|
Судьба пленных - Н. П. Дембицкий
|
|
| TATYANA6587 | Дата: Суббота, 05 Марта 2016, 15.02.22 | Сообщение # 31 |
Группа: Поиск
Сообщений: 119
Статус: Отсутствует
| Уважаемый Павел! Напишите им свой запрос прямо по электронной почте,должны ответить!
УФСБ РОССИИ ПО НИЖЕГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ
603000 г. Нижний Новгород, ул. Малая Покровская, д. 1
телефон дежурного: (831) 439-87-50
телефон доверия: (831) 433-87-02
адрес электронной почты: ufsb-nn@fsb.ru
В УФСБ России по Нижегородской области!...
........
Напишите в тексте кто вы, поиски кого и чего вы ведете, здесь надо написать о своем деде,
Сухманове Павле Николаевиче, 1923 г.р.,где и когда родился,где,когда и кем был призван,
в какой воинской части и где воевал,в каком воинском звании,кратко всю его историю пленения
и освобождения,попадания в фильтрацонный лагерь,потом в трудовой лагерь...
А потом просто спросите,хранятся ли у них архивные документы на бывшего советского военнопленного,
Сухманова Павла Николаевича, 1923 г.р.,уроженца..., хранятся ли у них трофейные нем.карточки и ФПЛ на него?
Я тоже писала такой запрос по электронке в Самарское УФСБ и получила ответ тоже на свой емэйл о том,что
трофейные нем.карточки на моего деда хранятся в их архивном деле с русским переводом нем карточек...
Они даже содержание этих нем.карточек мне сообщили...
А потом,если Вам ответят положительно по электронке и если Вы захотите получить копии архивных документов,
Вы можете послать им официальный запрос по почте РФ с с копиями докуменов,подтверждающими Ваше родство
с дедом...
И вам в течение месяца Нижегородское УФСБ пришлет по Почте РФ копии хранящихся у них архивных документов
на Вашего деда...
С уважением.Татьяна.
Сообщение отредактировал TATYANA6587 - Суббота, 05 Марта 2016, 19.04.56 |
| |
| |
| Саня | Дата: Вторник, 31 Мая 2016, 20.56.31 | Сообщение # 32 |
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Кристиан Штрайт "Вермахт и советские военнопленные в 1941-1945 гг"
http://www.fedy-diary.ru/?p=5270
V. ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ ПО ОБРАЩЕНИЮ С ВОЕННОПЛЕННЫМИ СОГЛАСНО ПЛАНУ "БАРБАРОССА?
Разработанные с июля 1940 г. в ОКВ и ОКХ оперативные планы против советской армии предусматривали молниеносное наступление быстро продвигавшимися танковыми клиньями и последующее окружение крупных частей Красной Армии. Поскольку уже с самого начала операции следовало рассчитывать на огромное число военнопленных, то анализ организационной подготовки обращения с ними приобретает повышенный интерес среди военного руководства.
Ответственность за вопросы, связанные с военнопленными, была разделена между ОКВ и ОКХ. В прифронтовой зоне сухопутных сил и в зоне ответственности германской военной миссии в Румынии, то есть в так называемой "зоне ответственности ОКХ", ответственность за эти вопросы нёс военно-административный отдел генерал-квартирмейстера сухопутных сил. В деловом отношении ему подчинялись окружные коменданты по делам военнопленных, находившиеся в подчинении командующих тыловыми районами отдельных армий, в основном старшие офицеры в чине полковника. Им, в свою очередь, в деловом отношении подчинялись коменданты пересыльных лагерей военнопленных ("дулагов") и армейских пунктов сбора военнопленных ("AGSSt"), - в служебном отношении последние подчинялись охранным дивизиям в тыловых районах сухопутных сил и командующим армиями1.
В так называемой "зоне ответственности ОКВ", которая охватывала территорию рейха с присоединёнными областями, генерал-губернаторство и районы командующих войсками "Остланда", "Украины" и "Норвегии", ответственность лежала на отделе по делам военнопленных - с 1 января 1942 г. - на начальнике службы по делам военнопленных - в общем управлении ОКВ. "Стационарные лагеря для рядовых военнопленных" ("шталаги") в отдельных корпусных округах13 подчинялись соответствующему "начальнику службы содержания военнопленных в корпусном округе..." Он, а также кадровый состав лагеря и используемые в качестве охраны стрелковые батальоны охраны тылов в служебном, административно-техническом и дисциплинарном отношении подчинялись начальнику вооружения сухопутных сил и командующему армией резерва, генерал-полковнику Фридриху Фромму. Однако специальные указания по делам военнопленных исходили исключительно из отдела по делам военнопленных в ОКВ и, соответственно, от начальника службы по делам военнопленных в ОКВ2.
Насколько отдел по делам военнопленных в ОКВ имел формальное право давать указания генерал-квартирмейстеру сухопутных сил по прифронтовой зоне, неясно; фактически же генерал-квартирмейстер сухопутных сил принимал директи-
вы, а начальник общего управления вермахта, генерал-лейтенант Рейнеке проводил совещания с представителями органов службы по делам военнопленных в зоне ответственности ОКХ и давал им указания3.
1. Приготовления в ОКВ
а) Отдел по делам военнопленных в общем управлении ОКВ
Начальником отдела по делам военнопленных в общем управлении ОКВ с 1939 по 31 декабря 1941 г. был подполковник Ганс-Йоахим Брейер4. Его полномочия в этой должности были сравнительно невелики; компетенция Брейера была в сущности ограничена пленными из западных государств, на которых распространялись условия "нормальной войны" и обращение с которыми в целом регулировалось соответствующей служебной инструкцией (HDv 38/2), а тем самым соответствовало нормам Женевской конвенции о военнопленных 1929 г. Приказы по всем важным случаям, касавшимся советских военнопленных, а это были по большей части отклонения от норм международного военного права, как правило, подписывались начальником общего управления, генерал-лейтенантом Германом Рейнеке5. Это не изменилось и тогда, когда 1 января 1942 г. отдел по делам военнопленных был преобразован в учреждение под названием "начальник службы по делам военнопленных в ОКВ", получившее нового начальника в лице полковника Ганса фон Греве-ница6. И даже когда Гревениц был замещён 1 апреля 1944 г. полковником Адольфом Вестгофом7, всё осталось по прежнему. Только когда после 20 июля 1944 г. Гиммлер в рамках перестановки кадров в вермахте получил в сентябре 1944 г. контроль над важнейшими отделами службы по делам военнопленных, Рейнеке лишился большей части своих полномочий в этой сфере8. Однако на протяжении большей части войны он являлся в военном руководстве ключевой фигурой по обращению с военнопленными9. Генерал Рейнеке наряду с Кейтелем, Йодлем, шеф-адъютантом вермахта при Гитлере, генерал-лейтенантом Рудольфом Шмунд-том, начальником военно-исторического отдела в ОКВ, генерал-майором Вальтером Шерфом и начальником управления кадров, генералом пехоты Вильгельмом Бургдорфом, принадлежал к "послушным орудиям Гитлера" в ОКВ10. "Маленький Кейтель", как его прозвали противники в ОКВ11, олицетворял собой тип "партийного генерала". Самое позднее с 1938 г. он ратовал за воспитание вермахта в духе национал-социализма и за создание "политического солдата", то есть солдата, который должен воплощать в жизнь принципы национал-социализма, который благодаря воинской присяге был бы связан не только с личностью фюрера, но также с его делами и убеждениями, от которого требовалось безусловное одобрение национал-социализма и безусловное подчинение всем установкам и мероприятиям внешней и внутренней политики12. То, что среди высказанных установок не была исключена также "борьба против еврейства", показывают изданные отделом имперских территорий общего управления "Курсы по обучению основам национал-социалистского мировоззрения и национал-социалистских целей", которые уже в 1939 г. пропагандировали "2 большие и важные цели" и готовили время, когда последний еврей покинет территорию Германии:
1. Искоренение всех проявлений еврейского влияния, прежде всего в экономике и духовной жизни.
