Мало что сохранилось в памяти о жизни в казённой квартире в экспедиции. Двор экспедиции находился рядом с железной дорогой, переездом на северную часть поселка. На той стороне был элеватор, нефтебаза, чуть поодаль МТС и какие-то мастерские или склады ЖД.

Главная улица, по-моему, называлась Пролетарская (Пролетарка). Мальчишки Пролетарки были, почему-то, драчливые, злые. Вечная война между голубеводами ( даже взрослыми) севера и юга. Но об этом потом.
А тогда, периодически, снаряжалась экспедиция – караван штук шесть- восемь подвод на быках- волах, загруженных бочками с горючим, хозяйственным керосином и т.п. Иногда брали нас малых, сопровождать – управлять быками.

Быки были (по два) впряжены в деревянное ярмо, проштыренное железными прутьями. Никаких вожжей не предусматривалось.
Они – быки, реагировали на жесткие команды погонщика, подкрепляемые ударами палкой с левой или правой стороны по крупу. Мы были горды, что быстро овладевали этой несложной наукой и применяли её не всегда к месту. Сидишь на передке и руководишь: бьешь левого слева и кричишь « ЦОБ» - волы начинают нехотя поворачивать вправо. Если справа и «ЦОБЕ» - налево. Часто быки не реагировали на нас малявок, не подчинялись нашему «волевому» голосу.
Ехали-ползли по двое суток, преодолевая с остановками на кормежку и водопой километров по сорок за день.

Степь была ещё нетронутой, кругом даль - дальняя , сурки столбиками торчат, встревоженные пискнут резко и быстро исчезают в своих норках.

В небе там и тут заливаются жаворонки, плавно кружат орлы-соколы (Беркуты).

Изредка пробегают корсаки- это степные короткохвостые лисицы.

Тогда ещё встречались в степи и крупные птицы, тяжелые на взлет, дрофы. Пожалуй, больше всего они похожи на страусов, только с короткой шеей
Так и слышно по степи непрекращающееся: « ЦОБ-ЦОБЕ –ЦОБ-ЦОБЕ»……… .
Под вечер, в сумерках, как-то незаметно, начинает клонить в сон. Устроишься на охапке сена , на досках брички, свернёшься калачиком и, под мерный шаг быков и скрип колес, забудешься до утренней прохлады.

Очнёшься, а , освобожденные от ярма быки, жуют свою жвачку, отдыхая, кто лёжа, кто выбирая жухлую траву среди сплошного моря ковыля.

Короткие сборы и опять в путь. Обратный рейс с товаром-сырьём : тюки пыльной шерсти и вонючие сырые шкуры-овчины, посыпанные солью.

До сих пор не пойму, зачем нас брали с собой восьмилетних? Некому было оставить? Было. Значит, приучали к той, суровой жизни.