 9-11.1939
Dulag L Старгард (Stargard) Старгард-Щециньски (Stargard Szczecinski) Польша 9-10.1939
Frontstalag 113 Штеттин (Stettin) Щецин (Szczecin) Польша 6.1944-1945
Marlag Рюгенвальд (Rugenwalde) Дарлово (Darlowo) Польша
Marlag Штеттин (Stettin) Щецин (Szczecin) Польша
Oflag II A Пренцлау (Prenzlau) Пренцлау (Prenzlau) D (Мекленбург (Mecklenburg-Vorpommern) 9.1939-12.1944
Oflag II B Арнсвальд (Arnswalde) Хожно (Choszczno) Польша 11.1939-
Oflag II C Вольденберг (Woldenberg) Добегниев-Стрзелецки (Dobiegniew Strzelecki) Польша 6.1940-1.1945
Oflag II D Гросс-Борн – Редеритц (Gro? Born-Rederitz (Borne)) Борн Щециньски (Borne Szczecinecki) Польша 6.1940-1945
Oflag II E Нойбранденбург (Neubrandenburg) Нойбранденбург (Neubrandenburg) D (Мекленбург (Mecklenburg-Vorpommern)) 10.1940-3.1944
Oflag 65 Баркенбрюгге (Barkenbrugge) Баркниевко (Barkniewko) Польша 10.1944-1945
Oflag 67 Нойбранденбург (Neubrandenburg) Нойбранденбург (Neubrandenburg) D (Мекленбург (Mecklenburg-Vorpommern)) 3-9.1944
Oflag 67 Баркенбрюгге (Barkenbrugge) Баркниевко (Barkniewko) Польша 9-12.1944
Oflag 80 Пренцлау (Prenzlau) Пренцлау (Prenzlau) D (Мекленбург (Mecklenburg-Vorpommern)) 12.1944-1945
Oflag Нойбранденбург (Neubrandenburg) Нойбранденбург (Neubrandenburg) D (Мекленбург (Mecklenburg-Vorpommern)) 1.1945
Stalag II A Нойбранденбург (Neubrandenburg) Нойбранденбург (Neubrandenburg) D (Мекленбург (Mecklenburg-Vorpommern)) 9.1939-2.1945
Stalag II B Хаммерштайн (Hammerstein/Schlochau) Зарне Жлуковски (Czarne Czluchowski) Польша 9.1939-1.1945
Stalag II C Вольденберг (Woldenberg) Добегниев-Стрзелецки (Dobiegniew Strzelecki) Польша 9.1939-6.1940
Stalag II C Грайфсвальд (Greifswald) Грайфсвальд (Greifswald) D (Мекленбург (Mecklenburg-Vorpommern)) 6.1940-4.1945
Stalag II D Старгард (Stargard) Старгард-Щециньски (Stargard Szczecinski) Польша 10.1939-1945
Stalag II E Гросс-Борн – Редеритц (Gro? Born-Rederitz (Borne)) Борн Щециньски (Borne Szczecinecki) Польша 11.1939-6.1940
Stalag II E Шверин (Schwerin) Шверин (Schwerin) D (Мекленбург (Mecklenburg-Vorpommern)) 11.1941-5.1945
Stalag II F (315) Хаммерштайн (Hammerstein/Schlochau) Зарне Жлуковски (Czarne Czluchowski) Польша 8.1941-1945
Stalag II G (323) Гросс-Борн – Редеритц (Gro? Born-Rederitz (Borne)) Борн Щециньски (Borne Szczecinecki) Польша 7.1941-6.1942?
Stalag II H (302) Баркенбрюгге (Barkenbrugge) Баркниевко (Barkniewko) Польша 6.1942-6.1944
Stalag II H (302) Гросс-Борн – Редеритц (Gro? Born-Rederitz (Borne)), лагерь Вестфаленхоф (Lager Westfalenhof) Баркниевко (Barkniewko), Надаржице (Nadarzyce) Польша
Stalag III B Штеттин (Stettin) Щецин (Szczecin) Польша 2-4.1945
Stalag 313 Хаммерштайн (Hammerstein/Schlochau) Зарне Жлуковски (Czarne Czluchowski) Польша 7-8.1941
Stalag 351 Баркенбрюгге (Barkenbrugge) Баркниевко (Barkniewko) Польша 3.1943-12.1944
Stalag Luft 1 Барт (Barth) Барт (Barth) D (Мекленбург (Mecklenburg-Vorpommern)) 2.1942-5.1945
Stalag Luft 2 Барт (Barth) Барт (Barth) D (Мекленбург (Mecklenburg-Vorpommern)) 1.1941-2.1942
Stalag Luft 4 Гросс-Тихов (Gro?-Tychow) Тихово (Tychowo) Польша 5.1944-2.1945
Stalag Luft Барт (Barth) Барт (Barth) D (Мекленбург (Mecklenburg-Vorpommern)) 6.1940-1.1941
Военный округ III – Берлин (Berlin)
Dulag D Амтиц (Amtitz) Гебис Губинские (Gebice Gubinskie) Польша 9-12.1939
Frontstalag 172 E Берлин (Berlin) Берлин (Berlin) D (Берлин) 8.1940-
Ilag 3 Троенбрицен (Treuenbrietzen) Троенбритцен (Treuenbrietzen) D (Бранденбург)
Oflag III A Люкенвальд (Luckenwalde) Люкенвальд (Luckenwalde) D (Бранденбург) 9.1939-1.1942
Oflag III B Тибор (Tibor) Киборц (Ciborz) Польша 6.1940-2.1942
Oflag III C Люббен (Lubben) Люббен (Lubben), Шпреевальд (Spreewald) D (Бранденбург) 8.1940-9/10.1942
Oflag 8 Фрауенберг при Люббене (Frauenberg bei Lubben) при Люббене (Lubben) i. Spreewald ? D (Бранденбург) 6-8.1943
Oflag 8 Вуцец (Wutzetz) Вуцец (Wutzetz) D (Бранденбург) 9.1943-
Oflag 8/Z Дамм II при Фрисаке (Damm II bei Friesack) Зуцен-Дамм (Zootzen-Damm)? D (Бранденбург) 9.1943-
Oflag Вухлхайд (Wuhlheide), Бердин-Обершёнефельд (Berlin-Oberschoneweide) Берлин D (Берлин) 1942
Res-Laz 119 Нойкёльн (Neukolln) Берлин D (Берлин)
Res-Laz 128 Бисдорф (Biesdorf) Берлин D (Берлин)
Stalag III A Люкенвальд (Luckenwalde) Люкенвальд (Luckenwalde) D (Бранденбург) 9.1939-4.1945
Stalag III B Фюрстенберг на Одере (Furstenberg a.d. Oder) Айзенхуттенштадт (Eisenhuttenstadt) D (Бранденбург) 12.1939-2.1945
Stalag III B Люкенвальд (Luckenwalde) Люкенвальд (Luckenwalde) D (Бранденбург) 2.1945
Stalag III B/Z Киршхайн (Kirchhain) Доберлюг-Киршхайн (Doberlug-Kirchhain) D (Бранденбург) 6.1942-
Stalag III C Альт-Древиц (Alt-Drewitz) Дрзевице-Костшин(Drzewice/Kostrzyn) Польша 6.1940-1945
Stalag III D Берлин-Стеглиц (Лихтенфельд) (Berlin-Steglitz (Lichterfelde)) Берлин D (Берлин) 8.1940-
Stalag III D/Z Фалькензее (Falkensee) Берлин D (Берлин) -12.1944-
Stalag III D/Z Гросс-Шульцендорф у Цоссена (Gro? Schulzendorf uber Zossen) Гросс-Шульцендорф у Цоссена (Gro? Schulzendorf uber Zossen) D (Бранденбург) -12.1944-
Stalag III D/Z Вуцец (Wutzetz) Вуцец (Wutzetz) D (Бранденбург) -9/12.1943
Stalag III D/Z Дамм I при Фрисаке (Damm I bei Friesack) Зуцен-Дамм (Zootzen-Damm)? D (Бранденбург) -12.1944-
Stalag III D/Z Дамм II при Фриесаке (Damm II bei Friesack) Зуцен-Дамм (Zootzen-Damm)? D (Бранденбург) -9/12.1943
Stalag III D/Z Вустрау I у Ноуруппина (Wustrau I uber Neuruppin) Вустрау (Wustrau) D (Бранденбург) -9/12.1944
Stalag III D/Z Вустрау II у Ноуруппина (Wustrau II uber Neuruppin) Вустрау (Wustrau) D (Бранденбург) -12.1944-
Stalag III D/Z Зитенхорст (Zietenhorst, Post Вустрау (Wustrau)) Вустрау (Wustrau) D (Бранденбург) -9/12.1944
Stalag III D/Z Киршхайн (Kirchhain) Доберлюг-Киршхайн (Doberlug-Kirchhain) D (Бранденбург) 9/12.1944-
Stalag III E Киршхайн (Kirchhain) Доберлюг-Киршхайн (Doberlug-Kirchhain) D (Бранденбург) 2.1941-6.1942
Stalag Luft 2 Кёнигсберг Ноумарк (Konigsberg Neumark) Хойна (Chojna) Польша 1943?-1945
Военный округ IV – Дрезден (Dresden)
Dulag IV F Хартманнсдорф (Hartmannsdorf) Хартманнсдорф у Хемница (Hartmannsdorf bei Chemnitz) D (Саксония) -10.1939
Heilag (Stalag IV D/Heilag) Аннабург/Аннаберг (Annaburg/ Annaberg?) Аннабург/Аннаберг (Бухольц) (Annaburg/Annaberg-Buchholz?) D (Саксония) 3-4.1944
Ilag IV Айсенберг, почта Ульберсдорф, при Гёркау (Eisenberg, Post Ulbersdorf, bei Gorkau) при Жиркове (bei Jirkov) ? Чешская республика 1-12.1944-
Oflag IV A Хохнштайн-Бад Шандау (Hohnstein-Bad Schandau) Хохнштайн - Бад Шандау (Hohnstein - Bad Schandau) D (Саксония) 9.1939-4.1945
Oflag IV B Кёнигштайн (Konigstein) Кёнигштайн (Konigstein) D (Саксония) 10.1939-4.1945
Oflag IV B/Z Цайтхайн (Zeithain)? Цайтхайн (Zeithain) D (Саксония)
Oflag IV C Колдиц (Colditz) Колдиц (Colditz) D (Саксония) 11.1939-4.1945
Oflag IV D Элстерхорст (Elsterhorst) Нардит при Хойерсверде (Nardt bei Hoyerswerda) D (Саксония) 6.1940-2.1945
Oflag IV E (54) Аннабург (Annaburg) Аннабург (Annaburg) D (Саксония -Ангальт) 4.1941-5.1942
Oflag IV H Цайтхайн (Zeithain) Цайтхайн (Zeithain) D (Саксония)
Res-Laz Билин (Bilin) Билин (Bilin) Чешская республика
Res-Laz Элстерхорст (Elsterhorst) Нардит при Хойерсверде (Nardt bei Hoyerswerda) D (Саксония)
Res-Laz Гнашвиц (Gnaschwitz) Гнашвиц (Gnaschwitz) D (Саксония)
Res-Laz Кёнигсварта (Konigswartha) Кёнигсварта (Konigswartha) D (Саксония)
Res-Laz Цайтхайн (Zeithain) Цайтхайн (Zeithain) D (Саксония) 2.1943-4.1945
Stalag IV Элстерхорст (Elsterhorst) Нардит при Хойерсверде (Nardt bei Hoyerswerda) D (Саксония) 9.1939-10.1940
Stalag IV A Элстерхорст (Elsterhorst) Нардит при Хойерсверде (Nardt bei Hoyerswerda) D (Саксония) 10.1940-2.1941
Stalag IV A Хохнштайн-Бад Шандау (Hohnstein-Bad Schandau) Хохнштайн - Бад Шандау (Hohnstein - Bad Schandau) D (Саксония) 2.1941-
Stalag IV B Мюльберг (Muhlberg) Мюхльберг на Эльбе (Muhlberg a.d. Elbe) D (Саксония) 10.1939-4.1945
Stalag IV B/Z Цайтхайн (Zeithain) Цайтхайн (Zeithain) D (Саксония) 9.1942-2.1943
Stalag IV C Вистриц (Wistritz) Быстрице (Bystrice) Чешская республика 2.1941-1945
Stalag IV D Нойбурксдорф (Neuburxdorf) Бурксдорф (Burxdorf) (Нойбурксдорф (Neuburxdorf)) D (Саксония) 8.1940-7.1941
Stalag IV D Торгау (Torgau) Торгау (Torgau) D (Саксония) 2.1941-4.1945-
Stalag IV D/Z Аннабург (Annaburg) Аннабург (Annaburg) D (Саксония -Ангальт) 5.1942-4.1945-
Stalag IV E (384) Альтенбург (Altenburg) Альтенбург (Altenburg) D (Thuringen) 2-6.1941
Stalag IV F Хартманнсдорф (Hartmannsdorf) Хартманнсдорф (Hartmannsdorf) при Хемнице (Chemnitz) D (Саксония) 2.1941-3.1945-
Stalag IV F/Z Альтенбург (Altenburg) Альтенбург (Altenburg) D (Thuringen) -3.1945-
Stalag IV G Ошац (Oschatz) Ошац (Oschatz) D (Саксония) 2.1941-1945
Stalag IV H (304) Вистриц (Wistritz) Быстрице (Bystrice) Чешская республика 4-7.1941
Stalag IV H (304) Цайтхайн (Zeithain) Цайтхайн (Zeithain) D (Саксония) 7.1941-9.1942
Stalag 329 Цайтхайн (Zeithain) Цайтхайн (Zeithain) D (Саксония) 6-8.1941
Stalag 363 Плауен (Plauen) Плауен (Plauen) D (Саксония) -6.1943
Stalag Luft 5 Грёдиц (Groditz) Грёдиц (Groditz) при Риесе (Riesa) D (Саксония)
Stalag Luft 5 Вольфен (Wolfen) Вольфен (Wolfen) D (Саксония -Ангальт) 3/6.1943-12.1944-
Военный округ V - Штуттгарт (Stuttgart)
Dulag 5 Людвигсбург (Ludwigsburg) Людвигсбург (Ludwigsburg) D (Baden-Wurttemberg)
Dulag H Людвигсбург (Ludwigsburg) Людвигсбург (Ludwigsburg) D (Baden-Wurttemberg) 9-10.1939
Dulag Страсбург (Stra?burg) Страсбург (Strasbourg) Франция -11.1940
Frontstalag 194 Готтенхайм (Gottenheim) Готтенхайм (Gottenheim) D (Baden-Wurttemberg)
Heilag V A Констанц (Konstanz) Констанц (Konstanz) D (Baden-Wurttemberg) 10.1940-8.1942
Heilag V B ? ? 4/9.1940-9.1940/2.1941
Heilag V C Оффенбург (Offenburg) Оффенбург (Offenburg) D (Baden-Wurttemberg)
Heilag Оффенбург (Offenburg) Оффенбург (Offenburg) D (Baden-Wurttemberg)
Ilag V B Биберак (Biberach) Биберак на Риссе (Biberach a.d. Ri?) D (Baden-Wurttemberg) 12.1942-4.1945
Ilag V Z Вурзак (Wurzach) Бад Вурзак (Bad Wurzach) D (Baden-Wurttemberg) -1942-4.1945
Ilag Либенау (Liebenau) Мекенбёрен (Либенау) (Meckenbeuren (Liebenau) D (Baden-Wurttemberg) 1941-1945
Oflag V A Вайнсберг (Weinsberg) Вайнсберг (Weinsberg) D (Baden-Wurttemberg) 12.1939-
Oflag V B Биберак (Biberach) Биберак на Риссе (Biberach a.d. Ri?) D (Baden-Wurttemberg) 8.1940-11.1941
Oflag V C Вурзак (Wurzach) Бад Вурзак (Bad Wurzach) D (Baden-Wurttemberg) 9.1940-5.1942