2. Борьба против мирового еврейства, которое пытается натравить на Германию все народы мира13.
Следующий этим установкам солдат являлся тем самым типом солдата, в котором нуждался Гитлер для идеологической войны на Востоке. После этого не вызывает удивления тот факт, что Рейнеке ратовал также за тесное сотрудничество между вермахтом и СС14, следствием чего было то, что 22 декабря 1943 г. его назначили начальником новообразованного национал-социалистского руководящего штаба в ОКВ, которому принадлежало руководство работой национал-социалистских высших офицеров (НСФО)15, а также то обстоятельство, что он присутствовал на открытом процессе против участников восстания 20 июля в качестве заседателя со стороны Фрайслера16.
б) Проникновение национал-социалистской идеологии в ведомство по делам военнопленных до 1941 г.
Избранная высшим военным руководством политика в отношении советских военнопленных, если её рассматривать изолированно от политики ОКВ в отношении пленных других национальностей, во многом должна казаться результатом того, что Гитлер и его помощники - Геринг, Гиммлер и Борман - будто бы застигли армию врасплох. До сих пор не принималось во внимание, что именно при содействии ОКВ и ОКХ среди военнопленных различных вражеских государств с самого начала войны была установлена чёткая иерархия различных прав и гарантий17. Это не могло произойти только под влиянием постоянного давления со стороны Гитлера, так как уже поверхностный взгляд показывает постоянный, проходящий ряд ступеней процесс дифференциации, который был бы невозможен при отсутствии заинтересованности со стороны задействованных ведомств.
При этом решающими критериями для расположения пленных внутри созданной шкалы рангов было, с одной стороны, их место в национал-социалистской расовой иерархии, с другой - расчёт на возможные репрессии против немецких пленных в тюрьмах соответствующих вражеских государств при ограниченных возможностях контроля со стороны Международного Комитета Красного Креста или представителей государств-гарантов. В отношении советских военнопленных эти расчёты изначально исключались немецким руководством18. Обстоятельное исследование этой всё более сегментированной в военные годы и постоянно изменявшейся иерархии было бы очень интересно, но здесь придётся ограничиться лишь несколькими штрихами.
Во главе иерархии стояли англичане, а позже наряду с ними также американцы. Важным при этом было то, что Гитлер долгое время питал надежду привлечь на свою сторону Англию, которую рассматривал, как естественного союзника Германии. К этому добавлялось ещё то, что в Англии находилось большое количество немецких пленных, прежде всего пилотов и моряков, что при плохом обращении с английскими пленными, - а это стало бы известно благодаря контролю со стороны представителей Международного Комитета Красного Креста, - привело бы в отношении их к репрессиям. Вследствие этого положения Женевской конвенции по отношению к ним по крайней мере в первые годы войны соблюдались, как правило, довольно чётко, причём лагеря регулярно инспектировались представителями Международного Комитета Красного Креста19.
Меньшими правами пользовались пленные тех государств, которые оказались под властью нацистской Германии. Что касается пленных из западноевропейских государств и Норвегии, то здесь ещё были возможны инспекции Международного Комитета Красного Креста и представителей государств-гарантов согласно Женевской конвенции о военнопленных20. Однако это не было эффективным средством давления на нацистскую Германию в отношении репрессий. Среди бельгийских пленных по политическим причинам лучше обращались с фламандцами. Они могли оставаться в Бельгии и отчасти довольно быстро освобождались из плена, тогда как валлонов отправляли на работу в Германию21. Для французов была ограничена деятельность вспомогательных обществ22, а бельгийских и французских унтер-офицеров насильно заставляли в 1942 г. работать23, что в соответствии с Женевской конвенцией о военнопленных можно было делать только на добровольной основе.
Ниже их в шкале пленных находились пленные из Юго-Восточной Европы. Они также были разделены на этнические группы, чтобы можно было натравливать эти группы друг на друга. Уже несколько дней спустя после нападения на Югославию и Грецию, вышел приказ ОКВ, в котором, - согласно пожеланию Гитлера, -указывалось, что "с греческой армией ... следует обращаться исключительно хорошо, а с сербскими офицерами - исключительно плохо"24. Кроме того, югославские пленные должны были использоваться в военной промышленности и на "вспомогательных службах для наших войск", что было строго запрещено не только Женевской конвенцией о военнопленных, но и её предшественницей - Гаагской конвенцией о ведении сухопутной войны 1909 г.25 Греки, сербы и хорваты, равно как и поляки, стоявшие к этому времени на самой низшей ступени иерархии, получали лишь около 2/3 заработной платы западных пленных, которая соответствовала требованиям Женевской конвенции26. Сербы подвергались ещё большей дискриминации: Они не могли быть представлены государством-гарантом27 и, когда позднее медицинский персонал среди военнопленных других национальностей получил льготы, - а англичане даже право получать посылки в неограниченном количестве, - сербы и советские военнопленные были лишены и этих льгот28.
На самой низшей ступени иерархии до нападения на Советский Союз находились польские военнопленные. По мнению ведомства иностранных дел, Польша после своего поражения перестала существовать как субъект международного права. Поэтому мандат Швеции, как государства-гаранта, был признан утратившим силу29. Далее, из этого делался вывод, что в отношении поляков можно применять только отдельные части Женевской конвенции о военнопленных, которые не являются условием существования государства, что привело к ликвидации важнейших прав пленных. Так, например, установленные Женевской конвенцией о военнопленных военные суды по делам о преступлениях пленных были заменены чрезвычайными судами. Пленные по большей части были освобождены, - из-за чего согласно Женевской конвенции они лишались всякой защиты, - и были вынуждены подписывать трудовые договоры, после чего становились бесправными рабами30 и подвергались гиммлеровскому "обращению с иноземцами"31. Среди польских военнопленных особой дискриминации с самого начала подвергались евреи. Унтер-офицеры и рядовые формально были освобождены из плена и доставлены в Польшу в гетто, где они вскоре в ходе "окончательного решения" были уничтожены. Офицеров поместили в офицерских лагерях в гетто32. Позднее относительно советских военнопленных между отделом по делам военнопленных в ОКВ и РСХА было заключено соглашение, согласно которому военнопленных по заявке полиции безопасности формально освобождали из отдела по делам военнопленных и передавали для ликвидации в гестапо33.
Всё это было явным нарушением Женевской конвенции о военнопленных, причём не только отдельных её положений: статья 4-я Женевской конвенции запрещает какие-либо различия в обращении с военнопленными за исключением чётко определённых льгот. Здесь особенно чётко бросается в глаза тот факт, что полномочные лица в ОКВ и ОКХ совершенно не заботились о соблюдении международных правовых обязательств даже тогда, которые те, в отличие от обязательств в отношении Советского Союза, были совершенно ясны. То, что Польша и Югославия подписали и ратифицировали Женевскую конвенцию, было нелицеприятным фактом. Пока был возможен контроль со стороны третьих лиц, с ними обращались терпимо34. В остальном же, представляется, не было никаких препятствий для проведения национал-социалистской расовой политики. То, что евреи среди английских и американских пленных испытывали сравнительно меньшие тяготы35, объясняется тем, что очень явно сознавалась опасность ответных репрессий. Это ясно видно из приказа отдела по делам военнопленных от декабря 1941 г. в котором указывалось, что к военнопленным в соответствии с Женевской конвенцией о военнопленных следует применять только армейский военно-процессуальный кодекс, после того, как в отдельных лагерях были применены отличные от него наказания. Они, согласно приказу,
являются рискованными ввиду возможных ответных действий в отношении немецких пленных во вражеских странах и, если только речь не идёт о советских и польских военнопленных, не должны более применяться36. Для вермахта в проводимой им политике данное исключение означало ещё один шаг на пути к политике уничтожения советских военнопленных. Пренебрежение нормами Женевской конвенции, которое проявилось в готовности "отпускать" пленных еврейской национальности в СС и создавать в подконтрольных вермахту лагерях гетто для пленных польских и французских евреев, подготовило отбор "политически нежелательных" советских пленных и их передачу для уничтожения айнзацкомандам полиции безопасности37.
