|
ШТАЛАГ 307 - Медицинский ракурс
|
|
| ЕвроТатарин | Дата: Понедельник, 04 Мая 2015, 07.14.37 | Сообщение # 1111 |
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| 
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Понедельник, 04 Мая 2015, 07.15.24 | Сообщение # 1112 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| 
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Понедельник, 04 Мая 2015, 07.16.14 | Сообщение # 1113 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| 
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Понедельник, 04 Мая 2015, 07.17.02 | Сообщение # 1114 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| 
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Понедельник, 04 Мая 2015, 07.17.50 | Сообщение # 1115 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| 
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Понедельник, 04 Мая 2015, 07.18.36 | Сообщение # 1116 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| 
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Понедельник, 04 Мая 2015, 07.19.25 | Сообщение # 1117 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| 
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Понедельник, 04 Мая 2015, 07.20.11 | Сообщение # 1118 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| 
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Понедельник, 04 Мая 2015, 07.21.01 | Сообщение # 1119 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| 
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Понедельник, 04 Мая 2015, 07.21.47 | Сообщение # 1120 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| 
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Понедельник, 04 Мая 2015, 07.30.43 | Сообщение # 1121 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| Терещенко Антон Родионович (Радионович) — мл. л-т, ком-р пулеметного взвода 1 ср 1 сб 44 сп. Род. 11.06.1916, с. Опёнки (д. Осипенко) Демидовского р-на Смоленской обл. Укр., тракторист-механик, член ВЛКСМ. КУКСЗ. В РККА с 1937. Жил с семьей в БК. В ночь на 22 июня был начкаром. Лагерный номер 7700. Дата пленения 26.06.1941, Брест-Литовск, офлаг XIII D (62). Погиб в плену. Защитник БК. В КП не значится.
Со старшиной Житниковым не совсем понятно. Житников в 44 сп был: Житников Сергей Иванович – с-т 44 сп. Род. 02.04.1917, Кокорино Ковжинского р-на Вологодской обл. Русский, бухгалтер. Лагерный номер 28936. Дата пленения 28.06.1941, Слоним, шталаг X D (310). Погиб в плену 21.02.1942. Место захоронения Нойенгамме. В КП не значится.
Но старшиной 1 ср 1 сб 44 сп был Жидков: Жидков Григорий Константинович – ст-на 1 ср 1 сб 44 сп (в капте в/в кр-ц). Род. 10.03.1920, д. Н-Астраханка Павлодарской обл., Каз. ССР. Сражался в БК. Лагерный номер 33678. Дата пленения 23.06.1941, Брест (БК), шталаг X D (310). (сначалаБяла-Подляска). Погиб в плену 14.03.1942. Место захоронения Нойенгамме.
Возможно, Н. Исполатов чуток запамятовал.
Исполатов Алексей Михайлович -- брат-близнец Н. Исполатова. Сражался в БК, смог прорваться, партизанил.
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Понедельник, 04 Мая 2015, 14.40.01 | Сообщение # 1122 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| 10. На кухне могли быть баки с водой, она была обнесена забором.
12. и 17. Описание коменданта (начальника лагеря) и лагерартца одинаковое.
14. Исполатов говорит о "шпалах" у Петрова.
Сообщение отредактировал ЕвроТатарин - Понедельник, 04 Мая 2015, 14.40.31 |
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Понедельник, 04 Мая 2015, 15.24.17 | Сообщение # 1123 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| Откуда ж я знаю? Текст перед Вами.
Не думаю, что воспоминания Исполатова документально точны (как и любые другие). Во-первых, писалось лет через 15-20 опосля того, во-вторых, потом были и другие лагеря, одни воспоминания могли наложиться на другие. Но, думается, что это наиболее объемное воспоминание (по количеству страниц) о лагере 307. По крайней мере, из попадавшихся мне.
|
| |
| |
| Геннадий | Дата: Вторник, 05 Мая 2015, 11.36.46 | Сообщение # 1124 |
Группа: Модератор
Сообщений: 26523
Статус: Отсутствует
| Цитата Аркадий1946 (  ) http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=300824407
Странное написание Брест-Литовска (если это он)
Конечно, не он: и написание странное, и дата слишком поздняя.
Правильно в этой его карте
Фамилия Родюк
Имя Степан
Отчество Петрович
Дата рождения/Возраст __.12.1906
Место рождения Руцин
Лагерный номер 25806
Дата пленения 23.07.1941
Место пленения Трестянка
Лагерь шталаг VI B
Судьба Погиб в плену
Воинское звание солдат (рядовой)
Дата смерти 09.12.1941
Место захоронения Фореллькруг/Зенне
Фамилия на латинице Rodjuk
Название источника информации ЦАМО
http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=300137773
Видимо, уже Новгородская область, что похоже по дате взятия в плен.
С уважением,
Геннадий
Буду благодарен за информацию о побегах советских военнопленных
Suche alles über Fluchtversuche von russischen Kriegsgefangenen.
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Четверг, 07 Мая 2015, 09.46.44 | Сообщение # 1125 |
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| POLIZEIBATAILLON 306
...
Verbrechen des Polizeibatailions 306 waren Gegenstand des Urteils des LG Frankfurt - 4 Ks 1/71 vom 6.2.1973. 3964 Dadurch wurden u. a. der stellvertretende Chef der 1. Kompanie, Heinrich Plantius, 3965 und der Chef der 2. Kompanie, Johann Josef Kuhr, 3966 wegen gemeinschaftlicher Beihilfe zum gemeinschaftlichen Mord in mindestens 16,200 Fällen, der Chef der 3. Kompanie, Rudolf Eckert, 3967 wegen gemeinschaftlicher Beihilfe zum gemeinschaftlichen Mord in mindestens 2.000 und mindestens 16.200 Fällen und der Zugführer der 3. Kompanie, Heinrich Groß, 3968 wegen Beihilfe zum gemeinschaftlichen Mord zu zeitigen Freiheitsstrafen verurteilt. Das Urteil gegen die vier Angehörigen des Polizeibataillons ist durch die Entscheidung des BGH - 2 StR 650/74 - vom 3.9.1975 rechtskräftig, des Urteils des LG Augsburg - 7 Ks 1/64 - vom 2.4.1965. 3969 Dadurch wurde der Kompaniechef Günter Waltz wegen vier rechtlich zusammentreffender Verbrechen des Mordes sowie drei weiterer selbständiger Verbrechen des Mordes zu einer Gesamtstrafe von 13 Jahren Zuchthaus verurteilt. Waltz führte zunächst die 3. Kompanie des Polizei-Ausbildungsbatailions Frankfurt, war dann Führer der später aufgelösten 4. Kompanie des Polizeibataillons 306, ab 1.4. bis Sommer 1941 Chef der 1. Kompanie und ab Herbst 1941, möglicherweise aber auch schon ab August 1941, bis zum 9.2.1942 Chef der 2. Kompanie. 3970
...
Im Sommer 1941 verlegte man den 1. und 3. Zug der 2. Kompanie nach Biala Podlaska, den 2. Zug der 2. Kompanie nach Zamosc und Teile der 3. Kompanie nach Deblin, außerdem wurde eine Außenstelle in Krasnik gebildet.
...
Ende 1941 wurden dem Kompaniechef Waltz 2 russische Kriegsgefangene vorgeführt. Er ordnete die Erschießung der Gefangenen an, die in der Nähe von Biala Podlaska ausgeführt wurde. 3982
3964 Hess. HSA Abt. 461 Nr. 32590 Bd, 60, zitiert als LG Frankfurt gegen Kuhr u. a., siehe auch F. Hoffmann, S, 86.
3965 Lichtenstein, S. 177, 178, Katharina von Kellenbach, Vanishing Acts: Perpetrators in Postwar Germany; in: HGS 2003, S. 318.