Oflag V D Оффенбург (Offenburg) Оффенбург (Offenburg) D (Baden-Wurttemberg) 9.1940-4.1942
Oflag V D (55) Биберак (Biberach) Биберак на Риссе (Biberach a.d. Ri?) D (Baden-Wurttemberg) 3-12.1942
Oflag V D Вурзак (Wurzach) Бад Вурзак (Bad Wurzach) D (Baden-Wurttemberg) ?.1942-
Oflag 55 Оффенбург (Offenburg) Оффенбург (Offenburg) D (Baden-Wurttemberg) 9.1941-3.1942
Oflag 65 Вурзак (Wurzach) Бад Вурзак (Bad Wurzach) D (Baden-Wurttemberg) 5.1942-10.1944
Oflag 65 Страсбург (Stra?burg) Страсбург (Strasbourg) Франция 5.1942-10.1944
Stalag V A Людвигсбург (Ludwigsburg) Людвигсбург (Ludwigsburg) D (Baden-Wurttemberg) 10.1939-4.1945
Stalag V A (Schattenlager) Биберак (Biberach) Биберак (Biberach) D (Baden-Wurttemberg) 11.1941-2.1942
Stalag V A/Z Мюнзинген (Munsingen) Мюнзинген (Munsingen) D (Baden-Wurttemberg) -1.1944
Stalag V B Виллинген (Villingen) Виллинген-Швеннинген (Villingen-Schwenningen) D (Baden-Wurttemberg) 4.1940-1945
Stalag V C Мальбах (Malschbach) Баден-Баден – Мальбах (Baden-Baden - Malschbach) D (Baden-Wurttemberg) 5.1940-6.1942
Stalag V C Оффенбург (Offenburg) Оффенбург (Offenburg) D (Baden-Wurttemberg) 6.1942-
Stalag V C/Z Мальбах (Malschbach) Баден-Баден – Мальбах (Baden-Baden - Malschbach) D (Baden-Wurttemberg) 6.1942-12.1944-
Stalag V C/Z Страсбург (Stra?burg) Страсбург (Strasbourg) Франция -1/3.1944
Stalag V C/Z Вильдбад (Wildbad)? Вильдбад у Шварцвальда (Wildbad i. Schwarzwald) D (Baden-Wurttemberg)
Stalag V C/Z Вильдберг (Wildberg)? Вильдберг (Wildberg) D (Baden-Wurttemberg)
Stalag V D Страсбург (Stra?burg) Страсбург (Strasbourg) Франция 11.1940-6.1942
Stalag V E Мюльхаузен (Mulhausen) Мюльхауз (Mulhouse) Франция 12.1940-3.1942
Stalag 305 Людвигсбург (Ludwigsburg) Людвигсбург (Ludwigsburg) D (Baden-Wurttemberg) 4-8.1941
Stalag 315 Людвигсбург (Ludwigsburg) Людвигсбург (Ludwigsburg) D (Baden-Wurttemberg) Anf. 1945-
Stalag 385 Страсбург (Stra?burg) Страсбург (Strasbourg) Франция 6.1942-8.1943
Военный округ VI – Мюнстер (Munster)
Dulag IV F (Dulag F) Кёльн (Koln) Кёльн (Koln) D (Северный Рейн - Вестфалия)
Dulag 6 Кёльн-Дёц (Koln-Deutz) Кёльн-Дёц (Koln-Deutz) D (Северный Рейн - Вестфалия)
Dulag a Оберланген (Oberlangen) Оберланген (Oberlangen) D (Нижняя Саксония) 9.1939-6.1940
Dulag b Далум (Dalum) Гесте-Далум (Geeste (Dalum) D (Нижняя Саксония) 9.1939-6.1940
Dulag f Фюллен (Fullen) Меппен – Гросс-Фюллен (Meppen - Gro?Fullen) D (Нижняя Саксония) 9.1939-6.1940
Dulag w Везуве (Wesuwe) Харен-Везуве (Haren- (Wesuwe) D (Нижняя Саксония) 9.1939-6.1940
Frontstalag 150 Аахен (Aachen) Аахен (Aachen) D (Северный Рейн - Вестфалия) 7.1940
Frontstalag 326 Зенне/Форелькруг (Senne/Forellkrug) Шлосс Хольте -Штукенброк (Schlo? Holte-Stukenbrock) D (Северный Рейн - Вестфалия) 4-5.1941
Ilag 6 Дорстен (Dorsten) Дорстен (Dorsten) D (Северный Рейн - Вестфалия) 9.1939-11.1942
Ilag 6 Бад Годесберг (Bad Godesberg) Бонн – Бад-Годесберг (Bonn - Bad Godesberg) D (Северный Рейн - Вестфалия) 11.1942-1945
Kgf-Lager Hoffnungsthal (Stalag VI G Arb-Kdo 281) Рёсрат (Rosrath) Рёсрат (Rosrath) D (Северный Рейн - Вестфалия) 1940-1945
Kgf-Laz Штаумюль (Зенне) (Staumuhle (Senne)) Хёвельхоф (Штаумюль) (Hovelhof (Staumuhle)) D (Северный Рейн - Вестфалия)
Kgf-Laz Хемер (Hemer) Хемер (Hemer) D (Северный Рейн - Вестфалия)
Kgf-Laz Дюрен (Duren) Дюрен (Duren) D (Северный Рейн - Вестфалия)
Kgf-Laz Линген (Lingen) Линген (Lingen) a.d. Ems D (Нижняя Саксония)
Kgf-Laz Ванн-Айкель (Wanne-Eickel) Херне – Ванн-Айкель (Herne - (Wanne-Eickel) D (Северный Рейн - Вестфалия)
Kgf-Laz Дорстен (Dorsten) Дорстен (Dorsten) D (Северный Рейн - Вестфалия)
Kgf-Laz Герресхайм (Gerresheim) Дюссельдорф – Герресхайм (Dusseldorf - Gerresheim) D (Северный Рейн - Вестфалия)
Oflag VI A Соэст (Soest) Соэст (Soest) D (Северный Рейн - Вестфалия) 6.1940-4.1945
Oflag VI B Дёссель (Dossel) Варбург – Дёссель (Warburg - Dossel) D (Северный Рейн - Вестфалия) 9.1940-4.1945
Oflag VI C Фюллен (Fullen) Меппен – Гросс-Фюллен (Meppen - Gro?Fullen) D (Нижняя Саксония) 6.1940-6.1941
Oflag VI C Оснабрюк-Эверсхайде (Osnabruck-Eversheide) Оснабрюк-Эверсхайде (Osnabruck-Eversheide) D (Нижняя Саксония) 6.1941-
Oflag VI D Мюнстер (Munster) Мюнстер (Munster) D (Северный Рейн - Вестфалия) 2.1941-10.1944
Oflag VI D Соэст (Soest) Соэст (Soest) D (Северный Рейн - Вестфалия) 10.1944-
Oflag VI E Дорстен (Dorsten) Дорстен (Dorsten) D (Северный Рейн - Вестфалия) 9.1940-2.1945
Oflag VI F Везуве (Wesuwe) Харен-Везуве (Haren- (Wesuwe) D (Нижняя Саксония) 6.1940-6.1941
Oflag VI G Оберланген (Oberlangen) Оберланген (Oberlangen) D (Нижняя Саксония) 6.1940-6.1941
Oflag VI H Аахен (Aachen) Аахен (Aachen) D (Северный Рейн - Вестфалия)
Oflag 6 WK VI Оберланген (Oberlangen) Оберланген (Oberlangen) D (Нижняя Саксония) 1943-4.1945
Oflag 6/Z WK VI Весуве (Wesuwe) Харен (Haren) (Весуве (Wesuwe)) D (Нижняя Саксония) 1943-4.1945
Oflag 66 Оснабрюк-Эверсхайде (Osnabruck-Eversheide) Оснабрюк-Эверсхайде (Osnabruck-Eversheide) D (Нижняя Саксония) 1.1945
Stalag VI A Хемер (Hemer) Хемер (Hemer) D (Северный Рейн - Вестфалия) 9.1939-4.1945
Stalag VI B Ной-Верзен (Neu-Versen) Меппен – Ной-Верзен (Meppen - Neu-Versen) D (Нижняя Саксония) 9.1939-5.1942
Stalag VI B/Z Везуве (Wesuwe) Харен-Везуве (Haren- (Wesuwe) D (Нижняя Саксония) 6.1941-5.1942
Stalag VI B/Z Фюллен (Fullen) Меппен – Гросс-Фюллен (Meppen - Gro?Fullen) D (Нижняя Саксония) 6.1941-5.1942
Stalag VI B/Z Оберланген (Oberlangen) Оберланген (Oberlangen) D (Нижняя Саксония) 6.1941-5.1942
Stalag VI C Батхорн (Bathorn) Хоогстед – Батхорн (Hoogstede - Bathorn) D (Нижняя Саксония) 9.1939-4.1945
Stalag VI C/Z Алексисдорф (Alexisdorf) Ринге – Алексисдорф (Ringe - Alexisdorf) D (Нижняя Саксония) 9.1939-1945
Stalag VI C/Z Далум (Dalum) Гесте – Далум (Geeste - Dalum) D (Нижняя Саксония) 6.1940-6.1942
Stalag VI C/Z Фюллен (Fullen) Меппен – Гросс-Фюллен (Meppen - Gro?Fullen) D (Нижняя Саксония) 5.1942-3.1945
Stalag VI C/Z Гросс-Хесепе (Gro?-Hesepe) Геесте- Гросс- Хесепе (Geeste - Gro?-Hesepe) D (Нижняя Саксония) 9.1939-4.1945
Stalag VI C/Z Ной-Верзен (Neu-Versen) Меппен – Ной-Верзен (Meppen - Neu-Versen) D (Нижняя Саксония) 5.1942-3.1945
Stalag VI C/Z Везуве (Wesuwe) Харен-Везуве (Haren- (Wesuwe) D (Нижняя Саксония) 5.1942-1943
Stalag VI C/Z Витмаршен (Wietmarschen) Витмаршен (Wietmarschen) D (Нижняя Саксония) 9.1939-1945
Stalag VI C/Z Оберланген (Oberlangen) Оберланген (Oberlangen) D (Нижняя Саксония) 5.1942-1943
Stalag VI D Дортмунд (Dortmund) Дортмунд (Dortmund) D (Северный Рейн - Вестфалия) 10.1939-1945
Stalag VI E Соэст (Soest) Соэст (Soest) D (Северный Рейн - Вестфалия) 10.1939-6.1945
Stalag VI F Бохольт (Bocholt) Бохольт (Bocholt) D (Северный Рейн - Вестфалия) 10.1939-9/12.1944
Stalag VI F Мюнстер (Munster) Мюнстер (Munster) D (Северный Рейн - Вестфалия) 9/12.1944-1945
Stalag VI F/Z Дорстен (Dorsten) Дорстен (Dorsten) D (Северный Рейн - Вестфалия) 10-11.1942
Stalag VI G Берглих-Гладбах (Berglisch-Gladbach) Берглих-Гладбах (Berglisch-Gladbach) D (Северный Рейн - Вестфалия) 2-9.1941
Stalag VI G Бонн-Дуйсдорф (Bonn-Duisdorf) Бонн-Дуйсдорф (Bonn- Duisdorf) D (Северный Рейн - Вестфалия) 9.1941-9/12.1944
Stalag VI G (?) Хемер (Hemer) Хемер (Hemer) D (Северный Рейн - Вестфалия) 9/12.1944
Stalag VI G Бергнойштадт (Bergneustadt) Бергнойштадт (Bergneustadt) D (Северный Рейн - Вестфалия) 12.1944-1945
Stalag VI G/Z Арнольдсвайлер (Arnoldsweiler) Дюрен – Арнольсдвайлер (Duren - Arnoldsweiler) D (Северный Рейн - Вестфалия) -12.1944-
Stalag VI H Арнольдсвайлер (Arnoldsweiler) Дюрен – Арнольсдвайлер (Duren - Arnoldsweiler) D (Северный Рейн - Вестфалия) 3.1940-10.1941
Stalag VI J Крефельд-Фихтенхайн (Krefeld-Fichtenhain) Виллих – Фихтенхайн (Willich - Fichtenhain) D (Северный Рейн - Вестфалия) -2.1941-9/10.1944
Stalag VI J Дорстен (Dorsten) Дорстен (Dorsten) D (Северный Рейн - Вестфалия) 9/10.1944-1945
Stalag VI J/Z Дорстен (Dorsten) Дорстен (Dorsten) D (Северный Рейн - Вестфалия) 11.1942-2.1945
Stalag VI K (326) Зенне/Форелькруг (Senne/Forellkrug) Шлосс Хольте -Штукенброк (Schlo? Holte-Stukenbrock) D (Северный Рейн - Вестфалия) 5.1941-4.1945
Stalag 308 Батхорн (Bathorn) Хоогстед – Батхорн (Hoogstede - Bathorn) D (Нижняя Саксония) 1.1945
Stalag 355 Дюрен (Duren) Дюрен (Duren) D (Северный Рейн - Вестфалия) 1-3.1944
Военный округ VII – Мюнхен (Munchen)
Frontstalag 307 Моосбург (Moosburg) Моосбург (Moosburg) a.d. Isar D (Бавария) 4-5.1941
Heilag VII Ингольштадт (Ingolstadt) Ингольштадт (Ingolstadt) D (Бавария)
Ilag VII Лауфен (Laufen) Лауфен (Laufen) D (Бавария) 1.1942-5.1945
Ilag VII Z (Ilag, Ilag/Z) Титтмонинг (Tittmoning) Титтмонинг (Tittmoning) D (Бавария) 2.1942-1945
Oflag VII A Мурнау (Murnau) Мурнау (Murnau) D (Бавария) 9.1939-4.1945
Oflag VII B Ейхштатт (Eichstatt) Ейхштатт (Eichstatt) D (Бавария) 10.1939-4.1945
Oflag VII C Лауфен (Laufen) Лауфен (Laufen) D (Бавария) 12.1939-2.1942
Oflag VII C/Z Титтмонинг (Tittmoning) Титтмонинг (Tittmoning) D (Бавария) 10.1941-2.1942
Oflag VII D (57) Титтмонинг (Tittmoning) Титтмонинг (Tittmoning) D (Бавария) 2-10.1941
Oflag VII E Ейхштатт (Eichstatt) Ейхштатт (Eichstatt) D (Бавария) 5.1941-4.1942
Oflag 78 Ейхштатт (Eichstatt) Ейхштатт (Eichstatt) D (Бавария) 5.1941-
Res-Laz Фрайсинг (Freising) Фрайсинг (Freising) D (Бавария?)
Stalag VII A Моосбург (Moosburg) Моосбург (Moosburg) a.d. Isar D (Бавария) 9.1939-4.1945
Stalag VII B Мемминген (Memmingen) Мемминген (Memmingen) D (Бавария) 8.1940-4.1945
Военный округ VIII – Бреслау (Вроцлав) (Breslau (Wroclaw))
Dulag VIII A Гёрлиц (Gorlitz) Згоржелец (Zgorzelec) Польша 9-12.1939
Dulag VIII B Ламсдорф (Lamsdorf) Ламбиновице (Lambinowice) Польша 8-10.1939
Dulag VIII C Заган (Sagan) Заган (Zagan) Польша 9-12.1939
Dulag 375 ? ? 9.1942(-8.1944)
Dulag 376 ? ? 9.1942-
Dulag 410 Бреслау (Breslau) Вроцлав (Wroclaw) Польша 1943
Dulag 413 ? ? 9-12.1943
Dulag 420 ? ? 10.1943-7.1944
Dulag A Хальбау – Кунау (Halbau - Kunau) Илова Заганска (Ilowa Zaganska) Польша 9-10.1939
Dulag C Хальбау – Кунау (Halbau - Kunau) Илова Заганска (Ilowa Zaganska) Польша 10.1939-4.1940
Dulag Фридек (Friedeck) ? Польша 1939
Dulag Ойринген при Глейвице (Ohringen bei Gleiwitz) Сосника при Гливице (Sosnica bei Glivice) Польша 12.1939
Dulag Хальбау – Кунау (Halbau - Kunau) Илова Заганска (Ilowa Zaganska) Польша 8-9.1939
Dulag Рейхенбах (Reichenbach) Дзирзоньев (Dzierzoniow?) Польша?