Военное руководство в ОКВ и ОКХ своим добровольным сотрудничеством при разработке иерархии военнопленных само себя поставило в положение, логическим следствием которого являлось активное участие в нацистской политике уничтожения на Востоке, совершенно игнорируя тот факт, что в этом случае готовность к такому сотрудничеству и так была существенно выше.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Вторник, 31 Мая 2016, 20.58.45 | Сообщение # 33 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| концлагеря для пленных"
обращения с советскими военнопленными по вопросам эвакуации, размещения, использования на работах, питания, обращения в узком смысле слова, в период с января по июнь 1941 г. сохранилось очень мало38. Но и те немногие сохранившиеся источники дают возможность представить картину в общих чертах.
На процессе по делу ОКВ генерал Рейнеке утверждал, будто начальник ОКВ Кейтель сообщил ему примерно в мае 1941 г. о возможной войне против Советского Союза и в соответствии с этим обязал его дать распоряжение об обучении штабов лагерей военнопленных и о подготовке лагерей на востоке Германии. При этом Кейтель запретил возводить какие-то постройки; подготовительные мероприятия должны были проводиться только на учебных полигонах. Впрочем, о самом факте нападения Рейнеке якобы узнал только 22 июня 1941 г.39
Напротив, из других источников видно, что подготовка к строительству лагерей военнопленных началась по меньшей мере в середине апреля 1941 г. и что в среднем звене в это время уже было известно, что с советскими военнопленными следовало обращаться гораздо хуже, чем с другими пленными. В военном дневнике VI инспекции по вооружению в Мюнстере под 30 мая было записано, что администрация VI корпусного округа в середине апреля обратилась с просьбой к инспекции по вооружению об оказании помощи необходимыми материалами для постройки новых лагерей для военнопленных.
Судя по высказываниям сотрудников администрации VI корпусного округа, можно сделать вывод, что военнопленные, предназначенные для этих лагерей, должны были сами строить себе жилые помещения и размещаться на огороженном, но неподготовленном для жилья месте. Предположение близко к тому, что речь идёт о военнопленных, с которыми будут обращаться без обычного внимания. (Как позже выяснилось, с русскими.)40
Эти распоряжения могли быть отданы только отделом по делам военнопленных, а значит соответствующее планирование должно было начаться не позже марта 1941 г. то есть в то же время, что и рассмотрение планов41.
Сохранившиеся документы отдела "L" штаба оперативного руководства вермахта позволяют заключить, что и этот отдел в значительной мере был вовлечён в подготовку вопроса о военнопленных. 18 мая 1941 г. были разработаны директивы о привлечении на работы советских пленных в запланированных рейхскомисса-риатах, 21 мая были готовы "Докладная записка с проектом положений об обращении с военнопленными" и проект (") "Об организации службы содержания военнопленных по плану "Барбаросса". О содержании и последствиях этих документов трудно судить, поскольку сами документы не сохранились42.
Таким образом, следует заключить, что изданный 16 июня 1941 г. отделом по делам военнопленных приказ "О службе содержания военнопленных по плану "Барбаросса" в важных своих частях поступал на предварительную разработку к Варлимонту в отдел "L?43. Этот приказ регулировал полномочия службы содержания военнопленных на Востоке и принципы, по которым следовало обращаться с советскими пленными. Как уже говорилось, ответственность в вопросах, связанных с военнопленными, была разделена между ОКВ и ОКХ; за прифронтовую зону ответственность несло ОКХ, а за территорию рейха и генерал-губернаторство, а также за районы командующих войсками в будущих рейхскомиссариатах - отдел по делам военнопленных в ОКВ. При этом в зоне ответственности ОКВ было предусмотрено тройное деление: Для передачи пленных из зоны ответственности ОКХ на восточной границе I корпусного округа (Восточная Пруссия) и генерал-губернаторства следовало создать "приёмные пункты военнопленных" внутри этих территорий нужно было подготовить приёмные лагеря, в то время как для всей остальной территории рейха было предусмотрено создание 19 "стационарных лагерей для рядовых военнопленных" (т. н. "шталаги") и "лагерей для офицеров-военнопленных" (т. н. "офлаги") на 30000-50000 мест и общей вместимостью до 790000 пленных. Одновременно было приказано, чтобы лагеря в Восточной Пруссии и в генерал-губернаторстве заполнялись пленными "до максимального предела" и "лишь по особому приказу ОКВ" пленные могли быть эвакуированы на территорию рейха44.
Обширный раздел был посвящен обращению с советскими военнопленными. Как и в "преступных приказах", здесь имелось "обоснование", наполненное элементами национал-социалистской идеологии. Оно почти дословно согласуется с "директивами о поведении войск в России" и было направлено на то, чтобы развеять сомнения войск, ссылаясь и апеллируя к расовым предрассудкам45:
Большевизм является смертельным врагом национал-социалистской Германии! Поэтому по отношению к военнопленным Красной Армии рекомендуется крайняя осторожность и повышенная бдительность. Следует считаться с коварным поведением, особенно со стороны военнопленных азиатского происхождения. Исходя из этого, следует применять решительные и энергичные действия при малейших признаках неповиновения, особенно против большевистских подстрекателей. Полное устранение всякого активного и пассивного сопротивления! Всякое общение военнопленных с гражданским населением или с охраной следует решительно пресекать.
Противник не признал Женевскую конвенцию об обращении с военнопленными от 27 июля 1929 г. И несмотря на это, её требования составляют основу для обращения с военнопленными*6.
Это последнее предложение звучит весьма цинично ввиду последующих ограничений, которые отбросили не только основное содержание Женевской конвенции о военнопленных, но и важнейшие положения Гаагских конвенций о ведении сухопутной войны от 1907 и 1899 гг. Это предложение было, пожалуй, весьма характерно для тех немногих сведений, которыми располагали разрабатывавшие приказ офицеры о духе и содержании Женевской конвенции; однако важнее было то, что это предложение развеяло их сомнение в том, что, несмотря на исключения, они действуют в соответствии с международным правом47. В частности, было приказано48:
1. Военнопленных к работам в экономике не привлекать, но "использовать только для непосредственных потребностей войск". - По 3-м вышеназванным конвенциям пленных нельзя было использовать для работ на военных предприятиях49.
2. Эти работы не оплачиваются; офицеры и медицинский персонал жалованья не получают50.
4. "Нет надобности" посылать сведения в центральное бюро по учёту военнопленных, - обычно оно регистрировало всех пленных и сообщало их фамилии в Международный Комитет Красного Креста51. Это может быть понято как указание на то, что в ОКВ к этому времени уже рассчитывали на значительную смертность среди пленных. Не зарегистрированные пленные "официально" вообще не числились.