3966 Gerlach II, S.224 Anm. 574, S. 715/716 Anm. 1.160, Lichtenstein, S. 177, 178, siehe auch Browning, S. 255 Anm, 30, Angrick/Voigt/Ammerschüben/Klein, S. 380 Anm. 122, alle Quellen beziehen sich auf die Anklageschrift, nicht auf das Urteil; siehe zu Kuhrauch Gerlach, S. 861 Anm. 350, Gerlach II, S. 937 Anm. 351, S. 938 Anm. 354, S. 941 Anm. 364, Gerlach Ernährung, S. 243 Anm, 224, der sich auf einen Vortrag Kuhrs bezieht.
...
2
Zwischen Terespol und Biala Podlaska befand sich das Stalag 307, in dem zu dieser Zeit zwischen 40.000 und 50.000 sowjetischen Kriegsgefangene untergebracht waren. 3984 Darunter sonderte ein SD-Kommando in der Stärke von 6 Mann mindestens 5.000 Gefangene aus. Es handelte sich vorwiegend um Gefangene, die als Funktionäre der kommunistischen Partei denunziert oder ermittelt worden waren, aber auch um Männer mit angeblich asiatischem oder jüdischem Aussehen. Sie wurden zunächst in einem besonders gesicherten Teil des Lagers gefangen gehalten. Auf Grund des Befehls des Oberbefehlshaber des Heeres vom 8.6.1941 3985 und des Einsatzbefehls Nr. 8 vom 17.7.1941 3986 wurde auf Veranlassung des SSPF Globocnik schriftlich unter dem Stichwort »Aktion Hühnerfarm« befohlen, diese Gefangenen zu liquidieren. 3987 3988 Der Befehl lief als Geheime Reichssache über das Geschäftszimmer des Bataillons in Lublin. Wer die Durchführung der Aktion befehlsmäßig vorbereitet hat, konnte das Gericht nicht klären.
Zur Vorbereitung ließ der damalige Chef der 2. Kompanie des Polizeibataillons 306, Oberleutnant S., am 20.9.1941 im Wald von Huisinka an der Straße Terespol-Biala Podlaska durch 40 sowjetische Kriegsgefangene eine Grube von 50 m Lange, 20 m Breite und 3 m Tiefe ausheben. Diese Gefangenen ließ S. von Angehörigen der 2. Kompanie teils in der Grube, teils abseits im Walde erschießen. Am 21.9.1941 sperrte die 2. Kompanie die Umgebung der Grube ab. Im Gefangenenlager erklärte ein Dolmetscher den ausgesonderten Kriegsgefangenen, sie kämen in ein festes Winterlager. Darauf drängten sie sich zu den Fahrzeugen, die jeweils etwa 50 Gefangene aufnahmen. 20 bis 25 m vor der Grube mußten sie den Lastwagen verlassen, sich entkleiden und wurden in Gruppen von jeweils 10 Mann in die Grube getrieben, wo sie sich mit dem Gesicht nach unten hinzulegen hatten. Begleitkommando, Absperrmannschaften und Exekutionspeleton stellte die 2. Kompanie des Polizeibataillons 306. Die ausgesonderten Kriegsgefangenen wurden durch ein Kommando von 10 Schützen aus einer Entfernung von 3 bis 5 m erschossen. * Den Feuerbefehl gab der aufsichtsführende Offizier, das war am ersten Tag Oberleutnant S., an den folgenden Tagen waren es andere Offiziere des Bataillons oder des Polizeiregiments Lublin, oder ein Zug- oder Gruppenführer. Jeder Schütze hatte 5 Patronen im Lauf, danach wurden die Kommandos abgelöst. In einer Stunde wurden so etwa 50 bis 100 Gefangene erschossen. Von dem Warteplatz der Kriegsgefangenen aus war die Exekution deutlich zu erkennen.
An einem der ersten Tage kam es zu einem Ausbruchsversuch durch Gefangene, die die Erschießung ihrer Kameraden mit ansehen mußten. Auf Befehl des Bataillonskommandeurs wurde deshalb ein Verhau aus Stacheldraht erstellt, in den die ausgesonderten Kriegsgefangenen vor der Exekution getrieben wurden. Es kam zu erschütternden Szenen. Die Gefangenen mußten teilweise mit brutaler Gewalt aus den Lastkraftwagen und aus dem Verhau herausgeschleppt werden. Manche versuchten, noch aus der Umzäunung auszubrechen. Die Schützen bekamen zur Beruhigung Alkohol. Die Aktion erstreckte sich über eine Woche. Am letzten Tag wurde die 3. Kompanie unter Oberleutnant Eckert zur Erweiterung der Grube eingesetzt, Jeden Abend meldete man unter dem Kennwort »Hühnerfarm« die Anzahl der Exekutierten an das Bataillon in Lublin. Dies waren täglich zwischen 600 und 800 Gefangene. Insgesamt wurden vom 21. bis mindestens 5.000 sowjetische Kriegsgefangene in der Grube im Wald Huisinka bei Biala Podlaska liquidiert. 3998
3.
Im November 1941 wurden im Rahmen der Aktion »Hasenschießen« in Zamosc in Ausführung des Kommissarbefehls von dem Reiterzug des Polizeibatailions 306 780 russische Kriegsgefangene exekutiert. Diese Maßnahme wurde vom Bataillon durch den Adjutanten Kuhr zumindest teilweise befehlsmäßig vorbereitet. Leutnant Dr. Klaus Hornig, der einen verstärkten Zug der 2. Kompanie in Zamosc führte, war von Kuhr darüber unterrichtet worden, daß er an der Erschießung mitwirken solle. Daraufhin sprach Dr. Hornig beim damaligen Bataillonskommandeur Dreier vor und erklärte, er könne als Katholik und Jurist an einer derartigen Aktion nicht teilnehmen, die zudem internationalem Recht und deutschen militärischen Bestimmungen wie dem Miütärstrafgesetzbuch widerspreche. Dreier brüllte den Leutnant Dr. Hornig zunächst an, erklärte sich dann aber dazu bereit, daß der Führer des Reiterzuges in Zamosc, Pohzeileutnant Meiert, das Kommando übernehme. Dr. Hornig wies auch Meiert aufseine Bedenken gegen die Exekution hin, der sich daraufhin bereit erklärte, die Erschießung mit seinem Zug allein auszuführen. Hornig rief seinen Zug zusammen, unterrichtete ihn über seine Weigerung unter Bezugnahme auf § 47 MilStGB und ließ seine Polizisten Absperrmaßnahmen in den umliegenden Wäldern durchführen, damit die Beamten nicht zur unmittelbaren Mordaktion herangezogen würden. Dr. Hornig hielt sich auch an der Grube auf. Angesichts der grausigen Vorgänge nannte er den SD-Führer, der den Einsatz leitete, einen SS-Lümmel und erklärte, es handele sich um GPU-Methoden. Diesen Vorfall brachte der damalige Chef der 2. Kompanie und spätere Kommandeur des Polizeibatailions 306, L., zur Anzeige. Dr. Hornig wurde daraufhin in die Heimat versetzt und wegen Untergrabung der Manneszucht und Erregung von Mißvergnügen in Beziehung auf den Dienst vor dem SS-und Polizeigericht angeklagt. Dr. Hornig wurde zu 2 Jahren und 6 Monaten Gefängnis verurteilt, in einem Wiederaufnahmeverfahren erhielt er eine Strafe von 5 Jahren und 7 Monaten Gefängnis. Sein Verbleiben im KZ Buchenwald wurde angeordnet.