Frontstalag 172 H Бреслау (Breslau) Вроцлав (Wroclaw) Польша
Frontstalag 368 Гёрлиц (Gorlitz) Згоржелец (Zgorzelec) Польша 11.1941-
Heilag Ойринген при Глейвице (Ohringen bei Gleiwitz) Сосника при Гливице (Sosnica bei Glivice) Польша 9.1940/2.1941-7.1941/2.1942
Ilag VIII Тост (Tost) Тошек (Toszek) Польша 3.1941-6.1942
Ilag VIII H Тост (Tost) Тошек (Toszek) Польша 6.1942-11.1943
Ilag VIII Z Кройцбург (Kreuzburg) Ключборк (Kluczbork) Польша 7.1942-11.1943
Ilag/Oflag 6, Zweiglager Кройцбург (Kreuzburg) Ключборк (Kluczbork) Польша 1-4.1944
Ilag/Stalag 344, Zweiglager Кройцбург (Kreuzburg) Ключборк (Kluczbork) Польша 5.1944-1.1945
Ilag Тост (Tost) Тошек (Toszek) Польша 10.1940-3.1941
Oflag VIII A Кройцбург (Kreuzburg) Ключборк (Kluczbork) Польша 12.1939-5.1942
Oflag VIII B Силберберг (Silberberg) Сребрна Гора (Srebrna Gora) Польша 12.1939-12.1943
Oflag VIII C Джулиусбург/Оэлс (Juliusburg/Oels) Dobroszyce/Olesnica Польша 5.1940-12.1943
Oflag VIII D Тост (Tost) Тошек (Toszek) Польша 7-10.1940
Oflag VIII E Йоханнисбург (Johannisburg)? Пич (Pisz) Польша 7.1940-7.1942
Oflag VIII E Йоханнисбург - Троппау (Johannisbrunn – Troppau) Купель (Koupele) Польша 7.1940-7.1942
Oflag VIII F Вальштатт (Wahlstatt) Легницкие Поле (Legnickie Pole) Польша 7.1940-7.1942
Oflag VIII F Мяхриш-Трюбау (Mahrisch-Trubau) Моравска Требова (Moravska Trebova) Чешская республика 7.1942-6.1944
Oflag VIII F/Z Вальштатт (Wahlstatt) Легницкие Поле (Legnickie Pole) Польша 7.1942-6.1943
Oflag VIII G Вайденау (Weidenau) Виднава (Vidnava) Чешская республика 8.1940-9.1942
Oflag VIII H Оберлангендорф (Oberlangendorf) Хорни Длоуха Лоука (Horni Dlouha Louka) Чешская республика 8.1940-8.1943
Oflag VIII H/Z Ойленберг (Eulenberg) Совинек (Sovinec) Чешская республика 2.1941-1.1942
Oflag 6 Тост (Tost) Тошек (Toszek) Польша 12.1943-4.1944
Oflag 39? Розенталь-Брюкс (Rosenthal-Brux) Рузодол-Мост (Ruzodol-Most) Чешская республика
Oflag 64 Вальштатт (Wahlstatt) Легницкие Поле (Legnickie Pole) Польша 3-5.1943
Res-Laz Козел (Cosel) Козле (Kozle) Польша
Stalag VIII A Гёрлиц (Gorlitz) Згоржелец (Zgorzelec) Польша 10.1939-2.1945
Stalag VIII B Ламсдорф (Lamsdorf) Ламбиновице (Lambinowice) Польша 1939-?.1943
Stalag VIII B Тешен (Teschen) Кежин, Чески Тезин (Cieszyn, Cesky Tesin) Польша, Чешская республика ?.1943-1945
Stalag VIII B/Z Ламсдорф (Lamsdorf) Ламбиновице – Щадурщице (Lambinowice - Szadurczyce) Польша 6.1943-?.1943
Stalag VIII B/Z Тешен (Teschen) Кежин, Чески Тезин (Cieszyn, Cesky Tesin) Польша, Чешская республика 6.1943-?.1943
Stalag VIII C Заган (Sagan) Заган (Zagan) Польша 9/10.1939-2.1945
Stalag VIII C/Z Кунау (Kunau) Конин Загански (Konin Zaganski) Польша 10.1939-12.1939/1.1940
Stalag VIII C/Z Нойхаммер (Neuhammer a. Queis) Светожов (Swietoszow) Польша 6/7.1942-1945
Stalag VIII D Тешен (Teschen) Кежин, Чески Тезин (Cieszyn, Cesky Tesin) Польша, Чешская республика 5.1941-6.1943
Stalag VIII E (308) Нойхаммер (Neuhammer a. Queis) Светожов (Swietoszow) Польша 6.1941-6/7.1942
Stalag VIII F (318) Ламсдорф (Lamsdorf) Ламбиновице – Щадурщице (Lambinowice - Szadurczyce) Польша 1941-6.1943
Stalag 344 Ламсдорф (Lamsdorf) Ламбиновице (Lambinowice) Польша 11.1943-3.1945
Stalag 351 Леобшюц (Leobschutz) Глубжице (Glubczyce) Польша 1-3.1943
Stalag 366 Зиеклуки Полюднёве - Якобсдорф (Siekluki Poludniowe («Jakobsdorf»)) Добрзенице Полуднёве (Dobrzenice Poludniowe) Польша -8.1944
Stalag Luft 3 Заган (Sagan) Заган (Zagan) Польша 5.1942-1.1945
Stalag Luft 7 Банкау при Кройцбурге (Bankau bei Kreuzburg) Баков при Ключборке (Bakow bei Kluczbork) Польша 1944-1945
Военный округ IX – Кассель (Kassel)
Auswertestelle West Оберурсель (Oberursel) Оберурсель (Oberursel) D (Гессен) 1942-4.1945
Dulag Luft Оберурсель (Oberursel) Оберурсель (Oberursel) D (Гессен) -12.1943
Dulag Luft Франкфурт-на-Майне (Frankfurt a. Main) Франкфурт-на-Майне (Frankfurt a. Main) D (Гессен) 12.1943-1.1944
Dulag Luft Вецлар-Клостервальд (Wetzlar-Klosterwald) Вецлар (Wetzlar) D (Гессен) 5.1944-3.1945
Oflag IX A Спангенберг (Spangenberg) Спангенберг (Spangenberg) D (Гессен) 10.1939-1945
Oflag IX A/Z Ротенбург (Rotenburg) Ротенбург-на-Фульде (Rotenburg a.d. Fulda) D (Гессен) 6.1940-9,1943-
Oflag IX B Вайльбург (Weilburg) Вайльбург (Weilburg) D (Гессен) 11.1939-12.1942
Oflag IX C Ротенбург (Rotenburg) Ротенбург-на-Фульде (Rotenburg a.d. Fulda) D (Гессен) 11.1939-6.1940
Oflag IX C Молсдорф (Molsdorf) Эрфурт – Молсдорф Erfurt - Molsdorf) D (Thuringen) 6.1940-
Res-Laz Эгендорф (Egendorf) Эгендорф (Egendorf) D (Thuringen)
Res-Laz Обермассфельд (Oberma?feld) Обермассфельд-Гриммелтхаль (Oberma?feld-Grimmelthal) D (Thuringen)
Stalag IX A Цигенхайн (Ziegenhain) Швальмштадт – Труцхайн (Schwalmstadt-Trutzhain) D (Гессен) 9.1939-3.1945
Stalag IX B Бад Орб-Вегшайд (Bad Orb-Wegscheide) Бад Орб (Bad Orb) D (Гессен) 12.1939-1945
Stalag IX C Бад Зульца (Bad Sulza) Бад Зульца (Bad Sulza) D (Thuringen) 2.1940-4.1945
Stalag 309 Мюльхаузен (Muhlhausen) Мюльхаузен (Muhlhausen) D (Thuringen) 4.1941-
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 10.32.32 | Сообщение # 13 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Военный округ X – Гамбург (Гамбург)
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Dulag Nord Вилгельмсхафен (Wilhelmshaven) Вилгельмсхафен (Wilhelmshaven) D (Нижняя Саксония) -6.1943
Ilag 10 Зандбостель (Sandbostel) Зандбостель (Sandbostel) D (Нижняя Саксония) 4.1941-1942
Marlag Зандбостель (Sandbostel) Зандбостель (Sandbostel) D (Нижняя Саксония) 4.1941-1942
Marlag Nord, Milag Nord Вестертимке (Westertimke) Вестертимке (Westertimke) D (Нижняя Саксония) 10.1941-4.1945
Oflag X A Зандбостель (Sandbostel) Зандбостель (Sandbostel) D (Нижняя Саксония) 1939-1941, 1945?
Oflag X A/Z Ицхое (Itzehoe) Ицхое (Itzehoe) D (Шлезвиг-Гольштейн) 9.1939-5.1940
Oflag X B Ниенбург (Nienburg) Ниенбург-на-Везере (Nienburg a.d. Weser) D (Нижняя Саксония) 1940-4.1945
Oflag X C Любек (Lubeck) Любек (Lubeck) D (Шлезвиг-Гольштейн) 6.1940-5.1945
Oflag X D Гамбург – Фишбек (Fischbek) Гамбург – Фишбек (Fischbek) D (Гамбург) 5.1941-5.1945
Oflag 11 A Зандбостель (Sandbostel) Зандбостель (Sandbostel) D (Нижняя Саксония) 10.1944
Oflag 83 Витцендорф (Wietzendorf) Витцендорф (Wietzendorf) D (Нижняя Саксония) 11.1943-4.1945
Oflag 92 ? Зандбостель (Sandbostel) Зандбостель (Sandbostel) D (Нижняя Саксония)
Stalag X A Зандбостель (Sandbostel) Зандбостель (Sandbostel) D (Нижняя Саксония) 1939-1940
Stalag X A Шлезвиг (Schleswig) Шлезвиг (Schleswig) D (Шлезвиг-Гольштейн) 1940-5.1945
Stalag X A/Z Гамбург – Фюльзбюттель (Fuhlsbuttel) Гамбург – Фюльзбюттель (Fuhlsbuttel) D (Гамбург) 3/6.1943-6.1944
Stalag X A/Z Хайдкатен (Heidkaten) Хайдкатен у Кальтенкирхена (Heidkaten bei Kaltenkirchen) D (Шлезвиг-Гольштейн) 3/6.1943-
Stalag X A/Z Гудендорф (Gudendorf) Гудендорф (Gudendorf) D (Шлезвиг-Гольштейн) 12.1944-
Stalag X A/Z Бармштедт (Barmstedt) Бармштедт (Barmstedt) D (Шлезвиг-Гольштейн) 9/12.1944-
Stalag X B Шлезвиг (Schleswig) Шлезвиг (Schleswig) D (Шлезвиг-Гольштейн) 1939?-1940
Stalag X B Зандбостель (Sandbostel) Зандбостель (Sandbostel) D (Нижняя Саксония) 1940-4.1945
Stalag X B/Z Витцендорф (Wietzendorf) Витцендорф (Wietzendorf) D (Нижняя Саксония) 8.1942-11.1943
Stalag X C Ниенбург (Nienburg) Ниенбург-на-Везере (Nienburg a.d. Weser) D (Нижняя Саксония) 1940-4.1945
Stalag X D (310) Мюнстер (Munster) Мюнстер (Munster) D (Северный Рейн - Вестфалия) 6.1941-1.1942
Stalag X D (310) Витцендорф (Wietzendorf) Витцендорф (Wietzendorf) D (Нижняя Саксония) 1-8.1942
Военный округ XI – Ганновер (Hannover)
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Oflag XI A Остероде (Osterode) Остероде (Osterode) am Harz D (Нижняя Саксония) 9.1939-9.1941
Oflag XI B Брауншвейг (Braunschweig) Брауншвейг (Braunschweig) D (Нижняя Саксония) 9.1939-6.1940
Oflag 79 Кверум при Брауншвейге (Querum bei Braunschweig) Кверум при Брауншвейге (Braunschweig Querum) D (Нижняя Саксония) 12.1943-
Stalag XI Альтенграбов (Altengrabow) Дёрниц – Альтенграбов (Dornitz - Altengrabow) D (Саксония -Ангальт) 9-11.1939
Stalag XI A (341) Альтенграбов (Altengrabow) Дёрниц – Альтенграбов (Dornitz - Altengrabow) D (Саксония -Ангальт) 11.1939-1945
Stalag XI B Фаллингбостель (Fallingbostel) Фаллингбостель (Fallingbostel) D (Нижняя Саксония) 11.1939-1945
Stalag XI B/Z Ербке (Oerbke) Ербке (Oerbke) D (Нижняя Саксония) 7.1942-
Stalag XI B/Z Берген-Бельзен (Bergen-Belsen) Берген, Крайс Зелле (Bergen, Kreis Celle) D (Нижняя Саксония) 6.1943-
Stalag XI C (311) Берген-Бельзен (Bergen-Belsen) Берген, Крайс Зелле (Bergen, Kreis Celle) D (Нижняя Саксония) 7.1941-4.1943
Stalag XI D (321) Ербке (Oerbke) Ербке (Oerbke) D (Нижняя Саксония) 6.1941-7.1942
Stalag 355 Ербке (Oerbke) Ербке (Oerbke) D (Нижняя Саксония) 3-6.1944
Stalag 356 Ербке (Oerbke) Ербке (Oerbke) D (Нижняя Саксония) 8.1943-1.1944
Stalag 357 Ербке (Oerbke) Ербке (Oerbke) D (Нижняя Саксония) 9.1944
Военный округ XII – Висбаден (Wiesbaden)
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Dulag XII Майнц (Mainz) Майнц (Mainz) D (Рейнланд-Пфальц)
Dulag 9 (?) Лимбург (Limburg) Лимбург (Limburg) a.d. Lahn D (Гессен) 1939-2/7.1941
Dulag G Диез при Лимбурге (DiezLimburg) Диез (Diez) D (Рейнланд-Пфальц) 8.1939-1.1940
Ilag Бад Нойенар (Bad Neuenahr) Бад Нойенар-Арвайлер (Bad Neuenahr-Ahrweiler) D (Рейнланд-Пфальц) 10.1943
Kgf-Laz Франкентхаль (Frankenthal) Франкентхаль еа Пфальце (Frankenthal i.d. Pfalz) D (Рейнланд-Пфальц) 4.1940-9.1943
Oflag XII A Хадамар (Hadamar) Хадамар у Вестервальда (Hadamar i. Westerwald) D (Гессен) 11.1939-6.1942
Oflag XII B Майнц (Mainz) Майнц (Mainz) D (Рейнланд-Пфальц) 9.1941-
Oflag XII B Хадамар (Hadamar) Хадамар у Вестервальда (Hadamar i. Westerwald) D (Рейнланд-Пфальц) -1945
Res-Laz Бад Кройцнах (Bad Kreuznach) Бад Кройцнах (Bad Kreuznach) D (Рейнланд-Пфальц)
Res-Laz Игель (Igel) Игель (Igel) D (Рейнланд-Пфальц)
Stalag XII A Диез при Лимбурге (DiezLimburg) Диез (Diez) D (Рейнланд-Пфальц) 1.1940-3.1945
Stalag XII B (527) Франкентхаль (Frankenthal) Франкентхаль на Пфальце (Frankenthal i.d. Pfalz) D (Рейнланд-Пфальц) 4.1940-3.1942
Stalag XII C Вибельсхайм (Wiebelsheim) Вибельсхайм (Wiebelsheim i. Hunsruck) D (Рейнланд-Пфальц) 4.1940-9.1941
Stalag XII D Трир (Trier) Трир (Trier) D (Рейнланд-Пфальц) -2.1941-10.1944
Stalag XII D Вальдбрайтбах (Waldbreitbach) Вальдбрайтбах (Waldbreitbach) D (Рейнланд-Пфальц) 10.1944-1945
Stalag XII D/Z Вальдбрайтбах (Waldbreitbach) Вальдбрайтбах (Waldbreitbach) D (Рейнланд-Пфальц) -10.1944