6. "Предметы одежды и снаряжения, особенно котелки [...], столовые приборы, палатки и т. д." следует оставлять военнопленным и "при перевозке в лагеря на территорию рейха разрешать брать с собой". Это говорит о том, что пленных предполагалось размещать с минимально возможными материальными издержками; палатки, между прочим, должны были служить пленным укрытием до тех пор, пока они сами не построят себе бараки. При этом, конечно, не считались с тем, что пленные при окружении или во время последующих затем длительных изнурительных маршей только в самых редких случаях могли сохранить предметы своего снаряжения52.
7. О питании пленных был издан особый приказ53.
8. Пленным не разрешались никакие связи с государством-гарантом или с обществами помощи54. Тем самым исключался всякий контроль и возможная помощь, в том числе гуманитарного порядка.
9. Доверенные лица, которые должны были представлять интересы пленных перед государством, в чьей власти они оказались, не должны допускаться к военнопленным55.
10. Уголовное преследование военнопленных не ограничивать наказаниями, предусмотренными Женевской конвенцией о военнопленных56.
Таким образом, от сущности конвенции ничего не осталось. Содержание позволяет видеть, что основная мысль 3-х конвенций, а именно, что с пленными "в любое время должны обращаться по-человечески", была устранена. Следующие, изданные после 22 июня приказы об обращении и питании военнопленных достаточно это подтверждают.
Особо следует обратить внимание на 2 момента в приказе:
1. "Руководящий состав" (офицеры и унтер-офицеры) должен отделяться и увозиться "в первую очередь?51.
На первый взгляд кажется удивительным, что для обращения с комиссарами не было дано никаких распоряжений. Но при более точном рассмотрении становится ясно, что это означает не что иное, как то, что приказ о комиссарах был уже известен и предполагалось его выполнение. Касающийся "руководящего состава" абзац практически дословно заимствован из неоднократно упоминавшегося приказа Гальдера от 3 апреля58; там, правда, значится: "Офицеры, политические комиссары, унтер-офицеры?59.
2. Далее в лагерях, входивших в зону ответственности ОКВ, было приказано производить "отбор [военнопленных] по их национальной принадлежности", причём "прежде всего" следовало обращать внимание на немцев, украинцев, белорусов, поляков, литовцев, латышей, эстонцев, румын и финнов. Это соответствовало проводившейся уже на Западе и Юго-востоке политике разделять пленных по этническим группам, чтобы с некоторыми из них обращаться лучше и натравливать их всех друг на друга. Однако удивительно, что и здесь не были упомянуты ни комиссары, ни евреи. Национал-социалистская расовая политика, как уже говорилось, нашла своё отражение и в вопросах, касающихся военнопленных. Так, 16 июня 1941 г. когда вышел рассматриваемый здесь приказ, отдел по делам военнопленных приказал евреев среди французских военнослужащих размещать отдельно, то есть создать в "шталагах" и "офлагах" гетто60. Поэтому трудно представить, чтобы считавшиеся особенно "неполноценными" восточные евреи не привлекли к себе никакого внимания; напротив, следует предположить, что их судьбу определял не сохранившийся особый приказ61.
На вопрос, в какой мере на самом деле была проведена подготовительная работа по приёму ожидавшихся пленных на территории рейха и в генерал-губернаторстве62, ответить довольно сложно. Позднейшая обстановка в лагерях на территории рейха заставляет предположить, что начатые в соответствие с отданными в апреле распоряжениями подготовительные работы ограничились заготовкой "огороженных, но совершенно неподготовленных для жилья" мест. Лучшую информацию источники дают о приготовлениях в генерал-губернаторстве. Однако и здесь видно, как между маем и июлем концепция содержания военнопленных была радикализирована по ряду положений. Начальник службы содержания военнопленных особого назначения в генерал-губернаторстве, генерал-лейтенант Гергот63 получил в начале мая задание оборудовать 4 пересыльных лагеря для военнопленных, "которые время от времени, в зависимости от имеющихся транспортных средств, должны освобождаться от военнопленных путём их эвакуации на территорию рейха?64. Приказ ОКВ от 16 июня предусматривал создание уже 6 лагерей, в которых следовало разместить военнопленных "до максимального предела их вместимости"65. 2 июля Гергот получил от отдела по делам военнопленных в ОКВ приказ переоборудовать эти лагеря на зимний период для длительного пребывания в них 1 млн. военнопленных. То, что это значительно превышало плановые задания и материальные возможности генерал-губернаторства, ясно из того, что командующий войсками генерал-губернаторства уже в тот же день заявил по телеграфу протест ОКВ66.
В генерал-губернаторстве для подготовки лагерей также было сделано лишь самое необходимое. Были подготовлены только "летние лагеря", в которых военнопленные должны были находиться большей частью под открытым небом в норах и землянках67. Резюмируя ряд последовательных планов, становится ясно, что сначала, как и в случае с пленными других национальностей, большую часть советских пленных предполагалось доставить на территорию рейха, где их наряду с другими пленными надлежало использовать для работ в промышленности и сельском хозяйстве. На 2-м этапе планирования решено было в зависимости от численности пленных по возможности удалить их с территории рейха. На 3-м этапе ясно прослеживается тенденция любой ценой и невзирая ни на какие последствия для военнопленных вывезти их с территории рейха68.
В связи с проблемой подготовки лагерей возникает вопрос, на какое количество военнопленных рассчитывало или должно было рассчитывать военное руководство. В сохранившихся документах на этот счёт нет конкретных указаний, однако выводы о приблизительном количестве сделать можно. Неоднократно упоминавшийся организационный приказ отдела по делам военнопленных от 16 июня 1941 г. предусматривал создание на территории рейха, - причём все на учебных полигонах69, - 19 лагерей общей вместимостью на 790000 человек. Для генерал-губернаторства и I корпусного округа (Восточная Пруссия) были предусмотрены 6 или 8 комендатур стационарных лагерей, что при средней величине лагеря на территории рейха (40000 чел.), позволило бы разместить 560000 человек. При этом для определения вместимости указывались критерии - "возможность предотвращения массовых побегов и бунтов, а также возможность достаточного медицинского обслуживания (против угрозы эпидемии)". Это указывает на то, что в этих лагерях планировалось создать ещё более примитивные условия, чем в таких же на территории рейха, и разместить в них возможно большее количество пленных. Если принять в расчёт ещё и тех пленных, которых следовало использовать на работах в прифронтовой зоне и в рейхскомиссариатах, - а это большая их часть, - то можно предположить, что расчёт делался по меньшей мере на 2-3 млн. пленных. К такому же количеству можно прийти на основании предполагаемого весной 1941 г. со стороны ОКВ и ОКХ боевого состава Красной Армии в 227-247 соединений70. Это тем более верно, если учесть, что исходили из того, что сопротивление Красной Армии будет сломлено уже в первые 4 недели войны и что основные её силы могут быть "окружены и уничтожены" в первых пограничных сражениях71. Следовательно, при планировании надо было исходить из того, что в течение 6-8 недель нужно будет обеспечить снабжение по меньшей мере 1-2 млн. военнопленных.
2. Планирование в ОКХ и в высшем войсковом командовании
По сообщению сотрудника генерал-квартирмейстера Вагнера, чьё ведомство в ОКХ несло ответственность за военнопленных, вопросы, касающиеся военнопленных, "разрабатывались с перспективой и в кропотливом труде?72. Об этих приготовлениях можно в основном судить также на основе сохранившихся приказов.