3967 Lichtenstein, S. 177, 178.
3968 AaO, von Kellenbach, S. 313.
3969 JuNS Bd. XX, S. 819 ff.
3970 LG Augsburg JuNS Bd. XX, S. 820.
3982 LG Frankfurt gegen Kuhr u. a., S. 32.
3984 AaO, S. 61; Gerlach Ernährung, S. 35 nennt das Stalag 359 B Kalilow bei Biala Podlaska.
3985 Siehe dazu Streit, S. 44 ff, Hans-Adolf Jacobsen, Kommissarbefch] und Massenexekutionen sowjetischer Kriegsgefangener; in: Buchheim/Broszat/Jacobsen/Krausnick (1979) Bd. 2,S. 143 ff, Streim, S. 40 ff, 52.
3986 Abgedruckt bei Ueberschär/Wette, S. 292-295, siehe dazu Streit, S. 87,90 ff, Streim, S. 69 ff, Streit Behandlung, S. 164/165; Streit Zwangsarbeiter, S. 751 gibt an, daß auf Grund des Befehls mindestens 140.000 sowjetische Gefangene ermordet wurden, siehe auch Christian Hartmann, Verbrecherischer Kriegverbrecherische Wehrmacht? Überlegungen zur Struktur des deutsche Ostheeres 1941-1944; in: VfZ 2004, S. 49 Anm. 289; Reinhard Otto, Sowjetische Kriegsgefangene. Neue Quellen und Erkenntnisse; in: Quinkert Herren (2002), S. 133 nennt bis Mitte 1942 wenigstens 40.000, Ueberschär Vernichtungskrieg, S. 232 etwa 500.000-600,000.
3987 LG Frankfurt gegen Kuhr u. a., S. 49, 61, vgl. auch Lichtenstein, S. 178/179; zu den Rechtsfragen hinsichtlich der Behandlung von Kriegsgefangenen siehe Alfred Streim, Das Völkerrecht und die sowjetischen Kriegsgefangenen; in: Wegner, Zwei Wege nach Moskau (1991), S. 291 ff; von etwa 5,7 Millionen Sowjetsoldaten, die in deutsche Hand gerieten, verloren etwa 3,3 Millionen, also etwa 57%, das Leben, siehe Streit, S. 244 ff, Streit Kriegsgefangene, S. 178, Christian Streit, Das Schicksal der verwundeten sowjetischen Kriegsgefangenen; in: Heer/Naumann (1995), S. 78, Streit Zwangsarbeiter, S. 747, Pavel Polian, Sowjetische Staatsangehörige im «Dritten Reich» während des Zweiten Weltkrieges, Gruppen und Zahlen; in: Quinkert Herren (2002), S. 140/141; Otto, S. 124 nennt Schätzungen zwischen 2 und 3,3 Millionen verstorbener sowjetischer Kriegsgefangener, Ueberschär Vernichtungskrieg, S. 230/231 ca. 2,5-3,3 Millionen, Hartmann VfZ 2004, S. 11, 20 um die 3 Millionen; zur Behandlung sowjetischer Kriegsgefangener siehe auch Theo J. Schulte, Korück 582; in: Heer T. Naumann (1995), S. 327-330, Gerlach Ernährung, S. 30-56, zur Behandlung der verwundeten sowjetischen Kriegsgefangenen siehe Streit Schicksal, S. 80 ff. Demgegenüber kamen von den etwa 3,155 Millionen deutschen Gefangenen in der Sowjetunion etwa 1,11 bis 1,185 Millionen, also 35-37%, um, siehe Streit Zwangsarbeiter, S, 747, Ueberschär Vernichtungskrieg, S. 266. Als Vergleich ist anzugeben, daß von den 230.000 angloamerikanisehen Gefangenen der Deutschen nur 8.348, also 3,6%, starben, siehe Streit Zwangsarbeiter, S. 752.
3990 LG Frankfurt gegen Kuhr u. a., S. 61,
3991 AaO, S. 64.
3992 AaO, S, 62.
3993 AaO, S. 63.
3994 AaO, S. 62.
3995 AaO, S. 62, 63/64.
3996 AaO, S. 63.
3997 AaO, S. 64.
3998 AaO, S. 34,60, 64; Streit, S. 94, 339 Anm. 65 nennt 5.000 bis 6.000 Gefangene, bezieht sich aber wie Browning, Lichtenstein, Angrick/Voigt/Anmierse Hubert/Klein und Gerlach nur auf die Anklageschrift StA Frankfurt gegen Kuhr u.a. Dort wird auf S. 6 von 6.000. auf S. 56 von 5.000 bis 6.000 sowjetischen Kriegsgefangenen gesprochen. Das Urteil hat die Zahl der Exekutierten gegenüber der Anklageschrift keinesfalls generali herabgesetzt, sondern in einer Reihe von Massakern sogar höhere Zahlen fcstgestellt: Luniniez 2.800 statt 1.000 bis 1.500, Stolm 6.500 statt 5.000, Janow etwa 2.700 statt 2.000, Drogitschin 2.000 statt 1.500 bis 2.000; Gerlach, S. 782, Gerlach Ernährung, S, 35 nennt mindestens 6.000 Gefangene als Opfer, davon 3.261 am ersten Tag, unter Bezugnahme auf Zeugen und gibt an, daß den Polizisten hei der Befehlausgabe erklärt wurde, daß die Ernährungstage der russischen Gefangenen Schwierigkeiten bereiten würde und daß man nicht in der Lage wäre, die Masse der Gefangenen zu ernähren.
3999 L.G Frankfurt gegen Kuhr u. a., S, 34.
4000 AaO, S. 34, 65,80.
4001 Siehe Gerd R. Ueberschär, Der Polizeioffizier Klaus Hornig. Vom Befehlsverweigerer zum KZ-Häftling; in: Werte Zivilcourage (2004), S. 77-93.
4002 LG Frankfurt gegen Kuhr u. a., S. 30.
4003 AaO, Ueberschär Polizeioffizier, S. 84.
4004 LG Frankfurt gegen Kuhr u. a., S. 30/31; Ueberschär Poli2eioffizier, S. 85 führt aus, Dreier habe gesagt, Hornig solle die Ausführung des Erschießungsbefehls mit Meiert besprechen und abklären; das LG Düsseldorf gegen Herrmann u. a., S. 385 berichtet, daß Hornig die Kompanie am Exekutionstag zwar ausrücken ließ, die Unterführer aber ausdrücklich anwies, sich nicht an der Erschießung zu beteiligen.
4005 Ueberschär Polizeioffizier, S. 85.
4006 AaO, demgegenüber gibr das LG Frankfurt gegen Ruhr u, a., 5. 31 an. Hornig sei bei der Absperrung der Grube eingesetzt worden.
4007 LG Frankfurt gegen Ruhr u. a., S. 31.
4008 AaO.
Curilla, Wolfgang:
Die deutsche Ordnungspolizei und der Holocaust im Baltikum und in Weissrussland 1941 - 1944
Paderborn ; München [u.a.] 2006
S. 623-628.
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Четверг, 07 Мая 2015, 09.56.54 |
| |
| |
| Nestor | Дата: Четверг, 07 Мая 2015, 15.29.23 | Сообщение # 1126 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| В книжке 1024 страницы, она представлена в сети в виде отдельных кадров (картинок), по странице. И каждую картинку вызывать по две минуты - так сделано. В итоге я это дело все скачал, потом перевел в формат ворда, вычитал, а по-немецки я свободно читаю, но переводить в нормальный русский текст нужно еще время. Как-нибудь...