Stalag XII D/Z Трир (Trier) Трир (Trier) D (Рейнланд-Пфальц) 10.1944-1945
Stalag XII E Мец (Metz) Мец (Metz) Франция 12.1940-1.1942
Stalag XII F Саарбург (Saarburg) Саарбург (Sarrebourg) Франция 11.1940-5.1942
Stalag XII F Форбах (Forbach) Форбах (Forbach) Франция 5.1942-9/12.1944
Stalag XII F Фрайнсхайм (Freinsheim) Фрайнсхайм (Freinsheim) D (Рейнланд-Пфальц) 9/12.1944-3.1945
Stalag XII F/Z Близменген-Больхен (Bliesmengen-Bolchen) Мандельбахталь - Близменген-Больхен (Mandelbachtal - Bliesmengen-Bolchen) D (Saarland) 9.1941-6/9.1943
Stalag XII F/Z Йоханнес-Бамберг-Больхен (Johannes-Bamberg-Bolchen) Мандельбахталь - Близменген-Больхен (Mandelbachtal - Bliesmengen-Bolchen) D (Saarland) -12.1944-
Stalag 388 Хадамар (Hadamar) Хадамар у Вестервальда (Hadamar i. Westerwald) D (Гессен) 6-7.1942
Stalag Luft 6 Сент-Вендель (St. Wendel) Сент-Вендель (St. Wendel) D (Saarland) 8-11.1944
Военный округ XIII – Нюрнберг (Nurnberg)
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Ilag XIII Вюльцбург при Вейссенбурге (Wulzburg bei Wei?enburg) Вюльцбург при Вейссенбурге (Wulzburg bei Wei?enburg) D (Бавария) 9.1939-4.1945
Oflag (III C) Хохенфельс (Hohenfels) Хохенфельс (Hohenfels i.d. Oberpfalz) D (Бавария) 9/10.1942-6.1943
Oflag XIII A (Unterlager A und  Нюрнберг-Лангвассер (Nurnberg-Langwasser) Нюрнберг - Лангвассер (Nurnberg - Langwasser) D (Бавария) 8.1940-10.1941
Oflag XIII B Нюрнберг-Лангвассер (Nurnberg-Langwasser) Нюрнберг - Лангвассер (Nurnberg - Langwasser) D (Бавария) 5.1941-4.1943
Oflag XIII B Хаммельбург (Hammelburg) Хаммельбург (Hammelburg) D (Бавария) 4.1943-4.1945
Oflag XIII C Нюрнберг (Nurnberg) Нюрнберг (Nurnberg) D (Бавария)
Oflag XIII D Нюрнберг-Лангвассер (Nurnberg-Langwasser) Нюрнберг - Лангвассер (Nurnberg - Langwasser) D (Бавария) 9.1941-4.1942
Oflag 62 (XIII D) Нюрнберг-Лангвассер (Nurnberg-Langwasser) Нюрнберг - Лангвассер (Nurnberg - Langwasser) D (Бавария) 6-9.1941
Oflag 73 Нюрнберг-Лангвассер (Nurnberg-Langwasser) Нюрнберг - Лангвассер (Nurnberg - Langwasser) D (Бавария) 4.1945-
Oflag 78 (XIII D) Нюрнберг-Лангвассер (Nurnberg-Langwasser) Нюрнберг - Лангвассер (Nurnberg - Langwasser) D (Бавария) 4.1942-
Oflag 78 (VII E) Хохенфельс (Hohenfels) Хохенфельс (Hohenfels i.d. Oberpfalz) D (Бавария) 9.1941-6.1942
Res-Laz Эдельсбах на Майне (Edelsbach a. Main) Эдельсбах на Майне (Edelsbach a. Main) D (Бавария)
Stalag XIII A Зульцбах (Sulzbach) Зульцбах-Розенберг (Sulzbach-Rosenberg) D (Бавария) 9.1939-1945
Stalag XIII B Вайден (Weiden) Вайден (Weiden i.d. Oberpfalz) D (Бавария) 7.1940-1945
Stalag XIII C Хаммельбург (Hammelburg) Хаммельбург (Hammelburg) D (Бавария) 7.1940-1945
Stalag XIII D Нюрнберг (Nurnberg) Нюрнберг (Nurnberg) D (Бавария) 11.1942-1945
Stalag 383 Хохенфельс (Hohenfels) Хохенфельс (Hohenfels i.d. Oberpfalz) D (Бавария) 12.1943-12.1944-
Stalag 383/Z Боген (Bogen) Боген (Bogen) D (Бавария)
Stalag 383/Z (Oflag Parsberg) Парсберг (Parsberg) Парсберг (Parsberg) D (Бавария) 3/6.-12.1944-
Stalag 383/Z (Oflag Steinburg) Штайнбург (Steinburg) Штайнбург (Steinburg) D (Бавария) 1/3.-12.1944-
Stalag 385 Боген (Bogen) Боген (Bogen) D (Бавария) 7.1942/1.1943-12.1943
Stalag Фалькенау (Falkenau) Соколов (Фалькнов) (Sokolov (Falknov)) Чешская республика
Военный округ XVII – Вена (Wien)
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Dulag I Брук (Bruck a.d. Leitha) Брук (Bruck a.d. Leitha) Австрия
Dulag XVII Эдельбах-Дёллершайм (Edelbach-Dollersheim) Аллентштайг (Allentsteig) (Эдельбах-Дёллершайм (Edelbach-Dollersheim)) Австрия 9-10.1939
Dulag J Кайзерштайнбрук (Kaisersteinbruch) Брукнойдорф (Bruckneudorf) (Кайзерштайнбрук (Kaisersteinbruch)) Австрия 9-10.1939
Dulag K Гнайксендорф (Gneixendorf) Кремс у Донау (Krems a.d. Donau) (Гнайксендорф (Gneixendorf)) Австрия 9-10.1939
Dulag Эдельбах-Дёллершайм (Edelbach-Dollersheim) Аллентштайг (Allentsteig) (Эдельбах-Дёллершайм (Edelbach-Dollersheim)) Австрия 10.1939
Heilag XVII A Гянседорф (Gansedorf ) Гянсерндорф (Ganserndorf) Австрия 9.1941-6.1942
Oflag XVII A Эдельбах-Дёллершайм (Edelbach-Dollersheim) Аллентштайг (Allentsteig) (Эдельбах-Дёллершайм (Edelbach-Dollersheim)) Австрия 6.1940-1945
Res-Laz II A Вена (Wien) Вена (Wien) Австрия
Stalag XVII Эдельбах-Дёллершайм (Edelbach-Dollersheim) Аллентштайг (Allentsteig) (Эдельбах-Дёллершайм (Edelbach-Dollersheim)) Австрия 9-10.1939
Stalag XVII A Кайзерштайнбрук (Kaisersteinbruch) Брукнойдорф (Bruckneudorf) (Кайзерштайнбрук (Kaisersteinbruch)) Австрия 10.1939-2.1945
Stalag XVII B Гнайксендорф (Gneixendorf) Кремс у Донау (Krems a.d. Donau) (Гнайксендорф (Gneixendorf)) Австрия 10.1939-3.1945
Stalag XVII C Эдельбах-Дёллершайм (Edelbach-Dollersheim) Аллентштайг (Allentsteig) (Эдельбах-Дёллершайм (Edelbach-Dollersheim)) Австрия 10.1939-6.1940
Stalag XVII D Пуппинг (Pupping) Пуппинг (Pupping) Австрия 10.1941
Stalag 357 Нойзидль (Neusiedl) Нойзидль на озере (Neusiedl am See) Австрия 6-9.1941
Stalag 398 (XVIII Пуппинг (Pupping) Пуппинг (Pupping) Австрия 3.1943-1945
Военный округ XVIII – Зальцбург (Salzburg)
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Ilag XVIII Шпиттал на Драу (Spittal a.d. Drau) Шпитталь на Драу (Spittal a.d. Drau) Австрия 9.1944-1945
Oflag XVIII A Линц (Lienz) Линц (Lienz) Австрия 10.1939-1943
Oflag XVIII A Вагна (Wagna) Вагна (Wagna) Австрия 1943-9.1944-
Oflag XVIII B Вольфсберг (Wolfsberg) Вольфсберг (Wolfsberg) Австрия 10.1939-3.1941
Oflag XVIII C Шпиттал на Драу (Spittal a.d. Drau) Шпитталь на Драу (Spittal a.d. Drau) Австрия 10.1939-3.1941
Oflag 78 Гроссгмайн (Gro?gmain) Гроссгмайн (Gro?gmain) Австрия 4-5.1941
Stalag XVIII A Вольфсберг (Wolfsberg) Вольфсберг (Wolfsberg) Австрия 3.1941-5.1945
Stalag XVIII A/Z Шпиттал на Драу (Spittal a.d. Drau) Шпитталь на Драу (Spittal a.d. Drau) Австрия -9.1944
Stalag XVIII B Шпиттал на Драу (Spittal a.d. Drau) Шпитталь на Драу (Spittal a.d. Drau) Австрия 3.1941-10.1942
Stalag XVIII B Вагна (Wagna) Вагна (Wagna) Австрия 10.1942-2.1943
Stalag XVIII B/Z Марбург (Marburg) Марибор (Maribor) Словения 8-11.1942
Stalag XVIII C (317) (317 C) Маркт Понгау (Markt Pongau) Сент-Иоганн в Понгау (St. Johann i. Pongau) Австрия 3.1941-4.1945
Stalag XVIII C/Z (317 C/Z) Ландек (Landeck) Ландек (Landeck) Австрия -12.1944-
Stalag XVIII D (306) Марбург (Marburg) Марибор (Maribor) Словения 3.1941-1945
Stalag 327 Шпиттал на Драу (Spittal a.d. Drau) Шпитталь на Драу (Spittal a.d. Drau) Австрия 1945
Военный округ XX – Данциг (Гданьск) (Danzig (Gdansk))
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Marine Dulag Гдинген "Готенхафен" (Gdingen («Gotenhafen»)) Гдыня (Gdynia) Польша -9/12.1944
Marlag Гдинген "Готенхафен" (Gdingen («Gotenhafen»)) Гдыня (Gdynia) Польша
Oflag XX A Торн (Thorn) Торунь (Torun) Польша
Stalag XX A Торн (Thorn) Торунь (Torun) Польша 12.1939-1945
Stalag XX B Литтшен-Мариенвердер (Littschen-Marienwerder) Квидзынь Польша 12.1939-2.1940
Stalag XX B Мариенбург (Marienburg) Мальборк (Malbork) Польша 2.1940-1.1945
Stalag XX BII Данциг (Danzig) Гданьск (Gdansk) Польша
Stalag XX B/Z Данциг-Бишофсберг (Danzig-Bischofsberg) Гданьск (Gdansk) Польша -12.1944-
Stalag XX B/Z Данциг-Олива (Danzig-Oliva) Гданьск (Gdansk) Польша -12.1944-
Stalag XX C (312) Торн (Thorn) Торунь (Torun) Польша -8.1941-5.1942
Stalag 357 Торн (Thorn) Торунь (Torun) Польша 1-9.1944
Военный округ XXI – Посен (Познань) (Posen (Poznan))
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Dulag 202 "Дойч-Нойвельт" при Шубине («Deutsch-Neuwelt» bei Schubin) при Зубине (bei Szubin) Польша 3.1941
Heilag XXI Шильдберг (Schildberg) Остржешув (Ostrzeszow) Польша
Heilag Хохензальца-Монтви (Hohensalza-Montwy) Вроцлав - Матви (Wroclaw-Matwy) Польша -9.1943
Ilag 21 Хлудов (Chludow) Хлудово (Chludowo) Польша
Oflag XXI A Шоккен (Schokken) Скоки (Skoki) Польша 9.1940-6.1942, 3.1943-
Oflag XXI B Шубин («Альтбургунд») (Schubin («Altburgund»)) Зубин (Szubin) Польша 12.1940-9.1943-
Oflag XXI B/Z Хохензальца-Монтви (Hohensalza-Montwy) Вроцлав - Матви (Wroclaw-Matwy) Польша 6-9.1943
Oflag XXI C Шоккен (Schokken) Скоки (Skoki) Польша 6.1942-3.1943
Oflag XXI C Шильдберг (Schildberg) Остржешув (Ostrzeszow) Польша 3.1943-1.1945
Oflag XXI C/Z Грюн при Лиссе (Grune bei Lissa) Лежно (Гроново) (Leszno (Gronowo)) Польша 9.1943-1.1945
Oflag 10 Хохензальца-Монтви (Hohensalza-Montwy) Вроцлав - Матви (Wroclaw-Matwy) Польша 12.1942-
Oflag 64 Шубин («Альтбургунд») (Schubin («Altburgund»)) Зубин (Szubin) Польша 5.1943-1.1945
Oflag 64/Z Шоккен (Schokken) Скоки (Skoki) Польша 9.1943-12.1944
Stalag XXI A Шильдберг (Schildberg) Остржешув (Ostrzeszow) Польша 9.1939-3.1943
Stalag XXI A/Z Посен (Posen) Познань (Poznan) Польша 6-8.1940
Stalag XXI B Шубин («Альтбургунд») (Schubin («Altburgund»)) Зубин (Szubin) Польша 9-12.1940
Stalag XXI B Тур (Thure) Тур (Tur) Польша 12.1940-
Stalag XXI B1 Шоккен (Schokken) Скоки (Skoki) Польша 12.1939-9.1940
Stalag XXI B2 Шубин («Альтбургунд») (Schubin («Altburgund»)) Зубин (Szubin) Польша 12.1939-9.1940
Stalag XXI C Гряц (Gratz) Гродзиск Великопольски (Grodzisk Wielkopolski) Польша 7.1940-6.1941
Stalag XXI C Волльштайн (Wollstein) Вольштын (Wolsztyn) Польша 6.1941-3.1943
Stalag XXI C/Z Волльштайн (Wollstein) Вольштын (Wolsztyn) Польша 7.1940-6.1941
Stalag XXI D Посен (Posen) Познань (Poznan) Польша 8.1940-1945
Stalag XXI D/Z Шильдберг (Schildberg) Остржешув (Ostrzeszow) Польша 6-12.1943
Stalag XXI D/Z Хохензальца-Монтви (Hohensalza-Montwy) Вроцлав - Матви (Wroclaw-Matwy) Польша 9-12.1943
Stalag XXI E Гряц (Gratz) Гродзиск Великопольски (Grodzisk Wielkopolski) Польша 6.1941-3.1942
Stalag 301 Шиерац (Schieratz) ? Польша 7-8.1941
Stalag 373 Тур (Thure) Тур (Tur) Польша
Stalag 391 (I D) Хохензальца-Монтви (Hohensalza-Montwy) Вроцлав - Матви (Wroclaw-Matwy) Польша 1941-12.1942
Генерал-губернаторство Люблин (Generalgouvernement Lublin)
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Dulag 110 Холм (Cholm) Хелм (Chelm) Польша 9.1944
Dulag 111 Констанцин (Konstancin) Констанцин (Konstancin) Польша 9.1944
Dulag 127 Конские (Konskie) Конские (Konskie) Польша 6.1941
Dulag 237 Пётрков Трибаналски (Piotrkow Trybanalski) Пётркув Трибунальски (Piotrkow Trybanalski) Польша
Dulag 240 Лодзь («Лицманнштадт») (Lodz («Litzmannstadt»)) Лодзь (Lodz) Польша 3-7.1941
Dulag 240 Жаблонна-Легионово при Варшаве (Jablonna-Legionowo bei Warschau) Варшава (Warshaw) Польша 7.1941
Dulag 315 Пржемисл (Przemysl) Перемышль Украина
Dulag 339 Бердизов (Berdyczow) ? Польша 4-9.1944?