ОКХ на основании уже упомянутого приказа Гальдера от 3 апреля издало основополагающие директивы, которые были изменены в июне в отдельных своих пунктах73. Уже говорилось о том, что положения этих директив отменяли важнейшие части Женевской и Гаагской конвенций, причём это делалось, вероятно, не на основании речи Гитлера от 30 марта74. В частности, было дано указание:
1. Пленные уже в дивизиях должны использоваться в прифронтовой зоне в качестве "ценной рабочей силы?75.
2. В тыл должны отправляться только те пленные, которые не нужны на работах; пленных, взятых в самых первых боях, следует включить в "тыловую организацию", то есть отправить на территорию рейха и в генерал-губернаторство.
3. "Руководящий состав (офицеров, политических комиссаров, унтер-офицеров) следует отделить в первую очередь и направить в тыловую организацию".
4. Для эвакуации следует использовать порожний транспорт (то есть возвращающиеся грузовые автомашины), чтобы избегать нарушения дорожного движения марширующими колоннами пленных.
5. С самого начала строго пресекать неповиновение пленных и в то же время награждать прилежную работу достаточным питанием и хорошим обеспечением.
Этот последний пункт также является выражением уже упомянутых "консервативных расчётов", представителями которых были Гальдер и фон Браухич. В этом проявляется политика "кнута и пряника" и своего рода патриархальная мораль колонизаторов, причём особенно чётко в дополнении, которое сделал обер-
начальник ОКВ Кейтель
общее управл. ген. Рейнеке
ген. для особых по-руч. при главн. сух. сил ген.-лейт. Мюллер
п?
И
главноком. сух. сил ген.-фел. фон Браухич
ген. штаб сух. сил ген.-полк. Гальдер
отдел по делам военнопл. Брейер
_._L..
генерал-квартирм. ген.-майор Вагнер
военно-админ. отд майор ген. штаба фон Альтенштадт
рейхсфюрер СС Гиммлер
РСХА Гейдрих
IV упра MKV 1вление шер
Компетенция и влияния на процесс обращения с советскими военнопленными в зоне ответственности ОКХ
-юс ■
- подчинение
- деловые указания
- соглашения об отборах
- сотрудничество при отборах
- контроль за выполнением важных решений
группа армий
V
АО I X
I
команд, тыловым районом гр. армий
охранные дивизии
7
АС!
I
пересыльные лагеря
I
X
, Н
AO X
1с/ X / 1
-Х-
X "X 1
х "
окружной комендант по делам военнопленных
командующие армиями
1с/
АО I X
I
коменданты тыловых районов _армий_
армейские пункты сбора военнопл.
1_х-X"-X-X-X-X "-X" X "
1
7 j
7
-X-Xi
айнзацгруппы
айнзацкоманды и
зондеркоманды
участковые команды
X-X-X?х-
квартирмейстер 4-й армии (командующий генерал-фельдмаршал.фон Клюге) при передаче этого приказа: "Пресекать всякую фамильярность, германский солдат выступает как господин на оккупированных территориях"76. Сравнение этой цитаты с приказом отдела по делам военнопленных от 16 июня 1941 г. ясно показывает разницу, а также сходство со специфически национал-социалистской концепцией.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Среда, 17 Августа 2016, 18.21.35 | Сообщение # 34 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Этот день в истории: 16 августа 1941 года издан приказ Сталина № 270
16 августа 1941 года был издан Приказ Ставки Верховного Главнокомандования № 270 «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия».
Согласно этому приказу все советские военнослужащие, сдавшиеся в плен по собственной воле, а также те, кто был захвачен при не зависящих от них обстоятельствах, объявлялись изменниками Родины. Приказ подписали председатель Государственного комитета обороны СССР Иосиф Сталин, заместитель председателя Вячеслав Молотов, Маршалы Советского Союза Семен Буденный, Климент Ворошилов, Семен Тимошенко, Борис Шапошников и генерал армии Георгий Жуков.
Новая директива была адресована всем членам и кандидатам ЦК ВКП (б), секретарям обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик, председателям областных крайисполкомов, СНК республик, всем секретарям райкомов, горкомов и председателям райисполкомов и горисполкомов. Приказ не подлежал опубликованию, но его следовало прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах и штабах.
Приказ определял, при каких условиях военнослужащие ВС СССР — командиры и политработники Красной Армии — должны считаться дезертирами. В тексте приказа № 270 поименно были названы несколько уже состоявшихся «предателей» из числа командного состава Красной Армии. В числе этих «дезертиров» в частности оказался генерал-лейтенант В.Я.Качалов, героически погибший при прорыве из окружения. Компанию ему составили так же генерал-майор П.Г.Понеделин и генерал-майор Н.К.Кириллов — оба попали в немецкий плен в августе 1941 года, за несколько дней до выхода приказа. Все они были реабилитированы в 1950-х годах.
Так же указывалось, что каждый командир или политработник был обязан сражаться до последней возможности, даже если войсковое соединение было окружено силами противника; запрещалось сдаваться в плен врагу. А то, как следует поступать с теми, кто этот приказ не выполняет, кратко и сжато излагали 3 пункта в конце этого самого приказа.
Приказываю:
1. Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров.
Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава.
2. Попавшим в окружение врага частям и подразделениям самоотверженно сражаться до последней возможности, беречь материальную часть, как зеницу ока, пробиваться к своим по тылам вражеских войск, нанося поражение фашистским собакам.
Обязать каждого военнослужащего, независимо от его служебного положения, потребовать от вышестоящего начальника, если часть его находится в окружении, драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим, и если такой начальник или часть красноармейцев вместо организации отпора врагу предпочтут сдаться в плен, — уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного [c.239] пособия и помощи.
3. Обязать командиров и комиссаров дивизий немедля смещать с постов командиров батальонов и полков, прячущихся в щелях во время боя и боящихся руководить ходом боя на поле сражения, снижать их по должности как самозванцев, переводить в рядовые, а при необходимости расстреливать их на месте, выдвигая на их место смелых и мужественных людей из младшего начсостава или из рядов отличившихся красноармейцев.
http://eadaily.com/ru....-no-270
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Вторник, 27 Февраля 2018, 18.15.50 | Сообщение # 35 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Эренджен Хазыкович Мутляев. Плен. (часть 2)
Немцы всех сдавшихся солдат разместили на ночь в колхозный свинарник, где можно только сидеть, потому что помещение было очень низким. Ночью шел дождь, и к утру мы совсем промокли. Утром всех построили и вели весь день, вечером остановились на ночлег, но нас не покормили. Утром прибыла грузовая машина, и всем раздали по булке черного хлеба весом по 700 граммов. На оберточной бумаге я заметил надпись, что хлеб был выпечен в 1913 году. Остатки хлеба сложили в вещмешки – немцы запрещали есть в пути.
Вечером нас привели в лагерь для военнопленных, построенный еще до войны и использовавшийся теперь по прямому назначению. Мы поужинали оставшимся хлебом и водой, которую мы набирали в свои котелки из водовозки, специально пригнанной вечером на территорию лагеря. Дождь лил всю ночь. Вообще 1941 год выдался особенно дождливым. Через несколько дней мы добрались до г. Умань (Черкасская область Украины Б.Ш.). Мы провели два мучительных дня в котловане кирпичного завода без еды. Только на третий день, перед отправкой, выдали галеты. Через несколько дней дошли до г. Винница. Лагерь был расположен в нашем военном городке. Питались мы только гороховым отваром по пол литра в сутки. От такого питания было много ослабших, которые даже не могли самостоятельно передвигаться. Нас все время держали под охраной и никуда на работы не водили.