Пока представлю основные позиции.
1. Лагерь находился не в Б. П., а между Б. П. и Тересполем.
2. Упоминается 359 Калилов.
3. Единовременно в 307 находилось 40-50 тыс., а во внутренней выгороженной особо охраняемой зоне более 5 тыс. - комиссары, похожие на евреев и лица азиатской наружности. (у командира полицейского батальона 306, охранявшего лагерь, был бзик - он немедленно расстреливал на месте всякого встретившегося ему внешне похожего на еврея). Их отфильтровку выполняло шестеро эсэсовцев.
4. Подробно описаны организация и исполнение казни более 5 тыс. пленных в Гусинке.
5. Летом 1941 г. 1-й и 3-й взводы 2-й роты служили в Бяле Подляске, 2-й взвод 2-й роты в Замощи, часть 3-й роты в Деблине, кроме того часть батальона находилась в Краснике (использовалась против поляков, а не пленных; похоже, там пленных не было).
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Четверг, 07 Мая 2015, 15.32.11 |
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Четверг, 07 Мая 2015, 18.13.51 | Сообщение # 1127 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| Из книги А. Гребенкиной "Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона":
"Когда началась война, военврач 3-го ранга, ординатор неврологического отделения 28-го корпусного госпиталя Валентина Александровна Четверухина (Кокорева) была ответственным дежурным врачом в отделении. Занималась эвакуацией больных в города Пинск и Кобрин. В субботу, 21 июня, согласно приказу по госпиталю, сдала оружие на выходной день. Поэтому в момент нападения фашистов могла лишь подбирать и перевязывать раненых, помогать детям и женщинам укрываться в убежище.
«Очень больно сознавать, - с горечью вспоминала В.А. Четверухина (Кокорева), - что мы, медики, оказались безоружными. А будь у нас оружие, мы бы смогли нанести более существенный удар по врагу. У многих из нас был опыт борьбы с врагом. Я участвовала в боях за Родину в советско-финляндской войне. За проявленное мужество была награждена медалью «За отвагу». Являлась кандидатом в члены ВКП(б), остро понимала нелепость своего положения. Это состояние беспомощности трудно передать». В подвале газоубежища, который находился напротив жилого дома в районе госпиталя, Валентина Александровна собрала примерно 30 человек, из них около 20 детей.
Группа воинов, оборонявших Волынское укрепление в этом районе, держалась до 24 июня. Когда погиб последний боец, женщин и детей захватили в плен. Будучи в плену, В.А. Четверухина (Кокорева) вместе с другими врачами (Ю.В. Петровым, Н.Б. Кокоревым, B.C. Заниным, С.С. Ермолаевым, И.К. Маховенко, С.В. Козловским) спасала от смерти раненых и больных военнопленных.
В ночь на 22 июня выпало дежурство врачу-ординатору Варваре Васильевне Бассо и военфельдшеру Анне Андреевне Львовой, а также вольнонаемной санитарке Нине Кобец.
Медсанбат располагался тоже на Южном острове, рядом с госпиталем. Среди ночи вдруг погас свет, водопровод вышел из строя. Больных в медсанбате было более 50 человек. Ранним утром начался массированный обстрел крепости. Несколько снарядов попало в здание медсанбата, вылетели все окна, разрушены были некоторые стены.
В.В. Бассо была ранена и оказалась под обломками обвалившейся стены. Санитарка Нина Кобец вытащила ее из-под обвала, оказала первую помощь.
В медсанбате находился интендант 2-го ранга майор Александр Владимирович Банников, прибывший накануне в медсанбат на смотр медико-санитарной службы дивизии. У него был пистолет, остальные были безоружные. Один снаряд попал в перевязочное отделение. Подвала в здании не было. Пришлось больных переводить и переносить в столовую под большой дубовый стол. Но вскоре и в столовой стало опасно оставаться, так как туда попадали снаряды, снова были убитые и раненые. Перебазировали больных и раненых под сохранившуюся лестничную клетку. Пытались проникнуть в Цитадель. В разведку послали больных И.Л. Губаря и Е.М. Жукова, но они не смогли пробраться даже к Холмским воротам. Стали запасаться водой и медикаментами. Жуков и Губарь принесли со второго этажа бочонок, в котором еще оставалось немного воды. Затем поползли в перевязочную. Кое-что удалось извлечь из-под кирпича и щебня, в том числе медицинский халат. Отдали его Анне Львовой, так как ее халат весь был в крови. Все принесенное сложили под лестничной клеткой и использовали на обработку ран. У Анны Львовой был с собой комсомольский билет, а еще два комсомольских билета ей дали на хранение раненые.
Вечером 22 июня вдруг рядом раздалась немецкая речь. Шесть фашистов ворвались в медсанбат и начали избивать лежачих больных прикладами. Бойца Лейжаво расстреляли в упор. А. Львова была в полной военной форме. Один из фашистов стал избивать ее, увидев военную форму.
Майор Банников понимал немецкий язык. Он, как мог, пояснил ему, что она не офицер, а медицинская сестра. Тогда немец вырвал из своего блокнота чистый лист бумаги, нарисовал на нем крест и приколол на грудь гимнастерки Львовой. Их повели к Бугу. На вал очень трудно было подниматься с больными и ранеными. Из 55 человек осталось 23. Три раза выстраивали их на валу, видимо, хотели расстрелять.
Перед глазами защитников Южного острова открылась страшная картина: госпитальные корпуса горели, деревья от снарядов повреждены и в ряде мест выворочены, земля в сплошных воронках. Они смотрели друг на друга, посылая прощальные взгляды, понимая, что в любую минуту могут быть расстреляны.
На берегу реки было много советских людей, в том числе и военных. Ане один из немецких санитаров дал бумажные бинты, вату, йод, кое-что из перевязочного материала и велел обрабатывать раны пленным. Сплошь стояли стоны, жалобы, слышались просьбы: «Сестренка, помоги!» Почти каждый, кто был в сознании, спрашивал: «Где наши? Что слышно? Что случилось?» Но она тоже ничего не знала и не понимала, как оказались в плену советские воины. Не чувствуя усталости, не замечая времени, работала до самой темноты. От пережитого страха, от усталости, беспомощности в борьбе с врагом свалилась с ног. У нее открылось носовое кровотечение. Поздно вечером Аню фашисты перевезли через реку Буг в направлении г. Тересполя. Утром она увидела здесь, за Бугом, две санитарные палатки. Снова обрабатывала раны бойцам. Когда перевязывала раненого пограничника, лежавшего на носилках, он назвал себя лейтенантом Шупиковым. Ему Аня назвала себя, рассказала, что привезли ее из Брестской крепости и что у нее три комсомольских билета. Он рекомендовал ей зарыть их в землю, запомнить место. Ему предстояла ампутация ноги. Он советовался с Аней, она осмотрела его раны и убедила, что он может вылечиться, не прибегая к ампутации. (Потом он воевал в партизанском отряде.) Лейтенант спросил Аню: «Сколько же тебе лет, сестричка?» Она ответила, что идет 20-й год.
- Когда же ты, девушка, успела стать седой?