Dulag Блон (Blon) Блон (Blon) Польша 9.1939
Dulag Бохн (Bochn) Бохн (Bochn) Польша 11.1939
Dulag Кельце (Kielce) Кельце Польша 1939
Dulag Краков (Krakau) Краков (Krakow) Польша 9-12.1939
Dulag Ржешув («Райхсхофф») (Rzeszow («Reichshoff»)) Ржешув (Rzeszow) Польша 10.1939
Dulag Тарнов (Tarnow) Тарнов Польша 1939
Dulag Вадовайс (Wadowice) Вадовице Польша 11.1939
Frontstalag 363 ? ? ? 11.1941-
Oflag (XIII A) Кобиржин при Кракове (Kobierzyn bei Krakau) Кобиржин при Кракове (Kobierzyn bei Krakow) Польша 10.1941-5.1942
Oflag 58 Седлец (Siedlce) Седльце Польша 4-10.1941
Oflag 73 Беньяминов (Beniaminow) Беньяминов Польша 2.1944-4.1945
Oflag 73/Z Прага при Варшаве (Praga bei Warschau) Прага при Варшаве (Warszawa (Praga)) Польша
Oflag 76 Львов (Лемберг) (Lwow (Lemberg)) Львов (Lwiw) Украина 2.1944-
Oflag 76/Z Дрогобыч (Drogobytsch) Дрогобыч (Drohobycz) Украина 2.1944-
Oflag 77 Деблин-Ирена (Deblin-Irena) Демблин Польша 1.1944-
Oflag 77/Z Зажерзиц (Zajerzierce) Зажерзиц (Zajerzierce) Польша 1.1944-
Stalag (XII C) Конские (Konskie) Конские Польша 9-11.1941
Stalag (XII C) Скарцыско Каменна (Skarzysko Kamienna) Скарцыско Каменна (Skarzysko Kamienna) Польша 11.1941-4.1942
Stalag (XII E) Замбров (Zambrow) Замбрув Польша 1-10.1942
Stalag 237 (XVII D) Деблин (Deblin) Демблин Польша 10.1941-4.1942?
Stalag 237 Петрикау (Petrikau) Пётрков Трибунальски (Piotrkow Trybunalski) Польша 4-9.1942
Stalag 301 Люблин (Lublin) Люблин Польша 8-9.1941
Stalag 305 ? ? Польша 8.1941
Stalag 307 Бяла Подляска (Biala Podlaska) Бяла Подляска Польша 5-10.1941
Stalag 307 Деблин-Ирена (Деблин (Deblin)-Irena) Демблин Польша 10.1941-1.1944
Stalag 307/Z Зажерзиц (Zajerzierce) Зажерзиц (Zajerzierce) Польша 12.1943-1.1944
Stalag 316 Седлец (Siedlce) Седльце Польша 7.1941-
Stalag 316 Волковыск (Wolkowysk) Волковыск Белоруссия 1-6.1942
Stalag 316 Белосток (Bialystok) Белосток Польша 7.1942-6.1943
Stalag 316/Z Лосона (Losona) Лосона у Гродно Белоруссия -3/6.1943
Stalag 316/Z Гродно (Grodno) Гродно Белоруссия -3/6.1943
Stalag 316/Z Замбров (Zambrow) Замбрув Польша -3/6.1943
Stalag 319 Холм (Cholm) Хелм (Chelm) Польша 3-4.1944
Stalag 319 Скирневице (Skierniewice) Скирневице (Skierniewice) Польша 5-8.1944
Stalag 319/Z Замоск (Zamosc) Замостье Польша 3-4.1944
Stalag 323 Чиров (Chyrow) Украина 3-7.1942
Stalag 323 Тарнополь (Tarnopol) Тернополь (Ternopol) Украина 7-11.1942
Stalag 324 Остров-Мазовейка (Ostrow-Masowieka) Острув-Мазовецки Польша 7.1941
Stalag 324 Лосона (Losona) при Гродно (Grodno) Лосона у Гродно Белоруссия 8.1941-11.1942
Stalag 324/Z Гродно (Grodno) Гродно Белоруссия 8.1941-11.1942
Stalag 325 Замоск (Zamosc) Замостье Польша 7.1941-3.1942
Stalag 325 Рава-Руска (Rawa-Ruska) Рава-Русская Украина 4-10.1942
Stalag 325 Львов (Лемберг) (Lwow (Lemberg)) Львов (Lwiw) Украина 11.1942-9.1943
Stalag 325 Стрый (Stryi) Стрый Украина 10.1943-1.1944
Stalag 325 Зебние при Заноке (Szebnie bei Sanok) Жебни у Санок Польша 2-7.1944
Stalag 325/Z Дрогобыч (Drogobytsch) Дрогобыч (Drohobycz) Украина 12.1943-2.1944
Stalag 325/Z Ольховце (Olchowce) Ольховице Польша 2-7.1944
Stalag 327 Ярослав (Jaroslaw) Ярослав Польша 7.1941-
Stalag 327 Зебние при Заноке (Szebnie bei Sanok) Жебни у Санок Польша 3-11.1942
Stalag 327 Пржемисл (Przemysl) Перемышль Польша 12.1942-7.1944
Stalag 327/Z Ольховце (Olchowce) Ольховице Польша -2.1944
Stalag 327/Z Пикулице (Piculice) Пикулице Польша 3.1943-7.1944
Stalag 327/Z Нехрибка (Nehrybka) Нехрибка Польша 3.1943-7.1944
Stalag 327/Z Волька Радуньска (Wolka Radunska) Волька-Радуньска Польша
Stalag 328 Львов (Лемберг) (Lwow (Lemberg)) Львов (Lwiw) Украина 3-12.1942; 11.1943-1.1944
Stalag 328 Стрий (Stryi) Стрый Украина 3-12.1942
Stalag 328 Дрогобыч (Drogobytsch) Дрогобыч (Drohobycz) Украина 1-10.1943
Stalag 328/Z Тарнополь (Tarnopol) Тернополь (Ternopol) Украина 1943-2.1944
Stalag 333 Остров-Коморово (Ostrow-Komorowo) Остров-Коморово Польша 3.1942-9.1943
Stalag 333 Беньяминов (Beniaminow) Беньяминов Польша 9.1943-1.1944
Stalag 335 Стрый (Stryi) Стрый Украина 1941
Stalag 335 Дрогобыч (Drogobytsch) Дрогобыч (Drohobycz) Украина 3-9.1942(-12.1942)
Stalag 336 Седлец (Siedlce) Седльце Польша
Stalag 356 Львов (Лемберг) (Lwow (Lemberg)) Львов (Lwiw) Украина
Stalag 359 Сандомирц (Sandomierz) Сандомир Польша 9.1941-11.1943
Stalag 363 Ржешув («Райхсхофф») (Rzeszow («Reichshoff»)) Ржешув (Rzeszow) Польша
Stalag 364 Ржешув («Райхсхофф») (Rzeszow («Reichshoff»)) Ржешув (Rzeszow) Польша 11.1941-4.1942
Stalag 366 Седлец (Siedlce) Седльце Польша 10.1941-7.1944
Stalag 366 Люблин (Lublin) Люблин Польша
Stalag 366/Z Сухозебры (Suchozebry) Сухозебры Польша
Stalag 366/Z Бяла Подляска (Biala Podlaska) Бяла Подляска Польша
Stalag 367 Ченстохау (Tschenstochau) Ченстохова (Czestochowa) Польша 9.1941-8.1944
Stalag 367/Z Петрикау (Petrikau) Пётрков Трибунальски (Piotrkow Trybunalski) Польша
Stalag 368 Беньяминов (Beniaminow) Беньяминов Польша 3-11.1942(-12.1943)
Stalag 369 (Oflag XIII A) Кобержин при Кракове (Kobierzyn bei Krakau) Кобержин при Кракове (Kobierzyn bei Krakow) Польша 4.1942-7.1944(-9.1944)
Stalag 370 Ржешув («Райхсхофф») (Rzeszow («Reichshoff»)) Ржешув (Rzeszow) Польша
Stalag 380 Скарцыско Каменна (Skarzysko Kamienna) Скарцыско Каменна (Skarzysko Kamienna) Польша 4.1942-9.1942
Stalag 397 Петрикау (Petrikau) Пётрков Трибунальски (Piotrkow Trybunalski) Польша 11.1942-3.1943
Stalag Luft 2 Лодзь («Лицманнштадт») (Lodz («Litzmannstadt»)) Лодзь (Lodz) Польша 9.1941-1943?
Украина
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Dulag 101 ? Украина -8.1944
Dulag 111 Павлоград (Pawlograd) Павлоград Украина 4.1942-8.1944
Dulag 120 Херсон (Cherson) Херсон Украина 11.1941
Dulag 120 Запорожье (Saporoschje) Запорожье ( Украина 5.1942
Dulag 120 Миргород (Mirgorod) Миргород Украина 6.1942
Dulag 123 Джанкой (Dschankoi) Джанкой Украина 3-6.1942
Dulag 123 (Область операции II (Operationsgebiet II)) ? 9.1942-10.1943
Dulag 132 Лубны (Lubny) Лубны Украина 1942
Dulag 133 Миргород (Mirgorod) Миргород Украина 5/6.1941
Dulag 137 Запорожье (Saporoschje) Запорожье Украина 5.1942
Dulag 137 Николаев (Nikolajew) Николаев Украина 5.1942
Dulag 151 Полтава (Poltawa) Полтава Украина 5-7.1942
Dulag 160 Хороль (Chorol) Хороль Украина -6.1942
Dulag 160 Полтава (Poltawa) Полтава Украина 6.1942-
Dulag 160 (Область операции II (Operationsgebiet II), Херсон (Cherson)) Херсон Украина 4.1943-8.1944
Dulag 162 Николаев (Nikolajew) Николаев Украина 1943(-8.1944)
Dulag 171 Лубни (Lubny) Лубны Украина 4-5.1942
Dulag 181 Запорожье (Saporoschje) Запорожье Украина 6.1942
Dulag 182 Орехов (Orechow) Орехов Украина? 4-7.1942
Dulag 182 Запорожье (Saporoschje) Запорожье Украина 4-7.1942
Dulag 191 Днепропетровск (Dnjepropetrowsk) Днепропетровск Украина 6.1942(-8.1944)
Dulag 202 Днепропетровск (Dnjepropetrowsk) Днепропетровск Украина 6.1942-
Dulag 205 Полтава (Poltawa) Полтава Украина 3-6.1942
Dulag Борисполь (Borispol) Борисполь Украина 1941
Oflag 83 Винница (Winniza) Винница Украина
Stalag 301 Ковель (Kowel) Ковель Украина 9.1941-9.1942
Stalag 301 Шепетовка (Schepetowka) Шепетовка Украина 9.1942-7.1944
Stalag 301/Z Славута (Slavuta) Славута Украина -9.1941-11.1942
Stalag 301/Z Саслав (Saslaw) Изяслав Украина 11.1942
Stalag 305 Кировоград (Kirowograd) Кировоград Украина 1.1942-2.1943
Stalag 305/Z Новоукраинка (Nowoukrainka) Новоукраинка Украина 1.1942-2.1943
Stalag 305/Z Первомайск (Perwomaisk) Первомайск Украина 1.1942-2.1943
Stalag 329 Жмеринка (Schmerinka) Жмеринка Украина 8-10.1941
Stalag 329 Винница (Winniza) Винница Украина 10.1941-11.1943
Stalag 329/Z Гайсин (Gaissin) Гайсин Украина
Stalag 334 Белая Церковь (Belaja Zerkow) Белая Церковь (Bielaya Tserkiev) Украина 1-2.1942
Stalag 338 Кривой Рог (Kriwoj Rog) Кривой Рог Украина 1.1942-2.1943
Stalag 339 Киев-Дарниза (Kiew-Darniza) Киев, Дарница Украина 1.1942-2.1943
Stalag 339 Бердичев (Berditschew) Бердичев Украина 4-8.1943
Stalag 339 Кременчуг (Krementschug)? Кременчуг Украина
Stalag 345 Бобринская (Bobrinskaja) Бобринская Украина -9.1942-2.1943
Stalag 346 Кременчуг (Krementschug) Кременчуг Украина 4.1942-2.1943
Stalag 346 Староконстантинов (Starokonstantinow) Староконстантинов Украина 7-8.1943
Stalag 346 Днепропетровск (Dnjepropetrowsk)? Днепропетровск Украина
Stalag 348 Днепропетровск (Dnjepropetrowsk) Днепропетровск Украина 1.1942-2.1943
Stalag 348 Гайссин (Gaissin) Гайсин Украина 3-8.1943
Stalag 348/Z Павлоград (Pawlograd) Павлоград Украина 1.1942-2.1943
Stalag 348/Z Запорожье (Saporoschje) Запорожье Украина 1.1942-2.1943
Stalag 349 Умань (Uman) Умань Украина 1.1942-10.1943
Stalag 355 Проскуров (Proskurow) Проскуров Украина 1.1942-11.1943
Stalag 357 Шепетовка (Schepetowka) Шепетовка Украина 1-11.1942
Stalag 357 Полтава (Poltawa) Полтава Украина 12.1942-2.1943
Stalag 357 Славута (Slawuta) Славута Украина 3-10.1943
Stalag 357/Z Ранод (Ranod) ? ? Украина 12.1942-2.1943
Stalag 358 Житомир (Schitomir) Житомир Украина 1.1942-10.1943(-11.1943)
Stalag 358 N Бердичев (Berditschew) Бердичев Украина 12.1942
Stalag 360 Ровно (Rowne, Rowno) Ровно Украина 1.1942-9.1943
Stalag 360 Житин/Ровно (Zytyn/Ровно (Rowno)) Житин Украина 10.1943-3.1944?