В конце августа меня и других посадили в вагоны и привезли в Бердичев. Там условия для военнопленных были не много лучше, утром давали кофе (отвар прожаренного ячменя– Б.Ш.) и 300 грамм хлеба. После завтрака гнали на работу, а вечером кормили баландой, которую называли макаронным супом. Вместе с пленными выгоняли на работу и местных женщин. Они приносили с собой еду и делились с пленными. Пленные работали командами, численностью по 50 – 60 человек. Продуктов, которыми делились украинские женщины, было мало, всем доставалось по чуть-чуть. Работу выполняли разную: на кожевенном заводе, на лесопилке, на железнодорожной станции. Однажды нас просто так сильно избили солдаты-венгры, которые таким образом хотели выслужиться перед немцами.
В Бердичеве я встретил другого калмыка – Онтиева Хаалгу (Онтин Хаалh) из поселка Сарпа (Онтиев Хаалга ушел на фронт в 18 лет и не вернулся – Б.Ш.) [ПМА: БоктаевШ.В., Далтаева Б.У.]. Вскоре местных украинцев из числа пленных стали отпускать домой, и они перед уходом отбирали у всех хорошую одежду. У меня отобрали шинель, а у Онтиева Хаалги кроме шинели отобрали еще и сапоги. Мои сапоги сильно износились, из двойной подошвы осталась только одна, поэтому они их не взяли. Случилось это в ноябре 1941 г. На очередной работе под проливным дождем в одной гимнастерке я заболел, и у меня поднялась температура. В лагере была санитарная часть, расположенная в полуразрушенном двухэтажном здании с заколоченными фанерой окнами. Онтиев Хаалга повел меня в санчасть, где нас встретили два санитара, грузины по национальности. Один из санитаров осмотрел и сказал, что я счастливчик, так как у них есть свободное место.
Мне принесли две шинели: одну – подстелить под себя, а второй– хорошо укутаться. Из-за высокой температуры я стал бредить и временами терял сознание. Так прошло два дня. Когда очнулся, то услышал, что мне говорят: ешь, ешь, а то умрешь. Кто-то в рот старательно заталкивал кусок хлеба. Это оказался сосед, молодой парень. Он принес еще «кофе» в котелке. Через 5 – 6 дней температура стала спадать. Лекарств не было, санитар делал только внешний осмотр, а температуру проверял, прикладывая ладонь ко лбу. Главным в санчасти был военврач в летной форме, тоже грузин, приходивший на осмотр больных. У него был простейший стетофонендоскоп в виде трубки, которым он прослушивал больных. Это был единственный медицинский инструмент в санчасти.
Люди в санчасти умирали часто, и на освободившиеся места прибывали новые больные. Всю зиму 1941 – 1942 гг. я провел в санчасти. В палате находились две железные бочки, где разводили огонь,а ночью топили только одну бочку, и за огнем следил парень с соседних нар. Общего количества больных мы не знали, так как здание было двух этажным и свободное перемещение по нему было запрещено. В помещении, где я был, находилось около 60 человек. Кормили мало, только что бы не умерли с голоду. Помогали друг другу, чем могли. Я был настолько обессилен, что долгое время даже не мог самостоятельно подняться на свои нары. В конце апреля меня и еще двух человек при очередном медосмотре немецкий военный врач признал вполне здоровыми. Но мы оставались физически слабыми, поэтому нас перевели в так называемое отделение доходяг. Судьбу своего пропавшего земляка Хаалги Онтиева я выяснить так и не смог.
Через некоторое время привезли новую партию военнопленных из харьковского котла, но их держали отдельно, в другом корпусе, отделив от остальных колючей проволокой. Но мы все равно старались перекрикиваться через проволоку. Среди них были калмыки, но имена их узнать не удалось: только удавалось крикнуть друг другу «менд, хальмгуд», как тут же угрожающе кричала охрана. В начале лета 1942 года нас отправили поездом в Польшу (название города информант не смог вспомнить – Б.Ш.). Там нас долго держали под охраной, не отправляя на работы, а кормили баландой. Здесь я встретился с якутом по фамилии Прокофьев, который до войны работал учителем, и корейцем-шофером, которого звали Иван Ким. В личных делах пленных немцы записывали вероисповедание, я и кореец были записаны буддистами, якут тоже записался буддистом, поэтому нас троих оставили в одной группе.
В начале августа нас переправили в другой лагерь на территории Польши, в котором было много пленных. Нас прибыло 10 человек, и мы попали в 55-ю полусотню. В группе были представители народов коми и мари. Кроме того, в лагере было 11 калмыков. Как потом выяснилось, калмыков собирали по 1 – 2 человека со всей Польши и свозили в этот лагерь. Их имена я запомнил: Буваев Баазр, Балаканович (Бууван Баазр) из пос. Харба, Манджиев Гриша из пос. Ульдючины, Кариков Дорджи из пос. Шинмер, Алюев Боова из с. Червленое Сталинградской области, Бавуев Улюмджи из пос. Шарнут (он был в годах, умер в лагере), Абушинов Кузьма Иванович (из Ростовской области, до войны работал в с. Садовое судебным писарем, в армии служил в полкуу В.А. Хомутникова), Маркеев (имени не помнит – Б.Ш.), который про себя говорил, что он ставропольский чабан, Утиков Санджи (из Ростовской области) о себе говорил, что работал табунщиком, был заядлым курильщиком, половину утренней пайки хлеба выменивал на табак, Эренцен (фамилию не помнит – Б.Ш.) из Юстинского района. Так же с нами общался русский парень по имени Федя (фамилию не помнит – Б.Ш.) из Сталинградской области, умер в лагере, жил со своими однополчанами, а не с калмыками.
Всего нас было 11 калмыков, из которых в последствии умерло от голода 4 человека. В лагере нам выдали кирзовые сапоги в замен деревянных колодок, дали солдатские шинели, фуфайки, солдатские зимние шапки. После того как всем выдали теплое обмундирование, из разговоров мы поняли, что повезут туда, где холодно.
В августе 1942 г. нас привезли в Финляндию в аэропорт Наутси (освобожден войсками Карельского фронта 7 октября 1944 г. – Б.Ш.), который раньше был советским аэропортом. Там я встретил Расстегаева, работавшего в 1931 - 32 гг. заведующим Цаган-Нурской сельской школой. Привезли 2500 пленных, здесь нас ждала пустая земля, огороженная колючей проволокой, и ни одного здания. Одну команду выделили для строительства фанерных бараков, которые по внешнему виду напоминали калмыцкие кибитки. Параллельно шло рытье землянок. Когда бараки были построены, и в них поселили пленных, то вскоре прилетели советские самолеты и разбомбили аэропорт. В один из бараков попала бомба, и все находившиеся там погибли.
Работы было много, но основная деятельность была сосредоточена на подготовке взлетно-посадочной полосы: бугры и землю оттуда засыпали в низменные участки и «трамбовали». Валили лес, корчевали пни, а потом мерзлую землю ломали и тачками уносили подальше. Была еще команда, которая занималась заготовкой дров для бараков. В общем, работы на аэродроме было много. Калмыков в живых осталось семеро. Там было еще пятеро бурят, но четверо умерло от тяжелой работы и голода. В живых остался один, молодой парень Василий Дамдинович Гомбоев, он был старше меня на 2 – 3 года и стал держаться с калмыками. Был очень мастеровитым, умел вырезать разные поделки. Из березы вырезал шкатулки, табакерки, а я украшал, выжигая на них узоры.