И понял, что задал лишний вопрос. Девушка, вспыхнув от нового волнения и поняв, что с ней это случилось в течение одних суток, сказала: «Вчера я еще была светло-русая». Он извинился за бестактность.
И снова она работала без перерыва до самого вечера. А на вторую ночь снова открылось носовое кровотечение. Немецкий врач ее осмотрел, помог умыться, дал шоколадку, видимо, понимая, что происходило с медсестрой. Несколько дней Аня обрабатывала тяжелораненых, а легкораненых увезли две грузовые автомашины в неизвестном направлении. Тяжелораненые находились на земле, под открытым небом, без пищи. На третий день для ухода за советскими военнопленными привезли врачей В.А. Чет-верухину (Кокореву), К.Т.Тимофееву, И.К. Маховенко, В.И. Медведева и других специалистов. В первые дни лагерь не был тщательно огорожен, а потом, когда фашисты обнаружили, что по ночам военнопленные, способные передвигаться, исчезают, обнесли в несколько рядов колючей проволокой. Через несколько дней всех раненых и медперсонал увезли в Бяла-Подляску. Там врачи имели возможность оказывать тяжелобольным более квалифицированную помощь: раны можно было более тщательно промывать, накладывать гипс, проводить операции. Всю эту работу врачи выполняли, не обращая внимания на нечеловеческие условия. У Ксении Трофимовны Тимофеевой на ногах были только портянки.
Военнопленных было много. В Бяла-Подляске фашисты дали указание размещать их в конюшне. На территории было еще два барака, в том числе и для медслужбы. Буквально всю ночь больные лежали на навозе. Утром советские медики приступили к очистке конюшни от нечистот. Убрали все. Вил, лопат не было, выгребали все руками, переносили тоже на руках и с помощью самодельных носилок. В течение дня вынесли навоз, принесли туда солому, расстелили ее. Хоть немножко, но улучшились условия для раненых, которые там находились вплоть до 7 августа 1941 г. Сюда привозили наших военнопленных даже из-под Смоленска. Очень больно было слушать, что враг ушел так далеко вглубь страны.
Советских врачей на работу и с работы сопровождал часовой, который дверь их ночлежки закрывал на замок. Питались, в основном, супом из овощных очисток. Собирали их в консервные банки, а потом варили на костре. Хлеба совсем не давали. Тем же кормили и военнопленных. Многие умирали, несмотря на усилия медработников. 7 августа подали семь грузовых машин, погрузили раненых. Оставшиеся тяжелобольные остались умирать.
В лагере начался самый тяжелый период: эпидемия сыпного тифа, дизентерии. Этих больных погрузили в отдельные машины. Аня говорила, что смертей насмотрелась не на одно поколение людей...
Вскоре А. Львову повезли на допрос. При ней была только санитарная сумка. Состояние здоровья было плохое. Выглядела как старуха. За полтора месяца обносилась. Привезли на территорию Польши, в дом, который стоял в лесу. В нем размещалась полевая жандармерия. За столами сидело около десятка немцев. Среди них немец-переводчик. На столе - немецкая печатная машинка, за которой работал немец. Один из фашистов стал задавать вопросы по-русски. Помнит, что спрашивали, комсомолка ли, откуда прибыла, почем сливочное масло в Ленинграде. Не призналась, что являлась членом ВЛКСМ, так как знала, что будут истязать. Один фашист слушал ответы и смотрел на нее с нескрываемой ненавистью. В руках у него был резиновый кнут со свинцовым наконечником. Он поднялся и стал ее избивать. Действовал как циркач: никого не задевая, стегал только Аню. Кровь пошла носом, окровавлены были ноги, руки, спина. Все внутри клокотало. Но девушка не просила пощады, не унизилась, молчала, стиснув зубы. О жизни не думалось. Вывели из дома. В это время мимо вели колонну военнопленных. Все изможденные, распухшие от голода. Увидев Аню, несколько человек кинулись к ней. У нее с собой было только два маленьких кусочка хлеба, которые друзья дали ей в дорогу, когда ее увозили. Попыталась отдать хлеб пленным. Фашисты избили резиновой палкой тех, кто протянул к девушке руки, ударили Аню по спине и бегом погнали вперед пленных.
Привезли А. Львову в лагерь № 307, который находился примерно в 9 километрах от Бяла-Подляски. В лагере было около 17 тысяч наших военнопленных. Картина была жуткая: все лежали на песке, издали казалось, что шевелился муравейник. Лагерь был огорожен колючей проволокой. Через каждые 50 метров стояли пулеметные вышки с охраной. На территории лагеря было два барака, в одном располагалась санитарная служба, в другом - четырнадцать девушек-медсестер, которых фашисты захватили под Великими Луками и привезли сюда. Позже девушки рассказали, что фашисты их гнали бегом километров 40-50, а сами с оружием в руках ехали на велосипедах впереди, сзади и по бокам. Затем бросили их в группу к нашим пленным, рассчитывая, что мужчины бросятся на них и станут насиловать. Но военнопленные смотрели на девушек с чувством грусти, обиды, жалости и тоски. Старались уступить им свои «лучшие» места, окружили и стали расспрашивать, как они оказались в плену». И когда фашисты убедились в порядочности мужчин, то увели девушек от них. И учинили им допрос: где служили, сколько лет в армии, какое образование и т.д. Аню тоже допрашивали, и на вопрос, где служила, ответила: «В Брестской крепости».
Работали в лагере девушки медсестрами. Положение раненых военнопленных было очень плохое. Содержали их в бараках типа землянок. Помещения не отапливались. Вскоре началась сильнейшая эпидемия тифа и дизентерии. Из 17 тысяч военнопленных осталось в живых меньше одной тысячи, их вместе с А. Львовой увезли в Брест, в Южный городок.
Там она встретилась с врачами Ю.В. Летровым, В.А. Четверухиной (Кокоревой), К.Т.Тимофеевой, В.В.Щегловым, медсестрой Аней Каменевой. Врачи в Южном городке жили в общих казармах. В лагере обслуживающий персонал составлял 41 человек, из них пять врачей, две санитарки, остальные сестры и фельдшера. Раненых в лагере было много. А. Львова работала в паре с врачом Сергеем Сергеевичем Ермолаевым за одним операционным столом, а потом ухаживала за послеоперационными больными. Но, несмотря на сложные условия жизни, В.В. Щеглов занимался исследованиями. Его интересовало, каким образом вши становились рассадниками тифа.
Условия для выздоровления практически отсутствовали. Существовала похоронная группа, которая каждый день впрягалась в телегу, вывозила трупы. Очень голодали люди. Питание было такое: завтрак - кофе-суррогат, десертная ложка сахара, хлеб с песком, отрубями, его резали ниткой, по 100150 граммов; примерно в 12 часов выдавали похлебку, а чтобы всем досталась гуща, то из варева доставали листья капусты, картофельную шелуху, все это перетирали и выдавали по две ложки и три половника жидкости, хлеб не давали; в 3 часа чай, заваренный ромашкой, без хлеба. Помнит Анна Андреевна, что один раз, 28 сентября 1941 г., варили суп из тухлых кур. Везли их на фронт немцам, но в пути они испортились, поэтому передали в лагерь. Редко давали суп из конины. Если давали суп из перловки, значит, у немцев праздник.