Stalag 360/Z Сололбиново (Sololbinowo) ? ? Украина
Stalag 360/Z Дубно (Dubno) Дубно Украина
Stalag 360/Z Луцк (Luck) Луцк Украина
Stalag 363 Кременчуг (Krementschug) Кременчуг Украина 6.1942, 3.1943
Stalag 364 Николаев (Nikolajew) Николаев Украина 4.1942-11.1943
Stalag 365 Влодзимьер Волински (Wlodzimier Wolynski) Владимир-Волынский Украина 1.1942-9.1943
Stalag 365/Z Луцк (Luck) Луцк Украина
Stalag 370 Херсон (Cherson) Херсон Украина 5.1942
Stalag 371 Станислау (Stanislau) Ивано-Франковск Украина 4.1942-12.1944
Stalag 378 Калиновка (Kalinowka) Калиновка – Винницкая Украина
Stalag 384 (Область операции II (Operationsgebiet II)) ? ? 6.1942-12.1943
Stalag 388 Хороль (Chorol) Хороль Украина 7-9.1942
Stalag 397 Запорожье (Saporoschje) Запорожье Украина 3-4.1943
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 09 Ноября 2011, 10.32.51 | Сообщение # 14 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Восточные страны
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Dulag 100 Ковно (Кауен) (Kowno (Kauen)) Каунас Литва 6-9.1941
Dulag 101 Нарва (Narwa) Нарва Эстония 6.1942-
Dulag 110 Валк (Walk) Валка Латвия 1-6.1944
Dulag 127 Могилев (Mogilew) Могилев Белоруссия 1-6.1942
Dulag 127 Лохвица (Loschwiza) Лохвица Украина 6.1942
Dulag 131 Слоним (Slonim) Слоним Белоруссия 9-11.1941
Dulag 155 Лида (Lida) Лида Белоруссия 7.1941(-1944)
Dulag 185 Могилев (Mogilew) Могилев Белоруссия
Dulag 200 Нарва (Narwa) Нарва Эстония 5-6.1942
Dulag 253 Барановичи (Baranowitsche) Барановичи Белоруссия
Дулаг 320 Луга (Luga) Луга Россия
Dulag 344 Луга (Luga) Луга Россия
Oflag 60 Нойштадт при Либаве (Neustadt bei Libau) при Лиепае Латвия 4.1941-6.1942
Oflag 65 Шауляй (Schaulen) Шяуляй Литва
Stalag 332 Феллин (Fellin) ? Эстония 11.1942-3.1943
Stalag 336 Ковно (Кауен) (Kowno (Kauen)) Каунас Литва 7.1941-10.1943-
Stalag 336/Z Вилна (Wilna) Вильнюс Литва -9.1941
Stalag 336/Z Шауляй (Schaulen) Шяуляй Литва 10.1941-
Stalag 337 Барановичи (Baranowitsche) Барановичи Белоруссия 1.1942-9.1943
Stalag 340 Дюнабург (Dunaburg) Даугавпилс Латвия 1941-9.1942
Stalag 340 Вилна (Wilna) Вильнюс Литва 9.1942-
Stalag 341 Могилев (Mogilew) Могилев Белоруссия 11.1941-11.1942
Stalag 342 Молодечно (Molodetschno) Молодечно Белоруссия 1.1942-3.1943
Stalag 343 Алитус (Олита) (Alytus (Olita)) Алитус Литва 1-10.1942
Stalag 344 Вилна (Wilna) Вильнюс Литва 1.1942-9.1943
Stalag 347 Роситтен (Rositten) Резекне Латвия 1-10.1942
Stalag 350 Рига (Riga) Рига Латвия 1.1942-11.1943
Stalag 350/Z Митау (Mitau) Елгава Латвия 1.1942-11.1943
Stalag 350/Z Саласприл (Salaspril) Саласпилс Латвия 1.1942-11.1943
Stalag 351 Валк (Walk) Валка Латвия 1941-1.1943
Stalag 354 Боровуха (Barawucha (Baravuha)) Боровуха (Полоцкий р-н) Белоруссия, Витебская обл. 11.1942
Stalag 352 Минск (Minsk) Минск Белоруссия 1.1942-11.1943
Stalag 361 Шауляй (Schaulen) Шяуляй Литва 4.1942-10.1943(-1.1944)
Stalag 362 Слуцк (Sluzk) Слуцк Белоруссия 7-10.1942
Stalag 381 (XXI Тапс (Taps) Тапа Эстония 10.1941-5.1943
Stalag 381/Z Ревель (Reval) Таллин (Tallinn) Эстония
Советская область под Милитарвервалтунг (Militarverwaltung)
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Dulag 13 Локня (Loknja) Локня Россия, Калининская (Тверская) обл. 5.1942-
Dulag 17 Красное Село при Ленинграде (Krasnoje Selo bei Leningrad) Красное Село Россия, Ленинградская обл. 5.1942-
Dulag 17 Любань при Ленинграде (Ljuban bei Leningrad) Любань Россия, Ленинградская обл. 5.1942-
Dulag 100 Порхов (Porchow) Порхов Россия, Псковская обл. 9.1941-6.1942
Dulag 100 (Область операции IV (Operationsgebiet IV)) ? ? 8.1942-8.1944
Dulag 101 Котлы (Kotly) Котлы (Кингисепп) Россия, Ленинградская обл. 5.1942-
Dulag 101 (Область операции IV (Operationsgebiet IV)) ? ? 8.1942-8.1944
Dulag 101 Волосово при Ленинграде (Wolossowo bei Leningrad) Волосово Россия, Ленинградская обл. 3.1942-
Dulag 101 ? ? Россия 1944
Dulag 110 Старая Русса (Staraja Russa) Старая Русса Россия, Новгородская обл. 5-7.1942
Dulag 110 Демьянск (Demjansk) Демянск Россия, Новгородская обл. 9.1944
Dulag 110 Медвед (Mjedwjed) Медведь Россия, Новгородская обл. 10.1944 ?
Dulag 112 Ромни (Romny) Ромны Украина 5-6.1942
Dulag 113 ? ? ? 6.1944-
Dulag 121 ? ? ? 2/7.1942-
Dulag 122 ? ? ? 5/10.1942-10.1944
Dulag 124 Гжатск (Gschatsk) Гагарин Россия 10.1941-8.1944
Dulag 125 ? ? ? 3.1941-8.1944
Dulag 126 Смоленск Смоленск Россия 1943-9.1944
Dulag 127 Орша (Orscha) Орша Белоруссия 8-10.1941
Dulag 127 Калуга Калуга Россия 11-12.1941
Dulag 130 ? ? ? 4.1941-8.1944
Dulag 131 Бобруйск (Bobruisk) Бобруйск (Bobriuskaya) Белоруссия 9-11.1941
Dulag 131 ? ? ? -9.1944
Dulag 133 ? ? ? 5/10.1942-1/9.1943
Dulag 134 Саблино при Ленинграде (Szablino bei Leningrad) Саблино Россия, Ленинградская обл. 5.1942
Dulag 134 Льгов (Lgow) Льгов Россия, Курская обл. 6.1942-8.1944
Dulag 135 ? ? Россия 6.1942-
Dulag 137 Ромни (Romny) Ромны Украина 5.1942
Dulag 138 ? ? ? 3-7.1944
Dulag 140 Малая Выра при Ленинграде (Mal Wyra bei Leningrad) Малая Выра Россия, Ленинградская обл. 4.1942
Dulag 140 (Dulag 140/Z?) Зяблино (Jzablino) ? ? Россия 4.1942
Dulag 141 ? ? ? 5/9.1942-10.1942/1.1943
Dulag 142 Брянск Брянск Россия 1-11.1942
Dulag 150 Старая Русса (Staraja Russa) Старая Русса Россия, Ленинградская обл. 9.1941
Dulag 150 Идрица Идрица Россия, Псковская обл. 5-6.1942
Dulag 152 Мариуполь Мариуполь (бывший Жданов) Украина 1942
Dulag 152 Ворошиловск г.Алчевск Украина, Ворошиловградская обл., 1.1943(-1944)
Dulag 152 Пятигорск Пятигорск Россия, Ставропольский край 1.1943(-1944)
Dulag 153 ? ? ? 5/10.1942-1/9.1943
Dulag 154 Красногвардейск Гатчина Россия, Ленинградская обл. 1942
Dulag 154 Волосово Волосово Россия, Ленинградская обл. 1942
Dulag 154 (Область операции IV (Operationsgebiet IV)) ? Россия 6.1942-8.1944
Dulag 162 Сталино Донецк Украина 1942
Dulag 170 Сумы (Sumy) Сумы Украина 4.1942
Dulag 170 Белгород Белгород Россия -8.1942?
Dulag 171 Беспаловка при Харькове Беспаловка (Харьков) Украина 6.1942(-8.1944)
Dulag 172 Константиновка Константиновка Украина 1942
Dulag 173 Касторное Касторное Россия, Курская обл.
Dulag 180 Новоэкономический Новоэкономическое Украина 5.1942
Dulag 180 ? ? Украина? -8.1944
Dulag 181 Сталино Донецк Украина 6.1942
Dulag 181 Керчь Керчь Украина 8.1942
Dulag 181 ? ? Украина -6.1943
Dulag 183 ? ? Россия -8.1943
Dulag 184 Вязьма Вязьма Россия
Dulag 190 Сумы (Sumy) Сумы Украина 6.1942
Dulag 192 Конотоп Конотоп Украина 1942(-8.1944)
Dulag 195 ? ? ? 5/10.1942-1/9.1943
Dulag 200 Прилуки Прилуки Украина 6.1942
Dulag 201 Харков Харьков Украина 1942(-8.1944)
Dulag 203 Кричев Кричев Белоруссия 11.1941
Dulag 204 ? ? ? 5/10.1942-1/9.1943
Dulag 205 Красноград Красноград Украина 6.1942-
Dulag 220 Гомель (Gomel) Гомель Россия 11.1942-9.1943
Dulag 221 ? ? ? 5/10.1942-1/9.1943
Dulag 222 ? ? ? 5/10.1942-11.1944
Dulag 223 ? ? ? 2-6.1944
Dulag 230 Вязьма (Wjasma) Вязьма Россия, Смоленская обл. -9.1944
Dulag 231 ? ? ? 3.1941-12.1944
Dulag 240 Смоленск Смоленск Россия 7-11.1941
Dulag 240 Ржев (Rschew) Ржев Россия, Калининская (Тверская) обл. 11.1941-1.1942
Dulag 240 Борисов Борисов Белоруссия 1.1942-
Dulag 241 Симферополь Симферополь Украина 3-6.1942(-8.1944)
Dulag 314 Бобруйск (Bobruisk) Бобруйск (Bobriuskaya) Белоруссия 9.1941-5.1942
Dulag 314 Курск Курск Россия 5.1942-
Dulag 314 Конотоп Конотоп Украина (-9.1944)
Dulag 320 Луга при Ленинграде Луга Россия, Ленинградская обл. 1942/43
Dulag 377 ? ? Россия 9.1942-
Dulag Ахтырка (Achtyrka) Ахтырка Украина 4.1942
Dulag Плескау (Pleskau) Псков Россия 10.1941
Oflag (XXI A) Бобруйск (Bobruisk) Бобруйск (Bobriuskaya) Белоруссия 11.1940-
Stalag (VI H) Борисов Борисов Белоруссия 10.1941-4.1942
Stalag 308 Суми (Sumy) Сумы Украина 7.1942-
Stalag 310 Конотоп Конотоп Украина 7.1942-4.1944
Stalag 312 ? ? ? 5.1942-8.1943
Stalag 313 Витебск Витебск Белоруссия -1.1942-9.1943
Stalag 320 Луга при Ленинграде Луга Россия, Ленинградская обл. 1943
Stalag 343 Бобруйск (Bobruisk) Бобруйск (Bobriuskaya) Белоруссия 11-12.1942
Stalag 353 Орша (Orscha) Орша Белоруссия 11.1941
Stalag 363 Харьков Харьков Украина 3.1943
Stalag 370 Симферополь Симферополь Украина 11.1942(-10.1943)
Stalag 372 Плескау (Pleskau) Псков Россия 5-11.1942(-5.1943)
Stalag 373 Бобруйск (Bobruisk) Бобруйск (Bobriuskaya) Белоруссия 4.1942-10.1943
Stalag 375 ? ? ?
Stalag 376 ? ? ?
Stalag 377 ? ? ?
Stalag 382 Борисов Борисов Белоруссия 4.1942-9.1943
Stalag 387 (Область операции I) ? Россия 5.1942-
Stalag 397 Харьков Харьков Украина
Stalag 397 Орел Орел Россия 5.1943-
Финляндия
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Stalag 309 ? Финляндия -1944
Норвегия
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Stalag 303 Лиллехаммер (Lillehammer) Лиллехаммер Норвегия 9.1941-5.1945
Stalag 309 Лакселв (Lakselv) Лаксельв Норвегия 1944-
Stalag 322 Элвенес при Киркенесе (Elvenes bei Kirkenes) Элвенес при Киркенесе (Elvenes bei Kirkenes) Норвегия 1941-1944
Stalag 330 Альта (Alta) Альта (Alta) Норвегия 8.1941-11.1944
Stalag 330 Бейсфьёрд при Нарвике (Beisfjord bei Narvik) Бейсфьёрд при Нарвике (Beisfjord bei Narvik) Норвегия 11.1944-5.1945
Stalag 380 Оппдал (Oppdal) Оппдал (Oppdal) Норвегия 12.1942-5.1945
Stalag 380 Домбас (Dombas) Домбас (Dombas) Норвегия 2.1943-1945
Stalag 380/Z Древья (Drevja) Древья (Drevja) Норвегия
Stalag 380/Z Мирван (Mirvan) Мирван (Mirvan) Норвегия
Дания
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Stalag 391 (19 частичный лагерь) Дания 9-12.1943
Франция
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Департамент Время
Dulag 194 Нанси (Nancy) Нанси (Nancy) Meurthe-et-Moselle 54 1943
Dulag le Bertefois Ля Шапель/Бонай (La Chapelle/Baunay) Ля Шапель/Бонай (La Chapelle/Baunay) ? -9.1940
Dulag OB West (Dulag Luft) Шалон-сюр-Марн (Chalons-sur-Marne) Шалон-ен-Кампань (Chalons-en-Champagne) Marne 51 10.1943-1.1945
Dulag Шартре (Chartres) Шартре (Chartres) Eure-et-Loir 28
Dulag Овур (Auvours) Овур (Auvours) Sarthe 72 7.1941
Dulag Баккара (Baccarat) Баккара (Baccarat) Meurthe-et-Moselle 54 1940
Dulag Коетквидан (Coetquidan) Коетквидан (Coetquidan) ?