Баазр Буваев, как самый «шустрый», сбывал товар немцам. Все остальные, подойдя к немцам, робели и не могли предложить свой товар. Иногда за шкатулку или табакерку давали целую буханку хлеба, но чаще меньше. Если находили бронзовую монету, то Василий Гомбоев делал из нее красивое кольцо. За кольцо давали буханку хлеба, а когда повезет, – ведро картошки. Тогда мы варили хлебный суп, смешивая хлеб с картофелем. Кузьма Абушинов умел хорошо танцевать гопак, барыню, когда немецким конвоирам привозили обед, он начинал перед ними танцевать, а немцы за это ему давали поесть (к сожалению, как сложилась судьба Кузьмы, Эренджен Хазыкович не знает; Баазр Буваев вернулся с войны и прожил долгую жизнь, умер в 1993 году – Б.Ш.). Так мы сумели не умереть с голоду. В таких тяжелых условиях молодой возраст помогает выдержать все испытания. Кто был старше возрастом, все погибли от непосильной работы и голода.
В мае 1943 г. часть пленных, в том числе пятерых калмыков и Василия Гомбоева, на машинах отправили в другой лагерь в г. Салмиярви (ныне находится на территории республика Карелия –Б.Ш.), где мы работали на каменоломнях. Работа заключалась в том, что горные породы взрывали динамитом, а мы собирали и вагонетками свозили камни в камнедробилку. Получившийся щебень вагонетками вывозили и ссыпали неподалеку. В августе Василий нашел березовую палку и сделал из нее трость, набалдашник которой был похож на руку. Я выжег еще более четко пальцы и ногти, и трость получилась по-настоящему красивой и необычной. Её Баазр Буваев обменял на продукты
у конвоиров, а у тех ее заметили немецкие офицеры. После этого к ним пришел немецкий офицер с армянской фамилией и стал интересоваться, почему мы вырезали знак немецких коммунистов «РотФронт». Мы ответили, что ничего не знаем об этом, но, как попавших под подозрение, через три дня после допроса меня, Василия Гомбоева и Баазра Буваева вывезли в другой лагерь в Петсамо (ныне поселок Печенга в Мурманской области – Б.Ш.). Петсамо от Наутси находился примерно в 30 км. Это было уже в августе 1943 г.
По прибытии в лагерь Петсамо мы встретили еще двух калмыков, которых привезли из норвежского Киркенеса, – Костю Нимгирова из Лагании, Манджи Горяева из Приволжского улуса. В Петсамо пробыли до октября 1944 г. Там мы возили бомбы из порта Петсамо на автомашине. Трое грузили автокраном, а трое – разгружали. Команда была интернациональной: калмык, бурят, три татарина из Башкирии и один мариец, которого все звали Володя - мариец. В один из дней мы попали под бомбежку, и Володя-мариец чуть не погиб.
В лагере были два сапожника – белорус и татарин, которые иногда доставали немецкие газеты и просили меня почитать, о чем там пишут. Так я узнавал новости о фронте. В один из вечеров, когда уже темнело, я пошел читать газеты к сапожникам, и в это время объявили воздушную тревогу. В темноте прилетели наши «кукурузники» (По-2) и стали бомбить порт. У сапожников газет не было, и я направился в бомбоубежище по настоянию прибежавшего Василия. И только я стал спускаться в бомбоубежище, как за спиной раздался взрыв и меня засыпало землей. Василий, ругая меня за неосторожность, втащил в бомбоубежище. После авианалета мы с Василием вернулись к бараку, а он оказался наполовину разрушен, в нем погибли старик и оба сапожника. Еще одна бомба попала в туалет, возле которого находилась щель для наших охранников с вышек. При взрыве волна экскрементов заполнила окоп с немцами. Их затем отвели в баню, где мылись узники лагеря. Я услышал как, выходя из бани, они говорили, что «лучше русское дерьмо, чем русская бомба».
Не выдержав дальнейшего пребывания в плену, Василий Гомбоев отчаялся и решил перейти на службу к немцам. Он надеялся попасть на передовую и перейти к своим при первом удобном случае. Никакие наши уговоры на него не действовали. Дальнейшая судьба Василия осталась для меня неизвестной. Во время наступления наши войска подошли так близко, что была слышна орудийная канонада. Поэтому нас перевели на новое место. Шли быстро днем и ночью под конвоем солдат и их овчарок. Прибыли в норвежский порт Киркенес, где переночевали. Затем всех, кто был в лагере Киркенес, и вновь прибывших собрали в одну колонну и повели дальше. Шли по дороге мимо фьордов, на ночлег останавливались там, где заставала ночь. Спать приходилось на снегу. Перед тем как лечь, сгребали сапогами снег в сторону и стелили одну шинель, а другой укрывались. Немцы приказывали ночью никому не вставать. Тех, кто вставал по нужде, расстреливали на месте. Кто отставал от колонны, тоже расстреливали на месте.
От интенсивной ходьбы у меня стала болеть и отекать нога. Идти становилось все тяжелее, и на ум стали приходить мысли о близкой смерти. Идти мне помогали Баазр и Костя, подхватив с обеих сторон. Так достигли одного лагеря, но мы пошли дальше и заночевали под открытым небом. Утром всех повели обратно и привели к лагерю. Это был ноябрь месяц, и мы оказались в норвежском г. Бардуфосе.
Первым делом по прибытии я обратился за помощью в санчасть. Врач был пленный, русский по национальности, с двумя помощниками-санитарами. Осмотрев ногу, он спросил: «Как ты мог терпеть такую боль и еще идти?» Отек был до колена. Врач вскрыл опухоль выше пятки в области ахиллового сухожилия простым ножом, предварительно нагрев над огнем. Из лекарств у него была зеленка. Обработав тонкую полоску ткани зеленкой, он затолкал ее в рану и перевязал тряпками. Каждое утро я ходил на перевязки. Боль была сильной, так как тряпочка в ране высыхала, а ее нужно было извлечь, чтобы сменить. Врач оставил меня в санчасти, и я потихоньку пошел на поправку, жар стал отпускать, отек начал спадать, а рана затягиваться. Место мне определили возле печи. Все дни, которые пробыл в санчасти, я спал. Но долечиться мне не дали, пришел немецкий врач и выписал меня, сказав, что нужно идти работать.
Я попал в команду, которая строила туннель в горе. Там было все же теплее, чем на улице. Бурильщики готовили шурфы для закладки взрывчатки, после этого приходили немцы, закладывали динамит и взрывали, а потом мы всю породу вывозили вагонетками и высыпали за краем аэродрома. Меню нашего дневного рациона состояло из баланды, «кофе», а на 4 человек выдавали 1 буханку хлеба (300 грамм на человека). В марте 1945 года немцы уже поняли, что их поражение неизбежно, и пленных перестали гонять на работу. Ослабевших людей было много. Они продолжали умирать, не смотря на то, что никто не работал.
7 мая 1945 года к пленным вышел немецкий фельдфебель, начальник лагеря, и объявил, что война закончилась – «немец капитулировал!». Комендантом лагеря был русский пленный из Ростовской области по имени Жора. Вытащил приготовленную заранее красную тряпку и сделал из нее флаг, который вывесили над лагерем. Затем был митинг. Серб Евлич торжественно прикрепил на гимнастерку свой орден Красного Знамени, который сберег, прибинтовывая к подколенной ямке.
На следующий день в лагерь приехали представители норвежского Красного Креста и выдали каждому по буханке хлеба, а в крышку котелка налили рыбьего жира. Мы, калмыки, решили между собой, что жившим впроголодь нельзя есть сразу много, и каждый из нас съел не много хлеба, намоченного рыбьим жиром. При всей осторожности нам все же было тяжело от съеденного. Те же из пленных, кто съел больше привычного, выдаваемого им немцами пищевого рациона, заболели. Многие страдали от желудочных расстройств, рвоты. Много умерших людей находили в уборной – от съеденной пищи у них начиналась диарея и рвота одновременно.