В казармах стояли печки-буржуйки. Другого отопления не было. У больных было одно «развлечение» - по вечерам, греясь у «буржуйки», ловили вшей и бросали в печь или на раскаленную плиту. И только один раз луч света ворвался в этот ад, заставив засветиться лица и глаза людей, когда обнаружили пианино. С.С. Ермолаев сел за инструмент, заиграл и запел русские песни. К нему присоединилась В.А. Четверухина (Кокорева), у нее был хороший голос. Среди всего ужаса, в котором они жили, и вдруг песня. .. Присоединились все, кто был рядом. Все, кому удалось слышать этот «концерт», плакали от радости и грусти по Родине. Потом фашисты не разрешали даже приближаться к пианино.
Анне Андреевне часто приходилось встречаться со Степаном Петровичем Тереховым из Брестской крепости, бывшим техником-интендантом 95-го медико-санитарного батальона, который и здесь был интендантом. Приходилось обращаться к нему за перевязочным материалом, лекарствами. Он был добрым и отзывчивым человеком. Его семья осталась в Бресте.
В лагере создалась подпольная антифашистская организация. Имелись ячейки. В одну из них входила и А.А. Львова. Главной заботой подпольщиков было - не поддаваться врагу, вести политическую работу среди пленных, иметь связь с подпольщиками г. Бреста, выводить людей из лагеря по канализационным трубам. Договаривались, кому уходить в первую очередь.
Бежать из лагеря смертников было очень трудно. Через каждые 50-70 метров стояли вышки с охраной, вечером и ночью лагерь освещался ракетами. Лагерь был обнесен в несколько рядов проволочными и другими ограждениями. Первое укрепление состояло из колючей проволоки в два ряда с козырьками. Затем шел высокий забор с колючей проволокой в два ряда, а между ними - накрученная клубками проволока. За этими укреплениями в лагере находились баня и прачечная. Баня была для всех, в прачечной прожаривали иногда белье. Баня и прачечная размещались недалеко от проходной, в 50-70 метрах от штаба лагеря. Расстояние между заборами и проволочными накатами составляло примерно 250-300 метров. Второе укрепление состояло из трех рядов проволоки. И все же эти укрепления удавалось проходить военнопленным под землей, уходить к подпольщикам Бреста и дальше - в лес.
Три раза пыталась выйти из лагеря и А. Львова. В одну из групп для выхода из лагеря включили и ее. Вместе с Марией Прихотько (судьба ее не известна), двумя бывшими летчиками и еще несколько человек. С.С. Ермолаев подготовил необходимые медикаменты, положили их в мешочек из-под грелки. Сшили для всех маскировочные халаты. С этим снаряжением 7 мужчин и 2 женщины (все из разных подпольных ячеек) с проводником Костей отправились в нелегкий путь. Идти надо было по канализационным трубам, пройти 7 колодцев. Канализационный проход был выложен кирпичом. Вдоль прохода шли две трубы - толстая и тонкая. В кирпичном лазе ползли друг за другом, придерживаясь ног впереди ползущего. Дышать было трудно, воздух там был спертый, поднималась пыль, кругом грязь, повороты, в некоторых местах проход сужался, ползти становилось почти невозможно. Особенно трудно было одному распухшему от голода летчику. Он двигался только благодаря внутренним душевным силам. Ане было легче: и ростом маленькая, и очень худенькая. Через некоторое время все поняли, что находятся где-то около столовой, потому что недалеко от нее с утра складывали трупы и далеко, даже под землю, проникало зловоние. Поползли дальше, но и там подстерегала неудача. Попробовали выйти, но люк не поддался, сильно был завинчен. Стало ясно, что заблудились. Пришлось возвращаться. Обратная дорога была еще тяжелее. Готовились ко второму походу. Планировали выходить через гауптвахту. Но ход по трубам был обнаружен. Два наших бойца, по рассказам членов похоронной группы, прошли по трубам и вышли раньше положенного: на территории лагеря. Их обнаружили около выходного колодца, где лежали две лопаты. Озверевшие фашисты зарубили их этими лопатами.
Третий план осуществили, используя баню и прачечную. Бежать Анне Андреевне Львовой удалось 6 декабря 1941 г. План побега разработали военнослужащие: старший военфельдшер Хитрых (умер в плену), политрук Евгений Хлебников, Степан Петрович Терехов. Для этого обменяли у одного из раненых одеяло на шинель, раздобыли новую портянку. Степан Петрович принес матрац, сапоги (правда, на одну ногу). С помощью Маруси Прихотько сшили обновки для Ани: из одеяла - пальто, из матраца - платье, из портянки - берет. Старший военфельдшер Хитрых заготовил для нее справку о том, что паспорт она сдала на прописку. Справка была даже с «печатью». Изготовили ее ребята из резиновой набойки. Девушка должна была явиться к семье С.П. Терехова после побега из лагеря.
К побегу было все готово. Настал день, когда женщин повели в баню. Работой бани ведали бывший майор Н.И. Ипатов и бывший старший лейтенант Л.М. Глушков (из Брестской крепости). Возле бани, за третьим рядом колючей проволоки находилась прачечная. В ней работали вольнонаемные женщины. А.А. Львова должна была переодеться в бане в захваченную с собой гражданскую одежду, дождаться конца работы прачечной и под видом вольнонаемной из прачечной попытаться проникнуть за проволоку с узелком белья, которое якобы несла из бани. Прачечная работала до 18 часов. В декабре в это время уже было на улице темно.
Ушла из бани первая партия помывшихся женщин, вторая... Остались только те женщины, которые знали о побеге: врачи Валентина Четверухина (Кокорева), Ксения Тимофеева и медсестра Аня Каменева. Они сильнее громыхали тазами, еще и еще раз мыли полы, протирали стены - тянули время, стараясь дождаться полнейшей темноты. Несколько раз их поторапливали конвоиры. Аня не начинала мыться, объясняла это тем, что у нее болит и кружится голова. Наконец их всех стали выгонять из бани. Аня спряталась за дверью. Последними уходили те, кто знал тайну. Сделав все, что могли, они проходили мимо нее, безмолвно прощаясь, желая удачи. Львова схватила узелок какого-то рванья и пошла к дверям прачечной, из которой все прошли строем мимо постового. Ипатов должен был закрывать помещения. Он спрятал ее за дверью прачечной, прикрыв собой, когда постовой пришел проверить помещение, и шепнул на прощанье: «Сестренка, больше помочь не могу. Счастливого пути!» Увидев спину постового, она тихо и незаметно выскочила из помещения.
Шел мокрый снег, холодный ветер сбивал с ног. Продрогший постовой привычно потребовал пропуск. Но пропуска у нее не было. Как сумела, она стала объяснять, что пропуск свой забыла дома, виновата, мол, больше этого не повторится, и совала часовому свою единственную справку, плача и причитая: «Неужели вы будете меня держать всю ночь здесь на холоде, а ведь дома ждут меня дети?» Часовой рассердился, что-то прокричал и вытолкнул ее за двери проходной. Не сразу поняла Анна Андреевна, что лежит за колючей проволокой лагеря, что вышвырнули ее на свободу.
Пять километров от лагеря в Южном городке до Бреста шла 3 часа, останавливаясь, ожидая рассвет. Добиралась до города окружными путями, через деревню Волынка, минуя мост, на котором немецкие посты проверяли документы. Вошла в город с группой рабочих. С волнением искала улицу Бема, ныне улица Горького. Наконец нашла дом № 23. Здесь, по рассказам Степана Петровича Терехова, жила его семья, жена Валентина и сын Юрий. Постучалась в дом. Ей открыли и всплеснули руками. «Ты, Анечка, откуда?». «Из плена бежала я», - ответила им девушка. Первая реакция у всех - страх, а потом успокоились, покормили всем, что нашлось в доме. От радости, что нашла своих, еда в горле застревала, слезы сдерживать не могла. С ней плакали все".
