Кроме Кольки, на нашей улице, в друзьях из соседних домов были Колька Сорока (Сорокин), брат сестер Коллонтай (сосланные родственницы дипломата), или сын одной из них. Иваны Тяботовы, старший и младший. Два родных с одним именем, младший – наш сверстник. Трое Мануйловых.
Мишка Омельченко (из переселенцев с Украины) и татарин, пусть будет Равилька, по-моему, Умаров. Был ещё Котька Михайлов и другие ребята, которых уже плохо помню.

Постарше, которые, собирали мелюзгу, делились на группы, которые изображали стаи голубей: «Летали», махали руками, кружились, хлопали в ладоши, изображали руками вер-тунов, прибивались к чужим стаям и т.д. А «голубеводы» решали все проблемы, всё как в «действительности».
Кроме игры в голубей и содержания настоящих, были и другие игры. Про «попа-гоняла» я рассказывал раньше. Запомнились ещё две, основные, это – игра в бабки и в швайку (свайку).

Каждый мальчишка, а иногда и женатые дядьки, имели энное количество бабок. Это суставные косточки домашних животных, свиней, баранов, бычков.
Каждая бабка имела цену: меньшие по копейке- две, побольше – две, а битки, залитые свинцом, по три – пять. Они как солдатики, расширенное основание, тело и округлая голова. Каждый игрок ставил на кон по две или по четыре бабки. Меньшие назывались «люшками», а большие – «панками». Ставились на черте в ряд. Перед ними (в 20 см) выставлялась маленькая люшка, как правило, крашеная.

Кидали битки с установленного расстояния, битки не возбранялось заменять на стальные ролики, размером с панок, средних подшипников. Кидали по очереди. Если собьешь впередистоящую, забираешь весь кон. Если выбьешь сколько-то из кона – твои, опять бросаешь ты, пока не промажешь. Тогда уступаешь следующему. Когда кон разобьют, выставляют новый кон. Если проиграл бабки, можешь купить, по «тарифу».
У некоторых было по нескольку сотен, всегда водились карманные деньги, «свои» бабки, как правило, окрашивались в свой цвет. Затем обменивались, выкупались свои, любимые.

Еще одна игра :
«Швайка» - это игра имеет два предмета. Кольцо и штырь.

Игра проводится на достаточно рыхлой земле. Кольцо на земле, а швайкой, бросая, стараются попасть в кольцо (это одно количество очков, например десять). А если удар пришелся по внешнему краю кольца и оно отлетело на определенное расстояние, то это расстояние меряется швайкой ( одна швайка – десять очков). Если же кольцо вылетает вверх по швайке – то пятьдесят. Штырь должен воткнуться и стоять в земле, если упадет, то очки не засчитываются. Только в одном случае – штырь с надетым кольцом падает, засчитывается тридцать очков. Кто наберет обусловленное количество (к примеру – пятьсот), тот выигрывает, также обусловленную сумму.

Конечно, был и «ножичек», и «чика», когда большим царским пятаком разбивается горка уложенных друг на друга монет, перевернутые забираешь себе. Бьёшь по другим, чтоб пере-вернуть, если не перевернул, в игру вступает другой. В игре участвуют несколько игроков, ставя на кон по одинаковой сумме, укладывая монеты решкой вверх.

Все эти игры, а затем и «очко» увлекали, вызывали азарт. Совершенствовалось мастерство, игры нас объединяли. «Крутилась» карманная мелочь. Были победы и проигрыши, но всегда находились «заводилы» и пацаны не скучали, имея эти дворовые игры. Стали постарше – гоняли футбол, играли в лапту, «чижик» и т.п.
Да, а чем же запомнились мне два Ивана? Пытались приучить курить самосад. Отец ( не был взят на фронт) у них готовил сам себе табак, измельчая его маленьким топориком, дымил как паровоз. Как не придешь к ним, отец стучит топориком, рубит табак на колоде, делая запасы себе и на продажу. Конечно, Ваньки курили, пытались приучить ребят, покуривали – это притупляло чувство голода. Мы, братья, в детстве не увлеклись этим, как-то обошлось, но пробовали.

В войну многие ребята потеряли отцов, матери не с каждым могли справиться, жилось голодно, выживали, как могли. В райцентр, по воскресеньям, на базар съезжались со всей округи, много было казахов. Они везли баранину, брынзу, овчину, тулупы. Чувствовалось, что они зажиточнее нас, выручало натуральное животноводство. Пацаны иногда «реквизировали» у них что - нибудь съедобное. Это не понималось, как воровство, а так – шалость, вроде как слазить в огород или сад к соседу - своё есть, но чужое слаще (смелость проявить, «геройство»).
Происходило это примерно так: подходили к возку- телеге, ватагой, и начинали дразнить казачонка. «Ей, киргиз, кайда барасым, кисель с квасом!!», «чушка бар!!!». Повторяли много раз.
Казахи, почему-то, очень не любили, когда их называли киргизами. И, отвечая на дразнилку: «куда идешь, кисель с квасом, свинья есть!!», хватались за кнут. Плевались, услышав «свинья есть» и с ругательством – « а-а-а, инын.....», что-то вроде, «мать вашу так», бросались на обидчиков. Щелкая кнутом, нарочито делая страшное лицо, пугали, отгоняя ребятишек от телеги или саней-розвальней, если это было зимой. Вот тут, когда "хозяин" - козаченок отвлечен, кто-то из пацанов, за его спиной, спокойно вытаскивал из его мешка что– нибудь съестное. Чаще всего это была толстая пресная лепешка. Делили на всех. Перепадал, иногда, «шматочек» и мне - не жадничали.

Вообще, тогда было, среди нас, неписаное правило – делиться пищей, а у старших ребят, куревом. Просьба звучала так: «сорокни», «дай сорок», т.е., если можешь, то отломи от куска 40% , а себе оставь 60%. Такая надежда была и на окурок. Уходя с базара, кричали потерпевшему, обманутому: «сен....., са кайда кетте» - « я тебя «обманул», ты куда бежал!!». Т.е. взяли верх, оставили "победу" за собой.

Конечно, «шалости» подобного рода стали, для некоторых, предпосылкой к серьёзным правонарушениям. Так, вскрыв ларёк и взяв что-то, два моих ровесника, по тем суровым за-конам, «загремели» в детскую колонию, а по совершеннолетию, на зону, в сумме, на двенадцать лет. Я был уже офицером, приехав к родителям, случайно встретил их, прибывших после отсидки, с поселения, домой. Выпили пива, о многом поговорили. Это, были взрослые, с надломленной судьбой, люди. Не буду называть имена, но они были соседскими ребятами, близкими друзьями в детстве.
Так война осиротила многих моих друзей и поломала жизни, неплохих по сути, подростков.
На нашей улице больше половины детей потеряли отцов. Матери сходились с осевшими в городке, неместными, ранеными – калеками. Безногие, безрукие – они были плохими отчимами, спивались, усиливая нищету в семьях, разваливая семьи до конца.
Много таких, потерявших здоровье и человеческий облик, на самодельных колясках и просто на земле, на базаре, в других многолюдных местах, сидели и просили подать милостыню. Собранное шло, конечно, на выпивку, чтоб забыться.
Да,… так было……