Dulag Кольмар (Colmar) Кольмар (Colmar) Haut-Rhin 68 1940
Dulag Епернау (Epernay) Епернау (Epernay) Marne 51 1940
Dulag Майли (Mailly) Майли (Mailly) Aube 10 1940
Dulag Neu-Breisach Нёй-Брисак (Neuf-Brisach) Haut-Rhin 68 1940
Dulag Страсбург (Stra?burg) Страсбург (Strasbourg) Bas-Rhin 67 -11.1940
Frontstalag 100 Хазебрук (Hazebrouck) Хазебрук (Hazebrouck) Nord 59 7-12.1940
Frontstalag 100 Амьен (Amiens) Амьен (Amiens) Somme 80 1-2.1941
Frontstalag 101 Камбрэ (Cambrai) Камбрэ (Cambrai) Nord 59 3-12.1940
Frontstalag 102 Лилль (Lille) Лилль (Lille) Nord 59 10-12.1940
Frontstalag 102 Амьен (Amiens) Амьен (Amiens) Somme 80 1-3.1941
Frontstalag 103 ? ? ? 7.1940-
Frontstalag 111 Дранси (Drancy) Дранси (Drancy) Seine-St-Denis 93 7.1940-8.1941
Frontstalag 112 Ля Сель-Сен-Клуд (La Celle-St-Cloud) Ля Сель-Сен-Клуд (La Celle-St-Cloud) Yvelines 78 10.1940-3.1941
Frontstalag 120 Мирекурт (Mirecourt) Мирекурт (Mirecourt) Vosges 88 6.1940-3.1941
Frontstalag 121 Эпинал (Epinal) Эпинал (Epinal) Vosges 88 6.1940-8.1941
Frontstalag 122 Шомон (Chaumont) Шомон (Chaumont) Haute-Marne 52 8.1940-2.1941
Frontstalag 122 Дижон (Dijon) Дижон (Dijon) Cote-d'Or 21 2-6.1941
Frontstalag 123 Лангре (Langres) Лангре (Langres) Haute-Marne 52 7.1940-1.1941
Frontstalag 124 Труа (Troyes) Труа (Troyes) Aube 10 10.1940-4.1941
Frontstalag 124 Жойни (Joigny) Жойни (Joigny) Yonne 89 4-8.1941
Frontstalag 125 Мелун (Melun) Мелун (Melun) Seine-et-Marne 77 7-12.1940
Frontstalag 126 Сен-Бриёк (Saint-Brieuc) Сен-Бриёк (Saint-Brieuc) Cotes-d'Armor 22 9.1940-2.1941
Frontstalag 126 Динан (Dinan) Динан (Dinan) Cotes-d'Armor 22 -2.1941
Frontstalag 127 Ренне (Rennes) Ренне (Rennes) Ille-et-Vilaine 35 9.1940-2.1941
Frontstalag 130 Каен (Caen) Каен (Caen) Calvados 14 10-12.1940
Frontstalag 130 Амьен (Amiens) Амьен (Amiens) Somme 80 12.1940-3.1941
Frontstalag 131 Сен-Ло (Saint-Lo) Сен-Ло (Saint-Lo) Manche 50 6.1940-3.1941
Frontstalag 132 Майен (Mayenne) Майен (Mayenne) Майен (Mayenne) 53 7.1940-4.1941
Frontstalag 132 Лаваль (Laval) Лаваль (Laval) Майен (Mayenne) 53 4.1941-5.1942
Frontstalag 133 Ренне (Rennes) Ренне (Rennes) Ille-et-Vilaine 35 10.1940-12.1943
Frontstalag 133 Шартре (Chartres) Шартре (Chartres) Eure-et-Loir 28 12.1943-
Frontstalag 133/Z Шарлевиль (Charleville) Шарлевиль (Charleville) Marne 51 10.1943-
Frontstalag 134 Сен-Бриёк (Saint-Brieuc) Сен-Бриёк (Saint-Brieuc) Cotes-d'Armor 22 8.1940-3.1941
Frontstalag 135 Квимпер (Quimper) Квимпер (Quimper) Finistere 29 1940-3.1942
Frontstalag 136 ? ? ? 8.1940-3.1941
Frontstalag 137 Жироманьи (Giromagny) Жироманьи (Giromagny) Territoire-de-Belfort 90 6.1940-11.1943
Frontstalag 140 Бельфор (Belfort) Бельфор (Belfort) Territoire-de-Белфорт (Belfort) 90 9.1940-3.1941
Frontstalag 141 Весул (Vesoul) Весул (Vesoul) Haute-Saone 70 10.1940-12.1943
Frontstalag 142 Бесанкон (Besancon) Бесанкон (Besancon) Doubs 25 10.1940-4.1941
Frontstalag 150 Сен-Флорентин (Saint-Florentin) Сен-Флорентин (Saint-Florentin) Yonne 89 8-11.1940
Frontstalag 150 Осер (Auxerre) Осер (Auxerre) Yonne 89 11.1940-3.1941
Frontstalag 150/Z Сен (Sens) Сен (Sens) Yonne 89 8-11.1940
Frontstalag 150/Z Жойни (Joigny) Жойни (Joigny) Yonne 89 8.1940-3.1941
Frontstalag 150/Z Краван (Cravant) Краван (Cravant) Yonne 89 11.1940-3.1941
Frontstalag 151 Монтарги (Montargis) Монтарги (Montargis) Loiret 45 7.1940-4.1942
Frontstalag 152 Питивьер (Pithiviers) Питивьер (Pithiviers) Loiret 45 10.1940-3.1942
Frontstalag 153 Орлеан (Orleans) Орлеан (Orleans) Loiret 45 7.1940-2.1941
Frontstalag 153 Картре (Cartres) Картре (Cartres) Eure-et-Loir 28 2.1941-1.1944
Frontstalag 154 Фуршамбо (Fourchambault) Фуршамбо (Fourchambault) Nievre 58 9.1940-
Frontstalag 154 Бесанкон (Besancon)? Бесанкон (Besancon)? Doubs 25 -3.1941
Frontstalag 155 Лонгвик (Longvic) Лонгвик (Longvic) Cote-d'Or 21 7.1940-4.1941
Frontstalag 160 Люневиль (Luneville) Люневиль (Luneville) Meurthe-et-Moselle 54 7.1940-3.1941
Frontstalag 161 Лаксу (Laxou) Лаксу (Laxou) Meurthe-et-Moselle 54 7.1940-
Frontstalag 161 Нанси (Nancy) Нанси (Nancy) Meurthe-et-Moselle 54 -4.1942
Frontstalag 162 Доммартен-ле-Тул (Dommartin-les-Toul) Доммартен-ле-Тул (Dommartin-les-Toul) Meurthe-et-Moselle 54 7.1940-3.1941
Frontstalag 170 Пон-Сен-Максенс (Pont-Sainte-Maxence) Пон-Сен-Максенс (Pont-Sainte-Maxence) Oise 60 7-10.1940
Frontstalag 170 Компьен (Compiegne) Компьен (Compiegne) Oise 60 10-12.1940
Frontstalag 170 Ля Фер (La Fere) Ля Фер (La Fere) Aisne 02 12.1940-3.1941
Frontstalag 171 Амьен (Amiens) Амьен (Amiens) Somme 80 7-10.1940; 12.1940-3.1941
Frontstalag 171 Руан (Rouen) Руан (Rouen) Seine-Maritime 76 10-12.1940
Frontstalag 172 Дуллан (Doullens) Дуллан (Doullens) Somme 80 7-12.1940
Frontstalag 172 Амьен (Amiens) Амьен (Amiens) Somme 80 1-3.1941
Frontstalag 172 A Аббевиль (Abbeville) Аббевиль (Abbeville) Somme 80 7-8.1940
Frontstalag 180 Тур (Tour) Тур (Tour) Indre-et-Loire 37 7-10.1940
Frontstalag 180 Амбоас (Amboise) Амбоас (Amboise) Indre-et-Loire 37 10.1940-3.1941
Frontstalag 181 Ангер (Angers) Ангер (Angers) Indre-et-Loire 37 7-12.1940
Frontstalag 181 Сомур (Saumur) Сомур (Saumur) Indre-et-Loire 37 12.1940-6.1942
Frontstalag 182 Нант (Nantes) Нант (Nantes) Loire Atlantique 44 7-10.1940
Frontstalag 182 Савенай (Savenay) Савенай (Savenay) Loire Atlantique 44 10.1940-4.1941
Frontstalag 183 Ванне (Vannes) Ванне (Vannes) Morbihan 56 7.1940-4.1941
Frontstalag 183 A Ванне (Vannes) Ванне (Vannes) Morbihan 56 -10.1940
Frontstalag 183 A Шатобрийан (Chateaubriant) Шатобрийан (Chateaubriant) Loire-Atlantique 44 10-12.1940
Frontstalag 183 B Хеннебон (Hennebont) Хеннебон (Hennebont) Morbihan 56 -12.1940
Frontstalag 184 Санте (Saintes) Санте (Saintes) Charente-Maritime 17 7-10.1940
Frontstalag 184 Ангулем (Angouleme) Ангулем (Angouleme) Charente 16 10.1940-11.1941
Frontstalag 185 Туркуан (Tourcoing) Туркуан (Tourcoing) Nord 59 8.1940-3.1941
Frontstalag 186 Лилль (Lille) Лилль (Lille) Nord 59 8.1940-3.1941
Frontstalag 190 Седан (Sedan) Седан (Sedan) Ardennes 08 7-10.1940
Frontstalag 190 Шарлевиль (Charleville) Шарлевиль (Charleville) Ardennes 08 10.1940-6.1942
Frontstalag 191 Ля Фер (La Fere) Ля Фер (La Fere) Aisne 02 7.1940-3.1941
Frontstalag 192 Лаон (Laon) Лаон (Laon) Aisne 02 7.1940-3.1941
Frontstalag 192 Ля Фер (La Fere) Ля Фер (La Fere) Aisne 02 3.1941-6.1942
Frontstalag 193 Сен-Менехулд (Sainte-Menehould) Сен-Менехулд (Sainte-Menehould) Marne 51 7-8.1940
Frontstalag 194 Шалон-сюр-Марн (Chalons-sur-Marne) Шалон-ен-Кампань (Chalons-en-Champagne) Marne 51 7.1940-9.1943
Frontstalag 194 Нанси (Nancy) Meurthe-et-Moselle 54 9.1943-
Frontstalag 194/Z Шалон-сюр-Марн (Chalons-sur-Marne) Шалон-ен-Кампань (Chalons-en-Champagne) Marne 51 9.1943-
Frontstalag 194/Z Доноп (Donop) Доноп (Donop) ? 7.1944
Frontstalag 194/Z Весул (Vesoul) Весул (Vesoul) Haute-Saone 70 12.1943-
Frontstalag 195 Сен-Омер (Saint-Omer) Сен-Омер (Saint-Omer) Pas-de-Calais 62 8-12.1940
Frontstalag 195 Онес-ет-Лахарье (Onesse-et-Laharie) Онес-ет-Лахарье (Onesse-et-Laharie) Landes 40 12.1940-1943-
Frontstalag 196 ? ? ? 8.1940-3.1941
Frontstalag 200 Еврё (Evreux) Еврё (Evreux) Eure 27 7-12.1940
Frontstalag 200 Вернёйл-сюр-Авр (Verneuil-sur-Avre) Вернёйл-сюр-Авр (Verneuil-sur-Avre) Eure 27 5-8.1941
Frontstalag 200 A Вернёйл-сюр-Авр (Verneuil-sur-Avre) Вернёйл-сюр-Авр (Verneuil-sur-Avre) Eure 27 12.1940-4.1941
Frontstalag 200 B Шербург(Cherbourg) Шербур (Cherbourg) Manche 50 12.1940-4.1941
Frontstalag 201 Аленкон (Alencon) Аленкон (Alencon) Orne 61 7-8.1940
Frontstalag 202 Шартре (Chartres) Шартре (Chartres) Eure-et-Loir 28 8.1940-3.1941
Frontstalag 203 Лё Ман (Le Mans) Лё Ман (Le Mans) Sarthe 72 8.1940-3.1941
Frontstalag 204 Перон (Peronne) Перон (Peronne) Somme 80 7-12.1940
Frontstalag 204 Амьен (Amiens) Амьен (Amiens) Somme 80 12.1940-3.1942
Frontstalag 204 Сен-Квентин (Saint-Quentin) Сен-Квентин (Saint-Quentin) Aisne 02 4.1942-
Frontstalag 204 Шарлевиль (Charleville) Шарлевиль (Charleville) Ardennes 08 12.1943-
Frontstalag 205 Донге (Donges) Донге (Donges) Seine-Maritime 76 12.1940-3.1941
Frontstalag 205 Данге (Dange)? Данге (Dange)? Vienne 86
Frontstalag 210 Страсбург (Stra?burg) Страсбург (Strasbourg) Bas-Rhin 67 7-11.1940
Frontstalag 211 Саарбург (Saarburg) Сарребург (Sarrebourg) Moselle 57 8-11.1940
Frontstalag 212 Мец (Metz) Мец (Metz) Moselle 57 7-12.1940
Frontstalag 213 Мюлхаусен (Mulhausen) Мюльхаус (Mulhouse) Haut-Rhin 68 8-12.1940
Frontstalag 220 Сен-Дени (Saint-Denis) Сен-Дени (Saint-Denis) Seine-St-Denis 93 7.1940-7.1941
Frontstalag 221 Бордо (Bordeaux) Бордо (Bordeaux) Gironde 33 7.1940-4.1941; 1943-
Frontstalag 221 Сен-Медард (Saint-Medard) Сен-Медард (Saint-Medard) Gironde 33 5.1941-1943
Frontstalag 221 S Бордо (Bordeaux) Бордо (Bordeaux) Gironde 33 1.1944-
Frontstalag 221 W Ренне (Rennes) Ренне (Rennes) Ille-et-Vilaine 35 1.1944-
Frontstalag 222 Пейрехоад (Peyrehoade) Пейрехоад (Peyrehoade) Landes 40 8.1940-4.1941
Frontstalag 222 Англе (Anglet) Англе (Anglet) Pyrenees-Atlantiques 64 4.1941
Frontstalag 222 Байон-Англе (Bayonne-Anglet) Байон-Англе (Bayonne-Anglet) Pyrenees-Atlantiques 64 5.1941-8.1944
Frontstalag 230 Потье (Poitiers) Потье (Poitiers) Vienne 86 8.1940-2.1942
Frontstalag 231 Партенай (Parthenay) Партенай (Parthenay) Deux-Sevres 79 8-10.1940
Frontstalag 231 Ервольт (Airvault) Ервольт (Airvault) Deux-Sevres 79 10.1940-3.1941
Frontstalag 232 Ла-Рош-сюр-Йон (La-Roche-sur-Yon) Ла-Рош-сюр-Йон (La-Roche-sur-Yon) Vendee 85 8-10.1940
Frontstalag 232 Люкон (Lucon) Люкон (Lucon) Vendee 85 10.1940-8.1941
Frontstalag 232 Савенай (Savenay) Савенай (Savenay) Loire Atlantique 44 8.1941-4.1942
Frontstalag 240 Верден (Verdun) Верден (Verdun) Meuse 55 8.1940-3.1941
Frontstalag 241 Сен-Михйель (Saint-Mihiel) Сен-Михйель (Saint-Mihiel) Meuse 55 8.1940-3.1941
Heilag Шалон-сюр-Саон (Chalon-sur-Saone) Шалон-сюр-Саон (Chalon-sur-Saone) Saone-et-Loire 5/10.1942-3.1944
Heilag Компьен (Compiegne) Компьен (Compiegne) Oise 60 4.1943-3.1944
Heilag Руан (Rouen) Руан (Rouen) Seine-Maritime 76 9.1942-4.1943
Ilag Клермон (Clermont) Клермон (Clermont) Oise 60 3-8.1944
Ilag Компьен (Compiegne) Компьен (Compiegne) Oise 60 6.1941-9.1944
Ilag Дранси (Drancy) Дранси (Drancy) Seine-St-Denis 93 1940-8.1944
Ilag Жироманьи (Giromagny) Жироманьи (Giromagny) Territoire-de-Белфорт (Belfort) 90 11.1943-3.1944
Ilag Сен-Дени (Saint-Denis) Сен-Дени (Saint-Denis) Seine-St-Denis 93 -8.1944
Ilag Руан (Rouen) Руан (Rouen) Seine-Maritime 76 -8.1942
Ilag Виттель (Vittel) Виттель (Vittel) Vosges 88 4.1941-5.1944
Oflag 65 Страсбург (Stra?burg) Страсбург (Strasbourg) Bas-Rhin 67 5.1942-10.1944
Stalag V C/Z Страсбург (Stra?burg) Страсбург (Strasbourg) Bas-Rhin 67 -1/3.1944
Stalag V D Страсбург (Stra?burg) Страсбург (Strasbourg) Bas-Rhin 67 11.1940-6.1942
Stalag V E Мюльхаузен (Mulhausen) Мюльхаузен (Mulhouse) Haut-Rhin 68 12.1940-3.1942
Stalag XII E Мец (Metz) Moselle 57 12.1940-1.1942
Stalag XII F Саарбург (Saarburg) Саребург (Сарребург (Sarrebourg)) Moselle 57 11.1940-5.1942
Stalag XII F Форбах (Forbach) Форбах (Forbach) Moselle 57 5.1942-9/12.1944
Stalag 101 ? ? ? 4-9.1940
Stalag 102 ? ? ? 4-9.1940
Stalag 122 ? ? ? 3.1944-
Stalag 126 ? ? ? 3/9.1942-9.1944
Stalag 133 Шартре (Chartres)-Morancez Морансез при Шартре (Morancez bei Chartres) Eure-et-Loir 28 9-10.1943
Stalag 220 ? ? ?