Сообщение отредактировал ЕвроТатарин - Четверг, 07 Мая 2015, 18.36.45 |
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Четверг, 07 Мая 2015, 18.54.00 | Сообщение # 1128 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| Из этой же книги:
"А.И. Хромова вспоминала: «Когда мы с Р.С. Радкевич возвратились в Брест из Минска, я узнала, что в Южном городке находятся советские пленные и среди них имеются военные из 62-го Брестского УРа. Тогда еще разрешалось навещать пленных и передавать им продукты. Я напекла лепешек, раздобыла махорки, жены командиров - Софья Ивановна Фадеева и Софья Александровна Дмитриева наварили картошки. Сделали три пакета и пошли к лагерю военнопленных.
У нас была надежда узнать что-либо о наших мужьях и помочь пленным. По дороге к лагерю шли женщины с детьми и старики, каждый нес узелок с хлебом и картошкой. «Говорят, если кто найдет среди пленных родственника, то немцы разрешат его забрать домой под расписку. Может, и я найду своего мужа», - сказала С. Фадеева. Мы с С. Дмитриевой промолчали, так как думали о том же, точно Фадеева подслушала наши мысли. «Говорят, в лагере комиссар 62-го Брестского укрепрайона. Вот если бы его увидеть», - снова заговорила С. Фадеева. Она нервничала. Нервничали и мы.
Южный городок был обнесен высокой колючей проволокой. На каждом углу часовые с пулеметами. У ворот немцы с автоматами. За проволокой разрушенные казармы. По лагерю, как тени, бродили пленные. Некоторые из них подошли к проволоке и рассматривали собравшихся, среди которых почти все были женщины. Многие приехали из деревень, всем хотелось найти своих близких и забрать их из плена. На площадке перед лагерем стояли два длинных стола, сколоченных из досок. Вскоре вышел переводчик и объявил: «Сейчас командование лагеря вынесет списки пленных, и я их зачитаю. У кого найдется среди пленных родственник, примем передачу».
Женщины столпились вокруг переводчика.- Через несколько минут комендант лагеря вынес списки. Переводчик начал выкрикивать фамилии.
Мы с С. Фадеевой в это время подошли к проволоке, прижавшись к которой стояло несколько пленных. «Скажите, нет ли среди вас кого-нибудь из 62-го Брестского укрепрайона», - спросила я. «Есть», - ответил один пленный. Мы попросили позвать его.
Пленный пошел к казармам, и вскоре к проволоке подошел начальник политотдела 62-го Брестского укрепленного района ИГ. Чепыженко. Он был выше среднего роста, острижен под машинку, сильно истощен, одет в рваную солдатскую гимнастерку, на ногах - какие-то опорки.
Он молча нас рассматривал. Боясь, что немцы нас прогонят, мы наперебой начали его расспрашивать.
- Как вы попали в плен?
- За несколько часов до начала войны в Минск отправили автомашину с документами, а сами заняли оборону. Силы у нас в укрепрайоне были небольшие. После ожесточенного боя фашисты прорвали нашу оборону. Мы стали отходить. В этом бою я был тяжело ранен. Меня подобрали немцы в бессознательном состоянии и поместили в госпиталь для пленных.
- Что вы знаете о наших мужьях?
- Ничего не знаю. Думаю, что они тоже попали в плен. Но их здесь нет, наверное увезли дальше, в Германию. Туда увозили всех, кто не был ранен.
- Здесь, в лагере, есть еще кто-либо из УРа?
- Нет никого. Я один.
- Вы не боитесь? Ведь немцы могут узнать, что вы комиссар?
- Пока они не знают, но могут узнать, тогда меня расстреляют. Раны поджили, продумываю, как отсюда выбраться.
- Мы вам принесли передачу, завтра еще придем.
- Хорошо. Спасибо. Но если меня не будет у проволоки, не ищите и ни у кого не спрашивайте. Значит, меня не будет в лагере.
Больше говорить не пришлось, так как нас прогнали от проволоки. Открыли ворота лагеря, из них вышли два пленных с плащ-палаткой, на которую клали передачи. Немецкий офицер их просматривал, куски хлеба ломал. Переводчик спрашивал, кому. Называли фамилии, услышанные в списке, и говорили, что это муж или брат, или сын. Плащ-палатку с продуктами пленные уносили в бараки. Что с ними делали и раздавали ли их пленным, мы не знали.
Несколько дней подряд мы приходили с передачей, но Чепыженко у проволоки не было. Лагерь пополнялся новыми пленными, некоторых вывезли из лагеря. Один пленный сказал:
- Вчера несколько человек умерли с голоду, а троих, фамилии не знаю, немцы избили до полусмерти, а потом расстреляли. Вот там в углу, около проволоки, видите холмик, - он показал рукой, - их похоронили.
Из вновь привезенных многие были ранены. Повязки на них грязные и в засохшей крови. Лица серые, обросшие.
Немцы часто в ход пускали дубинки. Пленных практически не кормили. Вся еда - это то, что приносил народ. Но этих передач всем не хватало. Люди умирали от голода и болезней. Вскоре посещение пленных было запрещено.
В лагере многие знали И.Г.Чепыженко, да и он не прятался. Его не выдали. Как только он смог двигаться после ранений, стал готовиться к побегу. Однако нелегко убежать из лагеря, огражденного колючей проволокой, с патрулями и пулеметными вышками на каждом углу. Помогла находчивость.
В конце августа стало известно патриотам, что в июле 1941 г. темным вечером небольшая группа пленных незаметно, один за другим спустились в канализационный люк. Задыхаясь от зловония, сотни метров проползли они по коллектору, выходящему в сторону реки Мухавец.
Через несколько дней партизаны группы лейтенанта Сергея Сергеевича Шиканова задержали в лесу пять человек, бородатых и изможденных. Это были старшие командиры Красной Армии, которых вел И.Г. Чепыженко".
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Четверг, 07 Мая 2015, 19.28.23 | Сообщение # 1129 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Буквально в тексте: Zwischen Terespol und Biala Podlaska befand sich das Stalag 307, in dem zu dieser Zeit zwischen 40.000 und 50.000 sowjetischen Kriegsgefangene untergebracht waren. 3984
3984 AaO, S. 61; Gerlach Ernährung, S. 35 nennt das Stalag 359 B Kalilow bei Biala Podlaska.
Между Тересполем и Бялой Подляской находился шталаг 307, в котором тогда находилось 40-50 тыс. советских военнопленных 3984
3984 ссылка на приговор западногерманского суда; исследование Герлаха о питании военнопленных, на с. 35 он называет шталаг 359 В Калилов под Бялой Подляской.
Т. е. по материалам судебного следствия один и тот же лагерь назывался 307, а по историку Герлаху 359 В Калилов.
Будьте здоровы!
Сообщение отредактировал Nestor - Четверг, 07 Мая 2015, 19.34.09 |
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Четверг, 07 Мая 2015, 19.37.13 | Сообщение # 1130 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| Цитата Аркадий1946 ( ) Интересный феномен: читая (уже в который раз!) известный материал А. Гребенкиной, нахожу какие-то мелкие, но существенные детали...
А это неизбежно. Все зависит от угла зрения. То ищешь персоналии, то устройство лагеря, то еще что-нибудь...Поэтому и открываешь для себя новые детали, на которые раньше не обращал внимания.