Освобожденные норвежские заключенные стали членами полицейских команд, поварами, из них выбрали начальника лагеря и т.д., так как жизнь в лагере продолжалась. Затем всех заключенных повезли в настоящую норвежскую тюрьму, где содержались политзаключенные. Тюрьма была по сравнению с лагерем комфортным местом. Вместо привычных бараков стояли двух трехэтажные финские домики. Через некоторое время прибыл советский представитель, который приказал нам создать свой комитет и воинскую часть из числа военнопленных. Из числа пленных старшим по званию был один подполковник, который разделил всех на батальоны и роты, назначил командиров. Затем наши представители совместно с норвежской полицией привезли на машинах с немецкого склада 2–х месячный запас продовольствия, который сложили в склад. Это были сухпайки немецких солдат. Затем приехали представители английских вооруженных сил и так же выдали нам запасы продовольствия.
Питание настолько улучшилось, что свинину ели каждый день, и некоторые заметно набирали вес. Пришло время отправляться на родину. В первой команде отъезжающих были только сержанты, в том числе Костя Нимгиров и Баазр Буваев. Мы с Манджи Горяевым остались. В июле месяце нас из Бардуфоса повезли на немецких автобусах, за рулем которых сидели немецкие водители, в порт Зарайза. Небольшой части пленных не хватило автобусов, их доставили на грузовых автомобилях. В этом порту я встретил своих земляков, оставшихся в Наутси, - Дорджи Карикова и Гришу Манжиева. Но все мы были в составе разных команд, по этому отправились на родину разными пароходами и в разные порты.
https://warhistory.livejournal.com/2404392.html
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 24 Мая 2021, 18.58.59 | Сообщение # 36 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ АКТЫ
Выписка из постановления
Государственного Комитета Обороны
№ 9871с
18 августа 1945 г.
(Извлечение)
В целях оказания неотложной помощи рабочей силой предприятиям угольной промышленности, черной металлургии и лесозаготовкам Наркомлеса СССР в районах Камского бассейна Государственный Комитет Обороны постановляет:
1. Разрешить НКО СССР во изменение порядка, установленного постановлением ГОКО от 4 ноября 1944 г. № 6884с, направить для работы на предприятия угольной промышленности, черной металлургии и на лесозаготовки Наркомлеса СССР в районах Камского бассейна военнослужащих Красной Армии, освобожденных из немецкого плена, прошедших предварительную регистрацию.
5. Поручить комиссиям в составе представителей НКВД, НКГБ и «Смерш» НКО в местах работы организовать проверку состоящих в батальонах бывших военнопленных, обеспечив проверку в 2 – 3 месяца. По окончании проверки все проверенные, за исключением лиц, подлежащих направлению в лагеря НКВД или для расселения в отдаленных районах, передаются в постоянные кадры предприятий, на которых они работают.
6. Всех выявленных при регистрации и последующей проверке органами НКВД, НКГБ и «Смерш» НКО среди бывших военнопленных и военнообязанных лиц, служивших в немецкой армии, в специальных немецких формированиях, «власовцев» и полицейских, в батальоны не включать и передавать Наркомвнуделу для расселения и использования на работе в районах Норильского и Ухтинского комбинатов НКВД СССР, Печорском угольном бассейне, а также на лесозаготовках в верховьях р. Камы Молотовской области.
Установить, что предусмотренные настоящим пунктом спецконтингенты расселяются в указанных выше районах на положении спецпереселенцев и обязаны отработать на предприятиях 6 лет.
Разрешить НКВД СССР желающим из них выписывать семьи для совместного проживания, оказывая содействие семьям спецпереселенцев в переезде к месту работы главы семьи и устройству на месте.
Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. – М.: Республика: Верховный Совет Рос. Федерации, 1993. – С. 136 – 137.
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
| Саня | Дата: Понедельник, 24 Мая 2021, 18.59.23 | Сообщение # 37 |
|
Группа: Админ
Сообщений: 65535
Статус: Отсутствует
| Указ Президента Российской Федерации
«О восстановлении законных прав российских граждан –
бывших советских военнопленных и гражданских лиц,
репатриированных в период Великой Отечественной
войны и в послевоенный период»
24 января 1995 г.
В целях восстановления исторической справедливости и законных прав российских граждан, попавших в плен и окружение в боях при защите Отечества, оказавшихся на временно оккупированной территории и репатриированных в период Великой Отечественной войны и в послевоенный период, учитывая выводы Комиссии при Президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий и в соответствии с Законом РФ «О реабилитации жертв политических репрессий», ПОСТАНОВЛЯЮ:
1. Признать противоречащими основным правам человека и гражданина и политическими репрессиями действия партийного и государственного руководства бывшего СССР и меры принуждения со стороны государственных органов, предпринятые в отношении российских граждан – бывших советских военнопленных, попавших в плен и окружение в боях при защите Отечества, и гражданских лиц, репатриированных в период Великой Отечественной войны и в послевоенный период, а также оказавшихся на временно оккупированной территории, которые по политическим мотивам необоснованно осуждались за государственные, воинские и иные преступления, направлялись в штурмовые батальоны, в ссылку, высылку и на спецпоселение, подвергались проверке в сборно-пересыльных, специальных и проверочно-фильтрационных лагерях и пунктах, в специальных запасных частях, «рабочих батальонах» НКО СССР и НКВД СССР, привлекались к принудительному труду с ограничением свободы, прикреплялись к предприятиям с особо тяжелыми условиями труда, подвергались лишениям или ограничениям прав и свобод.
2. Министерству обороны РФ обеспечить выдачу бывшим советским военнослужащим, перечисленным в пункте 1 настоящего Указа и не признанным участниками ВОВ, удостоверения участника ВОВ на основе записей в военных билетах и учетных карточках о пребывании в плену и окружении, архивных справок о прохождении проверок и фильтрации, других документов, подтверждающих эти обстоятельства.
3. Министерству социальной защиты населения РФ провести освидетельствование врачебно-трудовыми экспертными комиссиями бывших советских военнослужащих, перечисленных в пункте 2 настоящего Указа, в порядке, установленном действующим законодательством.
4. Правительству РФ рассмотреть вопрос о распространении на бывших советских военнопленных условий и порядка выплаты компенсации лицам, подвергшимся нацистским преследованиям, установленных Постановлением Правительства РФ от 2 августа 1999 г. № 899 «Об утверждении Положения об условиях и порядке выплаты компенсации лицам, подвергшимся нацистским преследованиям», с отнесением этих расходов за счет средств Фонда взаимопонимания и примирения либо изыскания иных источников финансирования.
5. Действие настоящего Указа не распространяется на бывших советских военнопленных и гражданских лиц, которые служили в строевых и специальных формированиях немецко-фашистских войск, полиции, а также на иных лиц, не подлежащих реабилитации согласно Закону РФ «О реабилитации жертв политических репрессий».
6. Министерству внутренних дел РФ, Федеральной службе контрразведки РФ с участием заинтересованных министерств и ведомств РФ и по согласованию с Генеральной прокуратурой РФ разработать необходимые нормативные документы по реализации положений настоящего Указа.
7. Федеральным органам исполнительной власти, органам исполнительной власти субъектов РФ принять необходимые меры по выполнению настоящего Указа.
8. Настоящий Указ вступает в силу со дня его подписания.
Президент Российской Федерации Б. Ельцин
Москва, Кремль
24 января 1995 года
№ 63
Российская газета. – 1995. – 28 января (№ 22).
Qui quaerit, reperit
|
| |
| |