Stalag 221 Ренне (Rennes) Ренне (Rennes) Ille-et-Vilaine 35 9-10.1943
Stalag 221 Сен-Медард-эн-Жайе (Saint-Medard-en-Jalles) Сен-Медард-эн-Жайе (Saint-Medard-en-Jalles) Gironde 33 9-10.1943
Stalag 222 Байон-Англе (Bayonne-Anglet) Байон-Англе (Bayonne-Anglet) Pyrenees-Atlantiques 64 9-10.1943
Stalag 314 Эпиналь (Epinal)? Эпиналь (Epinal)? Vosges 88 4-5.1941
Stalag 315 ? ? ? 3.1944-
Stalag 315/Z Жироманьи (Giromagny) Жироманьи (Giromagny) Territoire-de-Белфорт (Belfort) 90 3.1944-
Stalag 356 Компьен (Compiegne) Компьен (Compiegne) Oise 60 8.1942-
Stalag 356/Z Руан (Rouen) Руан (Rouen) Seine-Maritime 76 8.1942-
Stalag 385 Страсбург (Stra?burg) Страсбург (Strasbourg) Bas-Rhin 67 6.1942-8.1943
? Векринг (Veckring) Векринг (Veckring) Moselle 57
? Лё Бан Сен-Жин (Le Ban Saint-Jean) Лё Бан Сен-Жин (Le Ban Saint-Jean) Moselle 57
? Морфонтэн (Morfontaine) Морфонтэн (Morfontaine) Meurthe-et-Moselle 54
Люксембург
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Frontstalag 194/Z Люксембург Люксембург 7.1944
Бельгия
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Dulag Мехелн (Mecheln) Мехелен / Малинес (Mechelen / Malines) Бельгия 8/9.1942-2/7.1941
Frontstalag 110 Брюссель Брюссель (Brussel / Bruxelles) Бельгия 7.1940-3.1941
Frontstalag 193 Брюссель Брюссель (Brussel / Bruxelles) Бельгия 9.1940-3.1941
Stalag 304 Ловен (Lowen) Ловен (Leuven / Louvain) Бельгия 10.1942-
Италия
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Dulag 132 ? Италия 9.1943
Dulag 226 ? Италия 11.1943-1944
Dulag 304 Триест (Triest) Триест (Trieste) Италия
Dulag 339 Бозен (Bozen) Бозен / Больцано (Bozen / Bolzano) Италия 9.1944-
Dulag Асти (Asti) Италия
Frontstalag 337 Мантуа (Mantua) Мантова (Mantova) Италия 10-11.1943
Stalag 337 Мантуа (Mantua) Мантова (Mantova) Италия 11.1943-1944
Stalag 339 Триест (Triest) Триест (Trieste) Италия 11-12.1943
Stalag 339 Мантуа (Mantua) Мантова (Mantova) Италия 1944
Stalag 365 Новане (Novane) Италия 9.1943
Югославия
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Dulag 126 Банджика (Banjica)
Dulag 135 Аграм (Agram) Загреб (Zagreb) Хорватия 1945
Dulag 161 Бор (Bor) Сербия
Dulag 161 Аграм (Agram) Загреб (Zagreb) Хорватия 1945
Dulag 183 Сабак (Sabac) Сербия 9.1941
Dulag 185 Аграм (Agram) Загреб (Zagreb) Хорватия 1944/45
Dulag 202 ? Сербия 4-5.1941
Dulag Ниц (Nisch/Crveni Krst) Ниш (Nis) Сербия
Dulag Белград (Belgrad («Manjez», «Dedinje»)) Белград (Beograd) Сербия
Stalag 202 ? Сербия 5-7.1941
Stalag 345 Аграм (Agram) Загреб (Zagreb) Хорватия 12.1943(-2.1944)
Греция
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Dulag 135/I Афины (Athen) Греция 9.1941
Dulag 183 (Салоники (Saloniki)) Фессалоники (Thessaloniki)) Греция 7-9.1941
Dulag 185 Салоники (Saloniki) Фессалоники (Thessaloniki) Греция
Dulag 185 Коринф (Korinth) Коринф Греция 5.1941
Frontstalag 304 Лованио (Lovanio) Лованио Греция
Румыния
Лагерь, номер Место в 1939-45 гг. Текущее место Государство Время
Dulag 202 ? Румыния 9.1941-
Stalag 202 ? Румыния 7-9.1941
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| ANGVAR | Дата: Пятница, 25 Ноября 2011, 14.57.12 | Сообщение # 15 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 3
Статус: Отсутствует
| ВНИМАНИЕ! Впервые за 70 лет возвращены имена зверски замученных военнопленных луцких шталагов. Эти четыре года мы вели поисковые работы, общались с немногочисленными свидетелями, работали в архивах ... Сегодня мы можем достоверно утверждать о возвращении более четырех сотен имен пленников и выявлении более 30-ти массовых захоронений военнопленных Шталагов № 360 / Z и № 365 / Z в г . Луцке (Украина).
Статья: Забута трагедія луцьких шталагів
Сообщение отредактировал ANGVAR - Пятница, 25 Ноября 2011, 15.02.03 |
| |
| |
| Саня | Дата: Воскресенье, 18 Декабря 2011, 17.12.11 | Сообщение # 16 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Gennadij,
Хорошо,я создаю тему,но сложно собирать информацию по гражданским лагерям,это факт и где эта информация хранится,пока неизвестно.
Тема http://www.sgvavia.ru/forum/147-1191-1
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| alex5 | Дата: Четверг, 15 Марта 2012, 22.34.37 | Сообщение # 17 |
Группа: Эксперт
Сообщений: 296
Статус: Отсутствует
| Забыл авторизоваться, поэтому предыдущий пост получился безымянным. Можно его удалить.
Выложу ссылку на мемуары Александра Федорова, лейтенанта из 193 сд, попавшего в плен в июле 1942 г. под Воронежем. Он служил в одной дивизии с моим дедом, тоже лейтенантом, который погиб 24.07.42, а А.Федоров попал в плен 13.07.42, прошел через несколько лагерей (поэтому выкладываю эту ссылку здесь, а не в теме про конкретный лагерь), но выжил и написал мемуары. Прошу прощения, если ссылку уже кто-то выкладывал на этом форуме. http://www.pereplet.ru/podiem/n6-07/Uznik.shtml
|
| |
| |
| Саня | Дата: Четверг, 15 Марта 2012, 22.38.43 | Сообщение # 18 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| alex5, Ценная ссылка,спасибо! Воспользуюсь цитатами из воспоминаний непременно по Вл.Волынскому лагерю!Еще раз спасибо!
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Толмачева нат | Дата: Пятница, 01 Июня 2012, 21.27.09 | Сообщение # 19 |
|
Группа: Прохожий
| Добрый вечер помогите пожалуйста разыскать дядю моего мужа, он был в шталаге 345 26.03.1942 освобожден и направлен в команду цепелин . момогите пожалуйста нам найти дальше. Спасибо
|
| |
| |
| Саня | Дата: Пятница, 01 Июня 2012, 21.45.59 | Сообщение # 20 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Толмачева нат,
Дальше надо у СМЕРШ спрашивать,это их ребятки.Смотрели фильм "В августе 44" вот там как раз наш СМЕРШ ловил тех,кого направили вначале в "Цеппелин" а затем диверсантами в наш тыл.
Пишите запросы в архив ФСБ местный,пусть посмотрят в своем архиве.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Пятница, 01 Июня 2012, 22.35.10 | Сообщение # 21 |
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Quote (Толмачева нат) Добрый вечер помогите пожалуйста разыскать дядю моего мужа, он был в шталаге 345 26.03.1942 освобожден и направлен в команду цепелин .
У немцев ошибка в записи - он отправлен в "Цеппелин" 26.03.1943 года (сравните с датой пленения).
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Пятница, 01 Июня 2012, 22.55.22 | Сообщение # 22 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Quote (Толмачева нат) момогите пожалуйста нам найти дальше.
Поскольку он дожил до конца войны и вернулся в СССР, дополнительно сделайте запросы:
1. В ГИАЦ МВД РФ на предмет того, не был ли осужден после войны.
2. В областные военкоматы: области по месту рождения и той области, что записана карандашом на карте (на русском) на предмет наличия сведений о нём.
3. В ЦАМО в Подольске насчёт наличия его личного дела или учётно-послужной карты (УПК).
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Саня | Дата: Пятница, 16 Ноября 2012, 11.21.43 | Сообщение # 23 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Геннадий_,
Неправильно выразился.
Фронтовые сборные пункты находились вне зоны действия управления по делам военнопленных.
Такие сборные пункты образовывались во фронтовой зоне наступающими войсковыми подразделениями и не имели цели размещения захваченных в бою военнопслужащих противника на длительный срок.Не только такой цели не имели,но и не могли иметь согласно конвенции,которая обязывает выводить захваченных военнослужищих противника из зоны обстрела на безопасное расстояние.Согласно той же конвенции наступающие войска обязаны произвести поиск вех раненых и убитых военнослужищих армии противника на поле боя для оказания медицинской помощи раненым и захоронения убитых.
Все раненые военнослужащие согласно конвенции помещаются в лазареты и не считаются военнопленными,наравне с гражданским населением не принимающим непосредственное участи в боевых действиях.
Поэтому временная регистрация,учетная, во фронтовых сборных пунктах была,но оформление статуса пленного,как видим,происходило в стационарных лагерях,в которых уже была возможность содержать военнопленных согласно положений конвенции.Они находились на суше, в не зоны поражения огнем противника и имели соответствующие помещения для ночлега,чего фронтовые сборные пункты иметь не могли.
В стационарных лагерях статус пленного закреплялся юридически с выдачей документов и присвоением личного номера с выдачей жетона стандартного.
Quote (Геннадий_) И немецкое положение о статусе пленного, если такое существовало.
Существует международная конвенция,при чем тут немцы,русские,или французы отдельно взятые ?
Поколь Сталин не подписал конвенцию,то разговор о каком то статусе пленного на территории СССР можно было и не вести,но немцам приходилось выполнять пункты конвенции в одностороннем порядке неволей.
Плохо,или хорошо и в каком обьеме выполнялись,это другой разговор.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Пятница, 16 Ноября 2012, 12.28.00 | Сообщение # 24 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| "Фронтовые сборные пункты находились вне зоны действия управления по делам военнопленных."
Мы-то говорили о фронтшталаге, а не о сборных пунктах военнопленных разного уровня, от дивизионного до армейского.
Мне не встречался ни один документ, оформленный в сборных пунктах, а вот документов разных фронтшталагов (оформленных перскарт) вполне достаточно. Все фронтшталаги по мере продвижения вермахта на восток теряли довесок "фронт-" и становились просто шталагами; номера же, присвоенные в них, оставались за военнопленными (если следуюший шталаг не производил их перерегистрацию).
Отсюда твое
"В стационарных лагерях статус пленного закреплялся юридически с выдачей документов и присвоением личного номера с выдачей жетона стандартного."
мне совершенно непонятно: какие ещё такие документы выдавались пленному? какой такой стандартный жетон?! половина, наверно, погибла УЖЕ В ШТАЛАГАХ, не получив оного, по крайней мере, в металле.
Фразу
"немцам приходилось выполнять пункты конвенции в одностороннем порядке неволей."
не комментирую. 
Известны единичные документы, заполненные для отправки в Красный Крест, летом 1941 года (один такой приводил Аркадий46 недавно о захоронении 29 июня 1941 года бойца Красной Армии).
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Саня | Дата: Пятница, 16 Ноября 2012, 12.36.53 | Сообщение # 25 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Геннадий_,
Мы говорит же о фронтшталагах именно на момент их нахождения в зоне боевых действий,а не о том,как они превращались в стационарные лагеря с отдалением фронта.Они быстрее в транзитные Дулаги превращались,обеспечивая провоз захваченных военнослужащих до стационарных шталагов на территорию Германии.
Quote (Геннадий_) "немцам приходилось выполнять пункты конвенции в одностороннем порядке неволей."
А как тут спорить?Вывоз осуществлялся, поиск на поле боя и по лесам,лугам то же,а ведь эти пункты входят в конвецию.Вот тут и думай,как классифицировать облавы лесные,как выполнение конвенции,или как зачистку местности.
А тот же пункт,что находящиеся в лазаретах не считаются военнопленными.
Если немцы его выполняли,тогда становится понятным,почему,к примеру,в минском лазарете,мы не находим ПК1,их просто не оформляли,не считая больных и раненых пленными.
На территорию Германию уезжали все здоровые,вот они то и получали статус пленного ,а на территориях СССР получается,захваченные военнослужащие такого статуса не имели официального.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Пятница, 16 Ноября 2012, 13.18.55 | Сообщение # 26 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| На твое
"А тот же пункт,что находящиеся в лазаретах не считаются военнопленными.
Если немцы его выполняли,тогда становится понятным,почему,к примеру,в минском лазарете,мы не находим ПК1,их просто не оформляли,не считая больных и раненых пленными."
ТАКОГО не было ни по одному шталагу. Персональные карты оформлялись наверняка; часть их мы видим по отправленным из Минска на запад. Я придерживаюсь точки зрения, что карты находившихся в картотеке минского 352-го шталага просто исчезли (погибли, уничтожены) во время эвакуации в Белосток (или ещё куда?) в 1944-м.
Да и потом: не все же зарегистрированные в 352-м побывали в лазарете - это невероятно.
"На территорию Германию уезжали все здоровые,вот они то и получали статус пленного ,а на территориях СССР получается,захваченные военнослужащие такого статуса не имели официального."
КЕМ же они были? Интернированные, что ли? Или с нансеновским паспортом?
Попал ты в лапы гренадеров такой-то пехотной дивизии вермахта - раненый, больной, контуженный, здоровый - ты уже "в статусе". В статусе бесправного. Тебя заставят работать или оставят умирать в лагере. Ты уже потерял имя, а получил нумер. Ты пыль на ветру.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Саня | Дата: Пятница, 16 Ноября 2012, 13.28.43 | Сообщение # 27 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Присутствует
| Геннадий_, Quote (Геннадий_)
"На территорию Германию уезжали все здоровые,вот они то и получали статус пленного ,а на территориях СССР получается,захваченные военнослужащие такого статуса не имели официального."
КЕМ же они были? Интернированные, что ли? Или с нансеновским паспортом?
По крайней мере,они были поставлены в такое положение,когда их статус не мог контролировать Красный Крест,ибо он просто не мог контролировать выполнение конвенции по простой причине,она не была подписана СССР.
Пленные были пылью на ветру и для немцев и для Сталина,который не захотел подписывать конвенцию.
Но Красный Крест действовал на территории Германии,поэтому волей,или неволей,но немцы уже по другому относились к советским пленным там,хотя нам известно,что для них создавались отдельные лагеря с пресловутыми трехзначными номерами и зачастую на военных полигонах,скрытых лесом.На военные полигоны Красный Крест тоже не имел доступа как на военные обьекты.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Рэмович8648 | Дата: Суббота, 26 Января 2013, 15.39.10 | Сообщение # 28 |
Группа: Поиск
Сообщений: 23
Статус: Отсутствует
| Заметил интересную особенность: совсем почти сайтовые, форумные изыскания и находки не отражаются в бумажных газетах, хотя пользователей интернета все еще очень малый процент. Не успел я опубликовать в бумажной районной газете находку пропавшего без вести выпускника аэроклуба, как откликнулись его родственники. Очень мало переносится на бумагу, интернетчики варятся в своем кругу, а круг этот - всего пять процентов населения. Публикация в газетах дает двойную отдачу, ведь большинство газет имеют интернет версию, так что "свои" так и так прочитают, и для жителей будет польза. Надо-то все навсего придумать заголовок и находку облачить в нормальные слова, отойти слегка от эсэмэсочного стиля. Это не сложно:
My WebPage
http://tsiplev.ucoz.ru/
Сообщение отредактировал Рэмович8648 - Суббота, 26 Января 2013, 15.41.51 |
| |
| |
| Геннадий | Дата: Суббота, 26 Января 2013, 16.11.52 | Сообщение # 29 |
|
Группа: Модератор
Сообщений: 26526
Статус: Отсутствует
| Цитата (Рэмович8648) Очень мало переносится на бумагу, интернетчики варятся в своем кругу
К сожалению, то, что "переносится на бумагу", грешит погрешностями описания.
Вот и в статье об Ермилове
1. Шталаг Хаммерштайн назван концлагерем, что не соответствует его подчиненности вермахту.
2. Не указано, что боец служил в 398-м артполку, место дислокации его не указано.
3. Совершенно напрасно сделана вставка "... В восточной части лагеря содержались русские и итальянцы." - к пребыванию Ермилова в лагере откуда там итальянцы-союзники?
4. Нереально и "Указано здесь и имя родственника, которое заносилось в солдатский медальон или билет красноармейца для отправки вестей в случае попадания солдата в госпиталь или его гибели. Видимо, из этих же источников списана на карточку и фамилия матери Михаила Ермилова – Трофимова."
Эти данные выяснялись опросом пленника при регистрации.
5. "Скорее всего, он был расстрелян, либо скончался от брюшного тифа…"
Думаю, что это как раз не самые вероятные причины смерти.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| nikkodim | Дата: Суббота, 26 Января 2013, 21.14.59 | Сообщение # 30 |
Группа: Эксперт
Сообщений: 484
Статус: Отсутствует
| Цитата (Геннадий_) 3. Совершенно напрасно сделана вставка "... В восточной части лагеря содержались русские и итальянцы." - к пребыванию Ермилова в лагере откуда там итальянцы-союзники?
В немецких источниках есть сообщения о посещении лагерей представителями CICR с отчётами о наихудшем содержании "sowjetische Kriegsgefangene und Italienische Militärinternierte" с октября 1941 по сентябръ 1943
Цитата (Геннадий_) 5. "Скорее всего, он был расстрелян, либо скончался от брюшного тифа…"
Думаю, что это как раз не самые вероятные причины смерти.
Судя по этим картам, переводчик видел какой-то другой список погибших
http://obd-memorial.ru/memoria....115.jpg
http://obd-memorial.ru/memoria....105.jpg
|
| |
| |