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Четверг, 07 Мая 2015, 22.50.32 | Сообщение # 1131 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Лица, которые вызывались гестапо из команды 10099 по химвопросам.
Майор Дулькейт был начальником госпиталя военнопленных г.Бреста, который помогал немцам скрывать следы голодной смерти раненых и больных. Как правило умирали люди у него не от ран и болезней, но он с тем составом врачей, который у него был, дела не знали, на учетных карточках была одна пометка "умер от ран". Это могут подтвердить майоры Красной, Акопьян, Сургайлов.Вас, Муралев, которые были с нами, т.е. с Дулькейтом долгое время и и даже В.Муралев жил с ним на одной квартире.
http://labas.livejournal.com/926225.html
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Четверг, 07 Мая 2015, 23.31.13 | Сообщение # 1132 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| Многие катили бочку на Дулькейта, но после войны, узнав правду, извинялись.
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Четверг, 07 Мая 2015, 23.37.53 | Сообщение # 1133 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Цитата ЕвроТатарин ( ) новые детали, на которые раньше не обращал внимания
По-другому: чем глубже погружаешься в предмет, тем больше меняешь отношение к деталям. Казавшееся поначалу несущественным, оказывается крайне важным и наоборот.
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Четверг, 07 Мая 2015, 23.40.31 | Сообщение # 1134 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Цитата ЕвроТатарин ( ) катили бочку на Дулькейта
Это понятно. Интересно отношение к врачам ничего не понимающих в медицине, каких громадное большинство. Недоверие и одновременно вера, потому что когда уже никто и ничто не могло помочь, выручали врачи.
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Пятница, 08 Мая 2015, 00.06.04 | Сообщение # 1135 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| Ублюдков хватало... А вообще - нормально!.. Пленный желает, чтобы врач в лагере обслуживал его как в кремлевской больнице. И начхать ему, что врач - тоже пленный, что нет инструментов, медикаментов, анестезии, бинтов и проч. Т.е. все они - врачи - сволочи!..
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Пятница, 08 Мая 2015, 21.11.43 | Сообщение # 1136 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| http://virtualbrest.by/news32266.php
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Суббота, 09 Мая 2015, 00.18.29 | Сообщение # 1137 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Цитата Аркадий1946 ( ) Почему упомянутые свидетели имели доступ к карточкам? Кем они были в плену?
Могу только предполагать.
1. По Брестскому лазарету, вроде бы, нет вообще никакой медицинской документации и записей о пребывании в нем в ПК тоже. Отсюда одно из двух. Или документирование велось, или нет. Поскольку лазарет действовал, по всем известным сведениям, лишь в 1941 г., можно предполагать, что документирование не осуществлялось вовсе. Систематическое документирование в других лазаретам мы наблюдаем эмпирически с 1942 г. За 1941 г. имеем фрагменты, эпизоды. По этой аналогии примерно так же должно было быть в Брестском лазарете. А именно, если в 1941 г. там документирование вообще осуществлялось, то несистематически, факультативно.
2. Это и предположим в качестве логического вывода. Если так, то могли ли эти документы видеть свидетели? Почему бы и нет? Документация не должна была быть секретной. Точнее, другое. Чтобы заявить записанное в показаниях, документы вовсе не обязательно было видеть в натуре. Об их содержании бывшие пленные могли узнать, например, от младшего медперсонала.
3. Если дело было так или примерно так, как я предположил, тогда появляется следующий вопрос. Медсестры или пленные сами предположили действительную причину фальсификации причины смерти. Именно, сокрытие факта умышленного морения голодом пленных. Предположим, что этот факт на самом деле был. Почему бы и нет? Скорее всего, именно так оно и было. Но для чего было в действительности скрывать этот факт?
Нормы питания для пленных, в т. ч. лазаретных, устанавливали не немецкие военные медики. К этому они вообще ни малейшего отношения не имели. Нормы устанавливались на самом верху, распоряжениями по всему управлению по делам военнопленных. И медицинская отчетность снизу на них вообще никак не могла повлиять, - что бы в ней вообще ни было записано. С туберкулезом, насколько я в курсе (по воспоминаниям того же Злобина), была другая история. Заставляли диагностировать туберкулез, когда его не было на самом деле, чтобы представить статистику и по ней показать, что в РККА бойцов кормят плохо и обеспечивают их быт отвратительно. Кроме того, диагностирование туберкулеза служило основанием для отправки соответствующих больных в т. наз. спецлазареты, являвшиеся в отдельных случаях в действительности пунктами массового уничтожения.
Но на обеспечение медикаментами и инструментами документация причин смерти могла оказывать влияние. Известно, что их вообще в 1941 г. остро не хватало. По этой логике имело смысл завышать соответствующую статистику за счет фактически умерших от дистрофии.
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Суббота, 09 Мая 2015, 00.56.58 | Сообщение # 1138 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Кстати еще. Если смотреть на истории лазаретов за первые два года войны, обращает на себя внимание следующая особенность. Вначале никаких инструментов и медикаментов. Если есть, то из советских лазаретов. Их катастрофически недостаточно, что-то по мелочам выклянчивают у немцев, тем самым положение несколько выправляется. В 1942 г. положение с инструментами уже нормальное, медикаментов мало, но уже не настолько, как в 1941 г. Что-то к такому изменению привело. Видимо, медуправлением вермахта были приняты меры по улучшению. Представляю себе это дело так. В самом начале немецкие медики в процессе участвовали формально представительски. Т. е. с какой-то периодичностью появлялись в лазаретах для галочек, за это получали зарплаты, считались выполнявшими свой военно-медицинский долг. Но с течением времени их участие становилось все более глубоким и постоянным. В результате дело доходило до того, что они поселялись непосредственно в лазаретах и общались с советским медиками ежедневно. Которые ежедневно капали им на мозги, добиваясь увеличения обеспечения инструментами и медикаментами. В результате и достигали успехов. Т. е. это происходило медленно, как бы незаметно, но в итоге количество переходило в качество, ситуация существенно улучшалась.
Будьте здоровы!
|
| |
| |
| ЕвроТатарин | Дата: Суббота, 09 Мая 2015, 09.02.58 | Сообщение # 1139 |
|
Группа: Поиск
Сообщений: 384
Статус: Отсутствует
| Всех с праздником!!!
А что касается протокола допроса, то тут и обсуждать нечего. "Автор" - многолетний стукач. Начпрод, в лагере работал на укладке сена на складах (весьма "теплое" местечко), для побега запасся кучей продуктов, водой, одеждой и т.д. Сам вел огромные списки, но не знал настроения в подпольной организации. Хранил партбилет (интересно, где прятал партбилет и списки?) и т.д., и т.п. В лагере Южного городка не был, никаких точных сведений о Дулькейте иметь не мог. Т.е. собирал всяческие слухи, лишь бы выслужиться самому и опозорить других. К примеру, занес в список какого-то майора, который якобы продал немцам свои награды... Да кто б у него их стал покупать? Отобрали бы и все!
В общем, мутота это все.
Что же касается ревира в Южном, то не думаю, что это было самое голодное место. Местным жителям разрешалось приносить туда продуктовые передачи и т.д. А так как это был госпиталь для тяжелораненых, то, понятно, от ран в основном и умирали.
|
| |
| |
| Nestor | Дата: Суббота, 09 Мая 2015, 20.26.40 | Сообщение # 1140 |
|
Группа: Эксперт
Сообщений: 25600
Статус: Отсутствует
| Всем поздравления! Успехов в дальнейших поисках!
Будьте здоровы!
|
| |
| |
